Джейн качает головой. Она вытаскивает руку из воды и критически осматривает палец. Когда ранка начинает заполняться кровью, она снова закрывает глаза. Я наблюдаю, как она засовывает палец в рот, чтобы остановить кровь. И думаю: "Я и сам мог бы это сделать. Я бы с удовольствием это сделал".
53
Оливер
Мои чувства включаются не сразу. Я никогда в жизни не терял сознание, никогда в жизни не просыпался в незнакомом месте, даже не представляя, где нахожусь. Но потом я, поморгав, различаю занавески с бахромой в комнате официантки Микки и начинаю вспоминать всю скверную ситуацию.
Сама Мика, скрестив ноги, сидит на полу чуть поодаль. По крайней мере, я помню, как ее зовут.
- Привет, - робко говорит она. У нее в руках цепочка, которую она плетет из оберток от жевательной резинки. - Ты напугал меня.
Я сажусь и потрясенно обнаруживаю, что на мне одни трусы. Я охаю и натягиваю на себя шерстяной, грубой вязки коричневый плед.
- Что-то…
- …между нами было? - улыбается Мика. - Нет. Ты оставался всецело предан своей многострадальной Джейн. По крайней мере, пока находился здесь.
- Ты знаешь о Джейн?
Интересно, что я ей наболтал?
- Ты только о ней три дня и говорил, пока не отключился. Я раздела тебя, потому что на улице страшная жара, и мне не хотелось, чтобы с тобой случился тепловой удар, пока ты наслаждался крепким сном.
Она пододвигает ко мне цепочку из оберток, и я, поскольку не нахожу ей лучшего применения, вешаю ее себе на шею.
- Я должен вернуть ее, - говорю я, пытаясь встать.
Но, к сожалению, я слишком резко меняю положение, и комната начинает кружиться у меня перед глазами. Мика тут же подскакивает и забрасывает мою руку себе на плечо, чтобы я не упал.
- Тихонько, - говорит она. - Тебе нужно поесть.
Но сама Мика готовить не собирается. Она достает альбом для фотографий и протягивает его мне. Внутри меню с доставкой на дом: пицца, тайская еда, китайская, цыплята на барбекю, здоровая пища.
- Даже не знаю, сама выбирай, - предлагаю я.
Мика изучает меню.
- По-моему, тайская кухня явно отпадает, потому что последние три дня ты ничего не ел. Думаю, подойдет тофу с соусом и хумус из листового салата.
- Звучит аппетитно. - Я привстаю на локтях и чувствую, что мое тело способно к такому напряжению. - Мика, а ты где спала? - интересуюсь я. Память меня не подводит - здесь только одна кровать и очень мало свободного пространства.
- Рядом с тобой на матрасе, - неопределенно отвечает она. - Не волнуйся, Оливер. Ты не в моем вкусе.
- Серьезно?
- Ты для меня слишком… как бы это выразиться… лощеный. Я люблю парней попроще.
- Ну конечно, какой же я дурак!
Мика звонит в вегетарианский ресторанчик.
- Через пятнадцать минут.
Внезапно я ощущаю, что на самом деле проголодался.
- А ты, случайно, не знаешь, есть ли здесь поблизости яблоневый сад?
Мика закатывает глаза.
- Оливер, ты в центре Бостона. Ближайший сад, о котором мне известно, - рынок Квинси.
- Сад находится где-то в Стоу. Или Мейнарде. Как-то так называется городок.
- Это где-то на востоке. Как и остальные яблоневые сады в Массачусетсе. Можешь позвонить в справочную.
Я переворачиваюсь на живот и тянусь за телефоном.
- Алло, - говорю я, когда на том конце провода отвечают. - Я ищу Джоли Липтона. В Стоу.
Мне сообщают, что такой человек там не проживает. Как и в Мейнарде. Как и в Бостоне.
- По-моему, ты говорил, что он у кого-то работает? - спрашивает Мика, которая как раз подстригает ногти на ногах латунными кусачками. Я киваю. - Тогда почему ты думаешь, что его имя будет в телефонном справочнике?
- Ищу иголку в стоге сена, да?
