Он лежал на чистой постели. Его грудь ритмично вздымалась и опускалась, подчиняясь аппарату искусственного дыхания, к которому он был подключен сложно переплетающимися трубками. И только шипение воздуха, который закачивался и отсасывался из легких, было слышно в небольшой отдельной палате. Лицо закрывала кислородная маска, тело было укрыто простыней. Без таблички на спинке кровати Йорен Торстед представлял лишь тело, оказавшееся на пороге смерти.
– Вы не член семьи, и сейчас не время для посетителей, – предупредила медсестра в бледно-голубой накрахмаленной униформе, юркнувшая к приборам с мигающими лампочками за кроватью Йорена, чтобы снять показатели.
– Я уже собиралась уходить, – сказала Мин, вложив розу в неподвижную руку, покоившуюся поверх одеяла. – Да благословит тебя Бог, Йорен.
Медсестра, как истовая католичка, твердо верила в Бога и в загробную жизнь, что позволяло ей почти безучастно взирать на полуживых пациентов. Но сейчас она слегка смягчилась. По крайней мере, у этой девушки крест на Шее. Она решила не доносить на Мин.
– Заканчивайте, – сказала она. – Сейчас придет доктор.
Глава восьмая
В ашраме было время завтрака, которого Уилл ждал с нетерпением. И это объяснялось не только тем, что он был ужасно голоден. Он собирался поговорить с кем-нибудь из собратьев и постараться выудить хоть какую-нибудь информацию. Хотя бы узнать, где он находится. И почему он здесь. Как он сюда попал, это тоже было полезно узнать. Короче, что же с ним произошло? Как ни старался, он не мог вспомнить ничего, кроме туманных образов ночи и ужаса. Будто по чьей-то воле в его мозгу произошло короткое замыкание. Вот он, как всегда, проводит скучный, но обычный вечер в своей квартире – и вдруг просыпается в постели в этом замке. Он никак не мог найти связь между этими картинками.
Уилл осторожно вошел в столовую. Наставник ашрама, показавшийся ночью, отсутствовал за столом, и беседа текла более или менее оживленная. Правда, обсуждавшиеся темы казались весьма странными – о пользе питья урины, нужны ли гомеопатические припарки козе на рога, как по кристаллу розового кварца определить качество сна. Но, несмотря на склонность этих людей к экстравагантным рассуждениям, звук их голосов не вызывал особой тревоги.
Уилл сел на одну из длинных скамей, стоявших по обе стороны массивного стола. Миниатюрная женщина, сидевшая рядом, пошлепала его по руке.
– Слава богу, вы выглядите куда лучше! – воскликнула она. – Бедняжечка, когда я вас увидела, то подумала: и кто же это мог довести вас до такого состояния? Не волнуйтесь, золотце, мы вас вмиг приведем в порядок.
По другую сторону от Уилла сидела миловидная девушка, которую он приметил накануне, именно из-за нее он сейчас и выбрал это место. Вблизи она была еще красивее, с лицом такого же нежного цвета, как лепестки пиона. Ее длинные, чуть волнистые волосы золотыми волнами рассыпались по спине. Она казалась Уиллу мечтой, и он никак не мог оторвать от нее глаз. Перед ним вдруг возник образ Мин: она сидела на берегу реки в своих фиолетовых очках, и ветерок играл ее черными кудрями.
Потом Уилл вспомнил унылые дни, когда он жил без нее, ожидая письма, хотя бы словечка или знака, объяснявшего, почему она ушла в то утро. Эти воспоминания заставили его сердце сжаться от боли.
– Ты в порядке? – спросила девушка.
Уилл отвел глаза.
– Да, сейчас мне хорошо, даже очень, – ответил он, сосредоточиваясь на своей остывающей овсянке. – Я никогда не чувствовал себя лучше.
– Правда? – спросила Мечта.
– Почему мне не должно быть хорошо?
– Ну, ты не так уж давно здесь.
– Недавно?
– Ты прибыл сюда три дня назад.
– Я здесь уже три дня? – переспросил Уилл в ужасе. – А чем я занимался?
