– Хорошо, – произнес наконец он. – Можешь переночевать здесь, но утром я отвезу тебя к Ричарду. Договорились?
– Хорошо. – Она отвернулась к стене и почувствовала, как Кит положил руку ей на голову и погладил ее. Джинни разрыдалась.
Зеленые туфли и леди на трапеции
Запасной ключ от дома Ричарда так и лежал в щели на ступеньке, словно ожидая ее. На столе была записка: "Джинни, если ты это читаешь, знай – я рад, что ты вернулась. Пожалуйста, не исчезай никуда до моего прихода. Нам нужно поговорить".
– Видишь? – Кит закинул в рот немного кукурузных хлопьев, которые лежали в миске на столе. – Ричард знал, что ты вернешься.
Он осмотрел остальную часть дома, остановившись у двери в комнату Джинни.
– Это моя… – начала Джинни, – комната моей тети. Знаю, она немного…
– Это твоя тетя все нарисовала? – спросил он, пробегая рукой по карикатурам, украшающим стены, а затем остановился посмотреть на лоскутное одеяло. – Это что-то невероятное.
– Да… именно такой она была.
– Немного похоже на дом Мари, – заметил он.
Кит обошел комнату, рассматривая все детали. Приблизился к картине Мане.
– Это ее любимая? – спросил он.
– Она обожала ее, – ответила Джинни. – В ее квартире в Нью-Йорке тоже висела такая.
Она так много раз смотрела на эту картину, но, как и Пит, никогда не понимала ее значения. Тетя Пег объясняла, но Джинни никогда не вникала. Теперь безразличное выражение лица девушки посреди этого праздника жизни, всех этих красок… обрело смысл. Это было очень трагично. Перед ней разворачивалось представление, а девушка его не замечала, не наслаждалась им.
– Ты стоишь как раз там, где должен стоять художник. Знаешь, что тете Пег нравилось в этой картине? Что никто не замечает зеленые гимнастические туфли в верхнем углу. Это отражение женщины, которая стоит на трапеции, но видно только ее ноги. Тетю Пег всегда это интересовало. Она всегда говорила об ее зеленых туфлях. Видишь? Вот здесь. – Джинни взобралась на кровать и ткнула в верхний левый угол, где свободно свисали маленькие зеленые гимнастические туфли.
Дотронувшись до плаката, она почувствовала, что прямо под этими туфлями есть бугорок. Джинни провела рукой по поверхности, но стена была гладкой везде, кроме этой точки. Она потянула за уголок. Плакат был прикреплен с помощью голубого клея, но Джинни с легкостью удалось оторвать его.
– Что ты делаешь? – спросил Кит.
– Под ним что-то есть.
Они уставились на кусок голубого воска. В который был вдавлен небольшой ключ.
Ключ лежал между ними на кухонном столе. Он не подходил ни к одной двери в доме. Комнату Джинни они осмотрели наиболее тщательно, но ничего не обнаружили.
Так что теперь им оставалось только пить чай и смотреть на ключ.
– Я должна была догадаться, что нужно посмотреть туда, – произнесла Джинни, положив подбородок на стол и задумчиво рассматривая крошки.
– В других письмах говорилось о том, что ты должна что-то открыть?
– Нет.
– Она тебе давала еще что-нибудь? – Кит пододвинул ключ к другому концу стола. – Кроме писем.
– Только банковскую карту. – Джинни вытащила из кармана банковскую карту "Барклайс" и положила ее на стол. – Теперь она бесполезна. На счету ничего не осталось.
– Ладно. Что теперь?
Джинни задумалась.
– Думаю, мне стоит помыться, – наконец сказала она.
Ричард и об этом подумал. На полу возле ванной лежала одежда, ставшая ему маленькой: спортивные штаны и футболка.
Джинни отмокала, пока ее кожа не сморщилась и не стала похожа на изюм. Она уже давно не могла позволить себе такую роскошь – горячую воду, полотенца и время, чтобы отмыться по-настоящему.
Когда она вышла, Кит смотрел в крошечное круглое окно стиральной машинки, стоящей под стойкой.
