Через минуту провокаторша упорхнула к мужу, уступив место подошедшей Марии. Хотя женщина и пропустила стычку на паперти, Вальяжный "дзержинец" коротенько ввел её в курс дела. Мрачное настроение Володи ошибочно отнесла на счет грубости со стороны старосты. Вздохнув, тихо терпела обратную дорогу. Молчал и отец Октябрьской революции, в душе которого бушевал шторм. Приехав на виллу, поманил Вальяжного в сад. Собственно, давно собирался потолковать с ним, но всё откладывал по политическим соображениям. Нынче приперло по соображениям глубоко личным. А смешение одного с другим чревато, хотя порой и неизбежно. Особенно под яблонями, чьи ветви, обильно усыпанные плодами, подперты рогатинами. Аналогичная подпорка требовалась, и срочно, рыжебородому, вдруг остро ощутившему свое одиночество в мире, где молодые женщины по-прежнему обменивают их красоту и ласки на дорогие подарки, в мире, где деньги – самый сильный афродизиак. Таковым до сих пор, опираясь на прошлый опыт, Ильич считал наличие у любовника власти. Ошибался только отчасти: идеологическая власть уже почти обесценилась, ценилась только реальная. Ничего реальнее бабла в современной России обнаружить пока не удалось. Кто не верит, пусть спросит у MINI - зеленого лака, с крышей, раскрашенной под британский флаг. Сидя в сказочном автомобильчике почти любая девушка отчего-то утрачивает патриотизм и большевистские убеждения.
– А скажите, товарищ, как, на ваш взгляд, мой интернет-инструктор?
– В смысле, Владимир Ильич? – "дзержинец", давно узревший тягу вождя к сексапильной девушке, не хотел ляпнуть нечто неуместное.
– Заслуживает доверия?
– Вероятно, да, – осторожно начал собеседник и вбросил наживку, – ей доверяет Завотделом идеологии и пропаганды, к вам, вот, приставил.
– Машину ей тоже он купил?
– Ну, я не знаю…
– Так будьте любезны узнать! – повысил голос Ульянов, чем вызвал одобрительную реакцию Вальяжного, давно ждавшего революционного напора от пришельца из прошлого. – Ведь могу к вам обращаться с просьбами и поручениями? Или вы выполняете только указания товарища Дю?
– Сделаю, Владимир Ильич! Даже не сомневайтесь, – отрапортовал "дзержинец", сообразив, что в сию секунду покидает когорту дюбенинцев и переходит в лагерь ленинцев. – Я и мой напарник полностью к вашим услугам. Если надумаете изменить ситуацию в партии, то скажите заранее, чтобы было время провести кое-какую подготовительную работу. Отнюдь не все в наших рядах довольны той линией, которую проводит часть центрального аппарата.
– Что имеете в виду? – незамедлительно отреагировал вождь революции.
– Много бюрократии и плутократии развели, мало внимания к интересам трудящихся, – прорвало бывшего оперативника, насмотревшегося на то, как партийной верхушкой "решаются вопросы". – Соглашательство стало нормой, подменившей борьбу за политические перемены, способные сделать общество более справедливым. Социализмом и не пахнет, зато деньгами попахивает.
В ту ночь Володя проявил непривычную нежность к Маше, хотя секс вышел задумчивым и вялым: мужчина потерял концентрацию и, соответственно, эрекцию. Заснул моментально, утреннее солнце, заглянув в окно "Бетховенской" спальни, застало в позе эмбриона. Он встревожено посапывал, будто в царстве Морфея сошелся в схватке с темными силами. Под утро приснилась страшная сказка. В ней Завотделом превратился в полуживотное по имени "Рукохват", что девушек лапает за попу и хватает за грудь. Рядом – сучка-айтишница, она же "Ногощуп", что самцам под столом яйца ласкает. Дальше обычное действо, знакомое каждому половозрелому. В концовке вдруг кроваво-алым вспыхнул неоновый лозунг "Творите не войну, а любовь подручными/подножными средствами!"
Проснувшаяся до зари Маша опасливо наблюдала за метаморфозой, что претерпевало лицо любовника. И узрев гадкую ухмылку, интуитивно содрогнулась в ужасе. Детали не важны, главное – Володя задумал нечто страшное. И в его ночном кошмаре, которому суждено стать планом действий, найдется место для предательницы – той, с ноутбуком под мышкой. Постигнет должное наказание ее начальника, подарившего авто соблазнительнице. Пространство будущего принадлежало борьбе жестокой и бескомпромиссной, в которой пленных не берут, а желающих сдаться расстреливают. Особенно тех, кто пытается извратить марксизм-ленинизм. С ними сначала "не по пути", потом "кто не с нами, тот против нас", а в финале "вырвем оппортунизм с корнем". Потребуется привлечь здоровые силы партии, только, "прежде чем объединиться, надо размежеваться". С кем размежеваться более-менее ясно, с кандидатами на объединение сложнее.
