Вернувшись к себе, я полез под умывальник, отодвинул плитку и достал пластиковый пакет. Потом набил карманы джинсов и кожаной куртки связками денег. Я чувствовал себя настоящим наркодилером! Было около пяти вечера. Сгущались сумерки, и я почти бежал, с ужасом представляя, какой жестокий подарок может преподнести мне судьба в лице первого встречного бродяги, который увидит во мне подходящую жертву и сорвет свой джекпот. Однако ничего такого не произошло. В маленьком офисе "Вестерн Юнион" девушка за стойкой - негритянка с безучастным лицом и глазами, выдававшими ее подозрительность, - молча наблюдала, как я выуживаю из карманов одну за другой связки банкнот. Пересчитав деньги, она сообщила, что стоимость перевода в Анкару составит сто десять евро, и спросила, хочу ли я вычесть эту сумму из четырех тысяч.
Мне бы очень хотелось, но…
- Нет, - сказал я. - Я доплачу сверху.
Покончив с переводом, я вернулся в кафе Камаля и попросил его отправить миссис Пафнук номер, который ей требовалось знать для получения денег. Отправив сообщение, он встал из-за компьютера, прошел к бару и поставил на стойку бутылку виски "Джонни Уокер".
- Давайте выпьем за вашу честность и… за вашу глупость!
В течение часа мы уговорили почти всю бутылку. Давно уже я так не напивался, и ощущение было чертовски приятным. Камаль рассказал, что родился в Стамбуле, но приехал в Париж тридцать лет назад, пятилетним мальчиком.
- Мои родители были легальными иммигрантами, так что никаких проблем с властями. Но вот французская школа в Сен-Дени стала для меня настоящим кошмаром. Я ни слова не знал по-французски. К счастью, как и половина детей в школе. Но все-таки я довольно быстро освоил язык - деваться было некуда. А теперь… теперь у меня французский паспорт.
- Так вы, выходит, француз?
- Я ощущаю себя французом. Но французы по-прежнему видят во мне immigre. Здесь навсегда остаешься чужаком, если только ты не коренной француз. Это не что в Лондоне, где все чужаки, включая англичан, - вот уж где настоящая мешанина. А в Париже французы держатся французов, северо-африканцы - северо-африканцев, турки - турков. Tant pis. Мне лично все равно. Так уж устроен здешний порядок.
Камаль не слишком откровенничал о себе. Сказал у него есть жена и двое маленьких детей, но упомянул о них вскользь. Когда я спросил, как зовут детей, он сразу же сменил тему, поинтересовавшись, чем я занимался в Штатах. Услышав, что мой брак недавно распался, он спросил;
- А кто была та, другая женщина?
- Это длинная история…
- А где она сейчас?
- Это другая длинная история.
- Вы не очень-то разговорчивы.
- Так же, как и вы.
Мой собеседник еле заметно улыбнулся:
- Так чем вы теперь занимаетесь?
- Пытаюсь стать писателем.
- Это приносит доход?
- Никакого.
- Но как же вы живете?
- Очень скромно. Ровно через шесть недель мои денежные запасы иссякнут.
- И что тогда?
- Понятия не имею.
- Вы ищете работу?
- У меня нет carte de sejour, к тому же американцам очень трудно получить здесь разрешение на работу.
- Вы могли бы поспрашивать в разных университетах и колледжах.
Нет, не мог - потому что там сразу начнут проверять мое прошлое и в первую очередь затребуют рекомендации из колледжа, где я преподавал в течение десяти лет. И стоит им узнать, что произошло…
- Это проблема, - сказал я.
- Понимаю, - тихо произнес Камаль и потянулся к пачке сигарет. - Выходит, дела у вас плохи?
- Можно и так сказать.
- Что ж… может, вас интересует какая-то работа?
- Как я уже сказал, я нелегальный…
- Это не имеет значения.
- Почему?
- Работа, которую я собираюсь вам предложить, тоже не совсем легальна, вот почему.
7
Работа была не пыльной.
- Это должность ночного сторожа, - сказал Камаль. - Вы приходите в офис, сидите там, читаете, пишете, можете даже принести с собой радио или телевизор, если захотите. Приходить надо в полночь, уходить в шесть. И все.
- Не может быть, чтобы это было "все", - возразил я. - Наверное, что-то еще…
- Ничего, кроме того, что я сказал.
- И что за контора? Каким бизнесом она занимается?
- А вот это вас уже не касается.
- Выходит, бизнес нелегальный?
- Как я уже сказал, вас это не касается.
- Наркотики?
- Нет.
- Оружие?
- Нет.
- Сексуальное рабство?
- Нет.
- Оружие массовою поражения?
- Бизнес, о котором идет речь, всего лишь бизнес. Но, чтобы вас не мучили вопросы об этом бизнесе, лучше вам ничего о нем не знать.
