– Господи, какой там "круг"! – горячо заговорил он. – В этом, как вы говорите, кругу, нет живых людей! Есть "кошельки" и "вещи". Толстые кошельки с золотыми запонками покупают любую вещь – не важно, что она, возможно, секонд-хенд, и пользуются, пока не надоест. Как я ненавижу это извращенное общество! Единственное утешение, что, возможно, их дети все же прочитают те книги, которые их родители скупают для создания имиджа или для интерьера.
Он замолчал. А потом решительно добавил:
– Послушайте, Марта, подарите мне этот вечер…
…Потом они бродили по улицам, и он на каждом шагу покупал ей букет роз на длинных ножках. Когда они вышли на освещенную огнями набережную, по желанию Марты они раздарили половину букетов встречавшимся на их пути женщинам.
Вечером начал накрапывать дождик, и дома, холмы, церкви, кафе на причале замелькали в синем мареве, как подводные царства.
– Сейчас будет ливень. Спасаемся! – Дмитрий схватил Марту за руку, и она не заметила, как они уже сидели за изысканно накрытым столиком в каюте одного из ресторанов на воде.
Потом он отвез ее домой. Они устроились на заднем сиденье такси и молчали всю дорогу. Длинный день закончился. Надо было ставить последнюю точку. Или запятую?
Марта смотрела в окно, огни фонарей проносились мимо, как метеориты.
– Помните эпизод из "Иронии судьбы", – наконец нарушил молчание он, – "…я все время ищу повод, чтобы остаться. И не нахожу его…"
– "…А я все время ищу повод оставить вас…" – улыбнулась Марта.
– Правда? – обрадовался он.
– Правда…
– Тогда я буду ждать вас завтра, только скажите где…
Он не сделал попытки "напроситься на чашку чая", просто проводил ее до подъезда, поцеловал руку. Не так, как это делается обычно, а в перевернутую ладонь.
В лифте Марта прижала руку к своим губам, и ей показалось, что его поцелуй пахнет розами.
* * *
– Марта? Куда вы исчезли?
Голос Сергея в трубке заставил Марту недовольно поморщиться, как от зубной боли.
– Как ваши… то есть наши дела? Вы что-то узнали?
– Сергей, посмотрите на часы! Семь утра… Я еще сплю.
– Но я пытался дозвониться и позавчера, и вчера, – начал оправдываться он. – Вас не было. Я стал волноваться… Вы что-нибудь узнали о Зое?
– Какой Зое?.. – начала раздражаться Марта. – Посудите сами, почему о вашей девушке должна заботиться я?
В трубке повисла долгая пауза.
– Я вас не понимаю, – наконец произнес он. – Сначала вы сами завариваете эту кашу, а теперь говорите, что не знаете никакой Зои…
– Я ее действительно не знаю и никогда не видела! Думаю, что поиски вашей бывшей невесты – ваше дело. И вообще, я устала от всего этого. Почему вы, мужчины, так любите перекладывать свои проблемы на наши хрупкие плечи? Вам это не кажется странным?
– Мне кажется странным то, что вы так охладели. Вспомните, вы же нашли меня…
– Ну и что? Я привлекла ваше внимание к ситуации. Если она вас так же обеспокоила, как и меня, продолжайте поиски, делайте хоть что-нибудь, обратитесь в милицию. А мне надоело играть "в сыщиков", мне не десять лет. Наконец, у меня еще есть и другие дела. Вы меня понимаете?
– Откровенно говоря, не очень… Но, в принципе, мне все понятно. Прошу меня простить. До свидания.
В трубке раздались короткие гудки.
Марта накрылась одеялом с головой, но уснуть больше не смогла.
Сегодня, как и вчера, она должна была встретиться с Дмитрием. А поэтому надо было собраться, решить, что надеть, какую сделать прическу…
Теперь она не будет ходить как попало! Тяжелый период позади. Почти год она прожила, как уродливая гусеница. Надо с этим покончить, посмотреть на мир другими глазами, выползти из своего кокона.