В этом Володеньке должен помочь Вальяжный, не зря же его с коллегой окрестили "дзержинцами". Не Феликс, конечно, но сдюжит: за уши вытащит прогнившие личности в руководстве большевиков. К гадалке не ходи: среди них окажется Завотделом идеологии и пропаганды. Попадет жулик на партийный суд, быстренько и с потрохами сдаст подельников и покровителей. Будет среди них Дюбенин, не будет – без разницы. Отмыться ему сложновато, позиции ослабнут. Тут за жабры и надо брать. "Иудушка-пескарь" развел в партийных рядах разврат, кумовство и коррупцию, а про революционную борьбу забыл. Вишь, как жирует за счет Агрохолдинга. А за чей счет жирует холдинг? Надо полагать, простые партийцы его содержат, прямо или косвенно.
Ничего такого Мария не знала, знать не хотела, но не отвертится – узнает. Пока же тихо поглаживала плечо спящего и вовсе не желала видеть в нем Ленина – великого и ужасного. Не Сталина, конечно, но его предтечу. И отвлеченно мечтала сделать себе уколы гиалоурановой кислоты, а то кожа на щеках и лбу стал суховата. Рекламируют, как волшебное средство для женщин, у которых появились молоденькие конкурентки.
Шэнь Бао всходил по иерархической лестнице гладко, следуя исторической традиции: заводил друзей и союзников, избегал ошибок и конфликтов. Метод не давал быстрых результатов, и процесс растянулся на сорок лет. Ярких событий случилось немного, зато и партийным комиссиям придраться не к чему. Ошеломляющих результатов не достигнуто, но и явных провалов не отмечено. Так и поднимался ступенька за ступенькой: редко по две за раз, хотя и оступаться не приходилось. Нет, конечно, встречались шероховатости и даже колдобины на жизненном пути, первые приходилось сглаживать лестью и враньем; вторые – деньгами и жертвами. Собственно, на это и тратил коррупционные доходы, не оставляя себе ни дворцов, ни банковских счетов. Достаточно того, что родственники стали миллионерами, долларовыми, понятно, не юаневыми. Более других преуспел племянник, сделавший состояние на переработке мусора и перебравшийся в Австралию. Двоюродной же брат оставался скромным госслужащим и возглавлял московскую резидентуру разведки КНР, а в свободное время приглядывал за бизнес-интересами китайских магнатов в России. Официальную зарплату получал только за первое.
Сам моложавый мужчина перешагнул 60-летний рубеж и жил за партийный счет, не зная ни в чем нужды. Взятки же получал не по собственной жадности, а в силу традиционной склонности чиновников к подношениям. А как не брать, если коллегам, особенно вышестоящим, подобная щепетильность показалась бы подозрительных пренебрежением корпоративным кодексом поведения. И как не убивать, не своими, ясное дело, руками, если порой возникал несговорчивый противник, который позже мог превратиться в лютого врага? Такого следовало первым сдать партийным инспекторам или сотрудникам министерства безопасности, обвинив – лучше чужими устами – в склонности к воровству бюджетных средств, стремлении к роскоши, наличии наложниц и прочих грехах. Идеально, если еще и наркотики удавалось присовокупить. Раз-два и по ТВ демонстрируют, как дураку – среди прочих преступников – делают выстрел в затылок, а переполненный стадион рукоплещет. Сам же ты стоишь с серьезным государственным лицом, и понимающие видят на челе легкие признаки сожаления к падшему товарищу. На следующий день выходишь на службу в ЦК КПК и усердно трудишься на благо Великого Китая с полутора миллиардами жителей. Вот, как сегодня. А заодно размышляешь, как нейтрализовать группу партийцев, которые сплотились, чтобы не допустить его дальнейшего возвышения.
– Немедленно подготовьте предложения по усилению идеологической работы с привлечением воскресшего Ленина, – жестко потребовал Секретарь компартии от подчиненных, почтительно склонивших головы над планшетниками, чтобы записать мудрые указания, не упустив ни иероглифа. – Чисто туристский маршрут по России является совершенно недостаточным вариантом использования. Следует продумать, как перенести возникшую благоприятную возможность на нашу территорию, чтобы придать китайское лицо вождю рабочих и крестьян. Именно Китаю следует высоко поднять над планетой ожившее знамя коммунизма. И пусть враги трепещут, а друзья радуются, – оратор сделал многозначительную паузу, и только когда сотрудники ожидаемо подняли на него взгляды, закончил. – Через три дня представьте развернутый план действий, охватывающий ВСЕ органы власти, включая и наши возможности за рубежом, в первую очередь, в Москве.