- А если нагрянут копы?
- Этого не случится. Потому что они не знают о его существовании.
- Тогда зачем вам - им - нужен ночной сторож?
- Потому что нужен. Им. И на этом разговор окончен. Послушайте, друг мой, если у вас есть сомнения, лучше отказаться, пусть это и стоит триста евро за шестидневную неделю…
- Пятьдесят евро за ночь?!
- Ваши математические способности впечатляют, выходит чуть больше восемнадцати евро в час - и делать ничего не нужно. Будете сидеть за столом, снимать трубку домофона в тех редких случаях, когда кто-нибудь позвонит, и впускать посетителей. Вот и все.
Разумеется, это было не все. Я знал, что за предложением Камаля стоит нечто противозаконное. А раз так я рискую оказаться в потенциально опасной ситуации с угрозой для собственной свободы. Но куда сильнее моих сомнений была утешительная мысль: теперь уж все равно. Если у тебя отобрали самое дорогое, стоит ли переживать о том, что опускаешься еще ниже?
Теперь уж все равно… Какое облегчение несет мысль. Теперь уж все равно, поэтому и рисковать нечем. Тем более что нужны деньги.
- Я бы предпочел шестьдесят пять евро за ночь, - сказал я.
Легкая улыбка Камаля. Он понял, что я сдался.
- Я уверен, что с этим выйдет, - сказал он.
- Я действительно не соглашусь на меньшее.
- Вы согласитесь на эту работу за любые деньги, - ответил он.
- Не обольщайтесь.
- Согласитесь. Выбора у вас нет.
В голосе турка не было ни враждебности, ни торжества - лишь спокойное подтверждение истины. Я промолчал. Камаль снова наполнил мой стакан. Виски прошло, не обжигая, - моя глотка уже получила анестезию после выпитого ранее.
- Не надо так волноваться, - сказал Камаль, закуривая сигарету.
- Я и не думал волноваться.
- Вы в постоянном напряжении. Идите домой, проспитесь и завтра вечером, к шести часам, приходите сюда. К тому времени у меня будут новости.
Я вернулся, как было сказано, следующим вечером. Камаль - как всегда с телефоном в руке - жестом показал мне на компьютер. Меня дожидалось электронное сообщение. Это было письмо от жены Аднана. Закончив разговор бармен перевел его для меня.
"Уважаемый мистер Рикс!
Деньги поступили сегодня утром. Я была поражена суммой - еще раз выражаю вам огромную благодарность за то, что вы сделали. Эти деньги буквально спасли нам жизнь. Да благословит Господь вас и ваших близких!"
Нет у меня никого из близких.
- Вы сделали доброе дело, - сказал Камаль. - А добрые дела всегда вознаграждаются.
- Не всегда.
- Вы большой циник. Но в данном случае это правда. Вы получите свои шестьдесят пять евро за ночь. Хозяин поначалу сопротивлялся.
- А кто хозяин?
- Эта информация не представляет для вас интереса.
- Ладно, - кивнул я. - Когда приступать к работе?
- Сегодня ночью, если вас устроит.
- Отлично.
- Будьте здесь в половине двенадцатого, я отведу вас.
- Далеко отсюда?
- Нет.
- А как я буду получать деньги?
- Каждый день, после часу дня, вас будет ждать конверт. Здесь вы заканчиваете работу в шесть утра, так за жалованьем приходите, как проснетесь. Кстати, хозяин сказал, что вы должны работать шесть дней в неделю, если вы хотите седьмой день…
- Хочу.
- Договорились.
- Я могу брать с собой компьютер и книги?
- Берите все, что вам понадобится, чтобы не уснуть. Поверьте, делать ничего особенного не придется.
Расставшись с Камалем, я спустился по Фобур Сен-Мартен и за тридцать евро приобрел маленький транзистор - он пригодится мне на… работе. Потом я вернулся к себе, открыл банку с супом, отрезал кусочек сыра, хлеб и съел свой незатейливый обед под музыку Берга и Бетховена на "Франс-Мюзик". Через час я заварил целый кофейник кофе и весь выпил. Мне предстояла длинная ночь.
В интернет-кафе я вернулся с поклажей - в моей сумке лежали лэптоп, транзистор, блокнот с ручкой и роман Сименона "Три комнаты на Манхеттене" на французском. Камаль уже закрывался. Увидев меня, он полез в холодильник достал две большие бутылки минеральной воды "Эвиан".
- Вот, пригодится ночью.
Мы вместе вышли на улицу. Камаль опустил стальные ставни, достал из кармана ключи, запер висячий замок и жестом показал следовать за ним вниз по улице де Птит Экюри.
- Идти недалеко, - сказал он.
