ГЛАВА 9
Бина, или Разум
В Англии все участвуют в телевикторинах Идентификация объектов • Ситуация Богарта - Хенрейда • Витгенштейн был иудеем • Рубинфайн решил сам взвалить ношу себе на плечи • Печатание писем • Марвин объясняет • Анита говорит "нет" • Адам говорит "да" • Кто прорубает себе дорогу?
1
Показывали телевикторину. Преподаватель математики, когда-то учивший Алекса, набрал уже сто восемьдесят четыре очка. Надо было ответить правильно еще на один вопрос, чтобы продолжить борьбу за первенство и гарантированно выйти в четвертьфинал. Вперившись в экран, Алекс старался хватать губами чипсы с сыром и есть их без помощи рук. Он сдавил ступнями ножку дивана, но все-таки начал сползать на пол.
Ведущий телевикторины спросил:
- Какой философ пришел в восторг, когда один из его учеников бросил занятия философией ради работы на консервной фабрике?
Алекс восемь раз быстро проговорил ответ, потом произнес его по слогам и затем пропел. Учитель математики дал ответ, демонстрирующий весьма странные представления о заготовке впрок продуктов в Греции пятого века. Алекс уткнулся носом в свои чипсы и некоторое время оставался в таком положении. Досада захлестнула его.
Раздался звонок.
- ДВЕРЬ! - крикнула с кухни Бут. - ДВЕРЬ. ДВЕРЬ. ДВЕРЬ!
"Какая-то дверь. А здесь - немного чипсов. И это был мой учитель математики. И какая-то дверь…"
- Чем могу помочь?
- Все как раз наоборот. - Рубинфайн изобразил на международном языке жестов "наоборот". На нем мешком висела селедочного цвета кофта с надписью: "Человек ошибается, а поможет ему только *??!@# компьютер".
Алекс стоял в дверях, не отступая ни на шаг:
- Если ты торгуешь Торой, я куплю один экземпляр.
- Привет, Алекс, - поздоровался Джозеф. - Можно нам войти? Хотим чуть-чуть с тобой поговорить.
- Что это у тебя со шнобелем? - Рубинфайн втолкнул Алекса в прихожую. - Ударил кого-то носом по кулаку? Кто узкоглазых не переваривает? Здравствуйте!
Бут только что выплыла из кухни, полная кокетства и надменности одновременно - освоенная в детстве тактика, не раз помогавшая ей достигать своих целей.
- И вас зовут…
- Бут.
- Конечно, конечно. Подруга Эстер? - сконфузился Рубинфайн, чья дружба с особами женского пола закончилась в стародавние времена, когда одна из них пописала в вырытую им ямку в детской песочнице. - Или?..
- Подруга Алекса. То есть мы… мы… вместе занимаемся бизнесом.
"Она вся в этом - Бут", - подумал Алекс. Голосок второразрядной актриски в роли заикающейся от волнения любовницы - какая дешевка!
- Бут, это мой старый друг - рабби Рубинфайн, а это…
Тут Алекс понял, что знакомить их нет никакой необходимости. Бут и Джозеф неуклюже двинулись навстречу друг другу (рабби на ходу вылезал из своего пальто, неловко выворачивая руки и тряся мягкими местами - комический танец и только), потом поцеловались, боязливо и наспех - еще одна сценка из второразрядной киношки. В чем дело? Алекс почувствовал, как по нему прокатилась волна ярости. Да ни в чем, все это мелочи жизни.
- Вы уже?.. - спросил Рубинфайн, когда они все шли в гостиную. Там он улыбнулся и упал в кресло, не удосужившись закончить свой вопрос или обратить внимание на покрасневшего до корней волос Джозефа. Рубинфайн схватил первую попавшуюся книгу - энциклопедию моллюсков - и раскрыл ее посередине цветной вклейки.
- Знакомы по крайней мере… Три месяца? - Бут опустилась на краешек дивана. - Вот уж не думала, что вы приятельствуете. Ну конечно, как же иначе. Мирок коллекционеров такой маленький, правда? Думаю, все, кто приходит в наш магазин, знают друг друга, правда? Забавно, да? Джо и Алекс! Вот комедия! Черт возьми! Джо, между прочим, хорошо, что ты не купил этих братьев Николас. Неплохая штучка, но Коттрелл много за нее хочет - она и половины того не стоит. Он вообще какой-то упертый - ни в какую цену не снижает, хотя понял, что ошибся… Думает, что рынок музыкальных реликвий вот-вот взорвется. Знаете…
Сообразительная Бут поняла, что все опешили и смущены. И ей взбрело в голову, что все это из-за желания каждого из присутствующих ею обладать. Алекс почувствовал отвращение. Начал скрести ногтем большого пальца ладонь, пока Бут щебетала и вертелась так и сяк, выставляя напоказ свои формы, заставляющие вспомнить знаменитый силуэт Мэрилин. Приподнятая попка, втянутый живот, накрашенные лепестки губ, опущенная головка и взгляд в потолок - что за бесценное сокровище! Квинтэссенция международного языка сексуальных жестов - женщина, превращающаяся в вазу.
