Эта дрянь - труп тушканчега - взвалена на плечо. Не то чтоб тяжело, но и легкой ношу назвать противоестественно. Опять же инструмент (стамеску в частности) выковырять не получилось: крепко засел металл, хоть ножом поддевай, хоть пилой режь. Молодежь, из неверующих, попробовала - вот и нож у врага из-под ребер торчит, и пила виднеется там, где у людей филейная часть расположена.
- Ну чо, салаги, типа расслабляемся, на?! Когда Родина в опасности ежесекундно…
И тут комсостав выследил. Небось из поля зрения не выпускал вообще. Бдит, сцука, неустанно. А значит, в выборе достойного ответа сомнений нет и быть не может:
- Так точно!
- Тебе какая задача поставлена?!
- Старлей!
- ШО?!!
- Так точно!
- Тьфу ты… Выполнять, на!
Старлей проворно засеменил вдоль цепочки бойцов, разгружающих "апач": серая цементная пыль на худых торсах, белые зубы в прорехах распахнутых ртов. На труп тушканчега не обращали внимания. И так покуражились, попинали мертвую скотинку, дружно удивившись, что молоток из проломленной черепушки не вытаскивается, да и разбежались нести службу, укреплять оборонные рубежи землян.
На сей раз по брусчатке у КПП Старлей вышагивал во весь рост, почти что гордо. Мол, не в самоволку выгребаю, но исполняю приказ. Пароли, явки, куда прешь… Все вопросы к комсоставу. Правда, сигарету хлопцам слить все равно надо, а то и две - за гордость. Или - за наглость. Пошакалить в карманах тушканчега, изъять и слить. Мародерство, ёлы, наказуемо, но везде люди, везде понимают, когда приспичит.
Стена возвышалась. В смысле, тянулась к небесам. Завтра, Старлей уверен, в сводке нашлепают не менее трех кэмэ. Правда, молодняку после зеленки все десять померещатся, и свет в конце туннеля, и досрочное окончание войны с оккупантами…
Старлей пронес тушканчега через минное поле, протолкал в дыру в бетонном заборе, окружающем овраг, толкнул со склона, а сам пошел по тропинке. Спустившись вниз, в кусты сирени, обнаружил, что пришелец ожил (быстро, ёлы!), сидит себе и болтает из стороны в сторону головой.
- А, тварь ушастая, регенерировал?! - поздоровался Старлей.
Он был чуточку зол на инопланетянина: пока нес труп, заляпал обрезанную по плечи тельняшку хлипкой оранжевой дрянью, заменяющей тушканчегам то ли кровь, то ли мозги, а может, экскременты. Одним пятном меньше, десятком больше - без разницы. Только вот дрянь эта пахнет специфически. Старлею фиолетово, гайморит, а вот молодняк реагирует на такие ароматы болезненно - могут и в бетон закатать. Ночевать в казарму Старлей не пойдет, потому как стремно, он не самоубийца. Туман еще…
Нет уж, нет уж, на фиг, на фиг.
- Надоели вы мне. Я к вам сколько уже прилетаю, а вы меня убиваете и убиваете, убиваете и убиваете… - заныл тушканчик, медленно, но уверенно восстанавливая двигательные функции.
- Ты ж все равно не умираешь, тварь ушастая. Вот бы тебя в натуре грохнуть. - Старлей трижды пожалел, что не проверил карманы пришельца по пути. Теперь уж поздно. И рискованно.
Словно угадав ход мыслей Старлея, тушканчег принялся разминать шипастый хвост, свитый из хрящей, оптоволокна и силикона. Острые шипы - из титана.
- Не, ну нормально, а?! Мы им разумное, доброе, вечное, а они нам… эх!.. - Тушканчег сокрушенно покачал уродливым черепом справа налево. - Три ящика свиной тушенки притащил, а они - в натуре грохнуть. Все вы, гуманоиды белковые, - фуфлыжники неблагодарные!
- По ящику за чела?! - Глаза Старлея похотливо блеснули. При таком раскладе не западло проигнорировать оскорбление. - По ящику, да?! Неслабо!
- В самый раз, нынче курс такой. Так что усиленно выявляйте, всех возьмем. Курить будешь?
- Буду.
