И опять мне не дали додумать. Шавки не зря вели себя так нагло. За ними шли матерые псы. Какие-то серые, приземистые, с большими квадратными мордами. Чисто волки. Говорят, на окраинах такие живут - полусобаки-полуволки, огня не боятся, в людей обращаться могут. Врут, конечно, но в тот момент я был готов поверить во что угодно. Я уперся лапами в землю и оскалился.
- Кочан, - приказал я, глухо ворча, - за нашими, пулей!
Кочан даже не дернулся. Это было очень глупо, это могло всем нам стоить жизни, но в ту секунду я Кочана даже зауважал. А в следующую секунду повторять приказ было поздно: пришлые молча окружили нас полукольцом и стали теснить к стене. Это было так жутко, что даже их шавки замолчали и попятились. И тут я понял, как себя вести.
Я перестал скалиться и выпрямился. Кирпич изумленно на меня посмотрел, но тоже выпрямился. Зубы он не спрятал. Такая уж у него харя - зубы все время торчат. Кочан, как оказалось, даже и не скалился все это время. Просто стоял за левым плечом и смело смотрел на стаю.
- Привет, - сказал я, в меру учтиво, но без подобострастия вильнув хвостом, - это наша территория. Вы на нее претендуете?
Полуволки остановились. Пахли они совершенно неразборчиво. По мордам понять что-то было невозможно. Хвостами не виляли.
- Нет, - отрывисто сказал их вожак, - нам нужен проход.
- Хорошо, - сказал я, - мы вас будем сопровождать.
Кажется, мне удалось их удивить. Пришлые коротко переглянулись.
- Зачем? - спросил вожак.
- Не хочу, чтобы моя стая сдуру на вас полезла.
Он нехорошо ухмыльнулся.
- Думаешь, мы боимся твоей стаи?
- Нет. Боюсь, что вы перекалечите половину наших.
Вожак фыркнул. Кажется, я начал ориентироваться в их запахе. Они не боялись, но и драться не собирались. Просто они шли по своим делам и готовы были перегрызть хребет любому, кто помешает. Но без причины грызть хребет им было лень.
- Как хочешь, - сказал вожак, повернулся и ровной рысцой побежал по улице.
Остальные двинулись за ним. Это было внушительно, как будто один большой пес двинулся. Мы последовали за ними в двух прыжках сзади.
- Шавки, что характерно, - шепнул Кирпич, - куда-то подевались.
- Наверно, это не их шавки, - ответил я тоже шепотом, - прибились по дороге.
Больше мы не говорили. Кочан бежал молча и пах задумчивостью.
Мои опасения оказались напрасными. Через пару дворов пришлые свернули с нашей территории и ушли дальше. Мы остались на границе. Я почувствовал, что горло у меня совсем сухое.
- Вы видели, какие у них хвосты? - наконец подал голос Кочан.
Мы посмотрели. Стая как раз уходила в подворотню. Хвосты у них висели вертикально вниз. Как у волков.
Я дошел до места ночевки и рухнул, как подкошенный. Засыпая, слышал, как восхищенно говорит обо мне Кочан. "Какой я прозорливый стал… - подумал я лениво. - Это все кошка… надо ее завтра навестить… кость притащить, что ли?"
Кошка
- Мне плоооооохо, плооооооохо мне, у меня депрееееее-ессия… Мяяяяяяу! МЯЯЯЯЯЯУУУУУ!
Ну и что, что два часа ночи? Вы черствые люди! Вам только бы поспать! Нет, есть не хочу. На ручки? Ну, возьми на ручки. Нет, все равно МЯУУУУ…
К утру меня отпустило, и даже удалось немного поспать, несмотря на то, что Олька, мамуля и папуля собирались на работу. Они, конечно, устроили грохот, но я зарылась поглубже в диванные подушки и постаралась не обращать внимания.
И никто не подошел, не спросил, как я себя чувствую после такой ужасной ночи! Не пощупал нос, не погладил. Ладно, ладно, я все запоминаю.
