- На это нет денег. Даже если я бы нашел способ вызвать их сюда, им бы отказали в визе. Или спросили бы у них адрес, по которому они собираются остановиться. Если назвать несуществующий адрес, их немедленно депортируют. А если адрес подтвердится, он приведет полицию прямо ко мне.
- Наверняка в наши дни у копов полно других забот, кроме как ловить одного нелегального иммигранта.
- В их глазах мы все теперь потенциальные террористы - тем более если у тебя внешность как у выходца из той части света. Вам известно о здешней системе контроля? Полиции официально разрешено останавливать любого и проверять документы. Нет документов - тебя могут отправить за решетку, а если документы есть, но нет вида на жительство - la carte de sejour, - это, считай, начало конца.
- Вы хотите сказать, что если я задержусь по истечении моей полугодовой визы и на улице меня остановят копы…
- Вас не остановят. Вы же американец, белый…
- А вас хоть раз останавливали?
- Пока нет, но это потому, что я избегаю определенных мест вроде станций metro Страсбур-Сен-Дени или Шатле, где полиция часто проверяет документы. В приличных районах я тоже стараюсь держаться подальше от оживленных перекрестков. Прожив здесь четыре года, становишься ушлым и уже знаешь, что следует выглянуть из-за угла и оценить обстановку, прежде чем сворачивать на улицу.
- Как же вы можете так жить? - расслышал я собственный голос (и тут же пожалел, что сказал не подумав). Впрочем, Аднана не смутил столь бесцеремонный вопрос.
- У меня нет выбора. Вернуться я не могу.
- Потому что…
- Неприятности, - сказал он.
- Серьезные?
- Да, - ответил он. - Серьезные.
- Кажется, я знаю, в чем дело…
- Вы тоже не можете вернуться домой?
- Ну, легальных запретов для меня не существует, - сказал я. - Но мне тоже некуда возвращаться. Поэтому…
Снова воцарилось молчание. На этот раз нарушил его Аднан.
- Знаете, monsieur, если вам срочно нужно что-то дешевое…
- Да?
- Извините, - смутился он. - Мне не следовало бы вмешиваться…
- Вы знаете подходящее место?
- Оно не слишком привлекательное, но…
- Поподробнее, что значит "не слишком привлекательное"?
- Вам известно, что такое chambre de bonne?
- Комната для прислуги? - перевел я.
- То, что раньше считалось комнатой для прислуги, теперь представляет собой крохотную квартиру-студию. Размером, может, в одиннадцать квадратов. Кровать, стул, умывальник, электроплитка, душ.
- В плохом состоянии?
- Скажем так, в не очень хорошем.
- Чистая?
- Я помог бы вам там прибраться. Она находится на том же этаже, что и моя сbambre de bоппе.
- Понятно.
- Как я уже сказал, я вовсе не хочу вмешиваться в вашу…
- И сколько в месяц?
- Четыреста евро. Но я знаком с управляющим и мог бы уговорить его снизить цену на тридцать или сорок евро.
- Я бы хотел посмотреть.
Аднан застенчиво улыбнулся.
- Хорошо. Я договорюсь.
На следующее утро, когда Брассёр явился с завтраком, я объявил, что завтра съезжаю. Устраивая поднос на кровати, он непринужденно спросил:
- Значит, Аднан забирает вас к себе?
- О чем это вы?
- О том, что слышал от нашего шеф-повара, который живет в том же доме, что и Аднан: "У него новый бойфренд - американец, который так тяжело заболел".
- Можете думать все, что вам угодно.
- Это не мое дело.
- Вот именно, это не ваше affaire, тем более что никакого affaire здесь нет.
- Monsieur, мне ваши заверения ни к чему. Я вам не священник и не жена.
И вот тогда я плеснул в него апельсиновым соком. Даже не задумываясь - инстинктивно схватил стакан и вылил его содержимое на портье. Мне удалось попасть прямо ему в лицо.
Повисло короткое изумленное молчание - капли сока стекали по его щекам, на бровях зависли кусочки мякоти. Но шок быстро прошел.
- Вон отсюда! - рявкнул он.
- Отлично, - сказал я, на удивление бодро спрыгивая с кровати.
- Я вызываю полицию!
- И по какому поводу? Крещение фруктовым соком?
- Поверьте, уж я придумаю какой-нибудь убийственный повод.
- Только посмейте, и я расскажу о нелегальных рабочих, которых вы тут держите и которым платите как рабам.
Это его вмиг отрезвило. Достав носовой платок, он принялся обтирать лицо.
- Возможно, я просто уволю Аднана.