Тушканчег протянул мятую пачку:
- Оставь себе.
Старлей и не думал возвращать.
- Слышь, тварь ушастая, а на фига вам наши умники?
Тушканчег подергал стамеску, извлечь не смог, цокнул языком:
- Это вообще-то тайна.
- Да ладно тебе…
- Ну, уговорил, расскажу. Представляешь, все ваши умные люди - это тушканчеги. А мы своих в беде не оставляем! Вся ваша армия - беда!
- Чего?!
- Того. Умники в армии, все до единого, - тушканчеги! Разведчики наши, глубоко ассимилированные среди людей для сбора сведений о доминирующем виде планеты, чтоб потом на основе этой инфы можно было просто и безболезненно вас поработить. Причем разведчики так ассимилировались, что уже не помнят, кто они и откуда. Прям как люди вообще.
Старлей затянулся, скривил губы.
- Я дрессированный, меня на просто так не кинешь. Это что же получается? Ты, тварь ушастая, паришь мне, что друг мой Степан, с которым призывался я в одну ночь из одного подъезда, какой-то сраный, на, тушканчег?!
Пришелец развел лапками:
- Высокий, худощавый? Шрамик на лбу, над бровью, почти незаметный? Родинка еще на жопе то ли пимпочкой, то ли сердечком? И ругается так странно, сейчас вспомню… А! Вот так ругается: "Бля буду фунтик ебливый!" Да? Ну извини, брат…
- Мне тушканчег не брат! - громко заявил Старлей на случай, если беседу подслушивают. - Давить вас, тварей ушастых, надо! Напалмом жечь вместе со Стеной, фак ее фундамент!
- Стена, да… Стена… - Тушканчег мечтательно закатил немногие уцелевшие глаза. - Наша родная планета - сплошная Стена, ничего нет, кроме Стены! Никаких рек, океанов, оврагов этих ваших… И вот, представляешь, по весне, когда на колючей проволоке цветут растяжки противопехотных мин, а закаты полыхают нежно-розовым заревом мусоросжигательных заводов…
Хрустнула ветка.
Старлей тут же рухнул в кучу строительного хлама, схватил кусок арматуры и откатился к чахлому, сплошь в радужных пятнах бензина, ручью.
Тушканчег среагировал быстрее. Что-то чвякнуло, хряпнуло, сверкнула молния - с кустов метрах в десяти от пришельца осыпалась листва. С полусекундной задержкой опали ветки, обнажив комсостава в компании троих умников, скованных длиннозвенной оцинкованной цепью.
- Метр цепи два евро! - Комсостав сделал вид, что ничего из ряда вон не случилось, что противник каждый день расстреливает его из оружия неизвестной марки и принципа действия. - На цепь я самолично потратился! Надо бы компенсировать…
Тушканчег презрительно хмыкнул, что-то пробурчал в ответ и, вжикнув катушкой, выпустил хвост на максимальную длину. Втянул шипы. Обхватил оптоволокном и силиконом безразличную ко всему троицу, нежно так, по-родственному, и - пыхнуло пламя! - взмыл в атмосферу, которая, кстати, была уже не ахти из-за тумана. Три тела на буксире. Сложная конструкция на мгновение зависла в воздухе над бойцами ВКС, после чего шумно стартовала к высотам Стены.
- Скатертью дорога, ур-роды! - процедил комсостав.
Старлей воздержался от комментариев. Он принялся шарить в обломках кирпича, отгребая в сторону битую черепицу и рулоны ржавой жести.
- Чего ищешь? - спросил комсостав.
Старлей подумал и решил проигнорировать устав. Стандартный набор из двух фраз не уместен, когда речь идет о высококалорийной жратве.
- Тушенку. Три ящика. Тварь ушастая сказал: по ящику за рыло…
- А. Ну-ну. Ищи. А чего? Вдруг… чудеса случаются, мало ли… - хмыкнул комсостав, сорвал травинку и воткнул в кариес нижних резцов.
Старлей тут же сообразил, что старается напрасно.
- Тушенку куда дел, гад?!
- Время не вышло, а ты борзеешь… Нэ кажи гоп… Рано, воин, рано…
- В самый раз. Тушенка где?!
- Поделишься?
