- Отлично, - сказал Берни, - так зовут моего пасынка, так что мне будет нетрудно запомнить.
Макс, который, как вы, наверно, уже поняли, был не самым веселым, не самым общительным и разговорчивым на свете, сев за столик, совершенно преобразился. С его лица не сходила улыбка, то добродушная, то заговорщическая, то сердечная, то обольстительная, то великодушная, он сразу взял слово, и так продолжалось до самого конца, он ловко нанизывал одну на другую разные истории и шутки, знаки внимания и комплименты, остроты и каламбуры, тонкие замечания и редкие цитаты, воображаемые воспоминания и исторические свидетельства, преподнося все это ненавязчиво и совершенно не производя впечатления человека, которому во что бы то ни стало надо блеснуть. Берни корчился от смеха после каждой истории, Фелисьен смотрела на Макса влажными взволнованными глазами с непривычной нежностью и восхищением.
Макс играл свой блистательный спектакль от аперитива до десерта. Фелисьен и Берни, не отрывая взгляда от его губ, то улыбались, то покатывались от смеха. Время от времени Фелисьен оборачивалась к Берни, словно призывая очаровательного друга Поля разделить ее веселье, а рука этого очаровательного друга, словно выражая переполнявшее его удовольствие, будто невзначай иногда оказывалась на плече Фелисьен. Время от времени они оба обменивались взглядом, словно восторженные зрители, которые по прихоти кассира, продававшего билеты, оказались на соседних местах и которые, хоть и не знакомы, разделяют друг с другом упоение представлением. Прекрасное настроение, замечательный вечер. Посетители, сидящие за соседними столиками, и даже официанты улыбались и с легкой завистью поглядывали на это веселящееся трио, где Макс исполнял главную партию, вдохновенно, как никогда.
Внезапно на середине фразы он замер с вилкой в руке, а его улыбка вдруг застыла, словно изображение в стоп-кадре. Он с ледяным выражением смотрел на Фелисьен и Берни. Над столом повисла неловкая тишина.
- Послушайте, вы оба, вы что, думаете, я ничего не замечаю? Вы думаете, я не вижу, во что вы тут играете? Может, вы полагаете, что я буду терпеть это в моем присутствии?
Поднявшись, он достал из внутреннего кармана несколько банкнот, уронил их на стол и, не сказав больше ни слова, удалился с выражением оскорбленного достоинства.
На следующее утро он снова встретился с Берни в кафе возле Шатле.
- Ну, как это выглядело? - спросил Макс. - Я хорошо сыграл?
- Бесподобно, - ответил Берни, - вы были неподражаемы.
- Это только благодаря тебе, - признался Макс, - ведь это ты все придумал. Как она это приняла?
- Бедняжка, она не знала, что и думать, - сказал Берни. - Надо было ее как-то утешить, не правда ли? Ну, я и позаботился об этом. Отвез ее домой, а дальше вы сами можете догадаться.
- Очень хорошо, - одобрил Макс, - ты правильно сделал.
- Мы с ней договорились встретиться в следующий четверг.
- Будь с ней осторожен, - забеспокоился Макс, - она не такая уж покладистая, характер у нее еще тот.
- Да ладно, - отмахнулся Берни, - я привык к таким. Но где вы теперь будете ночевать?
- В отель я возвращаться не хочу, - объявил Макс.
- Это не проблема, - с готовностью откликнулся Берни, - перебирайтесь ко мне.
- К тебе? У тебя слишком тесно, я же знаю.
- Я переехал, - сообщил Берни, - теперь живу на бульваре Тампль, не так шикарно, как возле парка Монсо, зато места намного больше. Теперь мне это по средствам - видели вчера мой костюм?
- Кстати, - вспомнил Макс, - я тебе должен за вчерашний ужин.
- Оставьте, мсье Макс, потом как-нибудь. А сейчас пойдемте лучше к Жильберу.
В заведении, которое недавно открыл Жильбер, в этот час было просторно, сумрачно и тихо. Внутреннее убранство производило впечатление простоты, хорошего вкуса и респектабельности, как и сам Жильбер, оказавшийся на месте.