- Тогда я сделаю анонимный звонок копам и, повторяю, расскажу, - что вы используете труд нелегалов…
- Разговор окончен. Я позову вашего petit ami , и пусть везет вас к себе домой.
- Вы гнусный мелкий проходимец.
Но он не услышал моих слов, поскольку уже вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Я привалился к стене, потрясенный тем, что произошло.
Но ведь он сам начал?
Потом я оделся и начал собирать вещи. Аднан был внимателен ко мне, и я чувствовал себя виноватым. Своей дурацкой выходкой я поставил парня в трудное положение. Мне захотелось оставить ему сотню евро в знак благодарности, но не через Брассёра же их передавать… Немного поразмыслив, я решил подыскать другой отель, а к Аднану заскочить как-нибудь вечерком.
Зазвонил телефон. Я снял трубку. Это был Брассёр.
- Я только что разговаривал с Аднаном, он сейчас на другой работе. Через полчаса подъедет.
Отбой.
Я тут же набрал номер ресепшн:
- Пожалуйста, передайте Аднану, что я сам подыщу себе жилье, что…
- Поздно, - ответил Брассёр. - Он уже в пути.
- Тогда позвоните ему на portable.
- У него нет мобильника.
Отбой.
В голове пронеслась мысль: хватай свои вещи и уходи сейчас же. Аднан, конечно, был очень любезен, пока я был прикован к постели (чересчур любезен, по правде говоря), но кто знает, чем он руководствовался, когда предложил снять chambre de bonne с ним по соседству. А вдруг, как только я туда заявлюсь, четверо его дружков накинутся на меня, отберут дорожные чеки и все то немногое, чем я дорожу (компьютер, авторучка и старый отцовский "ролекс")? Потом они перережут мне горло и сбросят в какой-нибудь poubelle. Все кончится тем, что мой труп сожгут с грудой парижского хлама… Разумеется, такой сценарий отдает некоторой паранойей. Но почему я должен верить в честность и искренность этого парня? Если чему и научили меня последние несколько месяцев, так это тому, что мало кто действует из лучших побуждений.
Закончив сборы, я подхватил сумку и спустился вниз. Брассёр уже переоделся в свежую рубашку, но его галстук был в пятнах сока.
- Мне следует удержать с вас двадцать евро за чистку испорченной одежды!
Никак не отреагировав на его слова, я продолжал идти к двери.
- Разве вы не дождетесь Аднана? - спросил он.
- Скажите, что я с ним свяжусь.
- Любовная ссора?
Я замер. И уже в следующее мгновение развернулся, вскинув правую руку. Брассёр отшатнулся, но не более того. В глазах его светилось презрение - он, видимо, хорошо понимал, что его провокация не вызовет ответных мер.
- Надеюсь никогда больше не увидеть вас, - прошипел я.
- Et moi non plus, - спокойно ответил он.
На улице я нос к носу столкнулся с Аднаном. Признаться, мне было трудно скрыть неловкость, и это отразилось на моем лице.
- Разве Брассёр не сказал вам, что я еду? - спросил Аднан.
- Я решил подождать вас на улице, - соврал я. - Больше не мог там находиться.
Пришлось рассказать ему, что произошло в номере.
- Он считает, что все турки - pedes, - сказал мой новый знакомый, ввернув словечко из французского сленга.
- Это меня не удивляет, - усмехнулся я. - Брассёр говорил, как он застукал homme a tout faire с шеф-поваром…
- Я знаю нашего шефа Омара. Он живет по соседству со мной. Он плохой, - неохотно прокомментировал Аднан и быстро сменил тему. Как оказалось, Сезер, в чьем ведении были квартиры, ждал нас в течение часа. Подхватив мой чемодан (вопреки моим протестам, что я могу везти его сам), турок решительным шагом повел меня вверх по улице Рибера.
- Брассёр сказал, что звонил вам на другую работу…
- Да, я каждый день работаю по шесть часов в магазине одежды в доме, где живу.
- Шесть часов плюс восемь часов в отеле? Это же безумие!
- Нет, это вынужденная необходимость. Все деньги, заработанные в отеле, уходят в Турцию. Утренняя работа…
- Во сколько же она начинается?
- В половине восьмого.
- Но вы ведь заканчиваете в час ночи… Пока доберетесь до дома..
- Это всего полчаса езды на велосипеде. Metro закрывается до часу ночи. Да мне и не нужно много времени для сна, так что…
Аднан не договорил, намекая на то, что ему не хотелось бы продолжать этот разговор. Улица Рибера была узкая, но утреннее солнце все-хаки, находило лазейки между домами, чтобы бросить скудную россыпь лучей на мостовую. Я заметил, как из подъезда старинного дома, чуть впереди от нас, вышел хорошо одетый сорокалетний мужчина. Он был не один, вслед за ним вышла девочка-подросток, очевидно его дочь. Оба чему-то улыбались. Было видно, что отношения между ними самые теплые. Сердце больно сжалось. На какой-то миг я даже остановился. Аднан покосился на меня.
