- Крайность любого достанет до печенок. И всякий может потерять последнюю каплю терпения. Не стоит до такого доводить. Хоть бомжа или тебя. Но ведь и ты, чую, скоро нашим станешь! - улыбнулся мужик, ощерив гнилые зубы. И, махнув рукой кому-то, внезапно заторопился. Простился наспех, исчез бесследно. Кузьме после разговора с ним не по себе стало.
Он вернулся домой уже затемно, обойдя все доски объявлений, какие были в городе. Лишь на одной из них увидел: "Требуются рабочие мясокомбинату для работы на свиноферме - в подсобном хозяйстве. За справками обращаться в отдел кадров".
Кузьма решил направиться туда с утра. И, вернувшись домой, вошел в ванную, забыв закрыть за собой двери. Настя с Зинкой были на кухне - рядом, но не увидели, не услышали за разговором возвращения Кузьмы. Тот прислушался, о чем говорят бабы в его отсутствие.
- Вот и ты не будь дурой! Не рви пупок смолоду. Не позволяй мужу на шею сесть. Пусть сам выкручивается. Это почему ты должна в няньках у стариков сидеть за колотые гроши? Они в семье не сделают погоду и бюджет не вытащат. Пусть Егор возьмется обслуживать вызовы "неотложки". Их работу оплачивают. Нечего их жалеть. Подумаешь, он устает после работы! Не переломится! Думаешь, я не могла устроиться, когда дети в школу пошли? Могла! Но я своего в руках держала крепко. Ни влево, ни вправо. Он после работы дома вкалывал. Думает, это он дом построил! Это я его заставила. Не нянчилась, не кудахтала над ним. Погоняла все время - вот и все. Что он знал, кроме работы? Не надо их жалеть. Мужик - тот же конь. Пока жив, должен вламывать. И кнута из рук не выпускай! Иначе он на твоей шее до конца жизни ездить станет. Тебе такое нужно? О себе подумай. Почему другие пьют и таскаются? Да потому что у них бабы жалостливые. А если б держали их за жабры, никуда не делись бы…
- Ольгу вчера видела. Чуть не плачет. Максим ей изменяет, пьет, попреками извел, - подала голос невестка.
- Я схожу завтра к ней. Поговорю! Не послушалась меня с самого начала. Говорила, нельзя жить с мужиком, раскрывая душу нараспашку. Не доверяй все. Имей свои заначники всегда и во всем. Но ничего! Еще не все потеряно. Я надену хомут на этого жеребца. Он еще не раз взвоет! - ответила Настасья.
- А что, если свекор и впрямь не найдет работу еще с месяц?
- Сыщет! Не найдет, так придумает. Я ему уже белье не стираю. И жрать не даю. Долго ли так протянет? Не захочет из дома уйти, начнет зарабатывать. Иного выхода у него нет.
- Андрей с Нинкой закончили ту квартиру ремонтировать?
- Не знаю. Вроде сегодня или завтра хозяин обещал рассчитаться с ними.
- А сколько обещал заплатить?
- Они у него евроремонт делают. Работа дорогая. Но хозяин, как говорят, человек порядочный.
У Кузьмы от услышанного спина покрылась испариной.
- Мам, а ты свекра любила, когда выходила за него? - спросила Зинка.
- Молодая была, глупая. Во всяких принцев верила. Да только не каждой они достаются. И мать мне сказала: "Принцы хороши для сказок, а для жизни - только дураки. Ими управлять легче. Если умная, поймешь и послушаешься. А коли нет, всю жизнь промаешься со своим принцем и помрешь Золушкой. Лишь с дураками бабы в королевах век живут. Не ищи именитого да родовитого. Выбирай мужика помозолистей. С ним не пропадешь". Она права оказалась. Я не знала горя всю свою жизнь. А любила или нет, сама не знаю. Для семьи, для жизни это значения не имеет. Его было за что уважать. Потому жила с ним. Он был настоящим тяжеловозом. Но не приведись оступиться. Такого не только я, ни одна женщина не потерпит.
- Неужели выгонишь?
- Я думаю, до такого не дойдет…
"Во сука! - подумал Кузьма о жене впервые в жизни. И, оглядевшись по сторонам, почувствовал себя мышью, загнанной в ловушку. - Столько лет потеряно! А ведь я любил ее!"