– Постирай свою одежду, – сказал он. – Она омерзительна.
Эта машинка, на взгляд Джинни, была странно устроена. Она набирала немного воды, крутила одежду пару минут, затем останавливалась, словно уставала. Весь процесс был довольно медленным.
Крутится, крутится, крутится, крутится. Отдыхает, отдыхает, отдыхает.
Щелк.
Крутится, крутится, крутится, крутится. Отдыхает, отдыхает, отдыхает.
– Кто додумался установить окно на стиральную машинку? – спросил Кит. – Разве кто-нибудь следит за стиркой?
– Ты имеешь в виду, кто-нибудь, кроме нас?
– Ну да. Можешь приготовить кофе? – спросил он.
Джинни встала и, споткнувшись о длинные штанины, достала из шкафа банку растворимого кофе "Харродс".
– "Харродс", – сказал Кит, осматривая банку.
И тут Джинни осенило.
– "Харродс", – повторила она.
– Да, оттуда.
– Нет. Ключ. Он от "Харродса".
– От "Харродса"? – спросил Кит. – То есть ты считаешь, что у твоей тети был волшебный ключ от "Харродса"?
– Возможно. У нее там была студия.
– В "Харродсе"?
– Да.
– А спальня где? В парламенте? Или в башне Биг-Бена?
– Ричард работает в "Харродсе", – пояснила Джинни. – Он нашел ей помещение, где она смогла работать. Там был шкаф, в котором хранились ее работы. И к этому шкафу может подойти маленький ключ, который мы нашли.
Кит покачал головой.
– И почему меня это не удивляет? – спросил он. – Тогда пошли. Вперед.
Волшебный ключ от "Харродса"
Несколько часов назад Джинни решила не стесняться из-за своего внешнего вида. Только увидев свое отражение в окне "Харродса", она вдруг вспомнила, что на ней надето. А тут еще и Кит, у которого на футболке было написано: "КОРПОРАТИВНАЯ СВИНЬЯ СЪЕЛА МОИ ЯЙЦА".
Когда швейцар "Харродса" открыл перед ними дверь, Кит, как и Джинни, разволновался.
– Господи, – пробормотал он, широко открыв рот при виде толп, которые заполнили каждый квадратный метр пространства. – Я туда не пойду.
Джинни схватила его за руку, втащила внутрь и повела за собой по теперь уже знакомому пути к стойке с шоколадом. Продавщица, кажется, не особенно удивилась их внешнему виду. Видимо, она давно здесь работает и видала и не таких сумасшедших.
– Мерфи, да? – сразу же спросила она.
– Откуда она знает? – спросил Кит, когда женщина пошла к телефону. – Откуда ты знаешь всех этих людей в "Харродсе"? Кто ты?
Джинни поймала себя на том, что кусает ногти, хотя раньше никогда этого не делала. Внезапно она занервничала перед встречей с Ричардом. Ее дядей. С тем, от кого она сбежала.
– Мама обычно притаскивала меня сюда, когда мы приезжали в Лондон на Рождество, – произнес Кит, низко наклоняясь и что-то рассматривая на прилавке с шоколадом. – Здесь еще хуже, чем мне запомнилось.
Джинни захотелось отойти от Кита, от шоколадной леди… поэтому ей пришлось бороться с желанием просочиться в толпу и исчезнуть. Она уже почти готова была сбежать, как вдруг заметила короткие вьющиеся волосы Ричарда, его серебристый галстук и темную рубашку. Он уже пробирался к ним сквозь толпу. Джинни не смогла поднять на него глаза, когда он подошел. Вместо этого она вытянула руку вперед. На ладони покоился крохотный ключ, практически вдавленный в кожу.
– Я нашла это, – сказала она. – Он был в комнате тети Пег, за плакатом. Думаю, она оставила его там для меня, и, скорее всего, он от того, что находится здесь.
– Здесь? – уточнил Ричард.
– Он от шкафа. Он все еще здесь?
– Да, в кладовке наверху. Но в нем ничего нет. Она унесла краски домой.
– Его можно открыть?
Ричард взял ключ и присмотрелся:
– Возможно.