В конце улицы мы свернули на Фобур-Пуассоньер, перешли на другую сторону, прошли мимо бутика какой-то марки мужской моды… Я хорошо знал этот участок, поскольку он находился прямо за углом моего дома. Однажды я купил здесь в греческом сувлаки-баре сэндвич (по счастью остался жив) и как-то даже побаловал себя комплексным обедом за семь евро в traiteur asiatique. Но я не обращал внимания на подворотню по соседству с этой забегаловкой на четыре стола. В глубину двора вел туннель, настолько узкий, что в него мог протиснуться разве что обладатель стройной фигуры. Туннель упирался в стальную дверь, над которой висела камера видеонаблюдения; порог освещал точечный светильник. Рядом с дверью панель домофона.
Камаль набрал шестизначный номер. Нажимая кнопки сказал:
- 163226. Запомните, но только не записывайте.
- Почему нельзя записать?
- Потому что я не хочу, чтобы вы это записывали. 1-6-3-2-2-6 Запомнили?
Я повторил вслух, потом еще раз, чтобы убедиться, запомнил.
- Хорошо, - сказал он, когда щелкнул замок и дверь открылась.
Мы зашли в коридор, освещенный одинокой лампочкой. Некрашеные бетонные стены. Такой же и пол. Прямо перед нами была лестница. Шагах в двенадцати от нее еще одна стальная дверь. За ней я расслышал тихий гул - механический? …может, оборудование? - …и какие-то изредка прорывавшиеся голоса. Но звуки были смазанными. Я напряг слух, в это время Камаль положил мне руку на плечо:
- Нам наверх.
Лестница привела нас к другой стальной двери, она открывалась двумя ключами. Разобравшись с замками, Камаль навалился на дверь и толкнул. Мы оказались в маленькой, десять на десять, комнатке. Как и в коридоре стены здесь были из некрашеного бетона. Из обстановки лишь видавший виды металлический стол и стул с прямой спинкой. На углу стола - монитор системы видеонаблюдения. Я увидел зернистую картинку подворотни. Возле монитора лежали микрофон и пульт. Из комнаты выходили две двери. Одна из них была открыта, демонстрируя интерьер старомодного туалета. Справить большую нужду в таком можно было лишь сидя на корточках. Туалет тоже был некрашеный и, похоже, без света. Другая дверь была деревянная и запиралась на щеколду. В комнате не было окон, а единственный радиатор мало что давал в смысле обогрева.
- Вы полагаете, что я могу здесь работать? - спросил я.
- Это вам решать.
- Но это же настоящая дыра - холодная дыра без света…
- Радиатор можно врубить на полную мощность.
- Но мне нужен еще какой-нибудь источник тепла.
- Хорошо, можете купить электрический обогреватель…
- И настольная лампа…
- Отлично, покупайте. Так вы приступаете к работе?
Я огляделся, размышляя. Ему нужен загнанный в угол лузер, не задающий лишних вопросов. И тебя он вычислил ка идеального кандидата.
- Хорошо, я приступаю сегодня, но мне нужна некоторая наличность, чтобы я смог купить краску и необходимую утварь…
- Если вы хотите покрасить комнату, вам придется заняться этим в рабочее время.
- Меня это устраивает. Но разве днем никто не пользуется комнатой? У вас нет сторожа на утренние часы?
- Вас это не касается, - сказал Камаль и, сунув руку в карман, извлек оттуда внушительную пачку денег. Выудив три банкноты по пятьдесят евро, он вручил их мне.
- Этого должно хватить на краску, кисти, обогреватель и лампу. Только, пожалуйста, предоставьте чеки. Хозяин очень щепетилен в отношении расходов.
Я кивнул. Камаль закурил и продолжил:
- Теперь о том, в чем, собственно, заключается ваша работа. Вы приходите сюда каждый день к полуночи. Заходите в эту комнату. Запираете за собой дверь. Потом садитесь за стол и делаете все, что хотите, до шести утра, но только постоянно следите за монитором. Если увидите, что кто-то слоняется по подворотне, нажимаете на пульте "22". Это будет сигнал, предупреждающий о том, что у двери посторонний. Проблемой займутся специальные люди. Если посетитель подойдет к двери и позвонит в домофон, сигнал поступит сюда, к микрофону. Вы нажмете "1–1" и произнесете одно слово: "Оui?". Если это санкционированный посетитель, он ответит: "Я к мсье Монду". Получив этот ответ, вы нажмете кнопку "Вход" на пульте, и дверь откроется. Затем надо нажать кнопки "2" и "3" - люди внизу получат сигнал о том, что к ним направляется посетитель.
- И что будут делать "люди внизу"?
- Они встретят гостя. Слушайте дальше. Если позвонивший человек ничего не скажет или скажет что-то другое, вам надо нажать кнопки "2" и "4". Это будет сигналом о том, что явился нежелательный гость. Опять-таки люди внизу займутся этим.
