Старлей вцеплялся в рубашку Кира, точнее, в жалкие ее, грязные остатки, и бормотал:
- Ты, Костылин, любил когда-нибудь? Она такая… такая…
- Ну какая?
Но Старлей уже снова затыкался и таял в своей дебильной улыбке.
Конечно, их застукали. Та самая вредная бабка, которой зачем-то понадобился кувшин - может, она коз подоить хотела, дура старая. Анжелу из ямы выволокли за волосы, а лейтенантика избили прямо на месте, измордовали до кровавых пузырей. Киру тоже пару раз навесили, за компанию.
Когда над ямой взошла луна, такая яркая, что лучи ее, пробивающиеся сквозь щели, были как ножи - светлые и острые, - лейтенантик зашевелился и сказал:
- Надо бежать.
- Убежал один такой.
- Они убьют ее.
- А я тебе, дураку, говорил. Говорил или нет?
- Я должен ее спасти. - Старлей приподнялся, встал на четвереньки, затем в полный рост. - Я с Анжелой убегу. И тебя здесь не оставлю. Давай руку.
На этот раз они пролезли сквозь крышку над головой легко - будто преграда была не из дерева, а из острого лунного света.
…Они неслись вниз по склону, а за спиной раздавались выстрелы. Редко рявкали винтовки и строчили автоматы, на вершине холма заливался пулемет, разбрасывали пыль колеса джипов. Кир впереди, длинными упругими скачками. Василий тяжело трюхал следом. Потерявшая сознание Анжела лежала у него на плече. На каждом шагу ее обритая голова подскакивала.
Они нашли девушку в пристройке за домом, избитую, но живую. Руки у нее были связаны, угол рта чернел ссадиной, а волосы обкорнали под корень. Девка же совсем некрасивая, подумал Кир, а Старлей уже упал перед ней на колени и, бормоча что-то ласковое, распутывал веревку. В сарае за глинобитной стеной мекали козы.
Анжела приподнялась, снова провела пальцами по лицу Старлея, как тогда, в яме. Будто слепая.
- Он сказал, что убьет тебя. Я резать вены хотела, а он бритву отобрал. И волосы обстриг. Я теперь уродка, да? - И девушка разревелась.
- Ты - лучше всех, - убежденно выпалил Старлей.
Девчонка рыдала.
- Ну тише, тише, - успокаивающе прошептал Кир, беспокойно оглядываясь. Как бы их не застукали. Ферганами палеными тогда не отделаешься. - Отобрал бритву - и хорошо. Была бы сейчас дохлая, дурочка.
Старлей вскинулся:
- Не смей ее дурой обзывать!
- Ладно. Умница. Пошли уже.
Они прошли сквозь дверь и спускались по склону холма, когда Кир сказал:
- Стой. Где Рахмад оружие держит?
- В комнате у себя. А что?
- Надо автомат взять. Мало ли кого мы встретим.
Старлей попробовал возражать, но переспорить Кира не удавалось и Демосфену.
Рахмада пришлось убить. Когда он проснулся и заорал спросонок что-то типа "мама!", Кир весьма ловко свернул ему шею - но было уже поздно. Кир выскочил в окно, Старлей мешком вывалился следом. Они промчались через крохотный палисадник, топча то ли кинзу, то ли лук, то ли помидоры - не разглядишь в темноте. Луна провалилась за тучи. Растоптанное резко пахло зеленью и землей.
- Сюда, скорее! - прокричала из-под холма Анжела, и тут же грохнул одинокий винтовочный выстрел.
И как они ухитрились попасть в такой темноте?
Старлей плакал и бормотал:
- Увидишь, все хорошо будет. До наших доберемся, они тебя вылечат.
Анжела глотала кровь и смотрела на Старлея огромными, как ночь, глазами.
- Бежим! - заорал Кир, потому что больше медлить было нельзя.
И они побежали.
Шесть часов безумной гонки по горам, шесть часов солнца, пыли и скал, шесть часов колючек, которые раздирают коленки в кровь, шесть часов. Кир стрелял, пока не кончились патроны. Ствол раскалился так, что обжигал пальцы даже сквозь накрученные на них полоски ткани. Потом автомат пришлось бросить. Счастье еще, что дорога шла вниз и что Кир ее хорошо запомнил. Через мост, построенный троллями, потом козьими горными тропками, сумасшедшими прыжками по руслу ледяного ручья.