Джинни украдкой посмотрела на Ричарда. Он не выглядел сердитым.
– Пойдем, – сказал он. – У меня есть минутка. Давай посмотрим.
Студия тети Пег в "Харродсе" не была гламурной. Это оказалась всего лишь маленькая комнатка на верхнем этаже, захламленная испорченными манекенами и сломанными вешалками. Еще здесь было мутное окно, из которого, если его открыть, выглядывало серое небо.
– Она пользовалась одним из этих, – сказал Ричард, показывая на большие металлические шкафы, стоящие в углу.
Ключ не подошел к тем, что стояли спереди, поэтому Киту и Ричарду пришлось их передвигать, чтобы Джинни могла протиснуться и попробовать открыть другие замки. Пятая попытка оказалась удачной. Но внутри практически ничего не было. Только на нижней полке лежали свернутые холсты.
– Списки пропавших без вести в "Харродсе", – сказал Кит.
– Странно, что она забрала краски домой, а картины оставила здесь, – заметил Ричард. – Я бы их никогда не нашел. Их бы выкинули.
Джинни раскатала несколько холстов и разложила их на полу. Работы явно принадлежали тете Пег: яркие, карикатурные образы теперь уже знакомых мест. Весталки, Эйфелева башня, белые вымощенные дорожки Греции, улицы Лондона, "Харродс". Некоторые в точности повторяли изображения, нарисованные на конвертах. Девушка у подножия холма, где стоит замок, из четвертого письма, взлетающее морское чудовище – из двенадцатого. Во время путешествий Джинни много раз видела, как начинающие художники писали достопримечательности, чтобы продать их в качестве сувениров. Но эти рисунки были другими. Они были живыми. Они, казалось, вибрировали.
– Подожди. – Кит заметил, что к внутренней стороне двери что-то приклеено.
Это оказалась плотная темно-серая карточка с именем и номером телефона.
– Сесил Гейдж-Рэтбоун, – прочитал Кит. – Вот это имя!
Джинни взяла карточку и перевернула ее. На обратной стороне было написано: "ПОЗВОНИ МНЕ".
Они вытащили из шкафа все двадцать семь картин и упаковали их в тубусы и большие фирменные пакеты "Харродса". Ричарду пришлось потратить несколько минут, чтобы убедить пожилого охранника в коридоре, что они ничего не крали из кладовки, а затем показать что-то в кошельке. Мужчина пропустил их и извинился.
Они дошли до офиса Ричарда. Это было небольшое помещение, заставленное коробками и шкафами. Они с трудом протиснулись к телефону, стоящему на столе.
Голос Сесила Гейдж-Рэтбоуна был звонким, как хрусталь.
– Это Вирджиния Блэкстоун? – спросил он. – Мы ждали вашего звонка. И подготовили все бумаги. На это ушло несколько месяцев. Думаю, можно договориться на… четверг? Или это слишком рано? У вас останется всего два дня.
– Хорошо, – сказала Джинни, хотя понятия не имела, о чем он говорит.
– Когда вы сможете нам их отдать?
– Картины… верно?
– Да, верно.
– Эм… мне все равно.
– Мы можем отправить человека сегодня вечером, если вас это устроит. Хотелось бы получить их как можно быстрее, чтобы успеть подготовиться.
– Это… меня устроит.
– Отлично. В пять часов нормально?
– Конечно.
– Замечательно. Курьер подъедет к пяти часам. На тот же адрес в Ислингтоне?
– Да.
– Очень хорошо. Вам нужно будет приехать сюда во вторник к девяти часам утра. У вас есть наш адрес?
Получив всю информацию от Сесила, который работал на компанию "Джеррлин и Уайз", Джинни положила трубку.
– Кто-то приедет, чтобы забрать картины, – сказала она.
– Кто? – спросил Ричард.
– Без понятия. Нас будут ждать по этому адресу во вторник к девяти часам. Ну, по крайней мере, меня.
– Зачем?
– Я не знаю.
– Ну, ты разгадала ее, да? – спросил Кит. – Разгадала загадку. – Он перевел взгляд с Ричарда на Джинни, а потом на дверь. – Знаете что? Я хотел еще раз взглянуть на этот знаменитый продуктовый отдел. Возьму что-нибудь для бабушки. – И он удалился.
