- А если он не кивнет? - спросила я кухарку и заметила, что этот вопрос заставил ее напряженно таращить глаза. Бедняжка думала несколько секунд.
- Тогда… - наконец сказала она. - Тогда спуститесь ко мне - я вам дам другую бутылку… Хотя вряд ли такое может быть. Все вина в нашем подвале - высшего качества.
- А если сюда пробрался какой-то маньяк и шприцем через пробку впрыснул в бутылки яд? - не унималась я.
- А разве такое бывает?!
- Конечно. На каждом шагу! Вы что, телевизор не смотрите?
Мне просто хотелось потянуть время. Все же это будет мой первый выход, можно сказать, посвящение на этой работе. Не могу сказать, что я не волновалась.
- Я передам о вашем предостережении мсье, - серьезно сказала матушка Же-Же. - Хотя в таком случае вино сначала придется пробовать вам…
Какие чуткие люди живут в этом доме, подумала я.
И пошла вниз, в зал.
9
…Изо дня в день… Из года в год…
"Изо дня в день, из года в год…" - вертелось в моей голове, пока я шла по лестнице.
Что я делала изо дня в день - из года в год? Просыпалась по звонку будильника, позже - мобильного телефона, запрограммированного на семь часов утра.
Шла на кухню, включала чайник.
Пила кофе.
Шла в ванную.
Открывала шкаф (заглядывала в него с синдромом "Боже, мне нечего надеть!"). Одевалась.
Садилась перед зеркалом.
Красила ресницы.
Зевала.
Закрывала дверь.
Шла на маршрутку или автобус. Стояла в очереди. Под дождем, снегом или солнцем. Пересчитывала деньги в красном кошельке… Конечно, порой что-то менялось в этом распорядке. Но "будильник - чайник - шкаф…" оставались со мной. Жизнь сгорала, как спичка…
…Я поглаживала полированные деревянные перила лестницы и вдруг мне пришло в голову, что ко мне уже давно никто не прикасался…
Перед дверью, ведущей в обеденный зал (тот самый, в который я потом входила по утрам прислуживать мсье Паскалю), матушка Же-Же сунула мне в руки поднос с вином и распахнула дверь, за которой слышался легкий светский гомон.
Вот именно тогда на меня и накатилось то ощущение - о проникании в другое измерение. Во всех углах зала мерцал тусклый свет, в островках этого света, словно по грудь в воде, стояли несколько человек и ворковали, как голуби. Я была инородным предметом, который неизвестно каким образом очутился среди разнаряженной толпы.
- Вот и вино! - указывая на меня, сказал мсье Паскаль.
Да, я была вином. Оно само пришло к вашим пустым бокалам. Мне оставалось лишь открутить себе голову, поклониться в реверансе и разлиться по ним.
Все стали усаживаться за стол.
Людей было немного. Я наблюдала за ними, пока они рассаживались. Конечно же, встретилась взглядом с Иваном-Джоном…: "В окружении мсье Паскаля, этого чудака и отшельника, мне встретилась хорошенькая славянка. Несмотря на то что мы не сказали друг другу ни слова и я вел себя довольно пристойно, меня не покидала мысль о том, какого цвета ее белье…"
Была тут и та худощавая темноволосая женщина. Только теперь ее волосы были тщательно уложены мелкими волнами, что не делало ее красивее (она не показалась мне привлекательной). Но ее глаза с легкой косинкой излучали то, что я бы назвала похотью. Губы были накрашены такой яркой помадой, будто она только что вгрызалась в окровавленную тушку добытой на охоте дичи.
Был тут паренек, который в бистро сушил у огня свои кроссовки. Он не сменил этой обуви (может, просто у него ничего другого не было) и поспешил сесть за стол, чтобы скрыть ноги под длинной скатертью. Был еще один (его я прежде не видела) - нервного вида господин лет тридцати пяти, с острым носом и пронзительным взглядом. Он двигался, как марионетка. Кто-то наверху бестолково дергал его за конечности. Был и тот, кого мсье назвал Федом. Выражение его страстного смуглого лица красноречиво говорило: "Женщинам без целлюлита не приближаться!"
