И наоборот: если доставляешь неприятности, будешь наказан.
Поэтому Джек, еще и часа не пробыв в окружной тюрьме Кэрролла, шагал в сопровождении двух конвоиров в кабинет директора тюрьмы для дисциплинарного взыскания.
Директор тюрьмы - крупный мужчина без шеи, с седым ежиком и в старомодных очках в стиле пятидесятых годов. Откровенно говоря, Джек решил, что вполне вероятно, что директор уже полвека сидит в этом кабинете и листает бумаги.
- Мистер Сент-Брайд, - произнес он таким сиплым голосом, что Джеку пришлось напрячь слух, - вы обвиняетесь в непослушании конвоиру. Не очень-то благоприятное начало.
Джек посмотрел поверх плеча директора тюрьмы. У него за спиной висел календарь, один из тех, что бесплатно рассылают банки. На нем был март 1998 года, как будто время остановилось.
- Учитывая ваше прошлое, мистер Сент-Брайд, я уверен, вы отдаете себе отчет в том, что непослушание в тюрьме… даже самые незначительные проступки… могут оказать серьезное влияние на приговор, если вас осудят. Например, этот небольшой бунт может стоить вам от трех до семи лет заключения плюс к тому сроку, который вам дадут. - Он сложил руки на груди. - Вам есть что сказать в свою защиту?
- Я ни в чем не виноват. И не хочу выглядеть как те, кто признан виновным.
Директор поджал губы.
- Сынок, - негромко сказал он, - не стоит себя так вести, поверь мне. Здесь твой бунтарский дух ни к чему. Если будешь держать нос по ветру и не станешь нарушать правила, твое пребывание тут будет куда приятнее.
Джек молча смотрел перед собой.
Директор тюрьмы вздохнул.
- Мистер Сент-Брайд, я признаю вас виновным в нарушении существующих законов, поскольку вы отказываетесь надевать установленную форму. Вы приговариваетесь к трем дням карцера. - Он кивнул конвоирам. - Уведите.
Самое плохое в работе прокурора, по мнению Мэтта Гулигана, заключалось в том, что даже если ты и выиграл процесс, то не чувствуешь себя победителем. Мир слишком черно-белый. Даже если он отправит Джека Сент-Брайда за решетку на двадцать лет, это не гарантирует того, что этот ублюдок, который уже раз отсидел, не совершит очередное преступление. Это не изменит того, что Джиллиан Дункан придется жить с тяжелыми воспоминаниями. Это словно запереть в клетке слона, после того как он разгромил посудную лавку, - да, можно закрыть его на время, но все равно придется возмещать убытки за тот беспорядок, который он оставил после себя.
Мэтт решил встретиться с Амосом Дунканом и его дочерью у них дома. Обычно он не наносил частных визитов, но сейчас решил нарушить правила. Пригласить пострадавшую к себе в контору - это означает выставить на передний план битву в суде, которая ей еще предстоит. Сейчас лучше не волновать Джиллиан, чтобы в тот момент, когда Мэтт наконец выложит свои козыри, она отвечала перед присяжными так, как ему нужно.
Он взял чашку с кофе, которую протянула ему Джиллиан, и сделал глоток. Она присела на диван рядом с отцом.
- Отличный кофе. "Кона"?
Амос кивнул.
- Элитный сорт.
- Гавайский тоже хорош. Но, разумеется, в конторе мы радуемся и растворимому "Максвелл-хауз".
- Я куплю для конторы окружного прокурора кофеварку-эспрессо, - пообещал Амос, - если вы засадите этого ублюдка за решетку.
Не желая задерживаться на этом, Мэтт кивнул.
- Мистер Дункан, я очень хорошо вас понимаю, именно поэтому и пришел сегодня сюда. Сент-Брайду предъявлено обвинение в изнасиловании при отягчающих обстоятельствах, что влечет за собой наказание в виде двадцати лет тюрьмы. Я решительно настроен добиться максимального срока. А это означает, что речь о сделке о признании вины не идет.
- Он выйдет на свободу?
Мэтт не стал делать вид, что не понял вопроса Амоса.