Отпустив подчиненных, Шэнь Бао еще раз пробежал расписание на остаток дня: встречи с послами Кубы, Венесуэлы, КНДР, Белоруссии, Лаоса, Камбоджи. Потом в кабинет станут входить представители компартий из Азии, Латинской Америки, Европы, а к вечеру, если останется время, надо принять тайных эмиссаров от народно-освободительных движений. Последних Пекин официально не поддерживал, опасаясь столкновения с США, однако теперь, когда доллар зашатался, а Ленин воскрес, ситуация вполне может развернуться. Надо прощупать почву, не беря обязательств, но щедро даря улыбки. Губы раздвинулись сами собой, довольный Секретарь осклабился: карты предстояло пересдать по-новому, и появлялся шанс сорвать банк. Цель – восхождение на Главный пост в стране и партии – трансформировалась, приобретая глобальный характер. Знал он, знал, что исторически Китай никогда не проводил успешной экспансии за пределами Срединной империи, осознавал риски со сломом парадигмы и тем не менее чувствовал, что мир меняется, уже изменился. Не меняться вместе с ним – глупость, если не преступление. И ответственность – перед нацией, перед однопартийцами – ляжет на Руководителя, вставшего у штурвала.
Быть капитаном корабля хотелось всегда, сколько себя помнил, и теперь предстояло сделать последние ходы. Не стоять перед миллионами ханьцев, не болтать перед тысячами их начальников – для этого и нужен Ленин, а действовать. В поле зрения попали руки: маленькие холеные, обтянутые желтоватой гладенькой кожей, не ведавшие физического труда с момента попадания в номенклатурную среду. И им предстояло сдвинуть гору, обрушить глобальную структуру доминирования Запада. Ни тени сомнений, ни капли страха. Тотальная уверенность в своих способностях. Нет! В своей компетенции – в реальности она важнее. "Хоп!" – произнесли розовые ладошки. На хлопок сработало акустическое устройство вызова помощницы – не стройной красавицы (внешняя скромность давно стала сутью имиджа Секретаря), а грымзы средних лет с блокнотом и карандашом! "Начинай запускать посетителей, – только ханойца поставь в конец списка: надо ему указать на низкое место в наших приоритетах". Женщина согласно поклонилась, и, когда ракурс сменился настолько, что выражение лица стало невидимым шефу, в ее чертах мелькнуло что-то южнокитайское, если не индокитайское. Окажись в комнате наблюдатель с отличной подготовкой в области азиатских генотипов, тот мог бы заподозрить в ней тайную дочь китаянки и вьетнамского офицера, во времена агрессии США учившегося в КНР. Хотя какие же посторонние в цитадели ЦК КПК?
"АБЦ"
"По агентурным сведениям, полученным дружественной разведкой, центральный аппарат КПК планирует использовать авторитет Л. для целей внутрипартийной борьбы и для усиления международного влияния Пекина. Возглавивший данный проект Шэнь Бао осуществляет интенсивные контакты как в администрации КНР, так и внешнеполитического характера. В частности, им даны конкретные поручения загранрезидентурам, о характере которых пока нет данных. В Москве эту работу он поручил возглавить племяннику – установленному разведчику Ли Пэну."
Глава 25
Жемчуг
Сперва страшно: усадили в кресло, накрыли лицо салфеткой. Потом противно: в открытый рот стали совать странно пахнущее, не твердое и не мягкое. Пошли звуки – хлюпанье и всасывание. Усилием воли удалось абстрагироваться, расслабиться и даже – в нежданно – получить удовольствие. И вот процедура закончилась, предложили сполоснуть рот. В поднесенное зеркало стали видны заметно побелевшие зубы. Мелкие резцы, ассиметрично вылезшие клыки и крупные жевательные – современный дантист называл их моляры. И главное – в новоявленном "частоколе из слоновой кости" исчезла каверна на месте выпавшей допотопной пломбы. "Маршак – умница, что уговорила сходить в клинику", – довольно вымолвил Александр, никогда прежде не видавший столь чистых и красивых зубов. В своей ротовой полости, по крайней мере. Хотя, и тут настроение стало мутным, вспомнились белоснежные и ровные, как жемчуг, зубы у приятеля из далекого детства. Когда отца отправили на службу в Туркестан, Саша горевал по соученикам в Симбирске. Джамшут спас его от пубертатной грусти. Веселый таджикский паренек вошел в опустевшую душу: подростки вместе играли, учили друг дружку родному языку, гуляли по местной привычке рука об руку и даже немного влюбились. Керенский-старший, почуяв неладное, сослал Джамшута в кишлак подальше, и тот исчез из жизни Саши, а потом и из памяти. И вот всплыл, весьма некстати напомнив гетеросексуалу о влечении – пусть и прошлом – к особи мужского пола. Передернув плечами, пациент вышел в холл.
– Помолодел на десятку, – "Прима" изрекла комплимент, что обычно нравится женщинам и не всегда мужчинам.