Она вытягивает ногу перед собой и любуется ею.
- Ой, это неприлично, да? Прости. Как ни крути, а ты посторонний человек. Когда ты отключился, я тут занималась своими делами. Переодевалась, делала гимнастику и тому подобное.
Переодевалась?
- На твоем месте, - продолжает она, - хотя я-то на своем, я бы поехала в Стоу и поспрашивала, не слышал ли кто-нибудь о Липтоне. Я к тому, что Стоу - это тебе не Бостон. Вполне вероятно, что он иногда заглядывает в семейный магазинчик или в парикмахерскую по соседству - или куда там у них еще ходят в деревне.
- Мика!
Она попала прямо в точку. И у меня нет другого выбора, как прочесать этот район Массачусетса и надеяться на лучшее. Я хватаю ее руку, которая совсем рядом, и целую.
- Кто сказал, что кавалеры перевелись? - удивляется девушка.
Раздается звонок в дверь, и она встает забрать заказанный соевый сыр.
Меня одолевают мысли о том, как я не спал с Айовы; как искренне верил, что все время со мной рядом была Джейн; как много мне нужно ей сказать. Я вскакиваю с матраса и собираю свои вещи, беспорядочно разбросанные по крошечной спальне. Включаю телевизор, автоматически настроенный на канал обеденных новостей. Я натягиваю брюки и переключаю каналы, пока не нахожу дикторшу с убаюкивающим голосом.
- Что ж, - произносит она как раз в тот момент, когда с овощным рогом изобилия ко мне подходит Мика, - продолжают предприниматься попытки освободить горбатого кита, который запутался в рыболовных сетях у побережья Глосестера.
- Что? - шепчу я, опускаясь на колени. Мика бросается ко мне, без сомнения, опасаясь, что я ударюсь головой о телевизор.
- Ученые из Провинстаунского центра прибрежных исследований вот уже четыре часа пытаются освободить Марбл, горбатого кита, который запутался в сетях, оставленных рыболовным судном. - Диктор улыбается в камеру, за ее спиной стандартное фото выпрыгивающего из воды кита. - В шестичасовых новостях мы расскажем вам подробности этой героической истории. К тому времени, мы надеемся, Марбл уже будет свободна.
Я хватаю пульт и переключаю на другой канал, где идет прямой репортаж из Глосестера. По словам корреспондента, самку кита обнаружили совсем недавно, и ученые теперь пытаются найти самый быстрый и безопасный способ ее освобождения. На заднем плане я вижу своего коллегу из Вудс-Хоула.
- Это Уинди Макгрилл.
- Ужас, правда? - кривит губы Мика. - Ненавижу все эти истории о китах.
- Как отсюда добраться до Глосестера?
- На машине.
- Тогда ты должна сказать, где моя машина.
- Я думала, ты собирался в Стоу.
Джейн… Я вздыхаю.
- Что ж, вот вам и дилемма. Дело в том, что я морской биолог. Я знаю повадки горбатых китов, наверное, лучше всех в Соединенных Штатах. Если я попаду в Глосестер, то смогу спасти кита. С другой стороны, если я отправлюсь в Стоу, шанс спасти мой брак очень велик.
- Оливер, - произносит Мика, - не мне тебя учить, что важнее.
Я беру телефон и звоню в Провинстаунский центр - по номеру, который я за столько лет еще не забыл.
- Это Оливер Джонс. Мне нужны координаты запутавшегося в сетях кита. Необходимо, чтобы вы связались с Уинди и передали ему, что я уже еду. Мне будут нужны два катера "Зодиак" с навесными моторами и мой гидрокостюм.
Я слышу, как секретарша, выслушав мои распоряжения, вскакивает. Приятно знать, что даже на таком расстоянии я внушаю уважение.
Мика недоуменно смотрит на меня.
- Разве не с этого все и началось?
- Мика, - я завязываю туфли, - я не стану совершать одну и ту же ошибку дважды. - Я наклоняюсь и целую ее в лоб. - Я высоко ценю твое великодушие и заботу. Теперь я обязан поделиться этой добротой с другими.