- Похоже, люди внизу опасаются незваных гостей…
- Повторяю еще раз. То, что происходит внизу, вас не касается - и никогда не коснется. Поверьте, друг так будет лучше.
- А, скажем, если во дворе появятся копы…
- Не проблема, - кивнул Камаль, подошел к двери рядом с туалетом и откинул щеколду. - Эта дверь никогда не запирается. Если увидите на экране монитора копов, просто выйдете через нее. С другой стороны двери имеется засов - очень крепкий. У вас в запасе будет несколько минут, поскольку копам придется вышибать дверь. К тому времени вы уже выйдете из здания. Черный ход ведет в подвал. А там дверь, за которой проход в соседнее здание. Выйдя оттуда, вы окажетесь на улице Мартель. Копы даже не догадаются.
- Это безумие, - выдавил я.
- Тогда откажитесь.
- Дайте мне слово, что все происходящее внизу не является аморальным и преступным…
- Могу только сказать, что преднамеренного вреда никому не причиняется, - ответил Камаль.
Я немного помолчал, сознавая, что решение надо принимать здесь и сейчас. Потом спросил:
- А мне лично не придется ни с кем пересекаться?
- Нет. Вы приходите в полночь, уходите в шесть утра. Сидите в этой комнате. Никуда не выходите. Людей, которые заходят, вы видите только на экране монитора. Они вас не видят. Все очень элегантно.
- Хорошо, - сказал я, - по рукам.
- Вот и славно, - улыбнулся Камаль.
Еще раз проинструктировав меня насчет кнопок, которые надо нажимать, и вручив мне связку ключей, он произнес:
- Одна только просьба, мой друг. Вы должны приходить строго к полуночи и уходить ровно в шесть. Это жесткое условие. Форс-мажорным обстоятельством можно считать только появление полиции.
- Да-да, я все понял. Уйду раньше - превращусь в тыкву, так?
- Что-то вроде того, - снова улыбнулся Камаль. - D'accord?
- D'ac.
- Так вам все понятно?
- Да, - солгал я. - Все предельно ясно.
8
В ту, первую, ночь ничего не произошло. Я включил лэптоп. Немного походил, не выпуская из поля зрения монитор. Потом сел, настраиваясь на работу. Передо мной стояла задача написать свои пятьсот слов. Это было нелегко, особенно в такой обстановке. Вскоре я замерз, хотя радиатор был включен на полную мощность. Холод и два выпитых литра "Эвиан" заставили меня несколько раз сбегать в туалет помочиться (ладно еще, что меня не тянуло очистить кишечник - проделать это стоя я бы не сумел). В третьем часу я почитал Сименона - печальную мрачноватую сказку о французском актере, который мечется в ночном мире Нью-Йорка пятидесятых, пытая пережить развод с женой. Часа в четыре утра меня сморил сон. Проснулся я очень скоро, ужасаясь, что мог пропустить что-то важное. Но на экране ничего не изменилось - та же дверь, та же лампочка над ней; картинка была по-прежнему нечеткой, как фотография из далекого прошлого.
Я еще почитал…
Еще походил…
Набросал список покупок (краска, обогреватель, лампа).
Время, казалось, не двигалось…
Ровно в шесть я открыл дверь, погасил свет в комнате, закрыл дверь с другой стороны и запер ее на замок.
Спустившись вниз, я постоял несколько секунд, пытаясь расслышать звуки за массивной стальной дверью в конце бетонного коридора. Ничего…
Тогда я открыл входную дверь. На улице было еще темно, воздух, пропитанный ночной сыростью, лишь усилил озноб, и без того уже доставший меня за те шесть часов, что я просидел в этом склепе.
Запирая дверь, я озирался по сторонам на случай, если вдруг кто-то дожидается меня, чтобы проломить голову. Но в подворотне не было ни души.
Я управился с замками и быстрым шагом выбрался на улицу. Ни копов, ни злодеев в куртках и масках, желающих перекинуться со мной парой слов. Улица дю Фобур-Пуассоньер была пустынна. Свернув налево, я двинулся домой. По дороге пришлось сделать небольшой крюк в сторону, к маленькой boulangerie на улице Монтолон, но меня это не озаботило. Я проголодался. В булочной я купил парочку pains аи chocolat и багет. Один круассан я съел на ходу.
Придя в свою chambre, я принял обжигающе горячий душ в надежде согреться. Потом переоделся в футболку и пижамные брюки, приготовил себе чашку горячего шоколада. Вкус показался мне роскошным, как и второй pain аи chocolat.
Позавтракав, я опустил жалюзи. Поставил будильник на два часа дня. И уснул, едва коснувшись подушки.