Вышел из ванной, и, добравшись до своей комнаты, лежал, не включая свет.
На душе было больно.
- Дед, а дед! Ты спишь? - вошел в его комнату Женька. И, приметив Кузьму, подошел, сел на койку. - Дедуль, а ты меня не выдашь?
- Нет. А что случилось?
- Я машины стал мыть вместе с пацанами. Сегодня, гля, сколько заработал, - зашуршал деньгами. - Возьми их себе. Я не хочу отдавать их мамке или бабке. Им сколько ни дай, все мало. А у тебя - ни копейки. Ты уже три дня не евши. И бабка говорит, что и сегодня не даст. Они тебя совсем не любят. И никого… Давай уйдем от них куда-нибудь вдвоем.
- Некуда идти, Женька. Если и уйду, тебе туда рано, - погладил руку внука дрогнувшей ладонью.
- Дедунь! Я не хочу жить с ними!
- Надо немножко подрасти, внучок. Потерпи! Ну самую малость. Мы что-нибудь придумаем, - пообещал тихо.
Когда Женька ушел спать в свою комнату, Кузьма долго обдумывал услышанный разговор жены и невестки.
Было больно и обидно признать, что всю жизнь жил в дураках и никогда не был любимым. Жена не только сама, а и детям внушила, привила к нему отношение как к кошельку, к тягловой силе, которую помнят, пока она тянет.
"Дело не во времени, не в трудностях. Они пройдут. Зима не бывает вечной. Но ведь могла случиться болезнь. И тогда выявилось бы истинное, нынешнее. А разве легче стало? Немощному такое вовсе не перенести. А знать лучше, что Бог вот так испытал, показал нутро родственников, не лишив меня здоровья! Ну, коль так, стану и я иначе жить серед своих. Не без заначек. Больно это. Но та заноза, какая в душе засела, куда больней".
- Эх, бабы! - выдохнул Кузьма, вспомнив, какой большой выбор женщин и девок имел он по молодости. Каждая как цветок… Пока не женился… А стоило б записаться да в дом привести, может, хлеще этой лярвы оказались бы.
Настя была краше всех. Ее Кузьме посоветовала мать. Работящая, серьезная, она понравилась всем. Но привлекла в ней недоступность. Другие долго не могли устоять перед Кузьмой. А потому не засели в сердце. Настя только на третьем году позволила поцеловать себя, да и то лишь в щеку. Не разрешала брать под руку.
Других через месяц обнимал, тискал. Все углы обтер штанами. Легко уступали. Сами на шее висли. Звали на свидания. Настя была гордячкой. Когда он поцеловал ее в губы на четвертом году, влепила пощечину и убежала, обидевшись. Кузьма тоже разозлился. И закрутил любовь с другими. Назло недотроге. На ее глазах каждый вечер с разными гулял. В обнимку и под руку. Настя, живя в одном дворе, все видела. Но ни разу даже вида не подала, что ей досадно. Сама ни с кем не гуляла. Хотя увивались за ней многие, даже друзья Кузьмы. Она всех отвергала.
Кузьма хотел проучить, помучить девку. Но вдруг увидел, как к Насте завернули сваты. И вот тогда он всерьез испугался: а что, коли согласится? За тот час, пока сваты были у девушки, Кузьма пережил слишком много. Об отказе догадался враз - сваты вышли недовольные. Но их приход стал предупреждением ему, и он вздумал срочно помириться с Настей.
Целый месяц ходил по пятам за ней с букетами сирени. Вздыхал, умолял простить его. О любви говорить боялся.
А она ждала именно этого, О том лишь много лет спустя сказала сама. Но тогда держалась неприступнее скалы.
- Настя! Солнышко мое! Клянусь, ничем не обижу больше. Ну прости. Выйди вечером погулять! - уговаривал девку. Та проходила мимо, не слышала его.
Соседская девка, Елизавета, с ума сходила по Кузьме. Сама вызывала на свидания. Но сердце к ней не лежало. Лишь через полгода помирился с Настей. На Новый год.
Слепил перед ее окном снеговика. И написал на снегу громадными буквами: "Настя! Я люблю тебя!" - выдал свою тайну всему двору.
Дрожали на ветру цветы, зажатые в руке снеговика.