К обеду я выспалась, и опять вернулось прежнее беспокойство. Я металась по квартире, не зная, чем себя занять, куда себя приткнуть, кому пожаловаться.
- Мяуууууууу… Мяууууууууурррррррр… Мя…
Дверь открылась так резко, что я вынуждена была отпрыгнуть из коридора в комнату. Совсем мне плохо, даже не услышала, как папуся к двери подходит, обычно я его еще на первом этаже угадываю. А дом у нас старый, лифта нет, поэтому пока он добирается до нашего второго этажа, пыхтит так, что только глухой не услышит.
Папуся пришел не в духе. Чувствую, что устал, а еще я чувствую… Что это? Ох… То есть мяу…
Папуся втащил в квартиру большую клетку, где сидел, нагло щурясь, огромный кот. Явно чемпион породы. Сидит с таким видом, как будто сам себе перед выходом из дома начесывал воротник. Интересно, на кого его хозяйка пытается произвести впечатление? На меня? Ха! Размер воротника - не главное. И не спрашивайте меня, что главное, объяснить не смогу. Я это чувствую, а головой абсолютно не понимаю.
Папуся возился с клеткой, распаковывал миски и еще какие-то котовые причиндалы, а я пыталась понять, что ж за кот мне на этот раз достался. Пока картина удручала: бездна самоуверенности, масса самодовольства и непомерная гордость. Просто бык-производитель! Развлечься приехал!
Снизошел, так сказать. Ладно, котик, я уж тебе рога-то пообломаю.
И я удалилась в Олькину комнату, залезла в самый дальний угол шкафа и завалилась спать. Спешить мне некуда, а сил понадобится много. А этот… самец… пусть пока осваивается, почувствует себя хозяином. Я появлюсь в тот момент, когда он расслабится и меньше всего будет ожидать подвоха.
Пес
Мы отдыхали после обеда, когда я подошел к Вожаку и попросил позволения отлучиться.
- Давай, - зевнул он. - А куда?
- Тут рядом.
- А зачем?
Я виновато повилял хвостом. Я понятия не имел, зачем я собираюсь посетить тот двор, где видел позавчера задумчивую кошку.
Но Вожак, к счастью, не стал развивать эту тему, положил голову на передние лапы и задремал. Все-таки он очень мудрый, наш вожак.
Я побродил вокруг помойки, вырыл небольшую, но соблазнительно пахнущую щучью голову и понес ее в дальний двор. Несколько псов проводили меня удивленными взглядами. Мне было мучительно стыдно. Если бы я умел, я бы обязательно потемнел, как это делают люди, когда очень стесняются. Пахнут они острым смущением, а кожа становится гораздо более темной, чем обычно.
Всю дорогу я утешал себя тем, что уж теперь-то кошка на меня обратит внимание. Не насморк же у нее, в самом деле? А если и насморк - такую щуку даже с отрезанным носом учуешь. Она, конечно, удивится, но не станет слезать. Я аккуратно положу рыбу под окном и тактично отойду подальше (не вилять хвостом! Ни в коем случае не вилять!). Сяду и начну… ну… например, выкусываться. Могу даже отвернуться. Она посидит немного, понюхает, да и спрыгнет. Тогда я… ну… как-нибудь…
В этом месте я сбился, потому что совершенно не представлял себе, как я буду проделывать это "как-нибудь". Как-нибудь и проделаю! Чего заранее думать? Буду импровизировать.
И я снова принялся представлять, как она сидит в раскрытой форточке, старательно смотрит в сторону, но ноздри у нее уже расширяются, втягивают в себя аромат.
Перед входом в ее двор я немного замедлил бег. То ли хотел подразнить ее, то ли побаивался. А может быть, хотел растянуть удовольствие - сначала услышать ее чудесный запах, а уж потом ее саму.
Я вошел в двор и остановился.
Ее запаха тут не было. Я сперва подумал, что щучья голова в зубах отбивает все другие запахи, положил рыбу и принюхался. Пахло мокрыми после дождя стенами, метками - собачьими и человечьими, разнообразным мусором, бензином, резиной шин, людскими резкими запахами (особенно резко воняли женщины), пивом, дымом. Кошки не было.