- Думаешь, отстали? - пропыхтел сзади Старлей.
- Как же.
Сбоку грохнул выстрел, пуля выбила из камня крошку.
- Почему нас еще не убили?
Действительно, почему? Горло пересохло так, что хотелось лицом упасть в этот ручей, упасть и не вставать.
Анжелу они тащили по очереди, и, неся легкую девушку на плече, Кир чувствовал, как вместе с теплой красной струйкой уходит из нее жизнь. Он видел много умирающих, да он и сам умирал, но в этот раз почему-то все было по-другому. Все было неправильно.
- Смотри, смотри!
Лейтенант задохнулся от радости. Стройбатовский лагерь был внизу, в каких-нибудь пятидесяти метрах. Серели на солнце палатки, ветер носил бумажные клочки, трепались на веревке портянки.
- Э-ге-ге! Не стреляйте! Мы свои!
Они пронеслись эти полста метров, словно на стадионе в "Олимпийском" - рассчитывая на медаль и первое место. Непонятно только, за короткую дистанцию или бег с препятствиями. Наверное, судьи, посовещавшись и покачав головами, присудили бы им обе.
Стрелять оказалось некому. Лагерь был пуст. Исчез обладатель портянок. В одной из палаток гудело радио, выдавая мертвый сигнал. Рядом парила полевая кухня. Оттуда несло борщом.
- Ну как же это? Как же так? Куда они ушли?
Кир без слова опустил Анжелу на землю и сел рядом, сжав ладонями голову.
"Не может же быть", - все бормотал Старлей.
За брошенным лагерем - метрах в десяти, плевком достать - вставала черная гладкая стена. Отсюда казалось, что основание ее из базальта, а выше просвечивает вулканическое стекло. Без выщербинки, без малейшего изъяна, она возносилась вверх - казалось, на десятки километров, до самого космоса.
- Не могли же они…
Неожиданно он замолчал. Ноги в тяжелых армейских ботинках протопали и остановились рядом с Киром. Руки, с обкусанными ногтями пальцы, протянулись и подняли с земли безвольно мотнувшее головой тело.
- Что ты делаешь?
Не ответив, Старлей поудобней перехватил девушку и зашагал к стене. Кир оглянулся. На вершине холма над ними застыли боевики. Чернели головные повязки, масляно блестели автоматы и колеса джипов. Чечены тоже не двигались. Они смотрели на Стену. Кир перевел глаза. Старлей уже подошел к Стене. Вот он остановился на мгновение, будто собираясь с духом, - а затем, подавшись вперед всем корпусом, шагнул. Кир вскочил. Одним прыжком пересек разделявшее их расстояние и еще успел вцепиться в плечо Старлею, прежде чем Стена сомкнулась за ними с едва различимым "чпок".
…И их оглушили аплодисменты.
"Поздравляем! Поздравляем!" Люди в пепельного цвета пиджаках и военных мундирах трясли Старлею руки. Он недоуменно пялился на выкрашенные желтой масляной краской стены комнаты, на низкий потолок, на такую же желтую масляную стенку у себя за спиной. В руках он сжимал лысую куклу Братц. Из плеча куклы текло малинового цвета желе.
Человек с лицом, напоминавшим непропеченный блин, отвел Кира в угол комнаты. Восхищенно покачивая головой, он поинтересовался:
- Не понимаю, как ты их, пробивных таких, находишь? Нюхом, что ли?
- Они все - друзья моего беспризорного детства.
Блиннорылый укоризненно помотал круглой башкой:
- Все-то ты врешь, Кирка. Нет у тебя никаких друзей детства, да и самого детства, думаю, не было.
Кир пригорюнился. Утверждение Чачи, хоть и правдивое лишь наполовину, его задело. Как-то несправедливо: у всех друзья детства имеются, и лишь у него, Кира… "Почему у меня нет друзей детства?" - хотелось спросить криптонянину. Однако вместо этого он спросил только:
- Что там с блэкфайтером? Без крыльев к реальной Стене не подберешься.