- Вы себе не представляете! - Рубинфайн приподнял брови, не отрывая глаз от лежавшей у него на коленях книги. - Двести с лишним страниц о моллюсках. О моллюсках в раковинах. Автор достоин всяческого восхищения. Терпения у него на десятерых хватит!
- Джозеф, как насчет чашки чаю? - бедного Алекса трясло от ярости. - Поможешь мне? Принести чашки? И рюмки - мы немного выпьем - исключая раввинов.
- Включая раввинов, большое спасибо. Ну и денек у меня сегодня!
Джозеф, так и не успевший сесть, засеменил вперед голубиными шажками приговоренного к казни человека.
Алекс поспешил за ним.
Бут не умолкала.
- Ну, - Алекс дал Джозефу на выходе из гостиной легкого пинка в зад, - что-то ты не по-раввински со мной обращаешься… - На кухне нежилась в тепле Грейс. Алекс схватил ее и прижал к груди, как она ни ерзала. Теперь кулаком не ударишь, даже если захочешь. - Я все понял, - процедил он.
- А по-моему, нет. - Джозеф посмотрел, закрыта ли дверь.
Алекс высунул из-под Грейс руку, чтобы показать средним пальцем "фак":
- Это ты меня заложил. Ради собственной выгоды.
Джозеф поправил галстук:
- Прямо театр, не находишь? - Опустив свои ясные глазки, он потянулся за чайником и начал наполнять его водой. - Почти как в фильмах с Гарбо, а?
- Это ты рассказал Эстер о Бут, - вскрикнул Тандем, - а не Адам. Ты. И теперь, может, между мной и ней все кончено. Десять лет мы были вместе, а ты все разрушил. Преогромное спасибо.
- Алекс…
- Хочу только понять зачем. Что, думаешь, будто Эсти уйдет от меня к тебе?
Джозеф забеспокоился - вскинул голову и принял изумленный вид. Потом рассмеялся, с отчаянием в голосе:
- Эстер? Алекс, ты что-то путаешь… что ты такое говоришь? Эстер мне как сестра.
- Ты всегда со мной соперничал, - продолжал наседать Алекс. - Не пудри мне мозги. Раз она тебе как сестра, что ты так развеселился? Что тут смешного, черт возьми?
- Ничего, - вскрикнул Джозеф, суча своими маленькими ножками. - Слушай, погоди минутку, дай собраться с мыслями. Сейчас я тебе все объясню - Эстер тут ни при чем, то есть в этом смысле ни при чем.
Алекс мотнул головой, словно вытряхивая из нее какую-то навязчивую мысль:
- Бут? Это в ней дело? Ты потому смеешься? Слушай, Джо, можешь иметь Бут сколько влезет, только не впутывай меня в ваши делишки.
- Нет, послушай, подожди, не так быстро. - Джозеф примял ладонями сверху воздух, что на международном языке жестов означало "тише, спокойнее". - Я всегда считал ее только доброй знакомой, и Эстер тоже, и просто подумал, что она вправе знать, вот и все. На самом деле, очень сожалею… я только… она меня постоянно спрашивала, что-то подозревала. Пожалуйста, давай все это забудем. Прости меня. Я сделал ошибку, согласен.
Алекс смачно выругался, а Джозеф затрясся и схватился рукой за буфет.
- В действительности ты думаешь совсем другое… - начал Джозеф, и Алекс расхохотался - угрожающе, как злодей в кинофильме.
- Джозеф, не верю ни одному твоему слову. Ты всегда мне палки в колеса ставил. Ну, что уставился? Сейчас, подожди-ка… - Алекс опустил Грейс на пол. - Господи, какой я идиот! Это ты предупредил Коттрелла, что я притащу ему Александер, верно? Давай колись! Ты рассказал ему, что я бегаю по всему городу с подделкой. Ты ублюдок. Ладно, к твоему сведению, я продавал одну для Брайана Дучампа. Потому что ему позарез нужны деньги. И в конце концов ему помог. Какая муха тебя укусила, Джозеф? На каждом шагу стараешься испортить мне кровь…
Джозеф попытался рассмеяться, но выдавил из себя лишь хрипловатое "хи-хи".
- Давай не сейчас. У меня в голове все это не укладывается - во всяком случае, в данный момент.