- Оливер, пойми меня правильно. Я тебя едва знаю… Но не позволяй себе с головой уходить в работу. Пообещай, что в ближайшие двадцать четыре часа поедешь в Стоу искать жену.
Я застегиваю рубашку, заправляю ее в брюки, потом провожу Микиной расческой по волосам.
- Обещаю, - серьезно говорю я.
О главном - своей семье - я не забуду. Не знаю, где они, - это как искать иголку в стоге сена! - но можно прибегнуть к средствам массовой информации и попросить Джейн с Ребеккой дать о себе знать. Кроме того, Джейн сможет мною гордиться. Исследованиями ради продвижения по карьерной лестнице Джейн не завоюешь, а вот помощью умирающему животному можно добиться ее расположения.
Мика отводит меня к машине, которая стоит в таком убогом месте, что я просто удивлен, что она осталась цела, но все колпаки и аксессуары на месте. Она дарит мне карту северного побережья Массачусетса и открытку с изображением "Голубой закусочной", написав на ней свое имя и номер телефона.
- Позвонишь и расскажешь, как все уладилось, - велит она. - Люблю счастливые концы.
54
Джейн
Все утро я провела с Сэмом и не помню, чтобы когда-либо испытывала такие противоречивые чувства. Он учил меня тому, о чем я понятия не имела. Если бы он сказал, что самое увлекательное событие в моей жизни - пройтись колесом по открытому полю, я бы, скорее всего, последовала его совету.
Мне очень нравится находиться в его компании, я узнаю много полезного, но не единожды за сегодняшний день ловлю на себе взгляды Ребекки, как будто дочь не может поверить, что я все та же мама, какой была еще три дня назад. Возможно, и не совсем та же - должна признать, что я радикально изменилась, - сейчас у меня настроение гораздо лучше. Я обязана ей все объяснить. Каждый раз, глядя ей в глаза, я вижу в них отражение Оливера, отчего сразу чувствую себя виноватой. Не поймите меня превратно: мы с Сэмом просто друзья. Нам хорошо вместе - разве это преступление? В конце концов, я же замужняя женщина. У меня есть дочь.
- Многое бы отдал, чтобы узнать, о чем ты задумалась, - говорит Сэм, глядя на меня с места водителя.
- Хочешь узнать, о чем я задумалась? Многое бы за это отдал? - смеюсь я. - Десять баксов - и ты в курсе.
- Десять баксов? Это же грабеж средь бела дня!
- Инфляция, что поделаешь.
Сэм высовывает локоть в открытое окно.
- А если я заплачу за твое мороженое?
Он везет нас полакомиться мороженым по дороге на пруд, где мы можем искупаться. Джоли, Ребекка и Хадли сидят в кузове на футболках, чтобы не обжечься о горячий металл, и во весь голос орут песни.
- Думаю о том, как объяснить Ребекке, почему мы неожиданно перестали ссориться, - признаюсь я.
- Не понимаю, каким образом ее это касается.
- Это потому, что у тебя нет детей. Я обязана ей объяснить. Иначе она перестанет мне доверять. А если она перестанет мне доверять, перестанет меня слушаться, все закончится очередной беременной пятнадцатилетней дурочкой, которая курит крэк.
- Оптимистичная картинка. Почему бы тебе просто не признаться ей, что ты наконец-то не устояла перед моим обаянием? - Он растягивает рот в улыбке.
- Да. Очень смешно.
- Скажи ей правду. Скажи, что мы вчера поговорили и достигли перемирия.
- А мы достигли?
- В некотором роде. Разве нет?
Я высовываю голову из окна. Ребекка замечает меня и отчаянно машет рукой. Неожиданно я вижу Хадли и Джоли у противоположной стороны кузова. Я отворачиваюсь.
- Но между нами что-то большее, - произношу я, не уверенная, что должна говорить дальше. А что, если я все это придумала?
Мы останавливаемся у знака. Сэм молчит секундой дольше, чем нужно.
- Джейн, - говорит он, - ты же понимаешь, почему мы так яростно ссорились, верно?
Я чувствую, как жарко в грузовике. Лоб покрывает испарина.
