Он выехал на дорогу, развернулся и быстро понесся вперед.
– Теперь улицы выглядят знакомо, – широко зевая, заметил Беннетт.
Они добрались до хостела менее чем за пять минут. Поездка обошлась в четыреста крон. Джинни не знала, сколько евро ей дал японец.
– Вот, – сказала она, протягивая деньги ему. – Сдачи не надо.
Она видела, как водитель пересчитывал купюры, пока Кэрри медленно выбиралась из машины. Обернувшись, он одарил ее широкой улыбкой. И Джинни поняла, что дала ему самые большие чаевые в этом году.
Гиппо еще не спал, когда они ввалились внутрь. Он играл в "Риск" с двумя очень сосредоточенными на вид парнями за одним из столов.
– Видите? – произнес он с улыбкой. – Вон ту с косичками? Я говорил вам, что от нее одни неприятности.
Одиннадцатое письмо
Дорогая Джинни!
У меня всегда была плохая память на цитаты. И сколько бы я ни пыталась, никогда не могла запомнить ни единой фразы. Недавно я прочитала фразу древнекитайского философа Лао-цзы: "Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете долгий путь в его ботинках".
Двенадцать слов. Ты подумаешь, что их несложно запомнить. Я пыталась. Повторяла ее целых четыре минуты, но у меня получилось только: "Никогда не надевай чужие ботинки; каждый носит те ботинки, которые предназначены ему".
Именно такой она осталась в моей голове. И я думаю, теперь в ней нет никакого смысла. Совсем.
За исключением нашего случая, Джин. Возможно, в данный момент эта цитата описывает тебя. Потому что я заставила тебя (или это был твой выбор – ты сама себе хозяйка) пойти по моим стопам в этом сумасшедшем путешествии. Ты надела мои ботинки. И я не знаю, куда они тебя приведут.
Имеет ли это смысл? Я считаю, что да. Полагаю, ты подумаешь, что я очень умная.
Я хочу, чтобы ты и дальше придерживалась моего маршрута. Я уехала из Копенгагена. Фестиваль закончился, а я понятия не имела, чем занять себя.
Иногда, Джинни, жизнь не оставляет тебе ориентиров или знаков. Когда такое происходит, тебе нужно самой выбрать направление и бежать со всех ног. Так как севернее Скандинавии только океан, я решила отправиться на юг. И не ставила себе конкретной цели.
Я поехала на поезде к берегу Балтийского моря, укрытому густым туманом, а добравшись на пароме до Германии, снова села на поезд на юг. Через горы и Шварцвальд.
В нескольких городах я выходила, но, достигнув дверей вокзала, разворачивалась и покупала билет на другой поезд, направляющийся на юг. Так я добралась до Италии, до самого моря.
У меня появилась блестящая идея: я решила отправиться в Венецию – утопить свою печаль. Но в Венеции проходила забастовка мусорщиков, поэтому там повсюду пахло вонючей рыбой, а еще шел дождь. Поэтому, гуляя по берегу моря, я задумалась: "Что делать дальше?" Может, поехать на восток и через Словению добраться до Венгрии, чтобы до отвала наесться местных булочек?
И тогда я увидела корабль и купила билет на него.
Нет ничего лучше долгой и неспешной морской прогулки, чтобы очистить мысли, Джинни. Нет ничего лучше надежного, медлительного парома, который дает тебе понежиться на солнышке у побережья Италии. Я провела на корабле двадцать четыре часа: сидела на нагретом шезлонге и размышляла о своей жизни. И только когда мы проплывали мимо греческих островов, меня озарило. И эта мысль была невероятно ясной. Такой же ясной, как вода у острова Корфу, который сейчас прямо перед нами. Я поняла, что проехала остановку, на которой мне нужно было сойти.
Мое будущее осталось позади.
Испытай себя, Джинни. Уезжай. Прямо сейчас. Как только прочитаешь это письмо. Отправляйся на вокзал и неуклонно следуй на юг. По дороге из желтого кирпича до Греции, к теплым водам, к родине искусства, философии и йогурта.