Вчера Дмитрий, узнав, что она в отпуске, намекал на совместную туристическую поездку. Она конечно же отказалась, мол, никогда не согласится ехать за чужой счет. Слово "чужой" оскорбило его. Весь вечер он время от времени спрашивал, что должен сделать для нее, чтобы она не чувствовала его посторонним.
Марта улыбалась: "Это покажет время"!
– Для меня время так плотно спрессовано, – говорил он, – что один день похож на неделю! Я давно живу в этом сумасшедшем ритме. И ничего не поделаешь! Если я соберусь жениться, это произойдет молниеносно… Иного я не признаю. А сколько тебе нужно времени на то, чтобы "испытать чувства"? Полгода? Год? Два? А мне кажется, что все решается ТАМ, – он поднял палец вверх, – и – в одно мгновение. Иначе просто не может быть! Иначе – неинтересно. Когда я увидел тебя, во мне все перевернулось. А я доверяю интуиции. Знаешь, так бывает, когда читаешь хорошую книгу или смотришь на гениальную картину старого мастера – в какой-то момент все твои чувства приобретают некую животную чувственность, все воспринимается на уровне инстинкта. Мы стали довольно прагматичными. И, думаю, именно поэтому делаем кучу ошибок, не прислушиваясь к себе. Скажи, а ты совсем ничего не почувствовала, когда увидела меня впервые?
Марта не знала, что сказать. Конечно же она хорошо помнила первое впечатление от его черных зрачков-туннелей, но надо ли вот так сразу признаваться в этом?
– Я что-то не поняла, – с улыбкой ответила она. – Ты делаешь мне предложение? Ты меня почти не знаешь! А если я – обычная аферистка, которая специально вычислила тебя – богатого молодого человека, который пришел и запросто купил дорогие запонки в дорогом магазине? Разве можно быть таким доверчивым?..
Ей понравилась его неподдельная растерянность. Она давно заметила, что какие-то обычные житейские вопросы сбивают его с толку. Его оторванность от жизни, той жизни, которой жила она и миллионы таких, как она, одновременно пугала и привлекала. Марта уже могла погладить его вьющиеся волосы и охотно сделала это.
Он поймал ее руку. И так же, как в первый день, поцеловал, перевернув ладонь, и несколько секунд посидел, погрузив в нее лицо.
– Твоя рука пахнет морем… Если я скажу, что люблю тебя, это будет слишком рано?
– Да, – мягко улыбнулась она. – Но мне это все равно очень приятно.
Семь лет назад
…Сегодня Леле исполняется тридцать семь! Дата не круглая, но Микки впервые решает купить ей "взрослый" подарок. В конце концов, ради этого он полмесяца отпахал на автостоянке. А Леле говорил, что ходит заниматься химией к отцу своего друга: тот якобы предложил бесплатное репетиторство, ведь все равно занимается со своим сыном. Леля была довольна – в этом году Микки заканчивает одиннадцатый класс, должен поступать.
Микки пересчитывает деньги – пятьдесят долларов! О том, каким должен быть подарок, он позаботился. Он знает, что нужно! Леля будет довольна.
Теперь он не называет ее "тетей", как это было в детстве.
Какая она "тетя" – Микки выше нее на целую голову, вся домашняя работа – на нем.
Леля… Вот кто никак не вписывается в книгу его наблюдений. Леля для Микки – это целостный инструмент, она как одно большое око – вездесущая. Так было всегда, только раньше он не мог этого понять, осознать, ведь был слишком маленьким. Теперь все изменилось.
Леля живет в его голове, весьма разумной для своего возраста, как говорят люди. Око-Леля спасает его, когда он бродит по городу и кожей чувствует, какой он уродливый, скользкий, как внутренности, пропитанные грязью чужих аур, переполненный мошкарой, как тростник.