- Итак, вы пианист, - произнес он.
- Правильнее сказать, я был им, - уточнил Макс.
- Мсье Макс великий артист, - с воодушевлением подтвердил Берни.
- Видите ли, - сказал Жильбер, - мне нужен человек, на которого я мог бы положиться, я знаю, какие проблемы порой возникают с музыкантами, поэтому, если вы не возражаете, может, приступим к прослушиванию?
- Ты что, Жильбер, - возмутился Берни, - разве так можно, ты забываешь, что перед тобой музыкант международного класса!
- Никаких проблем, - успокоил его Макс. - Что бы вы хотели послушать? Классику или что-нибудь более популярное?
Поскольку Жильбер предоставил выбор ему, Макс сыграл одну за другой "Лауру", "Лизу", "Селию" и закончил все парой полонезов.
- Отлично, - высказал свое мнение Жильбер, - меня это полностью устраивает.
Тут дверь с силой распахнулась, и в бар ворвался разъяренный Бельяр.
28
Не поздоровавшись и не обратив на Жильбера и Берни никакого внимания, Бельяр решительным шагом направился к Максу.
- Что вы себе позволяете? - заорал он с порога. - Если вы полагаете, что мы не присматриваем за вами, то сильно ошибаетесь! Дважды, вы дважды нарушили предписания! Вы совершили двойное правонарушение. Мало того, что вы заставляете ваших прежних знакомых узнавать вас, вы…
- Но я здесь ни при чем, - перебил его Макс, показывая на Берни, - ведь он сам меня узнал, это у ваших хирургов надо спросить, почему они так плохо сделали свое дело.
- Не смейте оправдываться! - завопил Бельяр. - Мало этого, вы вернулись к вашей прежней профессии!
- Вовсе нет, - защищался Макс, - я просто показывал этим господам, что я умею делать.
- Ладно, - сказал Бельяр, подозрительно быстро успокаиваясь, - на сей раз это вам сойдет с рук.
Теперешний Бельяр совсем не походил на прежнего, каким мы видели его в Центре. Ни следа равнодушного, ленивого высокомерия, которое так не понравилось Максу во время их первой встречи. Теперь, судя по всему, он был крайне возбужден и неспособен владеть собой, словно одновременно готов разъяриться или безвольно сникнуть. Жильбер и Берни на всякий случай отошли от рояля и отступили к двери, ведущей в подсобку.
- Выйдем отсюда, - произнес Бельяр, кивнув головой в их сторону, - на улице мы сможем поговорить без помех.
Они вышли. Улица. Машины с включенными приемниками. Музыка, самая разная музыка, вырывающаяся из окон с опущенными стеклами. Иногда только ритмический рисунок или тяжелая линия басов, от которых мурашки бегают по коже. Некоторое время они шли молча, затем Бельяр снова заговорил.
- Я прибыл, чтобы навести порядок, - внушительно сказал он. - А теперь будьте так любезны, вернитесь к работе в баре того отеля, куда вас определили.
- Ни за что, - ответил Макс. - Я отказываюсь возвращаться туда, - твердо объявил он. - Я считаю, что не заслужил такой участи.
- Дельмар, вы начинаете действовать мне на нервы. - Бельяр снова сорвался на крик. - Вы не представляете, как с вами трудно иметь дело, вы мне просто отравляете жизнь!
- Но как вы сюда попали? - спросил Макс. - Я думал, что вы никогда не отлучаетесь из Центра.
- Меня послали в командировку, - ответил Бельяр, - и сейчас я чувствую, что немного устал. Как я вам уже сказал, я собираюсь вами заняться, поэтому останусь здесь на несколько дней, как раз на то время, чтобы привести ваши дела в порядок. К тому же есть еще одна, пожалуй, даже более важная проблема, которую надо решить. Кое-кто совершил побег из парка, - помните парк? - и я должен вернуть его назад. Так что работы невпроворот.
- Сначала вам надо отдохнуть, - сказал Макс, - в какой гостинице вы остановились?