Когда сядешь на корабль, можешь открыть следующее письмо.
С любовью, твоя сбежавшая тетя
P.S. Ох. Сначала сходи в продуктовый магазин. Запасись закусками. Это очень помогает.
Банда голубых конвертов
В полдень следующего дня они приходили в себя на пляже "У Гиппо". Джинни сидела на холодном песке у кромки воды и чувствовала под собой деревянные доски, поддерживающие пляж. Небо было серым, их окружали дома, которым насчитывалось более семи сотен лет, но все вели себя так, будто были на весенних каникулах в Палм-Бич.
Люди в купальниках спали на песке, а большая компания играла в волейбол.
Джинни насыпала песка в одиннадцатый конверт, положила в него письмо и рассеянно закрыла.
– Я должна поехать в Грецию. На остров Корфу. И должна сделать это прямо сейчас, – повернувшись к товарищам, сказала Джинни.
Эмметт внимательно посмотрел на нее.
– Почему ты должна? – спросил он. – И почему сейчас? – Это был резонный вопрос, который заинтересовал всех.
– У меня есть письма, – начала объяснять Джинни, поднимая наполненный песком конверт. – Они от моей тети. Это что-то вроде игры. Из-за нее я и попала сюда. В письмах говорится, куда я должна поехать и что мне необходимо сделать, и только после этого я могу открыть следующий конверт.
– Да ты шутишь, – воскликнула Кэрри. – У тебя классная тетя! Где она? Дома или здесь?
– Ее… нет. В смысле, она умерла. Но все нормально. В смысле… – Она пожала плечами, желая показать, что не задета вопросом.
– А много таких писем? – спросил Беннетт.
– Тринадцать. Это одиннадцатый. Я почти дошла до конца.
– И ты не знаешь, куда поедешь или что нужно будет сделать, пока не откроешь очередное?
– Да.
Это произвело поразительный эффект и, казалось, еще больше убедило австралийцев, что Джинни особенная. Никто раньше так не думал о ней, и сейчас ей стало даже приятно.
– А мы можем поехать? – спросила Кэрри.
– Куда?
– В Грецию. С тобой.
– Вы хотите поехать со мной?
– Греция – звучит неплохо. Тем более мы и сами планировали куда-нибудь податься. А там мы сможем позагорать на солнышке. К тому же у нас единый проездной билет на поезда. Так почему бы и нет?
Так и решили поступить. Через десять минут они стряхнули с себя песок и вернулись в хостел, чтобы собрать вещи. Еще через двадцать они уже спустились в вестибюль и забронировали билеты на поезд.
Поскольку по единому билету Беннетт, Эмметт, Найджел и Кэрри могли путешествовать только определенными железнодорожными компаниями, добраться до Греции можно было лишь несколькими поездами. Их было четверо, а Джинни одна, поэтому ей пришлось уступить. Маршрут получился таким – они едут через Германию в Австрию, где будет небольшая остановка, затем в Италию и, наконец, доберутся до Венеции. Дорога займет больше суток.
Через полчаса Джинни со спутниками зашли в один из супермаркетов Копенгагена и накупили корзинок с фруктами, бутылок с водой, упакованный сыр и печенье… все, чем можно было подкрепиться в поездке, которая продлится двадцать пять часов. Вскоре они покинули Копенгаген и направились в Рёдбюхавн. Джинни даже не пыталась выговорить название. Казалось, здесь был только паромный терминал – большое, обдуваемое ветрами здание. Они успели на небольшой паром до Путтгардена в Германии.
В Путтгардене они сели на поезд.
Джинни запомнила Германию благодаря "Пицца Хат" в Гамбурге, где она обожгла нёбо из-за того, что ела слишком быстро. А еще во Франкфурте они с Кэрри потерялись, пока пытались найти уборную. В Мюнхене Найджел случайно сбил с ног престарелую женщину, когда бежал на поезд.