- Знаешь, - быстро отвечаю я, облизывая губы, - я где-то читала, что если на улице тридцать пять градусов, но влажность семьдесят процентов, то кажется, что на улице все семьдесят. Так писали в "Таймс". Они опубликовали невразумительную таблицу.
Сэм смотрит на меня и улыбается. Потом усаживается так, чтобы быть от меня как можно дальше.
- Ну ладно, - негромко произносит он.
У витрины с мороженым я издали наблюдаю за Сэмом. Он стоит, прислонившись к телефонному столбу, рядом с Хадли и Джоли, и говорит о преимуществах вездеходного велосипеда. Когда мы с Ребеккой остаемся наедине, она избегает смотреть мне в глаза.
Я решаюсь поговорить начистоту.
- Ребекка, насчет Сэма… - начинаю я. - Ну и что скажешь? Только честно. - Ребекка удивленно округляет глаза, как будто меньше всего ожидала, что я сама затрону эту тему. - Как видишь, мы утрясли разногласия, и мне кажется, что это тебя удивляет.
- Я его плохо знаю. На вид он довольно милый.
- Довольно милый для чего?
Я становлюсь прямо перед ней, чтобы она не смогла отвернуться, когда она говорит:
- Если ты спрашиваешь: "Можно ли с ним переспать?" - мой ответ: если хочешь, то переспи.
- Ребекка! - Я хватаю ее за руку. - Не знаю, что на тебя нашло, но иногда мне кажется, что ты уже не та девочка, которую я привезла с востока.
Я качаю головой, и когда она поднимает глаза, я опять это вижу: отражение Оливера.
Делаю глубокий вздох.
- Я знаю, что ты думаешь, что я предаю твоего отца.
Правда в том, что когда я с Сэмом, то совершенно не вспоминаю об Оливере. И мне это нравится. Впервые с тех пор, как мы уехали из Калифорнии, я чувствую себя по-настоящему свободной. С другой стороны, я никогда не задумывалась, на чем основана супружеская верность. Мне не приходилось об этом задумываться. Считается ли, что я изменяю Оливеру, если провожу время с мужчиной, который заставляет меня забыть о существовании мужа?
- Я понимаю, что все еще замужняя женщина. Неужели ты думаешь, что я каждое утро, видя тебя, не думаю о том, что оставила в Калифорнии? Целую жизнь, Ребекка, я оставила там целую жизнь. Бросила мужчину, который, по крайней мере в каком-то смысле, зависит от меня. Именно поэтому я иногда задаюсь вопросом, что я здесь делаю, на этой богом забытой ферме… с этим…
Я замолкаю, завидев вдали Сэма. Он подмигивает мне.
- С кем этим? - негромко уточняет Ребекка.
- С этим совершенно невероятным мужчиной. - Эти слова просто срываются у меня с губ, и с этой секунды я понимаю, что попалась.
Ребекка пятится, потирая подбородок, как будто бы ее ударили. Она отворачивается, и я пытаюсь представить выражение ее глаз, когда она повернется ко мне лицом.
- Как бы там ни было, что происходит между тобой и Сэмом?
Я чувствую, как заливаюсь краской от шеи до бровей. Обхватываю пылающие щеки руками, стараясь остановить этот процесс.
- Ничего, - шепчу я, обидевшись, что она могла такое обо мне подумать. Моя собственная дочь. - Абсолютно ничего! - Но у меня блуждают безумные мыслишки.
- Не думала, что вы двое сможете поладить.
- Я тоже. Но мне кажется, сейчас речь не о совместимости характеров.
Так мне кажется. Тогда о чем речь? Джоли стоит в голове очереди, жонглирует несколькими стаканчиками с мороженым.
- Нужно возвращаться, - говорю я, но не двигаюсь с места.
- Мне кажется, тебя влечет к Сэму, - констатирует Ребекка.
- Да брось ты! Я же замужем, забыла?
Слова слетают с губ автоматически. Замужем…
- А ты еще помнишь?
- Разумеется, я не забыла. Мы с твоим отцом женаты уже пятнадцать лет. Разве замуж выходишь не по любви?
- Это ты мне ответь, - говорит Ребекка.
Я прищуриваюсь.