- Сент-Брайда не выпустили под залог, поэтому до суда он будет находиться в тюрьме. После приговора он отсидит двадцать лет, а потом до конца жизни будет состоять на учете. Третье обвинение в изнасиловании - и он останется в тюрьме пожизненно. - Мэтт улыбнулся. - Поэтому нет, мистер Дункан. Он еще не скоро окажется на свободе. - Он повернулся к Джиллиан. - Мы можем организовать тебе помощь психолога из реабилитационного центра по работе с жертвами насилия, если нужно.
- Мы уже об этом побеспокоились, - ответил Амос.
- Хорошо. Сейчас мы занимаемся опросом свидетелей. Джиллиан, назови людей, которые могли бы, на твой взгляд, что-то знать о событиях прошлой ночи.
Джиллиан взглянула на отца, который начал мерить шагами комнату.
- Думаю, остальные девочки. Уитни, Челси и Мэг.
Мэтт кивнул.
- Детектив Сакстон с ними побеседует.
- Что с результатами медицинского осмотра? - спросил Амос. - Что-нибудь обнаружили?
- Узнаем через пару недель, мистер Дункан.
- Две недели? Так долго?
- Как только поступят результаты экспертизы, можно идти в суд, шансы у нас хорошие. Я уверен, что мы обнаружим улики, подтверждающие показания Джиллиан.
- Мои показания?
Мэтт кивнул.
- Я собираюсь вызвать тебя для дачи показаний.
Она тут же замотала головой.
- Я этого не выдержу!
- Выдержишь. Мы отрепетируем твои показания, никаких сюрпризов не будет.
Джиллиан вцепилась в край своего свитера.
- А как насчет адвоката? Откуда вы знаете, что он спросит? - И тут ее осенило. - Если результаты экспертизы докажут, что он был там, мне не нужно будет выступать в суде?
Обычная реакция жертв насилия, более типичная для подростка. Мэтт мягко заметил:
- Не нужно думать об этом сейчас. У нас пока нет улик. Я получил еще не все документы, еще не опросил всех свидетелей. Позвольте мне заниматься своей работой, а детективу Сакстону - своей. А потом мы объединим усилия в суде. - Мэтт помолчал. - Мне только нужно знать одно, Джиллиан, и я обязан тебя спросить: ты была девственницей до того, как это произошло?
Джиллиан метнула взгляд на отца, который застыл на месте.
- Мистер Гулиган…
- Мне очень жаль, но ответ чрезвычайно важен.
Она, не сводя глаз с отца, пробормотала:
- Нет.
Амос снова принялся ходить по комнате, пытаясь взять себя в руки.
- Я тоже хочу помочь в расследовании, - неожиданно заявил он, чтобы сменить тему.
Его слова удивили не только Мэтта, но и Джиллиан.
- Спасибо за предложение. Но пусть делом занимаются профессионалы, мистер Дункан. Меньше всего нам нужно, чтобы Сент-Брайда освободили по формальным причинам.
- А я его увижу? - не унимался Дункан.
- Что?
- Дело. Полицейские отчеты, результаты анализа ДНК.
- Во время процесса, - ответил Мэтт. - Но могу вас заверить, что вы сразу же будете осведомлены обо всем, что станет известно мне. Я покажу вам все необходимые документы.
Ответ несколько успокоил Амоса. Он коротко кивнул.
Но Мэтта больше заботила Джилли, которая, казалось, никак не могла прийти в себя после внезапного осознания того, что придется давать показания в суде.
- Джиллиан, - мягко окликнул он, - я не дам тебя в обиду! Обещаю.
Морщинки на ее лбу разгладились, она натянуто улыбнулась.
- Спасибо.
Амос снова сел и обнял дочь, словно хотел напомнить, что он гоже здесь и готов ей помочь. Мэтт отвел взгляд, чтобы не смущать их. И клятвенно пообещал себе, что из кожи вылезет, лишь бы они могли хоть частично вернуться к той, прежней жизни, в которой еще не было Джека Сент-Брайда.