Была еще одна незнакомка в блестящем платье, плотно облегающем фигуру и похожем скорее на купальник.
Мне бы очень хотелось увидеть и тех музыкантов, но они, видимо, пока не были вхожи в это общество.
"Вино" довольно изящной походкой прошлось вдоль гостей, которые заправляли салфетки за свои воротнички, и приблизилось к хозяину. Все произошло так, как я и предполагала, то есть - как в кино. Мсье Паскаль кивнул головой - и я начала обходить гостей. Женщины смотрели на меня с не меньшим интересом, чем мужчины.
- Она оттуда или отсюда? - спросила хищница.
- Оттуда, - ответил мсье Паскаль.
- Представляю, как трудно было решиться на такой шаг… - сочувственно заметила другая женщина.
Ее голос показался мне знакомым, но я не могла сосредоточиться на этих мелочах - как раз в этот момент наливала вино в бокал Ивана-Джона. Он следил за моими руками и молчал. И тут я вспомнила, как скользила пальцами по гладким перилам. И подумала о другом - о том, что я и сама давно ни к кому не прикасалась.
Когда вино было разлито, я вопросительно посмотрела на хозяина: что дальше? Он улыбнулся и указал глазами на свободное место - там стояла лишняя тарелка.
- Присаживайтесь. Вы так хорошо накормили нас в прошлый раз, что имеете полное право присоединиться к нашему обществу. Я всегда был против эксплуатации человека человеком. Я - за равноправие. Привыкайте.
Хорошо, что я не надела белый фартучек, который предлагала кухарка, подумала я и скромненько пристроилась на краешке стула рядом с Джоном. Вынула из серебряного колечка белую крахмальную салфетку.
Не люблю, ненавижу и не понимаю: как можно два часа провести за столом, привселюдно есть и при этом - вести светские разговоры! Возможно, это мое отвращение - следствие давнишнего случая, когда мой кавалер, рассказывая что-то смешное (мы сидели в ресторанчике), прыснул мне на блузку ингредиентами салата "Мимоза". После этого я с ним не встречалась. А еда была мне по вкусу только тогда, когда я сидела по-турецки перед телевизором, поставив между ногами тарелку, а рядышком - бутылку "Белого нефильтрованного"…
Но ничего не поделаешь! Действительно нужно привыкать. И ни в коем случае не возить пальцами по ножке бокала. Это, насколько мне известно из правил этикета, неприлично! Кое-что об этом я знала из дамских журналов. Но в ожидании тоста или хотя бы какой-то команды хозяина я полировала хрустальную поверхность бокала с таким вдохновением, что Иван-Джон не отводил от этого магического действа глаз.
Сейчас он скажет то, что я слышала множество раз во всяческих интерпретациях, - что-нибудь о моих пальцах и запястьях. Все это у меня довольно тонкое, но проворное и цепкое - с такими способностями я бы, пожалуй, могла быть неплохой дояркой, ударницей труда. Я поймала его взгляд и улыбнулась. И подумала примерно так…
Не говорите, пожалуйста, ничего! Достаточно этого взгляда.
Достаточно взгляда, чтобы ощутить резонанс вибраций.
Ощутить резонанс вибраций, которые совпадают, входят друг в друга.
Входят и вибрируют воедино даже на расстоянии.
Даже на расстоянии, когда люди сидят на противоположных концах стола.
На противоположных концах стола, или - берегах океана, или - в разных уголках мира…
И даже тогда, когда один из них превращается в дождь…
- Позвольте, я вам что-нибудь положу? - сказал Джон.
Я обрадовалась. И моя тарелка спустя миг превратилась в развалы всяких вкусностей. Что дальше?
В полной тишине все подняли бокалы, выпили и начали наворачивать вилками. Скука, подумала я, лучше бы мне сейчас лежать у себя наверху и щелкать пультом телевизора… Здесь была слишком напряженная атмосфера. Я заметила, что женщина в блестящем платье недовольна моим присутствием.