- Конечно, по любви.
А там посмотрим, сможешь ли ты продолжать любить того, за кого вышла замуж. Но сейчас речь не об этом.
- Сэм для меня просто друг, - многозначительно говорю я. - Мой друг.
Если постоянно это повторять, и сам поверишь.
Среди зарослей, словно из ниоткуда, возникает пруд. Он квадратный и мерцающий, с трех сторон окруженный короткой, опаленной солнцем травой, а с четвертой - самодельным пляжем. Сэм говорит, что дно тут песчаное.
- Мне все равно, - весело отвечаю я. - Я плавать не собираюсь.
- Держу пари, ты передумаешь, - уверяет он.
- А я держу пари, что нет, - говорит Джоли. - Я двадцать лет пытаюсь затянуть ее в воду. - Он кладет укулеле, на котором играл, на полотенце и снимает футболку. На нем выцветшие полосатые плавки. - Я уже иду! - кричит он Хадли и Ребекке, которые ждут у воды.
Я начинаю аккуратно расстилать полотенца. Делаю это так, как мне больше всего нравится: чтобы все полотенца прилегали друг к другу, чтобы на них не попадал песок.
- Пойдем хотя бы к воде, - зовет Сэм.
Я поднимаю глаза и успеваю увидеть, как Хадли красиво ныряет головой вниз с одного из двух пирсов, доходящих до середины пруда.
- Ладно, - соглашаюсь я. Половину полотенец я расстелить не успела. - Но я только постою на берегу.
Хадли с Ребеккой на мелководье. Он подплывает под нее и усаживает себе на плечи, а потом встает - моя дочь возвышается над озером, как великанша. Она ныряет, всплывает на поверхность и убирает волосы с лица.
- Еще раз! - кричит она.
Я не успеваю заметить, как Сэм завел меня по щиколотку в воду.
- Не так уж и страшно, верно?
Вода теплее, чем я ожидала. Я киваю. Вглядываюсь в подкрашенную голубизну воды и замечаю их.
Если бы я не знала наверняка, то подумала бы, что мои ноги окружают миллионы скрюченных сперматозоидов. Я чуть ли не выпрыгиваю из воды, но Сэм тянет меня назад.
- Это всего лишь головастики, понимаешь? Из них вырастают лягушки.
- Я не хочу, чтобы они плавали вокруг меня.
- А у тебя нет выбора. Они тут раньше поселились. - Он опускает руки в воду. - В детстве, мальчишками, мы носили головастиков домой в ведре. Пробовали кормить их салатом, но они всегда погибали.
- Я не люблю лягушек, - признаюсь я.
- Только червей?
- Только червей, - улыбаюсь я.
- Лягушки удивительные создания, - говорит Сэм, беря меня за руку. - Умеют дышать и воздухом, и под водой. Ученые говорят, что лягушки - недостающее звено в эволюции. Утверждают, что люди произошли из океана, а лягушки - переходная стадия между водой и сушей.
- Откуда ты все знаешь?
Сэм пожимает плечами.
- Отовсюду понемногу. Я много читаю.
Вдалеке я слышу крик дочери. Я поворачиваю голову и вижу плавучий пирс, на который ее пытается втащить Хадли. Сэм какое-то время наблюдает за ними, потом поворачивается ко мне.
- Должно быть, восхитительно быть матерью.
Я улыбаюсь.
- Еще бы! Открываешь в себе первобытные животные инстинкты. Держу пари, что смогу отличить крик Ребекки от криков остальных детей.
Я вижу, как Ребекка грациозно подтягивается и на животе вползает на пирс.
Сэм отпускает мою руку и кивает на воду. Я обнаруживаю, что стою в воде по бедра. Я даже не заметила, как мы зашли сюда. Я подпрыгиваю, но мы слишком далеко от берега, и мне просто некуда деваться.
- Это дешевый, грязный трюк! - негодую я.
Сэм усмехается.
- Может быть, но он сработал.
Я чувствую, как он смотрит словно сквозь меня, поэтому, не поднимая глаз, отворачиваюсь.
- Пойду дальше заниматься полотенцами, а ты купайся.