Алекс ударил кулаком по буфету:
- Это ты рассказал все Эстер! А я сегодня наехал на Адама, из-за тебя. Ты на меня накапал.
Джозеф, со слезами на глазах, прикусил губу.
- Я рассказал ей, - заныл он, - то, что она вправе была услышать и все равно рано или поздно бы узнала. Это все знали. Было бы неуважением по отношению к ней… словно ее не существует…
- Слушай, приятель, в чем я не нуждаюсь, так это в твоих советах по поводу моей личной жизни. Если ты действительно решишь завести себе подружку, можешь обратиться ко мне за консультацией.
- Неуважением, точно, - продолжал бормотать Джозеф, потихоньку пятясь, - и, черт возьми, тебе прекрасно известно… что касается Бут, как ты мне кстати напомнил, я одинок. А ты - нет. Слушай, я даже… Не думаю, что она меня серьезно интересует, в любом случае, и… Алекс, не в том дело. Это нецивилизованно. Мы пришли к тебе сегодня вечером, Рубинфайн и я, как твои друзья, чтобы попытаться…
Алекс достал из буфета большую бутылку польской водки, взял ее за горлышко и наставил на Джозефа Клейна. В бутылке плавали, медленно опускаясь, желтые стебельки зубровки.
- Видишь? Ставка - десять баллов. Что это?
- Польская водка. А в чем дело? Что я должен был сказать? Что это - выпивка? Да?
- Да, но не только. Конечно, выпивка. Но подумай еще. Давай вспомним нашего Людвига Витгенштейна. Расскажи мне о природе суждений.
- Алекс… возьми себя в руки… успокойся… О’кей, о’кей, значение суждения состоит в его использовании.
- Ну и?..
- Ну, оно может быть и оружием.
- Десять баллов! Мы будем пить эту водку, пока не потеряем цивилизованный облик. А когда станем дикарями, я вышибу из тебя дух. Этой бутылкой. Мой друг. Мой дорогой друг детства. Понимаешь? Мы достигли взаимопонимания? У нас будет маленький борцовский поединок. Заруби себе на носу. Тебе не отвертеться.
- Алекс… Ты не понимаешь. Все совсем не так.
- Но сначала мы выпьем. Хорошенечко примем на грудь. Как в кино. Выпьем за Эстер - у нее в воскресенье операция, ты знаешь? Должен бы знать. А сейчас возьмем это… и это… и еще… Открой буфет. Возьми закусь. В холодильнике есть разные салаты. Подержи-ка. И это. Нет, эту тарелку дай мне. Возьми поднос…
- О-ла-ла! - воскликнула через несколько минут Бут, теперь восседавшая на подлокотнике кресла Рубинфайна. - Вы только посмотрите на них! Это все ради меня?
- У нас, так сказать, дружеская вечеринка, - процедил сквозь зубы Алекс Ли.
- Забавно, - сказала Бут через полчаса, и громче, чем ей самой казалось. - Раньше я хотела стать актрисой. Но на всех желающих ролей не хватит. То есть далеко не каждая способна стать актрисой. Это словно сорвать банк, повезло так повезло. Нет, прошу прощения… что я имела в виду? Да вы и сами понимаете - все равно что в лотерею выиграть.
Она прислонилась к поддельному камину, поблескивающему пластиковыми угольками, держа в обеих руках бокал с красным вином (его наполняли уже трижды). Рубинфайн не перестал кивать, даже когда она замолчала, и продолжал рассматривать поздравительные открытки, которые брал одну за другой с каминной полки.
- А вы мечтали кем-нибудь стать, ребе? - спросила Бут. - То есть, само собой, кроме как раввином?
Рубинфайн в пятый раз поднял за пенис маленького мексиканского идола и крутанул его в руках.
- Интересное дело, - отчетливо проговорил он, вскинув голову. - Недавно зашел в школу, поговорить с учениками о значении Пурима. Да так получилось, что и часа не понадобилось, хотя там то свет гас, то еще какие-то проблемы возникали. Но не в том суть. Короче, чтобы как-то заполнить отведенное мне время, я спросил их, кто кем хочет стать, когда вырастет, и…
Бут громко рассмеялась, а потом чуть не заплакала. Рубинфайн нахмурился, но все-таки продолжил:
- Ну вот, из тридцати пяти человек в классе девять хотят стать фотомоделями, четверо - киноактерами, двое - поп-звездами, десять - футболистами, а оставшиеся десять мечтают хоть как-то, хоть где-то, но выступать на сцене. Я пытался вытянуть из них что-то поинтереснее - увы! Где вы еще видели столько больших амбиций у маленьких - мне полрюмки, спасибо, очень приятно - у маленьких представителей рода человеческого?