- Еще не знаю, - устало отозвался Бельяр, - я только что прибыл, и у меня не было времени этим заняться. Может, посоветуете что-нибудь?
Отсоветовав селиться в "Монморанси", Макс предложил ему снять номер в "Холидэй-Инн" на площади Республики.
- Там неплохо, все удобства и в центре города. К тому же один мой друг пригласил меня пожить у него, это на бульваре Тампль в двух шагах от площади Республики, так что мы с вами будем рядом и сможем увидеться, когда захотите.
- Ну, пожалуй, - произнес Бельяр, сдаваясь, - не знаю. Я и правда очень устал. Наверно, я так и сделаю. Это далеко отсюда, площадь Республики?
- Далековато, вам лучше взять такси, - посоветовал Макс.
- Ладно, - сказал Бельяр, - согласен. - Затем, вдруг спохватившись, погрозил Максу пальцем. - Только не вздумайте сыграть со мной какую-нибудь дурацкую шутку, понятно?
- Никаких дурацких шуток, - заверил его Макс, - устраивайтесь как следует, отдыхайте, а завтра утром я вам позвоню, идет?
- Идет, - ответил Бельяр, - договорились.
Макс поймал такси, и Бельяр, не сказав больше ни слова, молча уселся в него и укатил. Макс проводил его взглядом: Бельяр и в самом деле казался совершенно разбитым.
- Не обращайте внимания, - сказал Макс, вернувшись в бар Жильбера, - просто приятель, которому сейчас нелегко. Ну что, продолжим? Что бы вы хотели еще послушать?
- Думаю, в этом нет необходимости, - объявил Жильбер, - ваша игра мне понравилась.
- Отлично, - сказал Макс, - когда я приступаю?
- Ну, скажем, в понедельник, - предложил Жильбер.
- Ах, как я рад! - воскликнул Берни десять минут спустя, сидя в другом такси, увозившем их в сторону бульвара Тампль. - Мсье Макс, я так горжусь вами!
- Это я тебя должен благодарить, - отозвался тот. - И вообще, зови меня теперь просто Макс. Или Поль. Как тебе нравится.
Новая квартира Берни в доме номер 42 была и в самом деле намного более просторной, чем прежняя, на улице Мурильо, но также и намного более шумной, так как окна выходили прямо на бульвар. Комната пасынка, как и в прошлый раз, пустовала, - мальчик становится все умнее и умнее, сейчас он в Швейцарии, в очень приличном частном колледже, пояснил Берни. Макс занял комнату мальчика, решив не возвращаться за своими вещами в отель. Аванс, выданный Жильбером, позволял ему приодеться, чем он и собирался заняться на следующий день после назначенной встречи с Бельяром. Тот был намного спокойнее, чем накануне.
- Я выспался и отдохнул, - сообщил он. - Я и в самом деле был страшно измотан.
Хотя Макс не сказал ни слова в свою защиту, Бельяр уже не вспоминал о его работе у Жильбера.
- Признаю, ваше назначение в отель "Монморанси" было, пожалуй, слишком суровой мерой. Ладно, вы можете поступать, как считаете нужным, а со Шмидтом я все улажу. Вообще-то я хотел воспользоваться тем, что я здесь, чтобы осмотреть Париж, так сказать, с туристической стороны. Вы чем-нибудь заняты сегодня после полудня?
- Мне только надо купить кое-что из одежды, но мы можем вместе поужинать сегодня вечером, если хотите. Заходите к Берни, он будет рад с вами познакомиться.
Бельяр зашел к Берни, подружился с ним, затем снова появился на следующий вечер, затем на следующий, пока не стал приходить к ужину каждый вечер, так что все в конце концов к нему привыкли.
