Отчет доктора Куртц
ПАЦИЕНТ: Бернадетт Фокс
ПРЕДПОСЫЛКИ. Согласно запросу авторизации от 21 декабря я назначила встречу с мистером Брэнчем в кампусе "Майкрософта". В этом запросе я скептически отозвалась о мистере Брэнче, но с тех пор мое мнение о нем и его мотивах радикально изменилось. Чтобы попытаться объяснить причины такой кардинальной перемены, мне придется рассказать о нашей встрече в мельчайших подробностях.
ЗАМЕТКИ О КОНСУЛЬТАЦИИ. Моя лекция в ВУ закончилась раньше, чем я ожидала. Надеясь успеть на паром в 10:05, я приехала на полчаса раньше. Меня проводили в кабинет администратора мистера Брэнча. За столом сидела женщина в дождевике и держала на коленях тарелку, накрытую фольгой. Я спросила, где мне найти мистера Брэнча. Женщина сообщила, что она подруга администратора и привезла ей ужин, чтобы сделать сюрприз. Она сказала, что все на совещании в большом зале внизу.
Я сказала, что тоже пришла по личному делу. Она заметила пропуск в "Мадрона Хилл", приколотый к моему портфелю, и сказала что-то вроде: ""Мадрона Хилл"? Хе-хе, еще бы не по личному."
Появилась администратор и практически вскрикнула, увидев, что я беседую с ее подругой. Она сделала вид, что я сотрудник "Майкрософта". Я попыталась дать ей понять, что уже представилась иначе, но она быстро посадила меня в переговорную комнату и опустила жалюзи.
Администратор передала мне папку с секретными материалами ФБР и ушла. Я не имею права разглашать их содержание за исключением нескольких показательных фактов, характеризующих психическое состояние мисс Фокс:
– она наехала машиной на мать одноклассника своей дочери;
– установила возле дома этой женщины щит с обидной надписью;
– запасает и прячет сильнодействующие лекарства;
– страдает от крайней тревожности, суицидных настроений, мании величия.
Пришел мистер Брэнч, взволнованный тем, что его сотрудники, присутствовавшие в столь поздний час на работе, только что нашли ошибку в программе. Я обещала, что не задержу его, и передала ему список прекрасных психиатров, ведущих прием в этом районе. Мистер Брэнч с недоверием посмотрел на список. Он был убежден, что материалов ФБР будет достаточно для того, чтобы назначить его жене стационарное лечение.
Я выразила обеспокоенность его решимостью принудительно госпитализировать жену. Он заверил, что просто хочет предоставить ей лучший уход.
В дверь постучала администратор и спросила, видел ли он, как исправили код. Мистер Брэнч посмотрел на свой телефон и вздрогнул. Оказалось, пока мы говорили, ему пришло 45 писем. Он сказал: "Если меня не вгонит в гроб Бернадетт, это сделает функция "Ответить всем"". Затем он мельком проглядел письма и на программерском сленге сказал что-то про список исправлений. Администратор все лихорадочно записала и убежала.
После энергичного обмена мнениями, во время которого мистер Брэнч обвинил меня в нарушении врачебного долга, я допустила, что его жена, возможно, страдает нарушением адаптации, и объяснила, что оно является психологической реакцией на стресс и обычно проявляется в форме тревожности или депрессии. В случае его жены источником стресса, судя по всему, стало планируемое путешествие в Антарктиду. В крайних случаях механизмы адаптации могут быть настолько разрушены, что стрессор вызывает психическое расстройство.
Мистер Брэнч чуть не упал в обморок от облегчения, услышав от меня, что с его женой действительно не все в порядке.
Снова вошла администратор, на этот раз в сопровождении двух мужчин. Снова зазвучал жаргон.
Когда они вышли, я сообщила мистеру Брэнчу, что при нарушении адаптации рекомендована психотерапия, а не психбольница. Я прямо заявила, что никакой психиатр не поместит пациента в стационар, не встретившись с ним предварительно, – это было бы неслыханным нарушением этики. Мистер Брэнч заверил меня, что вовсе не хочет во что бы то ни стало надеть на жену смирительную рубашку, и спросил, нет ли какого-нибудь промежуточного варианта.
Администратор постучала в третий раз. По-видимому, мистер Брэнч сумел исправить код, и совещание закончилось. В переговорную зашли еще несколько человек, и мистер Брэнч стал обсуждать список дел на завтра.
Поразительно, с какой страстью они работают. Никогда не видела таких целеустремленных людей, настолько увлеченных своим делом. Воздух, казалось, звенел от напряжения, и столь же осязаемым был дух товарищества и любви к работе. Больше всего удивляло почтение, оказываемое мистеру Брэнчу, и то, что он держался на равных со всеми и шутил, находясь при этом в условиях глубочайшего стресса.