– Извини, что… убежала, – сказала Джинни.
– Ну, ты же племянница Пег, – ответил Ричард. – Это у тебя в крови. Все нормально.
Звонил телефон – громко и настойчиво. Неудивительно, что Ричард был вечно занят.
– Лучше ответь. Королеве могут понадобиться панталоны.
– Пусть немного подождет. Уверен, у нее предостаточно штанишек.
– Возможно.
Джинни не поднимала глаз от скучного зеленого ковра. Тут повсюду были разбросаны небольшие бумажные кружочки, которые, очевидно, выпали из дырокола. Они выглядели как снег.
– Надо купить тебе одежду, – наконец произнес Ричард. – Почему бы тебе не пойти и не выбрать что-нибудь, а я предупрежу, чтобы записали на мой счет. Возьми то, что тебе нравится, но, пожалуйста, не слишком усердствуй.
Джинни кивнула. Она высматривала в точках на полу какие-то рисунки. Вот звезда. А вот одноухий кролик.
– Извини, – произнес Ричард. – Мне не стоило рассказывать тебе об этом в поезде. Не знаю, о чем я думал. Я не думал. Иногда я просто говорю.
– Мне казалось, что все это не по-настоящему…
– Что именно? Мы с Пег? Даже я не знаю, что это было.
– Ее смерть, – объяснила Джинни. – Она иногда совершала странные вещи.
– А-а-а.
Раздался еще один громкий звонок. Ричард раздраженно посмотрел на телефон и нажал несколько кнопок, приглушив звук.
– Она всегда обещала мне, что будет рядом, – продолжала Джинни. – В старшей школе, в университете. Она обещала, а потом не выполняла обещания. Просто сбегала, ничего не сказав.
– Я знаю. Эта была ее самая нехорошая черта. Но ей это сходило с рук.
Джинни с трудом оторвала взгляд от пола. Ричард рассеянно перекладывал папку с места на место.
– Знаю. Сходило. И это раздражало…
– Точно, – согласился он.
Ричард был задумчив и печален, и это состояние казалось Джинни очень знакомым.
– Думаю, она понимала, что делала, – сказала девушка. – По крайней мере, у меня появился дядя, и это хорошо.
Ричард оставил папку в покое и поднял голову:
– Да. Я тоже рад, что у меня появилась племянница.
Аукционный дом
Во вторник утром черное такси, в котором сидели Джинни, Ричард и Кит, ехало по тихим лондонским улочкам. Здесь стояла тишина, свойственная лишь богатым районам, сохранившим традиции.
Здание "Джеррлин и Уайз" было немного больше, чем все другие строения вокруг, но ничем особенным не выделялось. Единственным указателем служила маленькая латунная табличка рядом с входной дверью. На пороге появился мужчина с пугающе идеальными светлыми волосами:
– Мисс Блэкстоун. Вы очень похожи на свою тетю. Пожалуйста, входите. Я Сесил Гейдж-Рэтбоун.
Костюм Сесила был такого же темно-серого цвета, как и карточка, которую они нашли на дверце шкафа. На манжетах его рубашки из очень дорогого хлопка ненавязчиво мерцали запонки. Было заметно, что его одежда сшита на заказ.
Если наряд Кита – зеленый килт Джиттери Гранда, черная рубашка и красный галстук – поразил Сесила, то он этого не показал. Представившись, он с неподдельным удовольствием пожал Киту руку, будто всю жизнь ждал знакомства с ним, а теперь, когда это произошло, испытал облегчение. Он аккуратно обнял Джинни за плечи и повел мимо антиквариата и людей, также одетых изысканно и дорого.
Сесил предложил им еду и напитки с длинного столика красного дерева, уставленного серебряными чашами и тарелками. Джинни ничего не хотелось, но Ричард попросил чашку кофе, а Кит – шампанское, клубнику, печенье и огромную порцию сливок. Сесил повел их по коридору. Огромные окна были занавешены тяжелыми плотными шторами. Повсюду стояли массивные кожаные кресла. Казалось, любой звук поглощался мягкими тканями и полумраком. Кит начал что-то говорить о Джеймсе Бонде и о том, как он счастлив находиться здесь, но его слова превратились в невнятное бормотание.