В то время как Макс продолжал придерживаться своего нового, трезвого образа жизни, Бельяр, как выяснилось, был совсем не прочь выпить. Однажды вечером он, порядком набравшись, пустился в воспоминания, в неясных выражениях рассказывая о своей профессиональной деятельности и повседневной жизни в Центре. Это только так кажется, что работать там легче легкого, на самом деле там ох как трудно, Лопес, он только с виду такой, а на самом деле это страшная личность! После того как он под беспокойными взглядами Макса и Берни осушил еще несколько стаканов, он перешел к путаному и бессвязному рассказу о некоем так называемом задании, во время которого ему пришлось заниматься какой-то молодой женщиной, оказавшейся в затруднительном положении.
- Я тогда только начинал работать в Центре, - пытался объяснить он, - это была стажировка, нет ничего хуже, чем работать там стажером, - уверял он слушателей, снова наполняя стакан, - они вас заставляют быть таким маленьким, сволочным и злым, это меня-то, который любит все доброе и прекрасное! Ну что ж, через это надо было пройти… - Очевидно, он бредил.
Поскольку Бельяр всерьез пристрастился к спиртному и, в иные дни напившись с самого утра, по-прежнему ежедневно заходил в квартиру на бульваре Тампль, то вскоре пришлось взять его на полный пансион. Берни освободил для него вторую комнату, и друзья по очереди прогуливали его, водили на экскурсию в Лувр, Музей д’Орсэ, в парк аттракционов, Версальский дворец и вывозили дышать свежим воздухом в Бют-Шомон. Не выдвигая больше никаких возражений против работы Макса у Жильбера, Бельяр через день сопровождал Макса на работу и, сидя за столиком возле рояля, со стаканом, который приходилось то и дело наполнять, считал необходимым сообщать свое мнение после каждого музыкального номера.
Но эти постоянные возлияния вскоре, как это часто бывает, сыграли с ним недобрую шутку, толкнув в топкое болото депрессии. Когда Бельяр стал без конца жаловаться на свое одиночество, несмотря на то, что он практически никогда не оставался один, были испробованы другие средства. Берни даже предложил сводить его к девочкам.
- Не какие-нибудь несговорчивые дуры с мозгами набекрень, - объяснял он, - нет, вежливые послушные девочки, например, в баре "Монморанси" их сколько угодно.
Но Бельяр наотрез отказался.
- Мое положение, - с пьяной гордостью объявил он, - мне не позволяет.
Макс воздержался от комментариев, подумав про себя, что такой отказ от сношений со смертными является одним из проявлений снобизма.
Для них наступило нелегкое время, особенно когда Бельяр приобрел манеру подолгу рыдать и жаловаться. Чтобы помочь ему, испробовали все. Ему предложили сходить к психоаналитику, но Бельяр заявил, что не верит этим врачевателям душ. Макс, вспомнив о своих прежних трудностях подобного рода, посоветовал ему раздобыть каких-нибудь антидепрессантов, каких-нибудь препаратов лития, которые могли бы принести ему облегчение. Но Бельяр и тут отказался. Он отказывался от всего, что ему предлагали. Они уже не знали, что с ним делать.
29
И вдруг, неизвестно как и почему, положение стало выправляться. Через несколько недель Бельяр почувствовал себя лучше. Он не впадал в состояние болезненного возбуждения - обычное последствие депрессивности; его настроение становилось все более и более безмятежным: на лице снова появилась улыбка, он начал принимать участие в разговорах и иногда даже брать на себя инициативу. Вскоре Макс и Берни перестали ломать голову, придумывая, чем бы его развлечь. Каждый день после полудня он уходил в одиночестве в неизвестном направлении, засунув в карман "Офисьель" с афишей концертов и спектаклей, и не появлялся до аперитива, - впрочем, в этом вопросе он тоже мало-помалу стал проявлять умеренность.
Он, который после появления у Берни ни разу палец о палец не ударил, чтобы помочь в повседневных заботах, теперь иногда по собственному почину даже покупал продукты на ужин. Прогресс был налицо. Поднявшись, он заправлял свою постель, помогал на кухне и по хозяйству, не забывал вымыть после себя ванну, охотно сопровождал Макса в супермаркет за покупками, без лишних слов, не дожидаясь, пока его попросят, менял перегоревшую лампочку и относил пустые бутылки в зеленый контейнер на углу улицы Амло. Словом, он превратился в идеального гостя: всегда любезен, готов помочь и ненавязчив. Случалось, что Макс, поздно приходивший после работы у Жильбера и так же поздно встававший, не встречался с ним целый день.