И только одно большое Око наверху дает надежду, несет покой, спасение, утешение, прощение…
Он готов на все ради этого Ока. Но, смущается Микки, что он для нее? А если бы она знала ВСЕ, смогла бы вот так, в самые сокровенные минуты, смотреть на него? Не отвела бы взгляд? Вопрос…
Он для нее пока игрушка. Микки бросает в жар. Око-Леля всегда смотрит на него, даже в ТОТ момент… Она наблюдает за ним, как за тем прежним малышом. Она – экспериментатор, он – подопытный. И ничего тут не поделаешь. Вот если бы она увидела его другим, поняла бы, что он давно не ребенок, не игрушка и совсем не похож на других. Леля любит острые ощущения, уж это Микки знает наверняка.
Он выходит из квартиры, едет в центр города. Там на тихой улочке есть магазинчик в полуподвальном помещении, где всегда немного покупателей. Микки обменивает деньги, а потом выбирает подарок: кожаный ошейник и пачку ароматизированных свечей.
Он знает, что Леля удивится, но будет довольна.
А еще он устроит вечеринку на двоих в своей квартире. Они впервые пойдут туда вдвоем. Микки купит бутылку шампанского, конфеты, фрукты. Леля давно намекает, что надо подумать о размене, об объединении двух квартир в одну – большую – просторную, где каждый бы имел свою спальню. Эта мысль больше не пугает Микки, он знает, что Око-Леля теперь принадлежит ему.
– Я, конечно, не могу на этом настаивать, – говорит она, – и квартира – твоя собственность… Ты ведь когда-нибудь женишься…
Микки знает, что она лукавит, что ей тоже невыносима мысль о разлуке. Око-Леля воспитала его для себя… За все эти годы она была в той квартире всего несколько раз. Микки знает, что ей там тяжело дышать.
Но сегодня он сделает генеральную уборку, накроет стол. А за ужином они поговорят о размене – он уже подыскал несколько неплохих вариантов. Это – тоже подарок.
* * *
…Вечер и ночь. Великолепная, чудная Леля…
Микки кажется, что каждый раз он убивает ее и каждый раз она возрождается – еще краше.
Леля – бессмертна.
Леля – спокойная, даже слегка равнодушная под утро.
Это возбуждает. И ему снова хочется убивать ее.
Леля никогда не закрывает глаза, не издает ни звука, как это показывают в кино. Микки ненавидит дешевое кино – оно такое далекое от жизни! А его жизнь – это вот эти ночные часы, когда он так долго и сладко убивает Око-Лелю и никогда не убьет. Под утро ему трудно проснуться. Леля варит кофе, намазывает хлеб маслом…
– Почему мы не пошли домой? – слышит он сквозь утренний сон ее раздраженный голос. – Здесь такая пыль… Надо убрать, если сюда будут приходить покупатели…
Микки делает вид, что спит, слышит, как она возится в ванной, гремит ведром. Набирает воду. Ищет тряпку.
На мгновение все стихает. Микки догадывается почему…
Он открывает глаза. Видит над собой ее фигуру. Леля держит в руках охапку тряпья, которое вытащила из-под ванной, – полуистлевшие майки, цветные лоскутья, уже мало похожие на одежду, ржавые от влаги носки, мерзкие рваные колготки…
Она молчит. Она бездумно перебирает в руках эти тряпки…
Микки с улыбкой смотрит на нее. Ему весело. Наконец она поймет, что он не игрушка!
В ее глазах он видит неподдельный ужас. Мерзкая охапка летит ему в лицо.
– Что это? – выдыхает Леля. – Мальчик мой, что это такое??
…Потом Леля изо всей силы бьет его по щекам.
Она уже не равнодушна.
Она живая.
Микки всей кожей чувствует, как дрожит каждая клеточка ее тела.
Наконец! Микки новым, незнакомым для нее жестом, выбивает из пачки сигарету… А потом плачет, как тогда, и… именно на этом месте, где когда-то ему так хотелось доесть мороженое.
– Ничего, – позже горячо шепчет Леля, обняв его так же, как тогда. – Мы что-нибудь придумаем… Ничего, красавчик…
Микки с удовольствием смотрит на то, как она закрывает глаза, чувствует ее дрожь… Наконец! Он любит, когда ее глаза закрыты и ничто не мешает ему.