Бут осушила свой бокал и налила себе еще.
- Ребе, честно говоря, хочу вам сказать - я почувствую, если вы поймете, - когда я училась в школе…
- Прошу меня простить, подождите минуточку. - Рубинфайн на дух не переносил откровения, и ему срочно понадобилось позвонить Ребекке по поводу ее лилипутов (слово это засело в его мозгу и все время вертелось на языке), один из которых оказался вегетарианцем.
- Ну а вы двое? - с отчаянием в голосе спросила Бут. Опершись локтями на каминную полку, она повернулась к дивану.
Джозеф и Алекс сидели на нем с самого начала пирушки, пили водку и не принимали участия в завязавшейся между их друзьями скучноватой полемике. Добрые времена их приятельства канули в Лету, и теперь они как воды в рот набрали, каждый на свой лад демонстрировал надменность и равнодушие. Они повернулись к Бут, как недоброжелательные, в подпитии зрители на концерте.
- Никогда мне лучше не было, - соврал Джозеф и уронил голову на грудь.
Бут куснула ноготь большого пальца.
- Ну что за вечеринка, а? Мне все время плакать хочется. Как на поминках или что-то в этом роде. Словно кто-то умер, но никому неизвестно, кто именно. Всегда думала, что такое только Леонард Коэн может выдержать. Знаете, - произнесла она, допив вино и делая неуверенный шаг вперед, - похоже, мне пора уходить, на самом деле, Алекс, если все о’кей. Пока еще смогу добраться до дома.
- Не уходи, Бут, - вяло попросил Джозеф, по-прежнему смотря на низенький кофейный столик перед ним. - Если ты уйдешь, останутся одни парни. Ничего хорошего, если останутся только они. Давайте посмотрим кино или еще что-нибудь. Расслабься.
- Спасибо, Джо, но думаю, мне лучше…
Алекс лизнул косяк, который только что забил, и осмотрелся:
- А куда делся рабби Рубинфайн?
Бут пожала плечами:
- Понятия не имею. Наверху, наверное.
- Потерялся, - обронил Джозеф. - Может, уже и в живых его нет.
- Ты остаешься, - приказал Алекс на манер популярного актера Джона Уэйна, - а рабби как-нибудь отыщется.
Рубинфайн, сидевший наверху, и правда решил на некоторое время потеряться. Он позвонил Ребекке, но разговор сразу не заладился из-за его неспособности уважительно выслушать совет: "Притормози немного, а то совсем алкашом станешь". Возможно, он выпил немного больше, чем следовало. А что у него дома творится? Он давно пришел к выводу, к которому неминуемо приходит каждый приглашенный на званый ужин, даже если гостей всего несколько: и чего бы им самим не приготовить себе ужин, нанять ди-джея, есть и танцевать у себя дома? А у Рубинфайна это ощущение усилилось ровно в сорок восемь раз - по числу ребеккиных малышей-крикунов, которые непрерывно торчали в их доме.
Он положил трубку, когда Ребекка еще продолжала говорить. Надо было спускаться вниз. Но он продолжал бесцельно сидеть на кровати Алекса. Взяв шоколадную конфетку-медальку, он почувствовал на ладони приятный холодок и начал трудный процесс освобождения ее от фольги. Вот и вся жизнь такая! Рубинфайн поежился и приложил свободную руку к желтоватому контуру руки на стене. Какие бы нежные чувства он ни питал к Алексу, честно признаться, собственные заботы волновали его больше, чем проблемы бедняги Тандема. У рабби Марка Рубинфайна дом с патио и жена, занавески и ковры, хорошая ванная и обеденный стол на двенадцать персон. Не так давно доктор Гай Гласс начал лечить Ребекку от токофобии, и теперь их дом всегда был полон детей…
Посмотреть, что тут? Алекс тащит в дом все, что якобы может когда-то пригодиться, заботливо помещает весь этот хлам между собой и своей смертью, как некое препятствие. Спальня похожа на комнату в студенческой общаге. Как был бардак, когда Алексу исполнилось шестнадцать, так и остался. Штаны лежат горой. Разноцветные носки вопят - каждый в поисках своей пары.
Рубинфайн всем корпусом подался вперед, чтобы разглядеть в окне Маунтджой. Это был его мир. Там его всегда слушают и вообще уважают. И как же иначе? Алекс и Адам, словно Акива в пещере, сидят в своих норах. Эксцентричность его старых друзей всегда вызывала у рабби Рубинфайна снисходительную улыбку. Он заметил на столе, рядом с сумкой, крупную купюру. Видеть ее было мукой для Рубинфайна, дрожавшего над каждым пенсом. На душе полегчало, только когда мысли унеслись в другую сторону.