– В основном спал, – ответила девушка.
– О нет.
– А что?
– Послушай, – сказал Уилл, – мне бы нужно кое о чем спросить у тебя.
– О чем, например?
– Например, где мы находимся?
Девушка уставилась на него, не скрывая своего удивления:
– Ты хочешь сказать, что не знаешь, где находишься?
– Понятия не имею.
– Ого! Видно, тебе и правда было плохо, а? Когда тебя привезли, то сказали, что ты очень болен, но я даже не представляла себе, что настолько. Это просто поразительно!
Очевидно, признание Уилла произвело на нее впечатление. Однако, прежде чем он успел воспользоваться ситуацией и рассказать ей о том, с каким трудом вспомнил свое имя, один из братьев схватил его за локоть и вывел из-за стола. По-видимому, Уилл должен был подвергнуться "очистительному обряду". Ему объяснили, что необходимо избавиться от всех ядов в теле, прежде чем очиститься духом.
То, что затем произошло, было отвратительно. Разнообразие составов, оттенков и вязкости жидкостей, насильственным путем выведенных из различных отверстий тела Уилла, оказалось просто шокирующим. Неужели, думал он, все эти субстанции были необходимы для функционирования внутренних органов? А что если эти клейкие и зловонные вещества так или иначе удерживали в совокупности части его тела, и без них оно возьмет и развалится на кусочки? Даже такая перспектива выглядела не столь уж пугающей но сравнению с той методикой, какую использовали для избавления его тела от переизбытка слизи с применением бамбуковой трубки и ведра холодной воды.
Каким бы мерзким ни был процесс, в конечном счете Уилл покинул комнату-чистилище необыкновенно пружинистой походкой. Очищенный и взбодренный, он направился в комнату медитации. Он рассчитывал, что вполне успешно сможет медитировать. Ведь в студенческие годы он провел многие часы, в забытьи уставившись в стену, окно, потолок или пол. Присущая Уиллу склонность к соперничеству вдохновляла его на подвиг стать лучшим в группе и без усилий оторваться от земли и зависнуть в золотистых лучах, к восхищению прочих, изо всех сил старавшихся достичь первой степени, или как еще там могли называться этапы медитации.
В первые минуты, сконцентрировав внимание на глубоком и ровном дыхании, он почувствовал невесомость в теле и ясность в голове. Еще через минуту ему ужасно захотелось почесать нос. Он направил всю энергию духа на то, чтобы отвлечься от зуда в носу. Но теперь вдруг заявила о себе кожа на подошве ноги. Плечо тоже стало подергиваться. Мысли кружились в голове. "Неужели на ноге вскочит бородавка?" "Сколько стоит почтовая марка?" "Отчего в кухне нет крана с фруктовым соком?" Как-то неловко было оттого, что его внутренний мир занимают такие прозаические вопросы.
Когда сеанс закончился, появился наставник. Все затихли. Вошедший остановился и с важным видом откинул назад гриву спутанных волос, в то время как его одетые в белое собратья пали ниц перед ним. Уиллу это зрелище показалось чрезвычайно возмутительным. И потому он не слишком обрадовался, когда узнал, что ему придется пройти курс "терапии" у самого лидера ашрама.
Братья сидели на скамье напротив друг друга в холодной каменной комнате высоко в башне замка, пристально глядя в глаза оппоненту. Можно было подумать, что они готовятся к схватке. Уилл ждал, что наставник начнет говорить, но он просто сидел и смотрел на него. Это начинало уже раздражать Уилла, наконец он кашлянул и сказал приветливо:
– Ну вот! Мы и здесь!
– Да, брат, – был ответ.
Снова повисла тишина.
– Значит, – опять начал Уилл, – вы здесь самый главный. И каково вам тут?
– Мы здесь не для того, чтобы говорить обо мне, – сказал наставник напыщенно. – Хотя да, я удостоен чести быть руководителем этих людей, я путешествовал по миру и искал своих последователей. Одни пришли ко мне сами, других привел сюда я. Это судьба.