Последний раз Джиллиан была в кабинете доктора Горовиц, когда ей было девять. Она помнила, как играла с куклами, пока доктор что-то писала в своем блокноте. В конце сеанса она всегда угощала ее мятным печеньем. Но потом отец решил, что Джилли е мирилась со смертью матери, и девочка перестала еженедельно посещать психиатра.
- Джиллиан, - приветствовала ее доктор Горовиц, - давно не виделись!
Сейчас доктор была сантиметров на пять ниже Джиллиан. Волосы на висках поседели, а на украшенной бисером цепочке она носила бифокальные очки. Она казалась старухой, и это напугало Джилли: если время так обошлось с доктором Горовиц, то это значит, что и для нее эти несколько лет не прошли бесследно.
- Мне незачем было сюда приходить! - выпалила Джиллиан. - Я могу сама о себе позаботиться.
Доктор Горовиц лишь кивнула.
Джиллиан молчала. Она боялась говорить. Хватит уже того, что она беседовала с прокурором и детективом Сакстоном, но они, по крайней мере, ожидали получить от нее ответы. Доктор Горовиц - другое дело. Ее работа - порыться у Джиллиан в голове и узнать, ЧТО именно там происходит.
- Давай вместе решим, смогу ли я помочь, - предложила психиатр. - Как ты себя сегодня чувствуешь? - Джиллиан молча пожала плечами. - Ты в состоянии есть? Спать?
- Я не хочу.
- Ты можешь сосредоточиться?
- Сосредоточиться?! - разозлилась Джиллиан. - Да я постоянно думаю об одном и том же!
- О чем?
- О нем!
- Мысленно возвращаешься к тому, что произошло?
- Боже, да! Снова и снова, - призналась Джиллиан. - Но кажется, что это уже не я.
- Ты о чем?
Она понизила голос.
- Как будто я сижу… где-то высоко… и вижу эту девочку в лесу… как он ее хватает… и когда он убегает, внезапно кажется, что меня больше нет.
- Вероятно, ты очень расстроена.
Она кивнула. К ее ужасу, на глаза навернулись слезы.
- Простите. Со мной правда все в порядке. Я просто… просто…
Доктор Горовиц протянула ей бумажную салфетку.
- Джиллиан, ты ни в чем не виновата. Тебе нечего стыдиться или смущаться.
Джиллиан подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.
- Если это правда, - возразила она, - тогда почему из всех людей на земле он выбрал именно меня?
В карцере в правом углу было целое озеро мочи и засохшие пятна на цементной стене - наследство, доставшееся от предыдущего заключенного. Дверь захлопнулась, и Джек опустился на металлическую койку. Одно радовало: на нем была его одежда. Его собственная одежда. Он подумал об обладателях суперкубка, которые забили первый гол, о странах, которые выиграли первое сражение в завершившейся победой войне.
Если в окружную тюрьму заточили его тело, пусть хотя бы, черт возьми, оставят в покое его свободную волю!
Он пошарил под матрасом, над душем и даже в основании унитаза. "Ручку, - молил он, - обыкновенную ручку!" Но кому-то удалось изъять отсюда все, что можно было использовать хоть для какого-то развлечения.
Джек сел на койку и принялся разглядывать свои ногти. Убрал катышки с джинсов. Расшнуровал кроссовки и снова их зашнуровал.
Он закрыл глаза, и перед его мысленным взором тут же возникла Эдди. Он помнил аромат ее кожи, тонкую нотку духов… Внезапно он почувствовал, как печет в груди, как немеет рука. Сердечный приступ. Боже, у него сердечный приступ!
- Надзиратель! - что было мочи закричал он.
Потом потряс койку, и она ударилась о забетонированные в стену скобы.
- Помогите!
Но его никто не слышал. А если и слышал, то не пришел.
Джек попытался сосредоточиться на чем-то, чтобы забыть О боли.
"Если бы ты страдал погонофобией, ты бы их избегал".
Соберись, Джек!
"Бородатых людей".
"Уникальная пища, которой питается жирянка".
Вдох. Выдох.
"Насекомые".
"У одного арктофилиста их была целая гора".
"Плюшевых медведей".