Все остальное время они провели в поезде. Джинни смотрела в окно на голубое небо и серые горы с белыми вершинами, возвышающиеся вдали. Затем были километры заросших травой пустошей и полей с длинными тонкими злаками и лиловыми цветами. Три стремительные грозы. Бензоколонки. Разноцветные коттеджи, которые выглядели как декорации к мюзиклу "Звуки музыки". Ряды обычных коричневых домов.
Через двенадцать часов Джинни стало казаться, что если просидит еще дольше в таком положении – сгорбившись, положив голову на куртку Кэрри, – то всю оставшуюся жизнь проведет в позе креветки.
Когда они достигли севера Италии, сломался кондиционер. У них не получилось открыть окно, и вскоре в купе стало душно, а в воздухе повис слабый неприятный запах. Поезд снизил скорость. Объявили о какой-то забастовке. Попросили соблюдать спокойствие. А неприятный запах усилился.
Поезд простояли полчаса, а когда снова тронулся, проводник запретил пользоваться туалетом.
Джинни и ее спутники прибыли в Венецию на пятнадцать минут раньше, но понятия не имели, где находятся. Ориентируясь по указателям, нашли выход. На улице поймали машину без опознавательных знаков, которая, на счастье, оказалась такси, и вот они уже несутся по пустым улицам со скоростью не менее двухсот сорока километров в час. Морской бриз овевал лицо Джинни, из-за чего ее глаза начали слезиться.
Через несколько минут они уже садились на большой красный корабль.
Им достались места на палубе, а значит, они могли сидеть в баре (уже переполненном). Сама палуба тоже была забита. Им пришлось дважды обойти корабль, прежде чем они нашли свободное место за спасательной шлюпкой. Джинни постаралась занять как можно меньше пространства, радуясь, что находится на свежем воздухе.
Она проснулась от ощущения, что полуденное солнце зависло прямо над ней. Жаркие лучи проникали сквозь веки, а лицо горело. Встав и потянувшись, Джинни подошла к борту.
Корабль плыл очень медленно. Чайки спокойно приземлялись на палубу, отдыхали и снова взлетели. Море за бортом было ярко-бирюзовым. Джинни даже не представляла, что море может иметь такой цвет. Достав из рюкзака оставшиеся конверты, Джинни крепко сжала их в руке (не потому, что они могли разлететься – ветра практически не было). Теперь резинка была не нужна – она болталась на двух оставшихся конвертах. Джинни достала номер двенадцать и намотала резинку на запястье.
Раньше Джинни не могла понять. что тут изображено: картинка походила на спину лилового дракона, выглядывающую из-за нижнего края. Но сейчас она догадалась, что это остров. Странный, немного размытый и не того цвета. Но это точно он.
Джинни вскрыла конверт.
Двенадцатое письмо
Джинни!
Думаю, магазин, подобный "Харродс", есть только в Англии. Это красивое старинное здание. Это традиция. Он очень причудливо устроен, и в нем как будто нельзя ничего найти, но на самом деле там можно найти все что угодно.
Включая Ричарда Мерфи.
Видишь ли, Джинни, когда я впервые приехала в Лондон, в моей крови бурлил адреналин. Но уже через несколько дней я поняла, что осталась без дома, без работы и в стесненных обстоятельствах – действительно плохая ситуация.
Ты же знаешь… в трудную минуту мне нравится примерять красивые дорогие вещи. Поэтому я отправилась в "Харродс". Я провела там весь день: наносила макияж в отделах косметики, примеряла платья, которые стоят тысячи фунтов, и наслаждаясь ароматами дорогого парфюма. Примерно через восемь часов меня осенило, что я, будучи взрослой женщиной, бесцельно бродила по магазину, как маленький ребенок. Ребенок, который сбежал из дому в плохом настроении. И тогда я совершила роковой поступок.