- Работаем над этим. Кропотливо. Есть уже наметки.
Киру легкомысленный тон Блиннорылого не понравился.
- Вы, однако, не благодушничайте прежде времени. Не забывайте, что у нас тут так только, проекция. Моделька. Макет. А настоящая Стена… черт знает, что там будет.
Ротмистр Чача лукаво прищурился.
- Да тебе, Кирка, никак завидно? Признайся, ты ведь не пройдешь сквозь Стену? Даже сквозь модельку нашу не протиснешься?
- Нет, - честно ответил Кир. - Не пройду.
- Во-во. Работать потому что над мотивацией надо. Ведь, в сущности, почему бы не остаться в Стене? Тепло там, светло и мухи не кусают. Нет, чтобы выйти, надо очень, очень любить свою захудалую Родину. А с чего начинается Родина? С папаши-алкаша, матери-мотошвеи, с простой русской девушки Анжелы… Вот так-то.
Ротмистр оставил Кира и пошел к лейтенанту. Ряды военных перед блинно-хренным почтительно расступались.
- Ну что, солдат! - бодро воскликнул Чача.
Куклу он из рук Старлея забрал и метко швырнул в мусорный бак у стены.
- Испытание ты прошел на пять баллов. Готов теперь послужить Отечеству?
- Так точно! - проорал Старлей. И заученно козырнул.
- Мужчина готов переспать с женщиной по многим причинам, и любовь - отнюдь не главная из них.
Глаза Кира поблескивали в темноте комнаты, мерцали отраженным светом. За голым окном с неба сыпались звезды. Самый сильный звездопад за последние семьдесят лет. И семьсот. И семь тысяч. И не звезды это были, а десантные корабли кризоргов. Их свет отражался в зрачках Кира - как в тот день, когда хрустальная капсула, с трудом миновав сети и магнитные ловушки, выскользнула из кольца блокады и навсегда покинула систему Криптона, унося в своей теплой утробе человеческое дитя.
ВОЛШЕБНАЯ СИЛА АЛКОГОЛЯ
Я в пути, и нет у меня
Никаких тревог и забот.
Одинокая лодка моя,
Разрезая волну, плывет.
"Алиса"
От залива несло тухлятиной. Нефть из затопленного танкера равномерно растеклась по воде. Мелкие рыбешки то тут, то там выбрасывались на шоколадные пласты и, шевеля плавниками, принимались наполнять воздух ароматами разложения. У самого причала островками, вросшими в непроглядную тьму, фривольно раскинулись трупы: два ихтиандра - крупный самец и его худощавая подруга, да выживший из ума ныряльщик за жемчугом - в этих краях жемчужниц отродясь не видали.
- Знаешь, когда мне скучно, - сказал Джентльмен, - я приматываюсь колючкой к бетонному столбу. Обожаю вот так вот висеть себе и висеть… Дней девять, а то и больше. Здорово прочищает мозги.
Старлей в ответ лишь ухмыльнулся - все равно озвучить что-нибудь внятное не смог бы. Ибо пьян и трезветь не собирается. Литрушка водяры на четверть полна, в кармане бутерброд с ливерной колбасой и плавленый сырок "Дружба". Что еще надо служивому на гражданке?
Разве что пиво, по возможности "Жигулевское", холодненькое, в трехлитровой банке.
- Где тут, а? Слышь? - напрягся воин.
Джентльмен махнул рукой:
- Ссы, где хочешь, море рядом…
Старлей так и сделал: проследовал на пляж, атаковал кабинку для переодеваний и основательно нагадил, подтершись обнаруженной там же гигиенической прокладкой сомнительной свежести. На противоположном берегу залива располагался порт. Над портом возвышалось местное отделение Стены.
Старлей выбрался на оперативный простор, хлебнул "Пшеничной" и, зашелестев фольгой, вгрызся в белоснежную слизкую мякоть. Старлею было хорошо. Вот только с куревом напряг, закончилось. В такую даль отправляться без табака - самоубийство.
- Ну на?! - выразил недовольство боец ВКС.