- С вами все в порядке?
Я покачал головой и заставил себя не думать о дочери.
Мы повернули на авеню Моцарт, вблизи которой был вход на станцию Жасмин. В metro мы перешли на ветку, ведущую к Булонскому лесу. Когда прибыл поезд, Аднан бегло осмотрел вагон - нет ли копов - и только после этого сделал мне знак войти.
- Доедем до Мишель-Анж Молитор, - сказал он, - и сделаем пересадку, потом еще одну, на Одеон. Выходим на Шато д’О.
До первой пересадки было всего два остановки. Мы вышли из поезда и проследовали на линию 10, которая вела к вокзалу Аустерлиц. У лестницы я все-таки настоял на том, чтобы забрать у Аднана свой чемодан. Внизу был длинный туннель. В конце его два flics проверяли документы.
Аднан замер на мгновение, потом прошептал:
- Разворачиваемся.
Я быстро повернул. Но стоило нам двинуться назад, как появились еще два flics. Они были метрах в тридцати от нас. Мы оба застыли. Наверняка это бросилось им в глаза.
- Идите впереди меня, - снова зашептал Аднан. - Если меня тормознут, не останавливайтесь. Доедете до Шато д’О, потом идите на улицу де Паради, дом 38, - это адрес. Спросите Сезера…
- Держитесь рядом со мной, - шепнул я в ответ, - может, они вас и не остановят.
- Идите же! - Он сердито мотнул головой - Улица де Паради, дом 38…
Аднан замедлил шаг. Я попытался сделать то же самое, но он шикнул:
- Allez rue de Paradis!
Я двинулся прямо на копов, ощущая некоторое беспокойство. В сущности, у меня не было повода для волнений: документы в порядке, обратный билет в кармане, - но всякий раз, когда мне приходилось сталкиваться с офицерами полиции или таможенной службы, я не мог избавиться от ощущения, будто в чем-то виноват. Мы поравнялись. Копы оглядели меня с головы до ног, их лица оставались бесстрастными, но цепкие взгляды наверняка успели ухватить все нюансы моей внешности. Я приготовился услышать: "Vos papiers, monsieur".
Но ничего такого не последовало. Я стал подниматься по лестнице, все еще теша себя надеждой, что Аднан вот-вот догонит меня. Прошло пять минут, десять. Аднана не было. Тогда я решил рискнуть и снова спуститься вниз. Если копы все еще были там, я мог бы прикинуться тупым американским туристом, который попросту заблудился. Но в туннеле никого не было.
И тут я с ужасом осознал: они задержали его… и все из-за меня…
Следом пришла еще более удручающая мысль: и что мне теперь делать?
Allez rue de Paradis - следовать в рай.
4
РАЙ.
Прежде чем попасть туда, мне пришлось пересечь Африку.
Выйдя из metro на Шато д’О, я оказался в другом Париже. В этом Париже не было роскошных жилых домов и их богатых обитателей, никто не усаживал воспитанных детишек в навороченные внедорожники. На Шато д’О было грязно. Мусор повсюду… Убогие забегаловки… Магазины, торгующие дешевыми синтетическими париками кричащих расцветок… Уличные переговорные пункты, обещающие дешевые тарифы на международные звонки в Кот-д’Ивуар, Камерун, Сенегал, Центрально-Африканскую Республику, Буркина-Фасо и… Пожалуй, на всю округу я был единственным белым.
Хотя столбик термометра колебался на нулевой отметке, на бульваре было многолюдно, из открытых дверей кафе вырывались обрывки оживленных разговоров, прохожие приветствовали друг друга, как в деревне, торговцы продавали с тележек овощи и экзотические сладости. Никто не косился на меня с подозрением. Никто не смотрел мне вслед, намекая на то, что я забрел не по адресу. Меня попросту игнорировали. Даже пожилой негр, которого я остановил, чтобы спросить, как пройти на улицу де Паради, казалось, смотрел сквозь меня, хоть и ткнул в направлении переулка, сопроводив свой жест бормотанием: "Vom tournez a droite аи fond de la rue", которое я с трудом разобрал.
Указанный негром переулок вывел меня из Африки в Индию. Ряды ресторанчиков индийской кухни… Видеосалоны с постерами Болливуда в окнах. Опять переговорные пункты - только теперь с расценками на Мумбай и Дели и рекламой на хинди. Здесь было множество дешевых отелей, предлагающих быструю, пусть и убогую альтернативу на ближайшие несколько дней, в случае если chambre de bonne не оправдает самых мрачных моих ожиданий или же если этот парень по имени Сезер окажется мошенником и я пойму, что меня попросту заманили в ловушку.