Вдруг я заметила, что мистер Брэнч сидит в одних носках, и вспомнила: TEDTalk! Это ведь он рассказывал, что можно приклеить ко лбу компьютерный чип и тебе до конца жизни больше не придется и пальцем шевельнуть. Вот крайнее выражение того, что я называю опасной тенденцией бегства от реальности.
Потом все ушли, и остались мы с мистером Брэнчем и администратор. Так как мисс Фокс, по-видимому, назначает себе успокаивающие препараты сама, я решила рекомендовать опытного коллегу, специализирующегося на наркозависимости. Он использует метод терапевтической интервенции. Мистер Брэнч поблагодарил, но, поскольку в содержание папки из ФБР нельзя посвящать никого, кроме меня, он попросил меня провести интервенцию самой. Я согласилась.
Затем я подчеркнула, что мистеру Брэнчу необходимо выспаться. Администратор сказала, что забронировала для него номер в отеле и отвезет его туда сама.
* * *
На следующий день папа забрал меня из школы, и мы поехали в аэропорт.
– Ты по-прежнему полна энтузиазма насчет "Чота"? – спросил он.
– Ага.
– Это очень хорошо, просто прекрасно. Ты знаешь, когда президента называют "хромой уткой"?
– Ага.
– Именно так я себя чувствовал после того, как меня приняли в "Эксетер". Казалось, что я застрял в средней школе и вечно буду топтаться на месте. Наверняка у тебя такие же настроения.
– Да нет.
– "Хромая утка" – это когда президентский срок заканчивается, и его не…
– Я знаю, что это, пап. При чем тут "Чот"? Все остальные тоже уйдут из "Галер-стрит" и осенью пойдут в другую школу. Это все равно что в восьмом классе сразу заявить: начался год хромой утки. Или когда исполнилось четырнадцать – будешь хромой уткой, пока не стукнет пятнадцать.
Это его утихомирило на пару минут, но потом он зашел с другой стороны.
– Как хорошо, что тебе нравится Молодежная группа. Если ты черпаешь в ней силы – знай, я тебя полностью поддерживаю.
– Можно, я переночую у Кеннеди?
– Ты многовато времени у нее проводишь, – обеспокоенно сказал папа.
– Так можно?
– Конечно, конечно.
Мы проехали мимо сортировочной станции, расположенной в заливе Элиот. Там такие огромные оранжевые краны, они стоят, будто страусы на водопое, и стерегут тысячи морских контейнеров. Когда я была маленькая, я спросила маму про их содержимое. Она сказала, что там страусиные яйца, а внутри них – куклы Барби. Я больше не играю в куклы, но все равно не могу спокойно думать про такую кучу Барби.
– Прости, что мало с тобой бываю, – снова начал папа.
– Ты бываешь.
– Хотелось бы больше, – продолжал он. – Я собираюсь проводить с тобой больше времени. Начну с Антарктиды. Нам вдвоем будет там очень здорово.
– Нам втроем. – Я достала флейту и остаток пути играла.
Дядя Вэн был черный от загара, с помятым лицом и белыми шелушащимися губами. Одет он был в гавайскую рубаху и шлепанцы, на шее у него была надувная подушка, а на голове большая соломенная шляпа, обмотанная банданой с надписью с БОДУНА.
– Братан! – Вэн крепко обнял папу. – Где Би? Где твоя малышка?
Я помахала ему рукой.
– Не, ты большая. А Би, моя племянница, маленькая.
– Я Би.
– Да ладно! – Он выставил перед собой растопыренную ладонь. – Ну ты молоток! Дай пять!
Я вяло хлопнула его по руке.
– Я с подарками. – Он снял шляпу. Под ней обнаружились еще три таких же, и на каждой – бандана с "бодуном". – Одну тебе, другую тебе, – он надел шляпы нам с папой на головы, – а третью – Бернадетт.
– Я сама ей отдам. – Я выхватила шляпу. Такую уродскую штуку обязательно надо подарить Кеннеди.
Вэн сосредоточенно мазал свои жуткие губы гигиенической помадой. Я подумала – только бы в зоопарке меня с ним никто не увидел.
* * *
Отчет доктора Куртц перед руководством
ПАЦИЕНТ: Бернадетт Фокс
ПЛАН ИНТЕРВЕНЦИИ. Я ознакомила с анамнезом пациента доктора Минка и доктора Крэбтри, специалистов по терапевтическим интервенциям при наркотической зависимости. Они согласились со мной в том, что, поскольку имеет место злоупотребление наркотическими веществами, интервенция целесообразна. Хотя я не проходила подготовку по терапевтическим интервенциям, я решила провести ее самостоятельно в связи с уникальными обстоятельствами, изложенными в анамнезе.