Мсье Паскаль сделал наконец последний глоток и взглянул на меня.
- Вот так мы проводим вечера, госпожа Иголка.
(Довольно скучно, подумала я.)
- Но чтобы как-то разнообразить общение, - продолжал мсье Паскаль, - мы играем. В игру под названием - "На выход!" Это интересная и увлекательная игра. Надеюсь, она вам тоже понравится.
Затем он обратился к обществу:
- Госпожа Иголка с нами впервые, и поэтому считаю необходимым еще раз пояснить правила. Итак, вы, наверное, заметили, какой здесь длинный стол? За ним может поместиться сотня человек. В начале игры примерно так оно и было… Все скучали в нашем маленьком городке, он всегда был пропитан атмосферой ожиданий. Самых разных. Кто-то мечтал забеременеть. Кто-то - уехать в другие края, кто-то - сделать карьеру или обрести мировую славу, а кто-то… и банк ограбить. Люди такие странные. Им всегда чего-то недостает, чтобы осуществить свои намерения - смелости, приказа, денег, веры… И поэтому многое в их жизни не происходит. А это, согласитесь, довольно-таки обидно. Суть нашей игры в том, что мои уважаемые гости, собираясь здесь из года в год еженедельно, путем жеребьевки выбирают того, кто должен покинуть наше приятное общество и сам город. Чтобы воплотить все свои намерения. Суть этих намерений мы определяем все вместе. И, кстати, еще ни разу не ошиблись…
- Благодаря вам, мсье Паскаль! - сказала темноволосая женщина, вставляя в мундштук длинную сигарету.
Мой хозяин щелкнул зажигалкой, поднес ее к лицу дамы и улыбнулся:
- Просто я дольше всех живу на свете… Кое-чему научился. По крайней мере, разбираться в человеческих способностях…
Он снова повернулся ко мне:
- Так вот. Там, - он указал на круглую, похожую на аквариум, вазу, стоявшую на мраморной полке над камином, - лежат стеклянные шарики. Все они одинаковы. Кроме одного - в нем есть небольшое вкрапление в виде черной розы. Готовясь к очередному ужину, я заказываю такой новый шарик у столичного стеклодува. Ведь тот, кто вытащит этот жребий, забирает его с собой. На счастье…
("Амулет Паскаля…" - прошептал мне на ухо Иван-Джон.)
- …и выбывает из игры.
Я пожала плечами:
- И что дальше? Что с ним происходит?
- М…м…м… - замычал старый мсье. - То, что мы ему здесь пожелали. По принципу морфогенного резонанса…
("Это теория доктора Руперта Шелдрейка… - опять прошептал Иван-Джон, видя мою полную неосведомленность. - То, что мы смоделируем здесь, - повторится где-то там… Морфогенный резонанс - повторение подобных процессов…")
Какие остроумные и веселые люди, подумала я, другие бы на их месте начали рыть канал, строить электростанцию, поворачивать реки вспять или искать под заборами своих коттеджей нефть. А эти сидят себе, ужинают, не вредят природе, не загрязняют окружающую среду… Развлекаются, как умеют.
- Понятно, - кивнула я головой. - Все понятно. Меня волнует одно, господин Паскаль: моя роль в этом развлечении.
- О, вы будете разносить шарики. Вот и все.
Я недоверчиво посмотрела на него:
- Все?
- Пока да. Но вы можете присоединиться к нам. Конечно, если пожелаете…
Для меня это означало одно: в любой момент я снова могу очутиться на улице. Даже если это сборище придурков нагадает мне стать шейхиней Брунея! Если у всех у них есть деньги, почему бы не пофантазировать, почему бы не вырваться из этой глухого угла. Но что касается меня - дудки! Не такая я дурочка.
- Спасибо, - сказала я, - за приглашение. Я подумаю над этим интересным предложением… Можно приступить к выполнению своих обязанностей?