Гости остановились в конце коридора, у дверей зала, где сидели люди. Они тоже были в костюмах. Многие из них разговаривали по телефону.
Рядом с голубыми стульями и столами были сделаны розетки. Холсты, обрамленные простыми стеклянными рамками, выставили в передней части зала.
Проводив их к местам в углу зала, Сесил наклонился и тихо заговорил:
– Я думаю, что мы можем рассчитывать на хорошее предложение. Коллекцию навали "Картины "Харродса"". Всем нравится хорошая история.
Только сейчас, когда полотна развернули, Джинни поняла, что на них изображено. Она посмотрела на Ричарда, который медленно переводил взгляд от одной картины к другой.
Первые картины были яркими, четкими, полными энергии и похожими на карикатуры. Следующие были выполнены более резкими и четкими мазками, словно на скорую руку. Далее шли тусклые полотна, где пропорции практически не соблюдались. Последние картины были самыми красивыми и поразительными во всех отношениях. Нереальные, но изумительные рисунки, которые были выполнены яркими красками, линии были четкими. Эйфелева башня, разделенная на две части. Тучные и смешные лондонские красные автобусы и цветы, растущие на городских улицах.
– Она была больна, – тихо сказала Джинни.
– Эти работы – след ее болезни, и от этого они еще более уникальны, – осторожно произнес Сесил. – Но вы должны знать, что работы твоей тети начали привлекать внимание еще до ее болезни. Ее провозгласили наследницей Мари Адамс, которая была ее ярым сторонником. У нас есть несколько крупных покупателей, которые уже несколько месяцев ждут эти картины.
Мари Адамс… Странная леди. По тому, как Сесил слегка повысил голос, произнося ее имя, Джинни поняла, что Мари была важным человеком, по крайней мере для него.
– Так почему она не продала их? – спросила Джинни.
Сесил наклонился еще ниже:
– Вы должны знать: она прекрасно понимала, что стоимость коллекции возрастет после ее… смерти. Так устроен мир искусства. Она сознательно откладывала продажу.
– Пока… этого не произошло?
– Пока я не связался с вами. Да. Именно так мне показалось. Понимаю, это может показаться немного странным, но мы все подготовили. Вырученные средства будут переведены на ваш банковский счет, как только аукцион будет завершен… – Он взглянул на экран мобильного телефона: – Простите. Это из Японии.
Сесил отошел в другую часть зала, и Джинни впилась глазами в затылок мужчины, который сидел перед ней. У него было большое красное родимое пятно, которое не смог скрыть начес из нескольких сальных седых волосинок.
– Мы не обязаны это делать, – сказала Джинни. – Ведь так?
Ричард не ответил.
В зале было слишком тихо. Слишком спокойно по сравнению со всем тем хаосом, что творился у нее в голове. Джинни очень хотелось, чтобы Кит сострил, сказал что-нибудь про японцев или про нее саму, но он молчал.
Джинни сверлила взглядом пятно на голове мужчины. По форме оно напоминало штат Небраска.
– Хорошо. – Закончив разговор, Сесил вернулся к ним. – Вы готовы?
Джинни заметила, что Ричард старательно отводил взгляд от картин. Они причиняли ему боль.
– Думаю, да, – ответила Джинни.
Сесил занял место за стойкой в передней части зала. Никто и не думал откладывать телефоны; наоборот, те, кто до этого был без них, доставали аппараты из карманов. Кто-то открыл ноутбук. Сесил произнес официальное вступление и открыл торги с десяти тысяч фунтов.
Сначала ничего не происходило. А затем по залу раздалось тихое жужжание телефонов, и эту сумму несколько раз проговорили на разных языках. Но никто не объявил свою ставку и не поднял руку.
– Десять тысяч спереди, – сказал Сесил. – Спасибо.
– Где? – спросил Кит с набитым клубникой и сливками ртом.