МОДЕЛЬ ДЖОНСОНА ИЛИ МОТИВАЦИОННАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ. В последнее десятилетие "Мадрона Хилл" постепенно отказывается от разработанной Джонсоном модели интервенции "засадного типа" в пользу более инклюзивного "мотивационного" подхода Миллера-Роллника, преимущества которого подтверждаются исследованиями. Однако из-за секретности, навязанной ФБР, была выбрана модель Джонсона.
ПОДГОТОВИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА. Сегодня днем я увиделась с мистером Брэнчем в кабинете доктора Минка в Сиэтле. Доктор Минк, который в 1980-90-е годы провел множество "джонсоновских" интервенций, подробно разъяснил нам все этапы.
1. Пациенту "предъявляют реальность".
2. Члены семьи своими словами рассказывают пациенту о том, как они его любят.
3. Члены семьи рассказывают, какие страдания причинил им пациент.
4. Члены семьи обещают пациенту поддержку, если тот согласится на лечение.
5. Члены семьи и медицинский работник описывают негативные последствия отказа от лечения.
6. Пациенту предоставляется возможность самому обратиться за лечением.
7. Пациента немедленно доставляют в медицинское учреждение.
Вся надежда на то, что Бернадетт Фокс признает факт своей болезни и добровольно ляжет в "Мадрона Хилл".
* * *
В тот вечер я пошла с Молодежной группой смотреть рождественскую феерию Радио-Сити. Первая часть – с "Рокеттс" – была тоскливая. Они задирали ноги под заезженную фонограмму – и все. Я думала, хотя бы споют, ну или потанцуют как-нибудь по-другому. Но они всего лишь задирали ноги, выстроившись в шеренгу и глядя в одну сторону. Потом глядя в другую сторону. Потом задирали ноги, а вся шеренга кружилась под песни типа It’s Beginning to Look a Lot Like Christmas и I Saw Mommy Kissing Santa Claus. Все это было ужасно скучно. Мы с Кеннеди думали: "Что мы здесь забыли?"
Начался антракт. Идти в фойе смысла не имело, потому что ни у кого не было денег, и максимум, что мы могли, – это попить воды из фонтанчика. Так что и я, и все другие ребята из Молодежной группы остались сидеть на своих местах. Публика постепенно возвращалась в зал. Все дамы с высокими прическами, штукатуркой на лице и с блестящими рождественскими брошками принялись возбужденно перешептываться. Даже Люк и Мэй, которые нас туда привели, встали у своих сидений и смотрели на красный занавес.
Тут погас свет. На занавесе появилась звезда, нарисованная лучом прожектора. Публика ахнула и захлопала слишком уж восторженно – все же это была просто звезда.
– Сегодня – святой для всего человечества день, – пророкотал жуткий голос. – Сегодня родился мой сын Иисус, царь царей.
Занавес распахнулся. На сцене стояли ясли с младенцем Иисусом, Марией и Иосифом – все в натуральную величину. "Бог" зловещим голосом рассказал историю Рождества Христова. У пастухов были живые овцы, козы и ослики. Каждое животное выбегало на сцену под новые ахи и охи.
– Они все что, никогда в зоопарке не были? – прошипела Кеннеди.
Появились три волхва – верхом на верблюде, слоне и страусе. Тут даже я согласилась, что это круто, потому что не знала, что страусы дают на себе кататься.
Потом вышла большая черная женщина, и это слегка все испортило, потому что на ней было супер-обтягивающее красное платье – такие в "Мэйсис" продают.
– Ясная ночь, – начала она.
Зал исступленно застонал.
– Предвечных звезд сиянье, – пела она. – Рожден Спаситель на нашей земле. Он озаряет светом упованья / Весь мир, лежащий во мраке и зле.
В мелодии было что-то такое, что мне захотелось закрыть глаза. Слова и музыка наполняли меня теплом и светом.
– И ветхий мир воспрял в благоговенье / Встает заря, и мрак уходит прочь. – Наступила пауза. Я открыла глаза.
– Ниц преклонись под ангельское пенье… – В голосе звучало ликование.
Вступили еще голоса:
– Святая ночь, божественная ночь…
На сцене, за младенцем Иисусом, возник хор. Человек пятьдесят, все черные, в сверкающих одеждах. Я даже не заметила, как они вышли. Теплый комок внутри стал расти, у меня перехватило дыхание.
– Святая ночь, божественная ночь!
Все это было так странно и нелепо, что я на секунду растерялась. Когда пение смолкло, я, можно сказать, испытала облегчение. Но музыка продолжалась. Надо было приготовиться к новой волне. Над сценой теперь висел цифровой экран со словами. Он словно возник сам собой, как и хор. По экрану бежали слова из красных точек:
ИБО ХРИСТОС ЗАВЕТ НЕСЕТ НАМ НОВЫЙ,
ЗАВЕТ ЛЮБВИ, МИЛОСЕРДИЯ ВЕСТЬ…
Зал тихо загудел. Это зрители вставали и принимались подпевать.