- Да, пожалуйста, - кивнул мсье Паскаль. - Берите аквариум. Вы готовы, господа?
Все дружно закивали головами, хотя я почувствовала, что атмосфера стала более напряженной.
Ну и ладно! Я взяла аквариум с шариками и вопросительно посмотрела на хозяина.
- Начинайте с конца стола, - сказал он. - Кажется, Джон, вы жаловались, что засиделись в наших краях… Итак, вы - первый.
С аквариумом в руках я направилась к своему соседу. Вид у него был не слишком веселый. Он посмотрел на меня. Я вспомнила, как мы танцевали…
Иван-Джон отвернулся и запустил руку в аквариум, зажал шарик в руке, а потом, так же глядя мне в глаза, медленно раскрыл ладонь. На этот раз отвернулась я.
- Прозрачный! - наконец воскликнул он.
Странно, в его голосе было столько радости, что я усомнилась в страстном желании каждого из присутствующих вырваться отсюда.
Длинноносый нервный господин был следующим, он с удовольствием запустил руку в судьбоносный сосуд и с немалым разочарованием сообщил обществу то же самое:
- Прозрачный…
"Переводчик Шекспира" в старых кроссовках чихнул, извинился, выпустил шарик из рук, полез за ним под стол. И известил оттуда:
- Прозрачный.
Раскосая хищница с безразличным видом сунула свою лапку в аквариум.
- Аналогично! - сказала она, затягиваясь сигаретой и выпуская дым чуть ли не мне в лицо.
- Если никому не повезет, будем тянуть по второму кругу! - сказал мсье Паскаль.
Но мне не пришлось начать этот "второй круг", спустя миг женщина в блестящем платье захлопала в ладоши и воскликнула:
- Амулет!
На ее ладони лежал шарик с маленьким черным цветком внутри.
Мне стало очень интересно: что же дальше?
- Ну вот, Вероника, - улыбнулся мсье Паскаль, - вы и дождались своего часа!
- Поздравляю, Вероника, - подхватил Иван-Джон.
И все пришли в движение, потянулись чокаться своими бокалами к женщине, будто она была именинницей. Она смеялась. Потом встала из-за стола и пропела несколько строчек из песни а капелла. Она пела, закрыв глаза, я видела, как вибрируют ее губы, а гортань переполняют какие-то дивные звуки, которых, как мне показалось, нет в природе… Голос был довольно сильный, с широким диапазоном. Я даже не заметила, что с удовольствием отбиваю такты ногой.
А уже потом вспомнила, откуда знаю этот голос! Это он доносился из радио сегодня поутру:
Никто, никто не сравнится
с ней!
В любой компании она - самая веселая,
у нее самые остроумные шутки.
Все,
все,
все наблюдают, как она
пьет вино, держит сигарету,
танцует…
Она умеет говорить одними глазами -
они такие, что слова - излишни.
Она смеется. Она звенит браслетами.
Ее юбка как флаг!
10
Наконец певица открыла глаза. Они подозрительно блестели. Бросила салфетку на стол и довольно пошлым жестом отерла указательным и средним пальцами уголки губ, которые раскрыла так, будто произносила букву "о". Этот жест совсем не подходил к тому образу, в котором она находилась минуту назад…
- Ну и чего же мне от вас ждать? - спросила она, окинув взглядом участников застолья.
А я удивилась тому, какими разными были эти люди.
Если это общество "избранных", неких "сливок общества" местного разлива, разве могут они быть такой неоднородной массой? Эта вульгарная красотка в платье-купальнике, этот остроносый нервный господин, душка Фед в простой клетчатой рубашке, косоглазая "хищница-вамп", будущий литературный гений Иван-Джон, голодранец в рваных кроссовках… Паноптикум! Что их объединяет? Разве что скука маленького городка и неординарная личность хозяина. А может, мсье Паскаль - просто безумный богач или одинокий чудак.
- Ну? - нетерпеливо сказала Вероника. - Чего ждать от себя, я знаю…
- Ваше слово, господа! - поторопил общество мсье Паскаль. - Начнем с конца. Опять с вас, Джон.