Я пошарил взглядом, нашел ее окно - оно оказалось пустым.
К такому повороту я не был готов. Постоял немного, растерянно махнул хвостом пару раз и взял в зубы голову. "Куда я ее отнести?" - подумал я и тут же сообразил, куда.
…Вернулся я через час и вид, видимо, имел несколько пришибленный. Даже Вожак отбросил привычную тактичность и спросил в лоб:
- Ты где был?
- У мамы.
- Чего? - впервые в жизни я видел его таким ошеломленным. - У кого?
Я смущенно тявкнул.
- Слушай, Нос, - сказал Вожак, - ты мне нравишься. Но ты какой-то странный. Наверное, поэтому ты мне и нравишься. Но никто из нас не то что не навещает маму… даже не помнит о ней. Рассказывай.
И я даже с каким-то облегчением все рассказал: про мои визиты к маме, про то, как Лохматая ее навещала, то есть не навещала, а мама так говорила. И как я сегодня принес ей рыбью голову, а мама была уже совсем слабая от голода. Мне пришлось измельчать щуку зубами и чуть ли не силой пихать маме в пасть. А мама плакала и через силу жевала. Она все время говорила, что отец мною гордился бы, мне было неприятен этот скулеж, но я терпеливо жевал и пихал, пока она не съела все. А потом она уснула, и я выбрался из ее норы, поболтал с соседскими собаками. Оказывается, Лохматая уже почти год как погибла - неудачно погналась за мотоциклом.
Короче, я рассказал ему все. Кроме кошки, конечно. Что бы я ему про нее сказал? Что однажды на окне сидела кошка, которая вкусно пахла? Бред кошачий.
Он дослушал меня, покачал головой и сказал только:
- Ты очень странный, Нос.
Кошка
Проснулась я глубоким вечером. Потянулась и вышла в зал. Мамуля тут же заорала как резаная:
- Каська, Касенька нашлась! Где ж ты была? Я ж весь дом обыскала! Смотри, какой красивый котик!
Я аккуратно обошла мамулю и запрыгнула на колени к Ольке. Вот она меня понимает! Я чувствую, что она на моем месте вела бы себя точно так же. Поэтому и не искала меня, не суетилась. От Ольки веяло спокойствием и уверенностью в наших женских силах. Я потерлась об нее и пошла кушать - ночь впереди длинная. На кота, понятное дело, я даже не взглянула.
Я сидела в форточке, наслаждалась отличной погодой и изучала жизнь двора. Приходил под окно местный мачо - черный, довольно ободранный кот из соседнего подъезда. Устроил под окном истерику. Хорошо орал, долго. Но не убедил. Сорвал глотку, получил по носу веником от соседей и ушел домой заливать гормоны молоком.
Кот, который бык-производитель, оказался стойкий, он пришел на кухню только через три часа. У какой-нибудь дуры помоложе уже бы нервы сдали, а я даже успела вздремнуть.
Разговор у нас получился предсказуемый.
Кот:
- Ну?
Я продолжаю молча сидеть на форточке.
Кот с глухим стуком запрыгивает на подоконник. Герой-любовник. Пузо по земле волочится!
Кот:
- Так и будешь сидеть?
Интересно, какого лешего он ко мне на ты? И сам не представился. Продолжаю увлеченно разглядывать муху на стекле.
Кот мнется, явно примеривается запрыгнуть ко мне. Но, во-первых, рядом со мной нет места, а во-вторых, высоковато. Я чувствую, что его начинает раздражать разговор с моим хвостом, и в этот момент он дергает меня лапой за этот самый хвост. Поворачиваюсь. Внимательно на него смотрю.
Я:
- У тебя хоть блох нет?
Кот чуть с подоконника не свалился. Видок у него в этот момент был. Сфотографировать, в компьютер к Ольке засунуть - все бы неделю только об этой фотке и говорили.
Пока кот восстанавливал равновесие и дар речи, я отвернулась и продолжила рассматривание улицы, бросив через плечо:
- Вечно папуся подбирает котов на помойках.