Он положил руку себе на грудь. Постепенно боль утихла, отступила, прекратилась. И он совершенно не удивился, что больше не слышит биение собственного сердца.
Джиллиан наблюдала, как шипит последняя свеча, превращаясь в восковую лужицу. Клочок бумаги с именем матери тлел на серебряном подносе. Джилли не сводила глаз со свечи на самодельном алтаре. "Может быть, она не является, потому что ненавидит то, во что я превратилась".
Подобные мысли приходили ей в голову не первый раз, но сегодня они чуть не одолели ее. Найдя ножницы, Джилли встала перед зеркалом, взяла в руки густую рыжую прядь и резанула прямо у корней. Волосы упали на пол, словно шелковый шарф.
Она отрезала еще одну прядь. И следующую… Так продолжалось до тех пор, пока ее голову не "украсили" торчащие вихры, короткие, как у мальчика. Пока ее ноги не усыпали пряди волос, словно она стояла в яме с темно-рыжими змеями. Пока ее голова не стала настолько легкой и свободной, что Джиллиан показалось: она вот-вот оторвется и улетит, как наполненный гелием воздушный шарик.
"Теперь, - подумала она, - он на меня даже не посмотрел бы".
Комната свиданий в тюрьме была узкой и обшарпанной. На выщербленном столе грудой лежали потрепанные книги по праву, окна наглухо закрыты, термостат выставлен на двадцать семь градусов. На одном из двух стульев сидел Джордан и барабанил пальцами по столу, ожидая, пока в комнату введут Сент-Брайда.
Джеку явно не везло: второй раз влипнуть в одну и ту же ситуацию! Но адвокату уже было известно, что не прошло и часа после приезда в тюрьму, как Джек умудрился попасть в карцер. Да уж, защищать такого - значит, сидеть на пороховой бочке.
Конвоир открыл дверь и втолкнул Джека. Тот раз споткнулся и оглянулся через плечо.
- Приятно узнать, что в данном заведении не действует Женевская конвенция, - пробормотал он.
- А с чего бы ей действовать? Сейчас не война, Джек. К тому же ходят слухи, что ты настроился воинственно, как только переступил порог тюрьмы, - поднялся с места Джордан. - Честно говоря, меня совсем не радует то, что тебя в первый же день посадили в карцер. Мне пришлось включить все свое обаяние, чтобы нам разрешили встречу наедине в комнате свиданий и не пришлось разговаривать через щелочку в железной двери. Хочешь строить из себя бунтаря? Отлично! Но только помни: все, что ты скажешь или сделаешь, обязательно дойдет до прокурора, так что процесс не обещает быть гладким.
Своими словами Джордан пытался вселить страх в подзащитного, чтобы он перестал дурить. Но Джек только стиснул зубы.
- Я не заключенный!
Джордан слишком давно работал адвокатом, чтобы обращать внимание на подобные заявления. Отрицать свою вину - в этом его подзащитные мастера. Господи, однажды он защищал парня, которого арестовали в тот момент, когда он втыкал нож в сердце своей девушки, и который всю дорогу до окружной тюрьмы утверждал, что его приняли за другого.
- Как я вчера уже сказал, тебе предъявлено обвинение в изнасиловании с отягчающими обстоятельствами. Будешь признавать свою вину?
Джек опешил.
- Шутите?
- Ты же в прошлый раз признал.
- Но это было… это было… - Он никак не мог подыскать слова. - Меня обвинили необоснованно! И адвокат объяснил мне, что так можно выйти с наименьшими потерями.
Джордан кивнул.
- Он был прав.
- Вы не хотите знать, совершил ли я это преступление?
- Откровенно говоря, нет. Для меня как твоего адвоката это неважно.
- Это самое важное! - Джек перегнулся через стол и уставился Джордану в глаза. - Меньше всего мне сейчас нужен адвокат, который даже не слушает, когда я рассказываю ему правду.