- Думаю, здесь все понятно, - сказал тот. - Вероника хочет петь. Это просто, как дважды два.
- Да, - скривила губы "хищница". - Но сначала она хорошенько вываляется в дерьме…
- Это уже интереснее, - оживился мсье. - Объясните свои соображения, госпожа Галина.
(О, с немалой долей злорадства подумала я, эта роскошная мадам имеет довольно заурядное имя!)
Госпожа Галина снова уставилась в длинную сигарету и насмешливо прищурилась.
- Что тут скажешь - все написано на лице… Девочка из бедной семьи и с такими наклонностями должна иметь клыки… Эти клыки должны отрасти. Для этого надо поточить дерево, железо, перегрызть несколько глоток, покувыркаться на грязных простынях, бросить в толпу свою плоть… Это - цена славы, богатства и одиночества! Все это придет к тебе, Вероника!
- Что скажете вы? - мсье Паскаль обратился к нервному долгоносику.
Тот будто очнулся от глубокого сна, пожал плечами.
- Я не тружусь на преходящее… Я в этом не разбираюсь. Но если нужно мое мнение… Не смешивайте мак с коноплей, Вероника. Не занимайтесь самодеятельностью, не пишите книг, не рожайте детей. А еще… не носите жемчуг…
Он еще бормотал что-то невнятное, пока его не перебил Фед:
- Не слушай его, Вероника! Я вижу тебя посреди огромной площади… Ты получаешь то, чего заслуживаешь: энергетику толпы. Я прекрасно представляю тебя в роскошном дворце, который ты приобретешь, когда устанешь от этой энергетики. Вокруг тебя полно людей… Они растаскивают твою жизнь по нитке, каждая из которых - золотая. О тебе напишут примерно такое… - Он задумался и довольно артистично сделал вид, что держит в руках газету: - "…Она меняет прически и наряды, цвет волос и любовников так часто, что это не укладывается в головах среднестатистических обывателей. Никогда не угадаешь, какой она появится в следующий раз - ангелом или демоном, женщиной-вамп или застенчивой школьницей… Она шокирует. Несомненно, она - красивая, талантливая и достигнет колоссального успеха…"
В конце тирады он сделал вид, что комкает газету и бросает к ногам своей визави. Та восторженно захлопала в ладоши:
- Браво, браво! Ты настоящий друг!
- Но сначала - дерьмо, дерьмо… Полными ложками… Куча дерьма! Гималайские горы отборного вонючего дерьма… - беззлобно пробормотала "хищница" и обратилась к переводчику: - А вы чего молчите?
- Да, да, - спохватился и засуетился он. - Собственно, я, как и господин Никола, не очень различаю ноты. Особенно в современных интерпретациях… Я вижу Веронику, которая пишет книги для своих многочисленных чад. Собственно, для этого не обязательно покидать городок. Она могла бы петь во время наших праздников…
- Какого черта! - воскликнула женщина и выдала такую высокую ноту, что на столе вдребезги разлетелся бокал. - А такое вы видели?!!
Все засмеялись.
- А что скажете вы, господин Паскаль? - обратилась Вероника к хозяину.
Наступила тишина. Я тоже затаила дыхание.
- Все присутствующие правы. Вы должны прислушаться к каждому, - сказал мсье Паскаль. - Я могу добавить лишь то, что, покинув наш город, вы возьмете себе псевдоним. Он будет связан со святостью… Вы проживете долго. Ваш псевдоним вас спасет. Лишь бы вы правильно его выбрали…
- А разве вы мне не подскажете?
- Нет. Вы найдете его сами… И еще. Вы должны уехать с одним чемоданом и тридцатью пятью долларами в кошельке…
Вероника покачнулась и уронила бокал, который держала в руке, себе на колени. Наверное, со мной бы случился такой же шок. Я, как добросовестная прислуга, поспешила подскочить с места, подхватила Веронику под руку и повела в уборную, чтобы замыть пятно.