Через минуту полного офигения за моей спиной разразилась целая буря:
- Да я… Да у меня… Да медали… Да я… Я чемпион породы! Да на меня очередь! Котята по пятьсот баксов!
И так далее бла-бла-бла (вернее мяв-мяв-мяв) еще минут десять.
На кухню пришла Олька, она сочувственно посмотрела на распинающегося кота, хмыкнула и полезла в холодильник за бутербродом. Я немедленно спрыгнула к ней, аккуратно обойдя вопящее животное, только заметила ему походя:
- Да ладно орать. Блох нет, и хорошо.
Кот заткнулся на полумяве с таким видом, что даже Олька расхохоталась. Взяла меня на ручки и сказала:
- Пойдем спать, Касенька.
- Мурр…
То есть пойдем. На сегодня котик совершенно свободен.
Через пять минут я, умиротворенная и тихая, дрыхла поперек Олькиной постели.
Пес
Прав Вожак - я очень странный. Зачем я поперся снова в тот двор? Чтобы опять разочароваться в надеждах? А кость зачем притащил? Видимо, логика у меня была такая: принесу кость кошке, а поскольку ее не будет, отнесу маме, там ее аккуратненько разгрызу и скормлю ей.
Хотя вру, не было никакой логики. Просто я вдруг среди полуденного отдыха встал, схватил первую попавшуюся кость и пошел к кошке. Даже Вожаку ничего не сказал.
На сей раз бежал безо всяких мечтаний и мыслей. Просто бежал и все. Только отмечал повороты и запахи.
Кошки в окошке опять не было.
Постоял немного, чувствуя себя круглым дураком. Действительно, стоит пес в чужом дворе, в зубах кость. Я торопливо принялся ее грызть, вроде как я специально сюда завтрак притащил, чтобы в одиночестве, без помех его поглотить. Получалось еще глупее. Я раздраженно отшвырнул кость подальше и убрался восвояси.
Почему-то я был уверен, что кошка дома, с ней ничего не случилось страшного, но вот не захотела она ни щуку, ни кость.
Надо завтра у мамы проконсультироваться, что кошки больше всего любят.
"Завтра, - думал я, - обязательно выясню и притащу ей что-нибудь этакое!"
Но завтра начались такие приключения, что стало не до кошек.
Кошка
Утром я встала условно отдохнувшая. Все-таки трудно выспаться, когда в квартире посторонние, особенно когда эти посторонние бродят, топают и гремят мисками. Среди ночи посторонние, видимо, решили попрактиковаться, и запрыгнули на форточку. Судя по грохоту, не с первого раза получилось.
Папуля ринулся спасать котика, долго чертыхался, но с форточки его снял. Хотя этот идиот еще и упирался.
Короче, утром, когда все люди освободили, наконец, квартиру, я с видом только что разбуженной спящей красавицы появилась на пороге Олькиной комнаты.
Кот сидел в зале, он был мрачен.
Кот (очень язвительно):
- Как спалось?
Я:
- Спасибо, замечательно. Только какой-то дурак ночью в форточку ломился. Это ты его прогнал?
Кот (неуверенно, явно не понимает серьезно я или нет):
- Я.
Я:
- Да? (Восхищенно.) Вы такой смелый.
Кот мгновенно прощает мне все: и бессонную ночь, и блох. Распушает воротник и становится как будто в два раза толще.
- Кася…
Я (довольно резко):
- Кассандра.
Кот немедленно поправляется. Он уже согласен на все:
- Кассандра, извини… те… Кстати, я же сам не представился. Меня зовут Дюк.
Я:
- Очень приятно. Пойду-ка я позавтракаю, если вы не возражаете.
Кот:
- Нет, нет, что вы.