- А то. Готовься: и пивка ты у меня попьешь, и отлив почистишь! - Старлей скорчил зверскую рожу, напряг желваки.
- Поделишься? - Комсостава было не пронять.
Старлей нехотя кивнул:
- Ага, бля, куда ж без тебя, халявщик.
- Чья бы рычала… Я ж водочкой угощу, повышение у тебя все-таки. Сколько можно это саке пить, а? Мне закупщики городские подогнали, спасибо вертолетчикам. Бартер - тонна омедненных гвоздей на ящик бухла. Мотай на ус, пригодится. Мне когда предыдущий комсостав - он потом умным оказался, на тушенку поменяли, - он мне должность сдавал и все подробно раскинул, куда и как армейская система действует. Живи сам, а другие потом поживут. В свое время. Ротация кадров - великое изобретение… э-э… людского разума…
Двинули к блокпосту.
У КПП на требование выделить сигарету, а лучше две Старлей оскалился, как сорвавшаяся с троса саабаачкаа, и послал вымогателей на. Вымогатели, открыв рты, на секунду замешкались, после чего исчезли в караулке и больше не маячили.
- Накатим?
- Закусим?
- Значит, и накатим, и закусим!
За дверями склада противогазов коптила лампада - нитка, подсолнечное масло, консервная банка, на алой этикетке желтые буквы: "Килька в томате". Источник света установили на ящике, накрытом куском полиэтилена. Замусоленные карты слоились и липли к пальцам, не желая раскрывать секрет своего достоинства - король или валет?
А может, дама?
Играли в преф на сигареты. Конечно, с третьим "болваном" не по кайфу, но все-таки.
- Ты к Федору из второго взвода присмотрись и к Азамату. Джон, этот боров натовский, доверия не внушает. Вот помяни мое слово, паря, скоро проявятся они, умники херовы!.. - Комсостава скрипнул щетиной подбородка. - Шесть пик. Ты мне тогда баночку тушенки выдели, а? За наводку?
- Умники, да уж. То есть тушканчеги? Вист. - Старлей принципиально игнорировал продовольственные намеки.
- А какая, на, разница? Лишь бы твари ушастые тушенку в обмен давали. Да побольше. Жрать-то хочется!
Старлей кивнул: и то верно, никакой и хочется. Завтра он проснется похмельный, и все будут называть его комсоставом. За глаза. А в лицо - орать: "Так точно!" Но это завтра. А сейчас пора баиньки.
В замочную скважину сочилась струйка зеленого тумана.
- Надоело. Все равно я выиграл. Заранее. Есть возражения? Нет? Ну и чудно.
Старлей откинулся к стене, поднял воротник и просунул пальцы в рукава драного камуфляжа. И тут же засопел, открыв рот.
Как обычно, снилось серебро трех лун и зарево пылающего мусора.
Родина. Стена размером с планету.
КИЛЬКА В ТОМАТЕ
- Ыба?
- Селедка!
К/ф "По семейным
обстоятельствам"
- А вы знаете, что тушканы открыли завод по консервированию человеческого мяса?
Укрытые енотовыми мехами плечи хозяйки салона задрожали от ехидного смеха. Из-под енота посыпался обильный тальк.
- Ах, душечка, зачем же им завод? Их Ковчег - это и есть большая консервная банка. Они туда заманивают простаков и замораживают в космическом вакууме. У них на орбите Плутона пищевой склад, население множества планет. На все вкусы, так сказать… Кстати, я слышала, вы с мужем подали документы на репатриацию?
Ее собеседница возмущенно задохнулась и, взметнув подол черного платья, направилась к столу с напитками. Стоящая рядом молодая художница-авангардистка хмыкнула:
- Дорогая Софья Павловна, ну у вас и воображение. Ну какой же Ковчег - консервная банка? Ведь из консервов надо кислород выкачивать. Что же они, насосом качают? А если не выкачать, заболеешь ботулизмом и как пить дать умрешь. Нет, непременно завод, с огромными крюками под потолком, на них кровоточащие тела… Сырое мясо - это так рельефно, кровь, желтые глыбы сала. Дикая материя.