Джентльмен кивнул, соглашаясь с мнением коллеги, и вытащил из кармана мобильник. Ткнул кнопочки, придавил динамик к уху:
- Привет. Сигарет еще. Много, да. Нет, больше. Я говорю, больше. Ты что, это он за день выдует, бооо-ольше! И пивка захвати. Да, пивка! У меня что, дефекты речи? Пивка, "Жигулевского", трехлитровую банку, холодного.
Осознав, что любой его каприз будет исполнен, Старлей вылепил из обветренных губ иерихонскую трубу и, брызгая слюной, протолкнул сквозь голосовые связки:
- И ппппу-у-уппп-сиссскаа-аа!
Джентльмен моргнул:
- И пупсика просит. Да откуда я знаю? Ну, возьми на всякий случай. Или барби какую. Да, отбой, до связи.
Старлей вдруг обнаружил, что сидеть значительно приятнее, чем стоять. И плюхнулся тощими ягодицами на просоленные доски причала. Достал носовой платок и чихнул, затем, прищурившись, внимательно осмотрел добычу - что ценней: сопля зеленая или сморчок желтый? Многозначительно хмыкнув, он свернул платок в трубочку, скомкал и сунул в карман к бутерброду с ливерной колбасой.
- Пупсик тебе на кой?
- Так точно! - рявкнул Старлей и счастливо расхохотался.
- Слушай, хватит, а? Не в учебке, не в части, я тебе больше не командир. Водку ведь пьешь, а не говеное саке. Давай по-людски решать вопросы. Тем более здесь вопросы задаю я.
- Да пошел ты на хуй, старый еблан! - продолжал хохотать Старлей.
- Ну вот, совсем другое дело! - обрадовался Джентльмен. - Скоро тебе пивка привезут, сигарет и пупсика, и отправимся в дальние страны, за моря-океаны. Ты хочешь за моря? И чтоб пальмы всякие и телок вагоны? Мулаток, а? Черненьких?!
- Блэк-к-ххх-ф-файтер!..
- Что?
- И н-на-а-а-ппалм, и тра-та-та! На Стену! Стену на!
Джентльмен кивнул:
- Это конечно, а как же. Так и сделаем, без вариантов. Но сначала океаны. А потом и о вечном подумаем, как с ним бороться, тля-муха забодай…
Из-за поворота, взвизгнув покрышками, выскочил алый "феррари". Удар по тормозам, машину развернуло перпендикулярно дороге, хлопнула дверца. Высокий парень в желто-голубом "адидасе" с вышитым трезубом на груди и надписью "Ukraine" покинул салон. Дважды присев и похрустев пальцами, он выдернул из багажника объемистую спортивную сумку.
- Кому пиво, налетай! - скомандовал визитер.
Старлей, шатаясь, потрусил к улетной тачке, по пути выискивая в кармане гвоздь. Достиг цели, обогнул, а затем, игнорируя угрозы, в одно движение нацарапал на алом боку: "Здесь был Вася". И так обрадовался, что пустил слюну и намочил штаны. Затем вынул банку из рук спортсмена, офигевшего от такого беспредела, в два глотка выхлебал половину и вихляющей походкой двинул обратно к причалу. Из салона "феррари" жалобно тявкнула сааабааачкааа, выращенная из мастиффа. Вся она была покрыта иглами, как у дикобраза, и подозрительно пахла персиками. Сааабааачкааа от избытка чувств разодрала кожаную обивку заднего сиденья и теперь выкусывала дверцу, чтоб убежать подальше, опорожнить кишечник и убиться головой об стену. Или о Стену.
Чтоб наверняка.
- Он только пьет? Может, колеса? Или вены портит? - спросил владелец обезображенной машины.
- Кир, тля буду! Я же рядом всегда, заметил бы! Только водяра. Сейчас вот пиво еще. И сырками плавлеными закусывает. Бутерброд пока не трогал.
- Третьи сутки в кармане? Не завонялся?
- А разве тут почувствуешь? - хмыкнул Джентльмен.
- И то правда. А где ледокол?
- В рюкзаке, где ж ему быть… - Джентльмен прикусил губу и отвернулся.