- Это ты меня послушай, Джек! Не я засадил тебя в тюрьму в прошлом году. И не я тебя сейчас арестовал. Осудят тебя или отпустят - я выйду из зала суда свободным и незапятнанным. Моя роль здесь - представлять твои интересы, а это означает, что я, черт побери, твоя единственная надежда! Если ты будешь мне помогать, а не пытаться каждую чертову минуту вцепиться мне в горло, бороться будет гораздо легче.
Джек покачал головой.
- А теперь вы послушайте. Я ее не насиловал. Я даже близко к ней той ночью не подходил. Это чистейшая правда! Я невиновен. Именно поэтому я не хочу носить их одежду и сидеть в их камере. Мне здесь не место.
Джордан взглянул на помятые вещи Джека, на его полубезумные глаза. Ему и раньше доводилось работать с клиентами, которые считали, что страстные вопли о торжестве правосудия - единственный способ заставить адвоката действовать. Видимо, они так и не поняли, что хороший адвокат чует ложь за километр.
- Ладно. Тебя там не было.
- Да.
- А где ты был?
Джек поднял большой палец.
- Пил, - признался он.
- Ну да, - пробормотал Джордан, думая о том, что все складывается еще хуже, чем он думал. - С кем?
- С Роем Пибоди. Я сидел в "Петушином плевке" до закрытия.
- Сколько ты выпил?
Джек отвернулся.
- Больше, чем следовало.
- Великолепно, - вздохнул Джордан.
- Потом я пошел прогуляться.
- В полночь. Тебя кто-нибудь видел?
Джек на секунду задумался.
- Нет.
- Куда ты пошел?
- Просто… бродил. За городом.
- Но не возле леса у кладбища? Около Джиллиан Дункан тебя и близко не было?
- Я же сказал. Я ее в ту ночь даже не видел, не то что трогал.
- Удивительно, Джек. Потому что я вижу царапину на твоей щеке - ту, которую, по свидетельству Джиллиан Дункан, она тебе оставила.
- Я поцарапался веткой, - сквозь зубы сказал Джек.
- Угу. В лесу, в котором не был? - Джордан скользнул взглядом по избитому лицу Джека. - Это ветка тебя избила?
- Нет. Парни в черных масках.
- В черных масках? - повторил Джордан, не веря ни одному его слову. - За что тебя били люди в черных масках?
- Не знаю.
Джордан вздохнул.
- Я помню, как ушел от Эдди… а потом опять увидел ее в закусочной.
- Сколько всего прошло времени?
- Часа четыре.
- И что ты делал в эти четыре часа?
Джек молчал.
Джордан вздохнул.
- Ты не хочешь признавать свою вину. Утверждаешь, что не был в лесу, но при этом у тебя нет алиби. В таком случае скажи, что мы имеем?
- Лгунью, - отрезал Джек. - Не знаю, зачем она это делает и почему ополчилась на меня. Но могу поклясться: я этого не делал! Я не насиловал Джиллиан Дункан.
- Отлично, - сказал Джордан, хотя ни на секунду ему не поверил. - Будем судиться.
- Нет, - заявил Чарли.
На другом конце провода Мэтт перестал писать в своем желтом блокноте.
- Что ты имеешь в виду под "нет"?
- Я не могу, Мэтт. У меня нет на это времени.
Мэтт отложил ручку.
- Вероятно, ты забыл, как работает система, Чарли. У нас есть дело; я говорю тебе, что мне нужно; ты это достаешь. И если для этого тебе придется отложить пончик, поднять задницу и допросить Эдди Пибоди - что ж, вперед!
- Мне нужно отвезти улики в лабораторию в Конкорде. Потом допросить трех девочек. Кроме того, выяснить, кто, черт возьми, украл видеомагнитофон из школьной аудитории. Неужели я забыл упомянуть, что являюсь единственным детективом в полицейском департаменте Сейлем-Фоллз?
- Мне очень жаль, что бюджет вашего города не позволяет содержать двоих. Но как бы там ни было, ты единственный, кто может взять показания у Эдди Пибоди.
- Ты сам можешь с ней побеседовать, - предложил Чарли. - Кроме того, не твое лицо стоит у нее перед глазами каждый раз, когда она вспоминает об аресте своего приятеля. Возможно, с тобой она будет откровеннее.