В продуктовом отделе я увидела высокого парня в костюме, который складывал в корзину банки невероятно дорогого африканского меда. Меня заинтересовало, зачем ему столько. И я спросила его. Он объяснил, что составляет подарок для Стинга. Я рассказала какую-то глупую шутку про мед и пчел, а затем… затем начала плакать. Я оплакивала свою дурацкую жизнь, ситуацию, в которой оказалась, и даже африканский мед Стинга.
Естественно, я напугала парня. Но он не сбежал. Усадил меня и спросил, почему я плачу. И я рассказала все: что была потерянной, бездомной простофилей из Америки. Как оказалось, у него была свободная комната, которую он планировал сдавать. Он даже предложил мне пожить в ней бесплатно, пока у меня не появятся деньги.
Думаю, ты уже догадалась, что этим парнем был Ричард. И в тот же день я переехала в его пустую комнату.
Спорим, я знаю, о чем ты сейчас думаешь. "Как глупо, тетя Пег. Какой парень не воспользуется попавшей в трудную ситуацию женщиной?" И это хороший вопрос. Я действительно рисковала. Но было в Ричарде что-то такое, из-за чего хотелось довериться ему. Он не был похож на очаровательного идиота, с какими я обычно общаюсь. Ричард – практичный человек. Он живет размеренной жизнью, и у него есть постоянная работа.
Он из тех, кто считает, что дом можно покрасить только в белый цвет. Ричарду можно доверять. Он так ни разу и не взял с меня плату за комнату.
Через какое-то время я поняла, что он мне нравится. И хоть он пытался быть ненавязчивым, я знала, что тоже нравлюсь ему. А со временем я полюбила его.
Несколько месяцев мы прожили вместе. Мы никогда не говорили об отношениях, но наши чувства проявлялись в каждой мелочи: например, когда мы передавали друг другу пульт или перекидывались ничего не значащими фразами. Я рассказала ему, что всегда мечтала иметь мастерскую на чердаке где-нибудь в Европе, и знаешь, что он сделал? Он умудрился найти старую кладовку на одном из самых верхних этажей "Харродса". Он тайком приводил меня туда каждый день, чтобы я могла рисовать, а вечером я прятала все свои работы в шкафчике.
Но однажды вечером произошло самое страшное – он рассказал мне о своих чувствах.
Некоторые люди – милые, обычные, разумные – были бы рады узнать, что замечательный парень, которого они любят, отвечает им взаимностью. Но я не такая, как они, поэтому отреагировала немного иначе.
В один прекрасный день, пока Ричард был на работе, я собрала свои вещи и уехала. Несколько месяцев я путешествовала по городам, которые посетила ты. Но, узнав о своей болезни, я вернулась к Ричарду. Это он заботился обо мне. И именно он приносит мне кока-колу и мороженое, пока я сижу и пишу эти письма. А также следит, чтобы я вовремя принимала лекарства, потому что иногда я забываю.
Тебе осталось прочитать последнее письмо, Джин. В нем содержится очень важное задание – самое важное из всех. И поэтому ты должна сама решить, когда открыть последний конверт.
С любовью, твоя сбежавшая тетя
P.S. Не вздумай соглашаться, если незнакомый мужчина предлагает тебе пожить с ним. Эта история не об этом. Кроме того, твоя мама тебе этого не простит.
Красный скутер
Пока Кэрри читала двенадцатое письмо, Джинни приподняла тринадцатый голубой конверт, чтобы рассмотреть его на греческом солнце. (Оно греческое? Или итальянское? Разве оно принадлежит кому-то?) Она мало что смогла разглядеть. Конверт был чуть толще остальных. На ощупь казалось, что внутри лежит два листочка. Вместо рисунка на нем просто было число тринадцать.
– И? – спросила Кэрри, складывая лист. – Ты откроешь его прямо сейчас, да? Здесь написано, что ты сама должна решить.
Джинни села на палубу и откинулась назад, ударившись головой о весло спасательной шлюпки.