Он отбрасывает сигарету.
– Не смотри на меня… – шепчет он, зная, что теперь не нужно "делать лицо", что теперь оно такое, каким должно быть, – жестокое, по-настоящему мужское.
И он не хочет, чтобы Леля случайно увидела его таким и испугалась…
* * *
– Эти люди, как ты считаешь, "моего круга". Но ты сама поймешь, насколько ошибаешься, – говорил Дмитрий Марте, пока они ехали в машине в ресторан. – Не понимаю, почему они тебя так интересуют. Но твое желание – закон. Эту вечеринку я мужественно отсижу в твою честь. Уверен, что ты тоже будешь скучать…
– Ты не понимаешь, – девушка взяла его за руку и прижалась к плечу, с удовольствием вдыхая запах его одеколона. – Я хочу знать о тебе больше! Не обижайся, что напросилась на этот ужин. Мне кажется, ты сам не знаешь, какой ты ранимый. Тебя так легко обидеть, обмануть… От одной мысли об этом меня охватывает ужас. Я хочу знать, кто тебя окружает, чтобы быть спокойной, или…
– Или что? – ласково улыбнулся он.
– Или я их убью! – горячо сказала Марта.
Он сжал ее ладонь, и она почувствовала в этом жесте благодарность.
…В ресторане за накрытым столиком их уже ждали двое.
Взглянув на них, Марта мысленно саркастически усмехнулась: конечно! Белые рубашки, модные галстуки, безупречно завязанные под воротничками, пиджаки, как на манекенах. "Люди в черном"!
Проходя по залу под прицелом множества взглядов, Марта чувствовала себя герцогиней, словно визит в самое дорогое в городе заведение французской кухни был для нее не первым.
На ней новое платье – подарок любимого – то самое, из магазина. Платье было с глубоким декольте до середины спины. Еще пару недель назад она бы никогда не решилась надеть такое! А теперь ей было приятно ощущать в себе эти непостижимые и, как ей казалось, необратимые изменения.
– Состоялась реинкарнация! Ты похожа на мадам Рекамье, – прошептал Дмитрий, бросив на нее взгляд перед входом в зал. Сейчас с таким же восхищением смотрели на нее мужчины, сидевшие за столиком.
"Это и есть те "кошельки", – вспомнила Марта определение, которое услышала от Дмитрия. – Смотрят, как покупатели на рынке. Но я бы не хотела показаться им вещью. Не дождутся!"
Марта непринужденно протянула руку сначала одному, потом другому – и снова так, словно делала этот жест ежедневно. Поздоровалась, назвала себя, выдержала поцелуи на руке, села напротив и почти сразу почувствовала, что Дмитрий был прав: она будет скучать. Присутствующие с деловитым сопением уставились в меню, сделанное в виде старинного свитка. Это продолжалось минут десять. Официант покорно стоял над их головами. В заказах мужчин Марта почувствовала большой снобизм. Чего только стоила улитка в панцире на кучке соли!
Марта мысленно ужаснулась, и ей захотелось сделать что-то такое, что заставило бы их сбросить с себя маски.
Официант разлил вино.
Один из приятелей, кажется, тот, что представился Александром, поднял свой бокал:
– Вот уже почти четырнадцать лет существует наша компания. Десять лет, как к нам присоединился Дмитрий, и с этого времени наша работа превратилась в искусство! Предлагаю выпить за успех и конечно же за тех, кто украшает и делает возможной нашу работу! – Он внимательно посмотрел на Марту и воскликнул: – За искусство быть женщиной! И, в частности, за присутствующую здесь прекрасную даму…
Второй мужчина – он представился Никитой – хихикнул и поднес свой бокал к бокалу Марты, а она почувствовала, как теплая рука Дмитрия успокаивающе коснулась ее колена.
– У меня есть встречное предложение, – неожиданно сказала она. – Давайте выпьем за осуществление наших сокровенных желаний!
– Ну, это почти одно и то же! – рассмеялся Никита. – Тайные желания мужчин всегда связаны с женщинами! Я принимаю ваше предложение! За сокровенные желания!