Я с достоинством удаляюсь на кухню, котик как привязанный идет следом. Сидит рядом с миской, смотрит, как я ем. Наевшись, я возвращаюсь в комнату. Котик следует почетным сопровождением. Всеми фибрами я чувствую, что потихоньку ночное раздражение в нем сменяется восхищением. Ему уже нравится, как аккуратно я ем, нравятся мои маленькие лапки, мой аккуратненький носик и милые розовые ушки. Все это я с удовольствием демонстрирую, умываюсь долго и вдумчиво. Потом вкусно потягиваюсь: у меня еще гибкая спинка, и пушистый хвостик, и…
Тут кот доходит до кондиции, делает рывок вперед и пытается запрыгнуть мне на спину с совершенно однозначными намерениями. Бью наотмашь. Сильно. И пусть скажет спасибо, что не в глаз.
Спасибо кот не сказал. Зато сказал много другого - про кошек, про хозяев и вообще про жизнь. Я сиганула на шкаф - повыше, чтобы быть более-менее в безопасности - и слушала, слушала… Оказывается, удивительно тяжелая жизнь у породистых котов. Правда, разозлился котик не на шутку и до вечера я, на всякий случай, со шкафа не слезала.
Пес
Я много раз слышал, что люди произносят слово "сука" со злобой, ненавистью и презрением. Это потому, что у них не носы, а издевательство над природой.
Знаете ли вы, как пахнет молоденькая веселая сука во время течки?
Это нечто!
Это запах одновременно тонкий, трудно уловимый - и мощный, который валит кобеля с ног. Труса он превращает в сорвиголову, рассудительного - в отчаянного, дряхлого - в щенка, щенка - в шаровую молнию!
А меня этот аромат, кажется, превращает в поэта.
Утром мы проснулись все разом, вся стая. Обычно первыми просыпаются самые молодые и голодные. Потом Вожак и заплечные (то есть мы, конечно, делаем вид, что уже давно проснулись и наблюдаем). А уж после этого - кто как, в зависимости от возраста, состояния здоровья и желания пожрать.
А тут вдруг все разом подскочили на ноги, как будто земля нас сама подбросила. На секунду насторожились, принюхались - и принялись беспокойно водить носами туда-сюда, взрыкивать и подбрехивать. Все учуяли суку.
Это, наверное, даже не запах - запах я бы первый засек. Это что-то такое… ну… эдакое что-то… Это не по воздуху передается, а прямо по пространству.
Мы чуяли ее, но никак не могли понять, откуда она появится. Само собой, она возникла за нашими спинами, в проходном дворе. Мы разом, как дрессированные, развернулись к ней и замерли. Хороша она была! Или волшебный запах ее так разукрасил, или на самом деле была она очень красива. Не слишком худая, но и ребра не торчат. Гладкая, плавная, с большими черными глазами. Смотрела она с некоторым недоумением: откуда, мол, весь этот шум? Я тут бегу, никого не трогаю…
Мы поперли на нее, позорно толкаясь и хватая друг друга за бока. Чинов никто не разбирал, какой-то пинчер (имя его никак не могу запомнить) цапнул меня за ногу. Я сам боднул соседа слева, чтобы не мешался под ногами, и только потом сообразил, что это Вожак. Но не смутился этому. Плевать мне сейчас было на всех вожаков вместе взятых! Да и Вожаку было начхать на свое высокое звание, он тявкал и брызгал слюной, как и все мы.
Сука обернулась и клацнула зубами. Мы отскочили. Мозги у нас не работали, но могучий инстинкт запрещал нападать на суку. Выбор оставался за ней.
Со стороны все это выглядело, наверняка, не так увлекательно, как изнутри. Сторонний наблюдатель мог видеть только неторопливо бегущую по улице суку и свару псов за ее спиной. Иногда она отскакивала в сторону, иногда лаяла, самые настырные нарывались на ее сахарные зубки. Но внутри шла постоянная напряженная борьба!
Первым делом мы, кобели постарше, расшугали мелочь. Шавки разлетелись по сторонам, обиженно скуля, но от нашей кавалькады отстали. Помню, в ту секунду я подумал про папу. Как он, явно мелкий, сумел добраться до мамы через толпу претендентов? Может, он был такса? Такса - зверь невысокий, но грозный, я сам видел. Да и меня в стае побаиваются, хотя роста я невысокого.