"Возьмет она их или нет? - думал Кузьма. - Если возьмет - простила. А нет - ждать нечего. Значит, не нужен ей…"
Она взяла цветы… И на следующий день пришла на свидание…
"Я не первый дурак. Сколько мужиков сгорело из-за того же. Неприступность - не гордость и не невинность. Уловка бабья. И не больше того. Чего она стоила? Ну, потомила. А я уши развесил, болван. Не беда, что баба иль девка отдалась загодя, не терзая. Знать, любила меня, олуха. А я не понимал", - дошло запоздало.
Через полгода сделал ей предложение.
Кузьма и теперь помнил тот день, каждое слово. Он уже подготовил своих. И на свидание к Насте пришел нарядно одетый, тщательно побритый.
Настя, как всегда, немного опоздала. Но не извинилась. Тихо поздоровалась.
- Ты куда-то собрался? Нет? А с чего так оделся, будто на демонстрацию? - усмехнулась хитро. Она все поняла нутром.
- Какая демонстрация? Есть дело поважней, - ответил уклончиво.
- Какое, если не секрет?
- Хочу с тобой поговорить. О важном.
- О чем же?
- Да вот не знаю, как поймешь, станешь ли слушать или опять по морде надаешь? - говорил осипшим от волнения голосом.
- Смотря что ляпнешь!
- Да уж и не знаю, с какого конца начать…
- Может не стоит, если не знаешь?
- Нет! Стоит. Просто слова никак не подберу, - признался честно.
- Тогда скажи как есть! - смеялась Настя, поняв все без слов.
- Понимаешь, я хочу сказать, что люблю тебя! Не могу больше так. Не хочу жить один. Давай вместе!
- Это как - вместе?
- Ну, поженимся! Как положено! Если ты согласна, - глянул ей в глаза.
Настя не спешила с ответом.
- Мне подумать надо, поговорить со своими, - ответила неопределенно.
- Когда ответ ждать? - спросил глухо.
- Не знаю, - пожала плечами. И целую неделю не приходила на свидания, молчала, мучила неизвестностью. Он ждал.
Но как-то вечером открыла окно, увидев ожидающего угрюмого Кузьму, улыбнулась. Он понял: согласилась Настя. И на следующий день послал своих родителей сватать девку.
А вскоре сыграли громкую свадьбу. На весь двор. Три дня надрывались гармошки и баяны, радиолы и голоса соседей, друзей.
- Горько! - словно заранее определив судьбу Кузьмы, кричали гости.
"Каб знал заранее, ни в жисть не женился бы на ней!" - думал Кузьма. И, глянув в окно, приметил рассветную полоску на небе. Наступило утро. И он, вспомнив о заботах, решил сходить по объявлению.
Он вышел на кухню угрюмый. Ведь и сегодня никто, кроме Женьки, не зашел к нему.
- Ты все спишь? - встретила жена.
- Хватит попрекать меня! - грохнул кулаком по столу, так что посуда на нем звенькнула. - Чего шпыняешь, как пацана? Иль стыда не стало? Спробуй сама на работу устроиться! Слабо? А чем ты лучше других? Почему и тебе не определиться, коль так радеешь об семье? Во жопу отожрала! Ни в какой чувал не влезет. Сиськи с мою голову! Тебя впрягать надо! Чего дома сидишь, транду сушишь? Иди вкалывай!
Настя, услышав такое, онемело уставилась на Кузьму. Не ожидала. Не могла поверить своим ушам. И подавилась воздухом. Но вскоре пришла в себя, опомнилась и заорала, подбоченившись:
- Я на работу? Да если устроюсь, на хрена ты в доме нужен? Какой из тебя хозяин и мужчина? Мешок с трухой! Я троих детей вырастила…
- Ты растила? - рассмеялся Кузьма. - Хоть на кусок хлеба им заработала?
- А на кой черт ты имелся? Я и стирала, и готовила, и убирала! Сама сад и огород содержала! На базар и по магазинам - тоже я! Ты хоть когда-нибудь помог мне?
- А ты? Я в две смены вкалывал. Еще и халтурил. Ты даже нос в мою мастерскую не сунула. А ведь вся мебель в доме моими руками сделана! В деньгах нужды не знала! И этого мало? Я не пил, не таскался, не лупил тебя!
- Попробовал бы! - подбоченилась баба.