ОН СОКРУШАЕТ ЦЕПИ И ОКОВЫ, -
ВЧЕРАШНИЙ РАБ,
СТАЛ СВОБОДЕН ТЫ ДНЕСЬ!
Стоящие люди закрывали мне экран. Я тоже встала.
ВСЕХ ИСКУПИЛ
ОН ЖЕРТВОЙ ПРИНЕСЕННОЙ
И СМЕРТЬЮ СМЕРТЬ
СУМЕЛ ОН ПРЕВОЗМОЧЬ.
Весь зал поднял руки и раскачивал ими из стороны в сторону.
Кеннеди надела "бодунную" бандану.
– Что происходит? – спросила она, скосив глаза.
Я пихнула ее в бок.
И тут черная солистка, которая до этого пела не очень громко, скорее подпевала хору, внезапно вышла вперед.
– Христ-о-о-о-ос – Господь! – взревела она, и на табло вспыхнуло:
ОН – НАШ ГОСПОДЬ!
Все были так счастливы, так беззастенчиво религиозны – я вдруг поняла, что эти люди, которых мама называет "богомольными", на самом-то деле угнетены и только здесь, среди своих, чувствуют себя в безопасности и могут открыться. Дамы c торжественными прическами и в рождественских блузках выглядели очень славно и не стеснялись своего пения – их голоса вливались в общий хор. Кто-то запрокинул голову и даже закрыл глаза. Я подняла руки, чтобы понять, что все они чувствуют. Голова запрокинулась, и глаза закрылись.
ЛИКУЕТ МИР СПАСЕННЫЙ!
Я была младенцем Иисусом. Мама и папа – Марией и Иосифом. Копна соломы была моей больничной койкой. Вокруг стояли хирурги, врачи и сестры – когда я родилась и была вся синяя, они помогли мне выжить. Если бы не они, меня бы сейчас не было. Я ни с кем из них не знакома, не смогла бы узнать их в толпе, но они всю жизнь учились и работали, чтобы потом спасти мне жизнь. Это благодаря им я оказалась сейчас внутри огромной людской и музыкальной волны.
СВЯТАЯ НОЧЬ, БОЖЕСТВЕННАЯ НОЧЬ!
Кто-то меня стукнул.
– На, – Кеннеди протянула бандану, чтобы я вытерла слезы со щек. – Кончай грузить меня своим Иисусом.
Я не стала отвечать и снова запрокинула голову. Может, это и есть религия: когда бросаешься со скалы, надеясь, что тебя подхватит кто-то большой и заботливый. Даже не знаю, возможно ли такое – вдруг ощутить сразу все, да так сильно, что кажется, будто тебя сейчас разорвет. Я так люблю папу. Мне стало стыдно, что я вредничала в машине. Он просто пытался со мной поговорить, а я огрызалась, сама не знаю почему. Конечно, я вижу, что его не бывает дома. Я это годами вижу. Мне захотелось побежать домой и обнять папу, и попросить его не бросать нас надолго и не отсылать меня в "Чот", потому что я так сильно люблю его и маму, и наш дом, и Пломбира, и Кеннеди, и мистера Леви, что просто не могу уехать. Меня переполняла любовь ко всему на свете. Но в то же время я чувствовала себя как никогда одинокой и брошенной. Чувствовала, что никого у меня нет, но в то же время кто-то очень сильно меня любит.
На следующее утро нас разбудила мама Кеннеди.
– Эй, – сказала она. – В школу опоздаете.
Кинула нам несколько батончиков мюсли и пошла досыпать.
Было уже восемь пятнадцать. А Праздник мира начинался в восемь сорок пять. Я пулей оделась и побежала вниз по склону и по эстакаде, не останавливаясь. Кеннеди всегда опаздывает, а ее маме вообще все равно, так что она осталась есть хлопья и смотреть телик.
Я вбежала прямо в аппаратную, где мистер Кангана проводил с первоклашками генеральную репетицию.
– Я тут, – закричала я, размахивая сякухати. – Простите.
Малыши были такие миленькие в японских кимоно. Они все полезли на меня, как обезьянки.
За стеной мисс Гудиер объявила наш номер, и мы вышли. В спортзале было полно родителей с видеокамерами.
– А теперь, – сказала директор, – выступят первоклассники. Им аккомпанирует Би Брэнч из восьмого класса.
Первоклашки выстроились. Мистер Кангана подал мне знак, и я сыграла первые ноты. Дети запели.
Зусан, Зусан,
О-ха-на га на-га-ай но не
Со-йо ка-а-сан мо
На-га-ай но йо