Мне пришлось пересечь улицу дю Фобур Сен-Дени - дешевый и грязный продуктовый рынок под открытым небом, где было не протолкнуться. Улицу продувал ледяной ветер, и большинство людей шли, низко опустив головы. Я взял вправо, потом резко свернул налево и, наконец, вышел на улицу де Паради. С первого взгляда она показалась мне особенно тоскливой. Длинная и узкая, с невнятными образцами архитектуры XIX века, среди которых редкие вкрапления современных построек смотрелись нелепыми заплатами. Привычной уличной суеты не наблюдалось, как, впрочем, и признаков жизни; по пути мне попадались лишь оптовые магазинчики, торгующие посудой и кухонным оборудованием. Но вот впереди замаячило заведение с вывеской "Kahve". Это было большое безликое кафе, освещенное лампами дневного света; из динамиков орали хиты стамбульского радио. Я заглянул внутрь. За столиками сидели сплошь мужчины; с заговорщическим видом они вели разговоры за чаем. У стойки бара мирно спала парочка перебравших с утра завсегдатаев; над всем этим низко зависало облако табачного дыма. Молодой ушлый бармен отвлекся от трансляции футбольного матча и впился в меня долгим суровым взглядом, недоумевая, с чего это вдруг я завис в дверях его заведения. Своей враждебностью он явно намекал, что лучше бы мне идти отсюда своей дорогой.
Что я и сделал.
По пути мне встретилось еще два kahves, несколько турецких ресторанчиков и парочка баров с опущенными в это время дня железными ставнями. Я ускорил шаг, решив, что слишком углубился в изучение местных достопримечательностей. Теперь я сосредоточился на номерных табличках, мысленно отмечая плачевное состояние домов, к которым они были прикреплены. Дом под номером 38 показался мне самым запущенным - его фасад с облупленной штукатуркой пестрел желтыми пятнами, словно зубы заядлого курильщика Парадная дверь - высокая и массивная, - если по-хорошему, нуждалась в нескольких слоях черного лака. Я огляделся в поисках какого-нибудь подобия домофона, но увидел лишь кнопку с пометкой Porte. Нажав ее, я услышал, как щелкнул замок. Чтобы открыть дверь, мне пришлось навалиться всей тяжестью своего тела. Втащив багаж, я оказался в узком коридоре с битыми почтовыми ящиками; у стен стояли переполненные урны с мусором, над ними - пара электрощитов со свисающими обрывками проводов. В глубине просматривался внутренний дворик, куда я и направился. Во двор выходили три лестницы, помеченные буквами "А", "В", "С". Двор представлял собой маленький темный колодец, над которым возвышались по четыре этажа с каждой стороны. Внутренние стены были такими же обшарпанными, как и фасад, разве что приукрашены стиранным бельем, развешанным в окнах. В воздухе витал запах прогорклою масла и гниющих овощей. На дальней стене я увидел вывеску "Sezer Confection" ("Готовая одежда от Сезера"). Под вывеской был отдельный вход. Мне пришлось позвонить, чтобы войти. Никто не ответил, поэтому я позвонил еще раз. Так и не дождавшись ответа, я снова нажал на кнопку и удерживал ее секунд пятнадцать. Наконец раздались приглушенные шаги. Дверь открыл парень-качок. Он был в линялой джинсовой куртке с воротником из искусственного меха. Над верхней губой - жидкие усики, в зубах зажата сигарета. Лицо парня выражало крайнюю степень раздражения.
- Что вы хотите? - спросил он на плохом французском
- Мне нужен Сезер.
- Он вас знает?
- Аднан мне сказал…
- А где Аднан? - оборвал он меня.
- Я объясню это Сезеру.
- Мне объясните.
- Я бы предпочел…
- Говорите мне! - Тон парня не терпел возражений.
- Его остановили flicks, - сказал я.
Парень напрягся.
- Когда это случилось?
- Меньше часа назад.
Молчание. Настороженный взгляд поверх моего плеча. Не подумал ли он, что я привел с собой компанию полицейских?
- Ждите здесь! - Дверь захлопнулась у меня перед носом.
Я постоял во дворе минут пять, размышляя, не лучше ли мне сделать ноги. Но… Во-первых, я должен хотя бы объяснить, что произошло. Кто знает, может, Сезер парень со связями, и…
Со связями, как же, в таких-то декорациях… Трудно предположить, что здешний хозяин знаком с высокими чинами и что по его слову освободят нелегального иммигранта…