– Поехали, – пробурчал и надул, насколько возможно, тонкие злые губы.
Причины для дурного настроения имелись. Верхушка "Цельной Руси" пригласила на конфиденциальные переговоры, а, во-вторых, она же выставила ультимативное требование: свернуть на время переговоров любые встречи с иными политпартиями и группировками. А в спину подталкивают клевреты хозяина "СуперБанка", то обещая златые горы, то угрожая снять охрану. Последнее весьма некстати, ибо предыдущий ужин в кафе "Пушкин" омрачило появление нациков, скандировавших омерзительные кричалки в его адрес. И пусть пользователи соцсетей, оставляли ему сотни тысяч лайков, но защитить-то не могли, ежели что серьезное. Опять же большинство из них – женщины, что льстит и дает волю эротическим фантазиям, хотя практический толк от них возможен только при условии участия Александра в предстоящих парламентских выбора. Гадские американцы достали своими нравоучениями, мол, не следует примыкать к лояльным Кремлю партиям. Ну, что Вашингтон понимает в российской политике? Ни фига, как нынче принято выражаться. Вместо дипломата, что весь секретный и шифрующийся, теперь подослали датского журналиста. Молодого дурака, который даже не знает толком историю страны аккредитации. Как черт, выпрыгнул из табакерки ЦРУ, а кроме идиотских инструкций от него ничего не дождешься. Тут пальцы левой руки, бессознательно гладившие руку правую, набрели на заусенец. Он и стал последней каплей в волне меланхолии, накрывшей премьера Временного правительства. Девушка успокаивающе положила руку ему на колено, он раздраженно её сбросил.
– Вам, – Майкл резко протянул замшевый мешочек, стоя на коленях перед диваном.
– Что это? – картинно удивилась Лидия, уже угадавшая характер содержимого, и извлекла жемчужное ожерелье – неплохое, тысячи полторы "зеленых".
– Мамино, – долговязый юноша мялся на ногах-ходулях, пока женщина не пригласила его сесть рядом.
– Украл!?
– Да, нет. Мать по-любому уже три месяца, как свалила в Штаты, и, похоже, к отцу возвращаться не собирается.
– Глупыш, – девушка притянула вихрастую голову на грудь, одновременно засовывая – не без сожаления – мешочек в карман гостя, и ощутила рядышком частично эрегированный член. – Драгоценностей не нужно, нужен ты.
– Правда? – вопрос предполагал ответ, бесконечно далекий от истины.
– Правда, – Лида крепко взяла блондинистую шевелюру и отстранила слюнявые губы американца, уже начавшего мусолить вырез платья. – Только я не свободна в поступках, хотя хочется тебя обнять и зацеловать всего-всего.
– Проблемы?
– Керенский держит крепко.
– Так брось его!
– Не могу, его бандиты угрожают убить. Мне не вырваться. Нужна помощь, – заплакала притворщица и уткнулась лицом прямо в пах Майкла, переполненный желанием.
– Что угодно для тебя, – парень гладил женщину по волосам, телом ощущая ее губы – пусть пока и через ткань джинсов.
– Александр написал твоему отцу расписку о сотрудничестве.
– Знаю, отец показывал по секрету. У него в личном сейфе лежит. А тебе она зачем?
– Если бы ты принес её мне, я бы продемонстрировала документ Керенскому и могла бы угрожать, что опубликую в сети. Он бы отстал от меня, я вернулась бы тогда в Питер, встречалась бы с тобой.
– Давай сниму копию…
– Показать надо оригинал! Копией не напугаешь. Не видел будто голливудских триллеров: там завсегда оригиналом трясут.
– Ладно, достану документ, но только на посмотреть, – рука крепко прижала женское лицо к налившемуся пенису.
– Принесешь, исполню любую прихоть, – заверила довольная Лидия, расстегивая молнию, сдерживавшую рвавшийся на свободу член, при рождении прошедший процедуру обрезания, как и положено в клиниках США. – А пока аванс…
Шорох от раздвигания зубчиков зиппера отчетливо слышен в наушниках, светодиоды на аппаратуре звукозаписи мигали в зеленой зоне, обещая отличное сопровождение для видеоролика "Петербургские Ромео и Джульетта" производства оперстудии ГБ. "Ёбта! Не забыла бы про материал ввернуть!" – забеспокоился "Юрисконсультант". "Девка ушлая, не забудет", – успокоил "Соученик" – громко, чтобы напарник услышал через наушники.
– Майкл, – губы освободились на секунду, – захвати чистые листы той же бумаги, что использована для расписки. Сделаем копии, на всякий случай.
– Ага, – выдохнул парень, с трудом приподняв веки. – АААА! – застонал, и глаза закатились, теперь уже до эякуляции.
Газета "Юлландс-Постен".