- Ты что, за три дня, не считая ночей и возможности замедлять время, ничего не сделал?! - Похоже, парень решил, что имеет право орать на мужчину, скажем так, более преклонных лет, чем он сам.
- А я тебе что, грузчик в овощном?! - жалко огрызнулся Джентльмен. - Нашел мальчишку!
Хлопнула дверца "феррари", целая, не надкушенная.
- Срок у тебя до заката. Время пошло. Счастливого плавания.
Авто, с места разогнавшись до сотни, исчезло за поворотом. Стальная капля цвета крови скользнула по серпантину. Горы еще и как возвышались над побережьем, но с величием Стены им не сравниться. Да и глупо такое сравнивать, как нельзя отождествлять зеленую соплю с желтым сморчком.
- Вот ведь… как мальчишку… Выпить дай. Да не пива, водки!
Старлей протянул бутылку, не жалко. Джентльмен хорошенько отхлебнул, дернулся кадык. Старлей молча вытащил из кармана бутерброд, типа закусывай, а то захмелеешь, а тебе нельзя, служба, начальство напрягает графиком работ.
- Нет, спасибо, я как-нибудь так…
Бутерброд исчез в кармане.
- Ну что, кореш, до заката управимся? А, Василий?
Услышав гражданское имя, парень как-то сразу обмяк, уронил штоф и свернулся калачиком. Дул ветерок, сваи причала пачкались нефтью. Награда нашла героя - покой и здоровый сон на берегу прекрасного моря. "Как известно, йодированная атмосфера курорта залечивает язвы, положительно влияет на нервную систему, а также укрепляет иммунитет!" - надрывался громкоговоритель с верхушки бетонного столба, одиноко торчащего посреди заброшенного пляжа. Засыпая, Старлей подумал о том, что пиарщики - полнейшие психи. Надо очень сильно любить свою работу и упорно не жалеть денег заказчика, чтоб устанавливать агитационные установки на термоядерных батарейках где ни попадя. Топчаны… температура воздуха… спасатели… в нашем кафе отличный шашлык…
Исчезнет пляж, высохнет море, вообще ничего не останется, а громкоговоритель все так же будет в полнейшей пустоте расхваливать прогулки на катере, катание на "банане" и отличные номера эконом-класса в гостинице, лет пять назад взорванной террористами.
Спи, Старлей, спи.
Когда Старлей проснулся, ледокол был готов на треть.
Джентльмен, он же майор из учебки, он же майор из части, пыхтел изо всех сил. Тельняшка промокла от пота, седой ежик волос блестел. Шутка ли, автомобильным насосом накачать транспортное средство водоизмещением в пятнадцать тысяч тонн. Проще говоря, наполнить воздухом. Это вам не какая-нибудь казацкая "чайка" для японских туристов или скоростной гидроцикл, это настоящий исследовательский корабль с наикрутейшим запасом прочности, провианта, минералки и ящиками водки пока что не в трюме. Водку и провиант надувать не надо, они натуральные, стоят штабелями на пляже, вчера подвезли на трех армейских грузовиках. С минералкой хуже, все-таки пузырьки газа, уже надута…
К ихтиандрам и ныряльщику присоединились: дельфин, два тюленя, кроссовок фирмы "Nikke". Последний почему-то без шнурков.
- Как мальчишку… - бурчал Джентльмен, пританцовывая у насоса. Рядом валялись три пустых штофа.
Присвистнув, Старлей позавидовал редкому умению Джентльмена. Чувствуется армейская закалка.
- Разрешите обратиться? - щелкнул каблуками Старлей.
- Валяй. Только сначала кабанчиком метнись за водочкой. И воды принеси, а то сушит не по-детски.
Старлей сначала ускорился, а потом подумал: "Какого хека?!" - и пошел вразвалочку, как на свидание к давно опробованной, безотказной любовнице. Мысль о женском обществе и возвратно-поступательных движениях вызвала резкую боль в паху. Старлей согнулся, упал на песок, лицом в окурки и пивные пробки. Минут пять он корчился, потом столько же приходил в себя и громко дышал. Джентльмен тем временем продолжал танцевать, вдувая в резиновую утробу кислород.