Зазвенели бокалы, и снова наступила пауза.
Марту неожиданно охватил стыд – зачем она напросилась на эту встречу? Да, Дмитрий слишком деликатный и не мог ей отказать, но на будущее надо предупредить его, чтобы он говорил ей так, как есть, а не шел на поводу ее желаний.
Было очевидно: мужчины собрались поговорить о делах, а она здесь лишняя. Разве что послужит украшением стола.
Марта покраснела и растерялась: любая другая женщина "их круга", которая знает правила этикета и понимает полутона, ни за что не пришла бы сюда, а тем более – не вырядилась бы, как на праздник. Она не знала, как можно исправить ситуацию. Может, придумать какое-то срочное дело и уйти? Но Дмитрий не поймет и обидится – она так старательно сюда собиралась. Ну почему она не поняла его намек на то, что ей будет скучно? Вероятно, он хотел этим сказать, что разговоры пойдут о делах.
– Что-то не так? – тихо сказал Дмитрий.
– Все в порядке, – шепотом ответила она. – Извини, я понимаю, что испортила вам деловую встречу…
Дмитрий снова ласково коснулся ее колена, мол, все хорошо, не расстраивайся.
Марта вздохнула и решила набраться терпения.
Вероятно, мужчины тоже чувствовали неловкость. Чтобы прервать паузу, Марта, кляня себя за глупость, все же вежливо спросила, в какой сфере они работают. Слушая вполуха Никиту, который начал пространно вещать о "человеческом ресурсе", Марта мучительно думала, о чем бы она могла говорить дальше – о погоде, кино, музыке?
Ох, зачем, зачем она сюда пришла?
Дмитрий сразу почувствовал ее настроение и отказался заказывать "горячее".
– Мы скоро должны уходить… – сказал он.
– Хорошо, главное мы увидели, – сказал Александр и добавил, глядя на Марту: – Очаровательная женщина! Когда я вижу таких женщин, мне хочется, чтобы они жили только во дворцах, а не ходили по нашим бандитским улицам. Держитесь за этого болвана, – потрепал он по плечу Дмитрия. – Он надежный.
– Я знаю… – с гордостью сказала Марта.
– "Надежный"… – пробормотал Никита, наливая себе уже четвертую рюмку. – Будем надеяться…
– Оставь! – прервал его Александр. – Все будет хорошо, правда? – снова обратился он к Марте, и она уверенно кивнула:
– Конечно.
– "Конечно"… – эхом отозвался Никита.
Марта разозлилась: он, наверное, издевался.
Она вздохнула с облегчением, когда подошел официант со второй сменой блюд, и это позволило Дмитрию подняться. Он протянул руку Марте:
– Нам пора…
– О’кей! – кивнул Александр.
– В твоем распоряжении неделя, – буркнул Никита и, обращаясь к Марте, поклонился с деланой вежливостью: – Извините, дорогая, дела не терпят!
Когда они возвращались, Марта уже не чувствовала себя герцогиней. Наоборот – она чувствовала себя дурой, испортившей мужчинам беседу, к которой она не имела никакого отношения.
– Они мне не понравились, – сказала она Дмитрию. – Они вели себя с тобой как-то… свысока.
Он тяжело вздохнул:
– Пока что иначе быть не может: я им должен…
– За что? Много? – заволновалась Марта. – Может, я чем-то помогу?
– Не переживай, родная, – снова вздохнул он. – Я скоро все улажу. И… – нежно обнял он ее, – разумеется, без твоей помощи не обойдется!
Он улыбнулся и коснулся пальцем кончика ее носа, будто она была маленькой девочкой.
В такси Марта нежно потерлась щекой о его плечо и прошептала:
– Я дура… Я многого не понимаю – всегда все говори мне прямо. Я бы ни за что туда не пошла. Извини…
– Все нормально, – сказал он, заводя руку за ее талию. – Ты просто увидела, что в этой стороне моей жизни нет ничего интересного. А ты – мое все…