"Судьба, черт возьми!" – подумал Уилл. Вблизи, без своих атрибутов – обожателей, огня, сказочных декораций – наставник не был так внушителен, как накануне вечером.
– Почему ты попал к нам? – спросил он.
Уилл наклонился вперед и заговорщически прошептал:
– Не знаю. Не имею ни малейшего понятия!
Наставник спокойно изучал его взглядом.
– Откуда ты прибыл?
– Ну, я бы сказал, что из моей квартиры в Лондоне, но, раз я ничего не могу вспомнить, то не знаю точного ответа.
– Эта квартира принадлежит тебе?
– Нет, – сказал Уилл, решив солгать в ответ на вопрос, звучавший явно неуместно в устах "психотерапевта". Он был готов поговорить о матери, семье и прочих вещах, но совсем не был расположен обсуждать с этим чудаком состояние рынка лондонской недвижимости.
– Хм-м, интересно, что ты предпочел не отвечать мне правдиво, – сказал наставник. Уилл был несколько смущен. – Ты находишься здесь с определенной целью, и я пока не знаю, с какой именно.
– О господи, неужели всевидящее око застил туман? – незадачливо спросил Уилл.
– Но я раскрою тайны, которые ты скрываешь, – заявил лидер ашрама. – Я вижу твою душу насквозь и могу заставить тебя сказать то, в чем ты не осмеливался признаться даже самому себе.
– В таком случае, – ответил Уилл, – какой смысл вам меня вообще о чем-либо спрашивать, если вы все уже и так знаете?
– Твоя негативная энергия не принесет тебе пользы, – заметил наставник. – Этот яд так и сочится из тебя через все поры.
– О, ради бога! Я не просил привозить меня в это проклятое место, да будет вам известно. Мне здесь совсем не нравится, и, если вы покажете мне дорогу, я тут же уйду отсюда и вам не придется тревожиться из-за моей негативной энергии.
Эту тираду собеседник выслушал бесстрастно. Он провел рукой по длинной бороде и произнес:
– Понимаю.
– Тогда как я могу выбраться отсюда? – спросил Уилл.
– Друг мой и брат, – сказал наставник, – нас просили, чтобы мы позаботились о тебе, пока ты не выздоровеешь, а до этого еще далеко. Поверь мне, я, некоторым образом, был бы очень рад, чтобы ты немедленно покинул это место и забыл дорогу обратно. Я говорил это на совете, я указывал, что ты представляешь угрозу для нашего образа жизни. Но меня не послушали. Раз они так решили, тебе позволено остаться.
Уилл никогда не подозревал, что может обладать таким влиянием. Он весьма удивился, ему даже слегка польстило упоминание о том, что он способен воздействовать на образ жизни других.
– Я говорил, что вижу на тебе печать смерти, – продолжал наставник, и его слова не слишком обрадовали Уилла. – Я предупреждал, что ты несешь в себе силу разрушения. Некоторые люди несут с собой смерть, несчастья, голод, войну… и ты, брат, из их числа.
– Прошу, осторожнее! – возмутился Уилл. – Я ничего подобного не совершил. Это чистая клевета.
– Ты можешь и не знать всего, – отвечал его оппонент. – Возможно, ты еще не совершил ничего такого. Но я вижу – грядет большое зло, и ты в самом центре его. – Он смотрел в пространство, и Уилл заметил, как помутнели его глаза. Зрелище было зловещее.
– Вы можете предсказывать крахи на бирже? – спросил Уилл, наблюдая за ним, как зачарованный.
Изо рта наставника по подбородку потекла слюна, но он, похоже, не замечал этого.
– Деньги, деньги, много денег. Люди, много людей разбегаются в страхе. – Теперь слюни потекли еще обильнее.
– Кажется, вам пора остановиться, – сказал Уилл. – Не думаю, что это пойдет вам на пользу. Вы действительно неважно выглядите. Может быть, мне позвать кого-нибудь?
На губах наставника появилась пена, он размахивал руками в воздухе, извивался и трясся всем телом.