- Тебя не то колотить, убить мало! Стерва сракатая! - сорвалось злое.
- Тебя повесить надо! Таракан вонючий! Разве ты мужчина? Боишься выйти из своей комнаты! Прячешься, как сушеный клоп! А почему? Портки опозорил! Семью завел, а сам - никчемность! На моем иждивении жить вздумал? Ишь размечтался! Стану на своей шее катать бугая! Не обломится, не мечтай!
- Немецкая кобыла! Срака толще паровоза! Все тебе мало, прорва! Когда подавишься? - Выскочил из кухни. Спешно одевшись, вылетел во двор под визг и брань жены.
В этот день он устроился свинарем в подсобном хозяйстве и решил не ходить домой. Глушил в себе обиду. Но на четвертый день не выдержал. Вся одежда и тело пропахли свинарником. Да и сменщик заступил на трое суток. Можно отдохнуть, отмыться и выспаться дома.
"В конце концов, я хозяин дома! К себе иду, не к ней!" - уверенно открыл двери. И, разувшись в коридоре, прошел в ванную. Помылся, переоделся. Увидев Зинку, даже не поздоровался. Прошел мимо.
- А мы тебя даже в морге искали! - Вошла в комнату Ольга.
- Поспешили отпевать. Я нынче работаю. И нечего меня загодя хоронить!
- Устроился? - улыбалась дочь.
- Да. Не совсем то, что хотелось, но не до выбора. Зацепился покуда в свинарях. Подвернется что-нибудь получше - не промедлю!
- А мой Максим как с ума сошел! По бабам стал таскаться, пьет. На дочку внимания не обращает. Меня материт. Не знаю, что делать, - пожаловалась, всхлипнув.
- Что делать? Уходи от него!
- Куда?
- Домой. В свою комнату. Станем, как и раньше, вместе жить.
- Мать запилит меня.
- Хрен ей в рыло! Пусть попробует! Зубы повышибаю! - взялось лицо пятнами.
- Это кто такой смелый выискался? - вошла в комнату Настя, подслушивающая под дверями.
- Ты вот что, не мути воду! Пусть дочь домой переедет жить. Нечего ей мучиться с Максимкой. И не шпыняй! Я, может, больше Ольги ошибся в свое время. Ну да мне никто уж не поможет. А ее в обиду не дам никому!
- Ты о себе позаботься для начала! - криво усмехнулась Настя.
- Мне нечего тужить! Я работаю! Все наладится. Кроме одного… - глянул на Настю грустно.
- Ты это о чем? - сползла усмешка с лица.
- Про главное… Потерялось оно промеж нами. Теперь не воротить. Слыхал, об чем ты с Зинкой на кухне болтала. И про меня ляпнула. Как в душу нахаркала. Того уж не очистить, не забыть, не прощу никогда! Все запомнил…
Настя покраснела. Но ненадолго. Смущение быстро прошло. Взяв себя в руки сказала:
- Уж и не знаю, что ты слышал. Мало ли о чем с невесткой говорила. Но коли прожила с тобой тридцать лет - это больше слов доказывает все. Будь ты плохим или не будь дорог, никакие деньги возле тебя не удержали бы! Хреновым мужикам по трое детей не рожают. Вот это жизнь! А слова - пустой звук. Если б не был нужен - давно бы от тебя ушла к своим.
- Эх, Настя! Все так и не так. Услышанное камнем на сердце лежит. Его оттуда каленым железом не вырвать. В нонешнее не верю! - выдохнул горько.
- Это твоя забота! Лучше расскажи, где работать устроился?
Кузьма поделился немногословно.
- Что ж, хоть какое-то дело нашел. Плохо, от дома далековато. Но ничего, может, со временем что-то лучшее сыщешь.
- Я подрядился там же на ремонт свинарников. За это отдельно платить обещались, - проговорился Кузьма и сказал, сколько ему посулили.
Настя, услышав сумму, вовсе раздобрела, к столу позвала на кухню.
А дочери сказала по пути:
- Конечно, переезжай сюда. Но с твоего Максимки я судом все возьму! И заставлю его, гада, переехать в однокомнатную квартиру. Все имущество переделю. И алименты платить будет, как полагается!
- Ты на что дочку подбиваешь? Чего лезешь к ней в душу с ногами? На что ей его квартира? У нее свой угол есть! - рассвирепел Кузьма.