В один из таких дней, когда Бельяр, по своему обыкновению, отправился в Сент-Шапель, Гран-Рекс или зал Друо, Макс, воспользовался свободным послеполуденным временем, чтобы побродить по магазину "Прентан" с прозаической целью: пополнить запас нижнего белья. Быстро покончив с этим делом, он некоторое время слонялся по этажам магазина без определенных намерений и желания что-либо покупать, останавливаясь то тут, то там, чтобы посмотреть на вещи, в которых он не ощущал абсолютно никакой потребности, таких, как, например, многофункциональная кабина для душа, телевизор 16/9, или набор ножей - для резки овощей, помидоров, хлеба, окорока, лосося, ножи для отделения мяса от костей, ножи для нарезки ломтиками, ножи для шинковки. Рассматривая все эти предметы, он рассеянно слушал объявления, звучавшие в магазине. Они сообщали о недельной распродаже штор, о двадцатипроцентной скидке на бытовые электроприборы, о том, что мадам Розу Меркёр ожидают в Пункте специального обслуживания на первом этаже.
Конечно, имя не такое уж редкое, но, с другой стороны, почему бы и нет? Фамилия тоже не та, но ведь все имеют право выходить замуж. Конечно, это было еще более невероятно, чем встреча на станциях Бель-Эр и Пасси, но, в конце концов, почему бы не пойти взглянуть, спешить-то все равно некуда. Он с деланно непринужденным видом, но с бьющимся сердцем потихоньку, словно только что совершив кражу и стараясь не выдать себя подозрительным жестом под перекрестным прицелом камер видеонаблюдения, двигался в сторону эскалатора, однако было слишком заметно, что эта ситуация заставляет его нервничать. Стоя на эскалаторе, он все еще сохранял свою беззаботно-скучающую маску, но, оказавшись на первом этаже, с лихорадочной поспешностью бросился на поиски Пункта специального обслуживания, а там была она, представьте себе, на сей раз это была она, и никто другой.
Он сразу заметил, что у Розы, не так уж сильно изменившейся за тридцать лет, как можно было бы ожидать, теперь другая форма носа, отчего Макс вдруг почувствовал легкую досаду. Как вы помните, этот нос был не самым красивым из того, что было в ней, но именно он, именно… Может быть, изогнутый чуть-чуть больше, чем нужно, он, в обрамлении прекрасного лица, казался тогда еще более волнующим. А теперь он стал таким же совершенным, как и все остальное, и это, конечно, вызывало сожаление, но все-таки, наверно, не стоит придираться. Во всяком случае, это был прекрасный образец пластической хирургии, достойный профессионалов Центра. Что же касается одежды Розы, то здесь, в Пункте специального обслуживания, он не увидел на ней ничего из тех вещей, в которые она была одета в тот день, когда он пытался догнать ее в метро. Классические жакет и джемпер из кашемира и твидовая юбка в крапинку. Макс не без волнения заметил задравшуюся этикетку, торчащую из воротника джемпера.
Она была одна. Казалось, она кого-то ждет. Узнав ее с первого же взгляда, Макс хотел было подойти к ней, но ведь она наверняка не узнает его, и это естественно, принимая во внимание прошедшие тридцать лет, помноженные на операцию, которой он подвергся в Центре. Конечно, она не сможет его узнать, но, по правде говоря, попытка покорить ее, появившись под другим именем и в новом облике, казалась не менее волнующей, чем много лет назад. Надо было просто подойти к ней и заговорить, но что-то удерживало его. Не только нелепый набор трусов в прозрачном пластиковом пакете, но и страх выглядеть глупо, хотя сейчас этот страх был менее оправданным, чем в том случае с женщиной с собакой. Он все же выждал немного, стараясь унять сердцебиение и подыскивая слова, чтобы представиться.