– Тебе же хочется открыть его сейчас, да? – продолжила Кэрри. – Ведь так?
Джинни порылась в пакете с продуктами. Единственное, что ей показалось съедобным, – это кусочки сыра. Ей пришлось обгрызть красный воск, и к тому моменту, как она добралась до сырного совершенства, во рту появился привкус теплой свечи, и у нее пропал аппетит. Джинни отложила сыр в сторону. Кто-нибудь из парней доест.
– Запеченный луковый цветок действительно придумали в Австралии? – спросила Джинни.
Вскочив, Кэрри отодвинула пакет и села к Джинни на колени:
– Ох, ну же! Открой его!
– Я не понимаю, – произнесла Джинни. – Вначале это путешествие имело какой-то смысл. А затем оно стало немного непродуманным. Парня, с которым я должна была встретиться в Амстердаме, даже не было дома. А потом она безо всяких на то причин отправила меня в Данию.
– Должна быть причина, – сказала Кэрри.
– Не знаю. Моя тетя иногда вела себя как сумасшедшая. Она могла заставить людей поступить так, как ей хотелось, и ей это нравилось.
– Ну, открыв последний конверт и прочитав письмо, ты получишь ответы на множество вопросов.
– Знаю.
Последнее письмо должно было все объяснить. Но Джинни не хотелось его вскрывать. Даже сейчас она ощущала, что ей будет тяжело его читать.
– Открою, когда доберемся, – решила она, аккуратно отстраняя Кэрри. – Обещаю.
Джинни привыкла к качке, поэтому, когда несколько часов спустя корабль причалил к берегу, ей было сложно ходить. Ее зашатало, и она врезалась в Беннетта. Они присоединились к длинной очереди усталых и растерянных пассажиров, чтобы сойти на землю. Уже рассвело.
Порт представлял собой скопление унылых бетонных строений. Так как они никогда здесь не были, решили воспользоваться такси; машины стояли у главного здания. Эмметт поговорил с водителем, а потом помахал им.
– Куда мы едем? – спросила Кэрри.
– Без понятия, – ответил он. – Я сказал, мы хотим отправиться туда, где есть хороший пляж, но при этом можем заплатить не более трех евро на каждого.
Поначалу земля вдоль дороги была утоптанной и каменистой. Повсюду росли кустарники, несмотря на ужасную жару и плохую почву. Затем они выехали на шоссе, вдоль которого тянулся пляж. Перед ними вырос небольшой городок, он просыпался. Перед кафе выставляли стулья. Джинни смогла разглядеть вдали рыбацкие лодки.
Водитель высадил их у дороги и указал на широкие ступеньки, вырезанные прямо в утесе над морем. Песок был белым, а пляж – безлюдным. Они стали спускаться, цепляясь за каменистую стену.
Парни сразу же разлеглись на песке и уснули. Кэрри выразительно посмотрела на Джинни.
– Я открою его через несколько минут, – сказала Джинни. – Сначала хочу прогуляться.
Они оставили свои рюкзаки и перелезли через большой валун, оказавшись рядом с небольшим гротом. Кэрри стянула кофту:
– Я – купаться.
– Голой?
– Да брось! – воскликнула Кэрри. – Ты в Греции. Здесь никого нет. А парни спят.
Не дожидаясь решения Джинни, она сняла оставшуюся одежду и направилась к воде.
Джинни задумалась. Она давно не брила ноги. Но она также ощущала себя очень грязной, а вода манила. Кроме того, ее нижнее белье вполне могло сойти за купальник. Она просто останется в нем. Сняв одежду, Джинни забежала в воду.
Море было теплым. Она погрузилась под воду и стала наблюдать за плавающими косичками. Затем вынырнула и села на песчаное дно, позволяя волнам омывать ее тело. Кэрри, очевидно, слишком долго сидела взаперти, поэтому резвилась, как могла: то уплывала на глубину, то возвращалась на мелководье. Она напоминала ребенка.