– О господи! – закричал Уилл. – У него припадок.
Наставник бился в конвульсиях. Уилл подбежал к двери и позвал на помощь, но они находились в верхней части замка, где до этого Гаджет еще не бывал. Уилл сомневался, что успеет добежать до жилых помещений. К тому же он не мог оставить лидера общины одного в таком состоянии.
И Уилл сделал единственное, что мог, – он схватил наставника, который теперь метался по комнате, выкрикивая бессвязные звуки, и попытался прижать его руки к телу. Тот пытался сопротивляться, но Уилл справился с ним, хотя дергавшаяся голова больно ударила его по носу. Пока Уилл держал больного и успокаивал словами, какие казались ему подходящими для усмирения сумасшедшего во время припадка, сила конвульсий постепенно угасала, наконец они и вовсе превратились в слабые подергивания. Уилл положил наставника на пол и придал ему положение, которое счел подходящим для такого случая. Дыхание его выровнялось, слюна больше не текла изо рта. Через несколько минут лидер общины открыл глаза.
– А теперь оставь меня, – сказал он.
– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросил Уилл, которому не терпелось вырваться из комнаты.
– Не беспокойся, – сказал лежащий на полу человек. Он направил взгляд прямо на Уилла, и у того кровь застыла в жилах. В его глазах Уилл прочел крайнюю ненависть и презрение. Выражение этих чувств промелькнуло лишь на секунду, а потом взгляд снова стал бессмысленным. Но Уилл успел понять, что по непонятной ему причине этот человек ненавидел его.
Глава девятая
– Мин, – сказала Полли, – это какая-то бессмысленная история.
Полли была одной из ее многочисленных родственниц, хотя и достаточно далекой, так что ей удалось избежать влияния тех генов, с которыми передавались самые непривлекательные качества де Бофоров. Она была отзывчивой, умной и рассудительной, в отличие от большинства представителей фамилии. Хотя Мин очень любила старших братьев и сестер, она находила их чересчур самоуверенными, крикливыми и высокомерными.
Полли работала редактором респектабельной газеты, всячески старавшейся дистанцироваться от мерзких таблоидов. В результате с некоторых пор газета была вынуждена влезть в долги, и Мин надеялась заинтересовать Полли сюжетом об Уильяме и его загадочном исчезновении. Выдав себя за журналистку, Мин рассчитывала получить доступ в кое-какие места, чтобы иметь возможность задать некоторые вопросы.
– Я думаю, – задумчиво продолжала Полли, встряхнув своими коротко стриженными светлыми волосами, – всему этому есть вполне разумное объяснение: у него произошел нервный срыв, и он был вынужден исчезнуть на несколько дней…
– Десять, – поправила Мин.
– Ладно, на десять дней, чтобы подлечиться. Такое частенько случается, не мне тебе объяснять, с теми, кто работает в условиях постоянного стресса. Я не думаю, что за этим может что-то скрываться.
По выражению лица своей кузины Мин поняла, что ей вряд ли удастся переубедить ее. Да и в самом деле ее аргументы в глазах прагматичной Полли выглядели довольно глупо.
– А я и не знала, что ты пишешь, – призналась Полли, когда Мин пришла к ней. – Кстати, поразительные фотографии. Особенно мне понравилось озеро Титикака.
– Сейчас меня увлекает журналистика, – сказала Мин и скрестила пальцы под столом.
– И как успехи?
– Трудно сказать. – честно ответила Мин. В действительности она не написала еще ничего, о чем можно было бы составить хоть какое-то суждение.
– Я хотела спросить, тебе кто-нибудь давал поручения написать что-нибудь? – Полли быстро взглянула на часы. Прошли времена, когда она по три часа сидела за ланчем в ресторане "Сан-Лоренцо", а потом отправлялась на массаж лица. Сокращение доходов от рекламы ударило по ее бюджету, и теперь она довольствовалась сандвичем в "Старбаксе" и не осмеливалась опаздывать больше чем на пять минут. К тому же теперь в ее штате сотрудников было на три пишущих единицы меньше, чем требовалось.