- Охолонь! Жить с нами будет. А однокомнатную, что отсудим, продадим за большие деньги. На них сколько жить можно!
- Дура! Куда торопишься? Может, они еще помирятся. Не разбивай семью. Не слушай ее, дочка. Не спеши разводягой стать и ребенка сиротить. Поживи у нас. Одумается твой Максим, придет сюда. Вот тогда я с ним поговорю. А не придет - и не надо. Проживем и без него. Не нужно нам чужого. Оно едино поперек горла комом встанет. Ты умница! Мужик твой шебутной. Ну, авось одумается.
- Ну да! Станем ждать его! Гляди, какой принц! Кобелюга проклятый!
- Цыть, Настя! В нашей внучке его кровь. Не моги клясть! Опомнись! Не в деньгах счастье! Иль ты все мозги проквасила? Слава Богу, дочка у нас хорошая: молодая, грамотная. Не сбивай ее с пути!
Настя поняла: перегибать нельзя.
А Кузьма, поев, пошел в мастерскую…
- Дедуль! Ты вернулся! - радостно влетел к нему Женька. И, узнав, куда устроился работать Кузьма, попросил его: - Можно я к тебе приходить стану?
На следующее дежурство они поехали вместе.
- Дедунь! А что такое аборт? - спросил мальчонка уже в свинарнике. И рассказал, как Зинка, его мать, лежала в больнице и чуть не умерла от аборта, который ее заставила сделать Настасья, сказав: "Незачем нищету плодить. Один есть, и хватит. Успеете еще обзавестись выводком…"
Кузьму трясло от услышанного. А Женька, узнав, что такое аборт, и вовсе заплакал. Он давно мечтал заиметь сестренку или братишку. Оказалось, даже это бабка отняла.
- Зина, на что ты грех такой приняла? Зачем дите сгубила? Кого послушала? Детву рожать надо, покуда молоды. Потом не станет сил ее поднять, - увещевал невестку.
- Хватит с нас и одного. Мать права, - отвернулась Зинка.
- Эх вы, стервы! Душегубки безмозглые!
- Чего тут выступаешь? Ни одна баба того не минула! - встряла Настя. - Тебя это обошло и молчи! - оборвал жену.
- Как бы не так! Три аборта сделала от тебя! Теперь бы чем кормил такую ораву? Последний - когда Ольге уже десять лет было. Куда голь разводить?
Кузьма сидел оглушенный.
- Как? Почему я не знал до этих пор?
- А зачем? Все бабы так! Взвешивают, сколько сил имеется. Больше троих ни ты, ни я не потянули б…
- Гадюка! Теперь невестке жизнь поганишь?
- Да будет вам! Все равно беременеть не буду. Таблетки получили из Германии. Регулятор семьи. Выпила и два года без проблем, - отмахнулась Зинка, добавив: - Я уже защищена!
- Аборт тебе Егорка сделал? - спросил Кузьма.
- Нет.
- Он знал про то?
- Конечно.
- И разрешил?
- А куда деваться? Вы только гляньте на цены. Наших с ним двух зарплат на неделю не хватило бы. Вот и пришлось все взвесить: сможем ли вырастить двоих? Да куда там! Дай Бог Женьку на ноги поставить и самим не побираться. Нам зарплату раз в полгода выдают. Если б одни жили, давно с голоду подохли! - расплакалась невестка.
- Вон у Андрея с Ниной своя проблема. Заболел ребенок. А лечение платное. Да так с них взяли, что до копейки выложили все заработанное на ремонтах квартир. Даже на такое пришлось пойти. Хотели как-то подзаработать. Да вишь, все прахом! - выдохнула Настя.
- А что ж Егор? Не сумел вылечить?
- Он гинеколог, а не педиатр. В детских заболеваниях не разбирается, - вступилась Зинаида за мужа.
- Черт знает что творится! Если я столяр, то смогу сделать и стул, и диван, и стенку. А тут? Неужели все шесть лет в институте он учил только транду и больше ничего не знает? Смех единый! Доктор в доме, а за леченье платим. Сам не знает ни хрена! - возмутился Егор.
- Какой вы дремучий! - фыркнула Зинаида и вышла из кухни, сморщившись.
- Коли сам ничего не понимаешь, хоть не позорься! - заметила жена.