Максик вздохнул и пошел к столу вслед за первой теткой. Та уже барражировала по залу, как особенно голодная касатка, - похоже, искала среди гостей сотрудника тушканского посольства, чтобы осведомиться о судьбе своего прошения.
У стола стоял недружелюбный официант в смокинге. Увидев Максика, он скорчил недовольную рожу и демонстративно отвернулся.
- Коньяку, пожалуйста, - вежливо сказал Максик.
- Нету коньяка.
- А что есть?
- Сами не видите? Водка, джин, кола, апельсиновый, яблочный сок.
- Ну давайте водку с апельсиновым соком.
Официант плеснул в стакан водки с таким выражением лица, будто его поставили здесь разливать помои для особенно дурнопахнущей популяции скунсов. Максик принял стакан, не говоря худого слова, вытер забрызганный соком пиджак и пошел прочь. Сквозь толпу к нему уже пробивался кто-то знакомый. Высокий. Черный плащ нараспашку, в руке - узкий бокал.
- Кир! Ну ты вездесущий!
- Вечер только начался, Максик, а ты уже ругаешься.
- Все шутишь? Ты лучше скажи, где шампанское достал. Мне этот мудацкий пингвин даже водки пожалел. Вот всегда так: тебе шампанское, мне дерьмо.
- Не делай преждевременных обобщений. Я знал, что хозяйка - скряга, и прихватил бутылку с собой.
- Ну?
- Баранки гну.
Кир порылся в плаще и извлек початую бутылку розового мускатного. Оттуда же добыл второй бокал.
- Пошли-ка на балкон. Душно тут.
Они с трудом протолкались к балконным дверям - то есть это Максик с трудом, Кир просачивался всюду, как керосин.
На балконе и вправду оказалось прохладней. Внизу было черным-черно - комендантский час, затемнение. Только далеко, над портом, перекрещивались лучи прожекторов. Отслеживали тушканские корабли.
Кир поставил бутылку на широкие каменные перила, протянул Максику наполненный бокал. Максик с благодарностью вдохнул тонкий аромат муската. Водку вместе со стаканом очень хотелось отправить вниз, но Максик сдержался. Вдруг там идет старичок с палочкой? Хотя, конечно, никаких старичков на улицах не было, а если и были, их давно задержал патруль.
Кир обернулся к Максику:
- Ну как, вышло что-нибудь новенькое?
- Подборка вышла в "Младости". Почитать?
- Зачти.
Кир одним глотком высосал шампанское и налил себе еще. Максик откашлялся и прочел с выражением:
Я поэт, зовусь Незнайка. У меня есть х**.
Подождал реакции и, когда ее не последовало, добавил:
- Критик Латунский говорит, концептуально очень. За звездочками могут таиться многие смыслы, воображение читателя играет. Обещал разнос устроить в следующем номере Газеты.
Кир опустошил бокал и кивнул:
- Правильно говорит. Х** - это всегда концептуально. Но я бы на твоем месте тему все-таки развернул. Например, так: "Я п**, зовусь Н**, у меня есть х**". Тогда воображение читателей заиграет еще яростней.
Максик подумал немного, потом достал блокнот и записал.
- Ничего, если я без копирайта?
Кир хлопнул его по плечу (Максик отчаянно прижал к груди бокал - не дай бог, выплеснется, где по нынешним временам еще шампанского достанешь) и добродушно ответил:
- Ничего. Дарю. - Потом посерьезнел и добавил: - Вот что. Ты ведь у Веньки на дне рождения будешь? Надо мне от тебя статейку, и хорошо бы, если в Газету… Подробности там расскажу. Приходи.
"Ну вот так всегда, - подумал Максик, быстро заглатывая шампанское, - никогда просто так не угостит, шельма".
За спиной, в салоне, раздался звон - это касаткообразная тетка, поймав наконец-то тушканского консула, повалила его на стол с напитками и принялась соблазнять натурой. Консул верещал не по-русски и махал толстыми лапками. К тетке спешила охрана.
Прожекторы над портом налились малиновым светом и замигали в сложном ритме.
- Опять их кризоргские диверсанты захватили, - заметил Кир. - Своим сигналят, негодники.
С моря потянуло сквозняком. Приближался рассвет.
Ирка с Венькой лизались на диване - вспоминали добрые старые времена, не иначе. Ирка временами отрывалась от Веньки, облизывала губы и оглядывалась на Кира - ревнует, нет? Кир не ревновал. Кир задумчиво перебирал кассеты. Допотопный магнитофон жевал что-то вроде французского шансона, и непонятно было - то ли это и вправду французский, то ли пленка настолько истерлась, что уже просто не различишь слова.
Максик вошел, отложил в сторону букет и бутылку и сразу устремился к столу с бутербродами и тортом. У стола, пригорюнившись, сидел Вовка и перебирал струны гитары. Пел блатное, жалостное, странным образом сочетающееся с бурчанием магнитофона. В блюдце перед ним дотлевал бычок, в стакане выдыхалась водка. Максик схватил сразу два бутерброда, с колбасой и бужениной, и первый уже запихнул в рот, когда его перехватил Кир.
- Выйдем, покурим?
- Да я только что зашел.
- Выйдем.
По пути к двери Кир ущипнул за зад пухлогубого юношу-визажиста и прихватил с подноса стакан с гранатовым соком. Юноша залился звонким девичьим смехом. Ирка, оттолкнув Веньку, соскочила с дивана и ломанулась на кухню - то ли плакать, то ли глушить водку.
- Хорошая девка. Чего ты с ней так?
- Not your fucking business.
Кир распахнул дверь и вытолкнул Максика на лестничную площадку. Максик покорно вытолкался. Бутерброд с бужениной он спрятал в карман.
На площадке Кир уселся прямо на ступеньки, поставил стакан и похлопал по бетону рядом с собой. Максик вздохнул и тоже сел, оберегая пальто. Кир вытащил из кармана пакетик с травой и ловко скрутил косяк. Затянулся, передал Максику. Тот вдохнул и закашлялся. Слезы брызнули из глаз.
- Ух ты, крепкая.
- А то. Друг один выращивает. Он с Кемерова…
Максик глянул непонимающе.
- Там первый корабль тушканский сбили, помнишь? Все пожгли - и корабль, и экипаж. Дружбан мой, не будь дураком, угольков на пепелище набрал и зарыл под теплицу. Трава после этого мощная полезла. Мутант.
В голове у Максика слегка поплыло. Он снова курнул. На сей раз пошло хорошо, и Максик радостно захихикал. Кир отобрал у него косяк.
- Не увлекайся. По первому разу может совсем башню снести, а башня твоя мне еще пригодится. Вот, соку попей.
Максик глотнул сока, приятного, терпко-сладкого. В голове немного прояснилось. Он нахмурился, вспоминая.
- Ты хотел чего-то. Про статью в Газете.
- Ага. Напиши-ка ты мне статью… Статью про то, как тушканчеги открыли завод по консервированию человеческого мяса.
- А они че, и правда открыли?
- А тебе какая разница? Напиши так: весь Периметр - это и есть завод. Одна огромная консервная банка. Стена - стенка банки. А когда прихлопнут сверху крышкой, тут-то и придет полный пиздец. Сделаешь?
Максик почесал в затылке.
- Сделать могу. Но глупо как-то. В Периметре же тысячи километров. Потом, из банки надо кислород выкачать, иначе ботулизм там заведется. А как с тысячи километров выкачаешь кислород?
- А ты придумай как, на то ты и писатель. Творец. Используй воображение. По мне, хоть велосипедным насосом, главное - читателя убеди.
Максик вздохнул еще раз и кивнул:
- Ладно.
- Вот и отлично. Другого от тебя не ждал.
Максик встал со ступеньки и направился к двери квартиры. Кир сзади окликнул:
- Эй, ты куда?
- В смысле? К Веньке.
- Мне статья послезавтра нужна. Давай, нечего тут время терять, дармовыми бутербродами отъедаться. Получишь гонорар за статью - свои жрать будешь, хоть с икрой. Хорошая статья будет, еще кое-что тебе сверх гонорара заплатим.
- Заплатим?
Макса смутило не само предложение, а множественное число. Кир у них в компании считался одиночкой. К тому же в голове окончательно прочистилось, и зародились вопросы.
- Тебе эта статья вообще зачем нужна?
Кир усмехнулся:
- А так, по приколу.