– У меня были предложения, – осторожно сказала Мин. – Меня приглашали в "Татлер". У меня есть одна идея, которую я хотела подкинуть им, но я могла бы…
– Что за идея? – спросила Полли, жаждавшая получить хоть какой-то материал, который ее издатель счел бы превосходным и продаваемым. – Если это очередная диета, основанная на инь и ян, то у меня их накопилось уже штук четырнадцать.
– Нет. Хотя, черт возьми, это звучит довольно интересно.
– Ты хотела сказать, "обворожительно"? – сухо заметила Полли. – Если хочешь стать писакой, ты должна употреблять правильные выражения. Давай, Мин, у тебя есть пара минут, чтобы произвести на меня впечатление.
Полутора минут хватило, чтобы вопрос был решен.
Положение "Теллката", как Мин могла судить по материалам из Интернета, никоим образом не объясняло настойчивость Уилла, с которой он советовал Альберту избавиться от акций этой компании. Из собранных данных следовало, что цена акций взлетала с космической скоростью, достигнув 75 фунтов за акцию против 63 фунтов неделю назад. Мин была озадачена, почему же Уилл требовал от Альберта выйти из игры. Осуществляя широкую экспансию в провайдерские услуги, мобильную связь, создание домашних и корпоративных систем коммуникации и космических спутников, "Теллкат" оказался последним успешным проектом на беспорядочном рынке телекоммуникаций. Либо Уилл тронулся рассудком и совсем потерял компетентность, либо он знал что-то, чего не знают другие. Под видом журналистки, пишущей статью для Полли, Мин начала собственное расследование.
Первым делом ей надо было выяснить, кто занялся делами Уилла в банке, что не представляло сложности. Она просто набрала рабочий номер Уилла, чтобы узнать, кто ответит. Записанный голос, принадлежащий явно не Уиллу, сообщил, что Уильям Гаджет сейчас вне офиса и что в его отсутствие делами занимается Бертранд Стрейдер. От Уилла Мин знала, что Бертранд – скользкий тип и с ним надо держать ухо востро.
Она набрала дополнительные цифры телефона Бертранда, и после пары гудков ей ответили:
– Бертранд Стрейдер.
– Здравствуйте, мистер Стрейдер, – сказала Мин. – Это Амброзия де Бофор Хаскелл из "Дейли Ньюс". Я звоню по поводу…
Но он прервал ее:
– Вам нужен отдел связей с общественностью. Я соединю вас.
– Нет, подождите! – сказала Мин. – Это не имеет отношения к бизнесу. Дело в некотором роде личного характера.
– Вот как? – сказал Бертранд. – Послушайте, я никогда не общаюсь с прессой, так что вы попусту тратите время, мисс Хаскелл.
– Я так не считаю, – возразила Мин. – На самом деле вы сами можете быть весьма заинтересованы тем, над чем я сейчас работаю.
– Сомневаюсь, – ответил Бертранд, но все же не бросил трубку. У него была слабость к чудным голосам молодых англичанок, а голос Мин определенно оказался самым приятным из тех, что он слышал.
– Я изучаю, каким образом напряжение деловой атмосферы Сити влияет на личности ведущих специалистов. Как люди приспосабливаются к стрессу и давлению в такой рабочей обстановке. Получают ли они в итоге какие-либо выгоды или, напротив, такое положение наносит ущерб, – сочиняла Мин.
– И вы сочли целесообразным обратиться ко мне? – осведомился Бертранд.
– Как к преуспевающему представителю банковского сообщества, – пояснила Мин, все больше распаляясь. – Я считаю, что вы могли бы высказать свои суждения по поводу явного противоречия между сложившейся практикой и ценой достигаемых результатов.
– Преуспевающий представитель банковского сообщества? – повторил Бертранд, четко артикулируя каждый звук. – Мисс Хаскелл – или, может быть, мне лучше называть вас просто Амброзией? – вероятно, вам лучше обратиться к кому-нибудь другому.
Мин пошла напролом: