Катины родители погибли, а их с Леной вырастила старшая сестра Соня. Взаимопомощь сестер была чем-то само собой разумеющимся. Поэтому Катя ничуть не расстроилась, когда вместо последних школьных каникул ей пришлось ехать на помощь Лене, которую бросил муж. Так и оказалась живая, энергичная Катя в няньках у троих племянников...
Вера Колочкова
Няня ищет мужа
"Ура! Свобода! Наконец-то каникулы… Целых три летних месяца впереди! Здорово как…" - легкомысленно пропела про себя Катя и подпрыгнула на ходу, пытаясь зацепить ветку сирени. Нет, не получилось. Бросив сумку с книжками в траву, снова подпрыгнула и уцепилась-таки за прохладную гроздь, подтянула тяжелую ветку, отломила небольшой отросток. Выскользнувшая из рук ветка тут же пружинисто и возмущенно рванулась вверх, словно не желая больше отдавать ни грамма кудрявой пахуче-нежной красоты. "А мне больше и не надо, чего ты…, - вежливо извинилась перед ней Катя. - Мне для полного счастья и этой маленькой веточки хватит…Каникулы у меня! Понимаешь? Последние мои школьные каникулы…"
Сиренью зарос весь их маленький двор, примыкавший к старому трехэтажному кирпичному дому довоенной еще постройки. Ее ненавязчиво-мещанский аромат, смешиваясь с доносящимися из открытых окон запахами жарящейся картошки с луком и ядреных борщевых приправ, создавал почему-то необыкновенное ощущение ясности и простоты жизни, понятной и повседневной ее прозрачности и некоего даже счастья…А кто сказал, что счастье не может пахнуть жареной картошкой с луком? Особенно в теплых майских сумерках, особенно в сиреневом дворе родного дома, где прошло твое детство…
Подняв из травы сумку с книгами, Катя весело перекинула ее через плечо и быстро пошла к своему подъезду - дома Соня ее заждалась, наверное…
- Катюш, ну где ты так долго? Я и ужинать не сажусь, и тебя все нет и нет…
- Да мы с девчонками на дальний пруд ходили!
- Зачем?
- А проверили, можно там купаться или нет. Завтра же у меня каникулы начинаются, Сонь! Ох уж и накупаюсь…
- Вот и не знаю, придется ли тебе купаться-то, Кать… Неприятности у нас большие. Леночка звонила…
- А что такое? С детьми что-то? - испуганно обернулась к ней Катя.
- Нет, с ребятами все в порядке.
- Уф, слава богу… А что тогда?
- Да бросил ее этот придурок! Муж так называемый…Садись давай ужинать быстрее, я расскажу…
Катя прошла из маленькой прихожей в комнату, скинула с себя и бросила на кровать юбку и белую школьную блузку, натянула старенький ситцевый халатик и пошла было уже на кухню, но, встретив на пути мамин взгляд, улыбающийся ей укоризненно с большого портрета на стене, круто развернулась, достала из шкафа плечики и, торопливо расположив на них свою одежку, так же торопливо засунула ее в шкаф. "Видишь, я хорошая девочка…" - улыбнулась она в строну портрета. Показалось, и мама ей тоже улыбнулась. Как всегда, впрочем…
- Сонь, а как это - бросил? - заходя на кухню и садясь за покрытый клетчатой клеенкой стол, возмущенно спросила Катя. - С тремя детьми мал мала меньше разве бросают? Ты что, Сонь, так не бывает…
- Бывает, Катюшка, бывает, - грустно вздохнула Соня, ставя перед ней тарелку с рассыпчатой гречневой кашей и одиноко пристроившейся сбоку бледной молочной сосиской. - Говорила я ей - ненадежный он человек, трусовато-хлипкий какой-то… Вот тебе и пожалуйста! И как она теперь одна с детьми справится?
- Ну да…А что она? Плачет?
- Ну конечно, плачет. Ты же знаешь нашу Леночку. Сидит вся, горем убитая. А самое интересное - с понедельника детсад на ремонт закрывают. Обидно, Тонечка только-только начала привыкать… И на работе ей отпуска не дадут - она недавно совсем устроилась. Это еще за то спасибо, что взяли на хорошее место с тремя малыми детьми!
- Сонь, так давай ребят на лето к себе заберем, а? Я же на каникулах!
- Да я сначала тоже об этом подумала… Только знаешь, нельзя ее там одну оставлять, изведется совсем. Она ж над детьми трясется, как курица-наседка! В общем, придется тебе, Катюшка, свое последнее лето в няньках провести. Вот прямо завтра с утра и поезжай к ней, чтоб к понедельнику успеть… Я б и сама поехала, да отпуск все равно не дадут - годовой отчет на носу…
Соня вздохнула, поковыряла вилкой гречку, задумалась.
- Даже есть не хочу, Кать! Целый день на работе ничего не ела, и не хочу. Прямо как обухом по голове ударили! Ну вот скажи - что это за мужик такой? Злой, капризный, детей совсем не любит… Да лучше век в деках вековать, чем с такой сволочью жить.
- Да ладно тебе! - с трудом проговорила Катя набитым кашей ртом. - Подумаешь, горе!
Другого найдет!
- Да, Катюшка… В твоем возрасте все море по колено! И я вот такая же была, пока с вами одна не осталась…
Уже ночью, лежа в постели, Катя и сама тихонько, чтоб не услышала Соня, всплакнула в подушку - так Леночку жалко… Такая она у них сирота безответная - никогда себя защитить не может. Это она в маму, наверное… Они-то с Соней точно в отца пошли - уж умеют за себя постоять. И хотя о родителях Катя могла знать только из рассказов старших сестер, все равно была уверена, что характер ей достался именно отцовский, да и внешность тоже - если судить по большой, увеличенной в несколько раз фотографии, вставленной в красивую рамку и висящей над ее кроватью вместе с портретом матери.
Ей ровно год был от роду, когда родители погибли, оставив старшую дочь, двадцатитрехлетнюю Соню, с восьмилетней тогда еще Леночкой и с ней, с Катей, совсем еще, получается, крохой на руках. Довольно глупо погибли - сами навстречу смерти полетели. Соня рассказывала - как получили письмо из детдома с приглашением на встречу выпускников, так ни минуты не сомневались, - решили обязательно лететь в тот далекий, богом забытый сибирский городок. И ее, маленькую, хотели с собой взять, потому как грудная еще была. А Соня не дала - поезжайте, говорит, сами по себе, отдохнете от нас… Вот и отдохнули… Разбился их самолет над сибирской тайгой - никого в живых не осталось. И пришлось бедной Соне перекраивать свою жизнь, то есть быть сестренкам и мамкой, и нянькой. Благо, что эту квартиру в их военном городке навсегда им отдали, как детям погибшего офицера, а то б куда она с ними делась, родственников-то - никого… И ничего, что однокомнатная. Им и втроем места в ней всегда хватало. Тем более, Леночка после школы в другой город уехала, в институт поступила, а потом сразу на втором курсе замуж выскочила.
А чтобы после гибели родителей их по детским домам распихать - Соня к себе такой мысли и близко не подпускала. Хватит того, что мама с папой в детдоме росли… Как определили их туда в пятилетнем возрасте, так они и не расставались никогда, до самой своей смерти. И любовь у них такая была, что все кругом завидовали. Соня с самого ее сиротского малолетства вместо положенных на ночь детских сказок только про маму-папу и рассказывала - какие они хорошие были, да как дружили, да как потом поженились, да как мечтали себе много-много детей завести…А чем не сказка? Такая любовь, как у них, только в сказках и бывает. И ничем она не хуже Иванушкиной-Аленушкиной…
Катя, когда говорить начала, Соню мамой называть стала. Потом, чуть позже, - мамой Соней. У нее и звучало одним длинным словом: Мамасоня. С тех пор так и привыклось - Мамасоня да Мамасоня…
- Эй, котенок, ты чего так сопишь подозрительно? Плачешь, что ли? - подняла вдруг с подушки голову Соня.
- Нет…
- Да я же слышу… Ехать не хочешь, может?
- Хочу-у-у… Просто мне Ленку жалко…
- Да мне и самой жалко, Катюш! Но что теперь сделаешь? Мне вот он сразу не к душе пришелся, Толик этот, когда она его знакомиться привозила. А потом, когда близнецы родились, я уж и смирилась… Что ж, думаю, раз двое детей сразу…А потом еще и Тонечка на свет появилась! Ленка так радовалась тогда… Помнишь, как сказала? Хочу, говорит, чтоб у меня тоже трое детей было, как у мамы с папой… Вот так сама и сказала - не у нас с Толиком, а у меня… Так теперь и оказалось…
Соня всхлипнула вдруг и тоже расплакалась, уткнувшись в подушку, горестно заходила полными плечами. Катя, подскочив на кровати, тут же кинулась к ней, обхватила за голову и, развернув к себе Сонино лицо, начала покрывать быстрыми поцелуями мокрые от слез ее щеки:
- Мамасоня, ну что ты… Не надо, не плачь… Вот еще, будем мы из-за него плакать! Не справимся, что ли? Если что - к себе ее заберем, все вместе вырастим и Сеньку, и Веньку, и Тонечку…
- Да справимся конечно, Катюш… Не о том я плачу… Просто я ж хотела, чтоб вы обе счастливы были! Чтобы образование получили, чтобы семьи у вас были хорошие… Раз на меня с двумя детьми на руках никто не позарился, вот я и хотела, чтоб у вас все хорошо сложилось, вроде как в компенсацию. Леночка-то поторопилась замуж… Что ж это - на третьем курсе уже родила! Хоть институт закончить удалось - и то слава богу. Специальность у нее хорошая, худо-бедно прокормится. Да и я всегда помогу… А ты на ее ошибках учись, Катюшка!
- Мамасоня, ну что ты… Ну какие такие у Ленки ошибки? Да ну его вообще, этого ее Толика… Не плачь! Лучше расскажи мне сказку про маму-папу…
- Ой, ты что, маленькая, что ли? - рассмеялась сквозь слезы Соня. - Семнадцать лет девке, а она все сказку просит… И не стыдно тебе?
- Нет… Ни капельки… - устраиваясь под ее теплый бок, сонно проговорила Катя. - Давай, начинай…
- Ну ладно, слушай…Да и засыпай быстрее - утром тебе рано на поезд вставать. И в поезде смотри, не выходи на остановках…Вообще, страшно мне тебя одну отпускать, да что делать? - вздохнула протяжно Соня, накрывая ее одеялом и проводя рукой по густым рыжим волосам. - Ну вот, значит…Жили были мальчик с девочкой, и не было у них мамы и папы…
* * *
Сойдя ранним утром с поезда и выйдя на привокзальную площадь, Катя обнаружила вдруг, что совершенно не помнит ни номера автобуса, идущего в строну Лениного дома, ни названия остановки, на которой ей надо выходить. А там еще где-то и пересадку делать надо… И не мудрено, что не помнит - одна к Лене никогда не ездила, всегда вместе с Соней. "Вот ворона!" - ругнула она себя коротко. И звонить Лене в такую рань не хотелось - всех детей переполошит… И Соне тоже не хотелось. Соня ее как взрослую от себя отпустила, а тут вдруг звонок - заблудилась, мол… Нет уж. Сама доберется. Язык, он и до Киева доведет.
Она долго выясняла у двух разговорчивых старушек, как же ей все-таки доехать до улицы Комсомольской. Старушки охотно взялись за объяснения, но довольно специфически, то есть отправляли ее, поучается, в абсолютно противоположные стороны. Они даже повздорили между собой, при этом каждая стойко и до конца отстаивала именно свою версию Катиного маршрута. В конце концов Катя отошла от них и обратилась за помощью к девушке, которая быстро назвала ей номера нужных автобусов и даже название остановки сумела воспроизвести из невразумительных Катиных пояснений: "…там вроде бы универсам есть и еще несколько серых таких домов в ряд стоят…" Что ж, и правда - язык до Киева довести может.
Лена открыла ей дверь и тут же бросилась на шею - бледная, глаза опухшие…
- Ой, Катька! Как же я соскучилась… Как здорово, что ты приехала! Мне же через пятнадцать минут на работу убегать надо! Посидишь с ребятами, ага? Ой, какая же ты умница… А как похорошела-то! Прям девица взрослая совсем.
Тут же с визгом кинулись ей в ноги Сенька с Венькой - обожаемые белобрысые близнецы. Один вцепился в правую Катину ногу, другой - в левую.
- Ой, уроните же! - смеясь, наклонилась к ним Катя. Обняла одного, обняла другого, прижала к себе - обычная счастливая суматоха…
- Венечка, Сенечка, тише, пожалуйста! Не кричите так - Тонечку разбудите, - суетилась вокруг них Лена. - Катенька, пойдем, я тебе все покажу-расскажу…
Лена, на ходу одеваясь, протараторила про сваренную манную кашу, про ключи в прихожей на гвоздике, про деньги, хранящиеся в восьмом томе собрания сочинений Чехова, про шортики-маечки-колготки, в последний раз чмокнула Катю в щеку и умчалась на работу, погрозив ласково близнецам пальцем - чтоб тетю Катю слушались!
- Ну? - закрыв за ней дверь, развернулась Катя к Сеньке с Венькой. - Хозяйничать будем? Я смотрю, вы еще и не умывались…
- Умывались! Умывались! - в один голос завопили мальчишки, разбегаясь от нее в разные стороны.
- Так. Вперед в ванную! Шагом марш, быстро! - подхватив их подмышки, скомандовала Катя. - А потом на кухню - завтракать будем.
Посадив мальчишек за стол и поставив перед ними тарелки с манной кашей, она тихонько заглянула в комнату и тут же расплылась в радостной улыбке: Тонечка, проснувшись, стояла в своей кроватке, уцепившись ручками за решетку, смотрела на нее удивленными глазками-пуговками. "Какая большая стала…", - подумала Катя, подходя к ней и ласково протягивая руки.
- Привет, малышка моя! Ты проснулась, что ли? Ну, здравствуй, котенок… Ты меня помнишь? Я Катя, тетушка твоя…
Тонечка вдруг скуксилась, удивленно ее рассматривая, скривила подозрительно губки и задышала глубоко, вот-вот собираясь заплакать.
- Мама де? Мама де? - захныкала она, колотя по решетке кроватки пухлой ручкой.
- А мама скоро придет, котенок! Совсем скоро! Ты меня не узнала, что ли? Я же тетя Катя… Ну? Иди на ручки… Вот так… Какая ты тяжелая стала… - проговорила ласково Катя, выуживая Тонечку из кроватки. - Сейчас мы с тобой умоемся, потом кашки покушаем… И я тоже с тобой поем, я тоже голодная… Пойдем, Тонечка…
С малышкой на руках она зашла на кухню и - опа…Картина перед глазами предстала еще та была, которая, что называется, маслом писана - довольные близнецы упоительно размазывали остатки каши по своим недавно умытым мордашкам. Она всплеснула свободной рукой, быстренько усадила засмеявшуюся навстречу братцам Тонечку на высокий стульчик и снова потащила мальчишек в ванную. А вернувшись через пять минут, и Тонечку тоже застала за увлекательнейшим занятием - девчонка, схватив обеими ручками оставленный на столе пакет с манкой, с таким же упоением рассыпала ее по полу кухни…
- О боже… - рухнула на кухонный стул Катя, опустив в изнеможении руки. - И полчаса не прошло, как я с вами нянькаюсь, а будто уже целый вагонный состав разгрузила…
- Мама де? Мамы неть… - глядя на нее хитрющими глазками, пролепетала Тонечка и развела в стороны пухлые ладошки.
- Да уж, Тонечка, мамы твоей неть… - передразнила ее, смеясь, Катя. - Выходит, я буду по совместительству твоей мамой. Целых три месяца. Пока твой садик не откроют…
- Теть Кать, а когда мы гулять пойдем? - ворвались на кухню Сенька с Венькой, когда она закончила кормить кашей девочку.
- Гуля-а-а-ть? - уставилась на них расширенными глазами Катя. - Ой, я не знаю даже…А вообще, вы правы, мальчишки… - тут же протянула она, изучая содержимое холодильника, а вернее - любуясь его первозданной пустотой. - Вы правы, гулять обязательно надо идти, и гулять мы пойдем с вами в магазин, иначе нам обедать нечем будет…Идите, одевайтесь пока!
Кое-как разобравшись с ребячьей одежонкой и усадив Тонечку в летнюю раскладную коляску, они шумным табором вышли из дома. Сенька, конечно же, сразу побежал в одну сторону, а Венька - в другую…
- Сенька! Венька! Вы что? Я ж коляску водить не умею! Научите меня сначала! - тут же выкрутилась из ситуации Катя, разведя вполне достоверно от "неумения" руки. - И магазин я не знаю где…
Мальчишки, заважничав, тут же вернулись к ней и, схватившись руками за коляску, дружно покатили ее по тротуару. "Все-таки как рано в мужчинах просыпается снисходительность к женской слабости… - совсем по-взрослому усмехнулась, глядя на них, Катя. - Надо будет научиться этим приемом пользоваться по прямому его назначению…"
- А мы знаем, где магазин, теть Кать! Мы сейчас тебе покажем! - важно обернулся к ней Сенька.
- Ага… - подтвердил тут же его одинаковый братец. - Сейчас покажем…
Так и дошли они до большого супермаркета, важно катя коляску с Тонечкой впереди себя. "Ну вот, не так уж все и страшно, как показалось вначале… - обрадовано думала Катя, шагая за ними по тротуару. - Не такие уж они и маленькие - скоро по четыре года отмечать будем…"
Однако радость ее оказалась преждевременной. В супермаркете, взяв Тонечку на руки, Катя со скоростью фокусника начала быстро кидать в большую тележку продукты - два пакета молока, творог, сыр, сосиски… Ага, вот полки с детским питанием…
- Девушка, это ваши дети? - вздрогнула Катя от строго-насмешливого голоса женщины в бело-красной клетчатой униформе. - Вы посмотрите, что творят…
С ужасом обернувшись, она увидела перемазанное шоколадом Венькино лицо. В руках он держал маленькую желтую коробочку - освобожденное от сладкой оболочки нутро киндер-сюрприза, изо всех сил пытаясь его открыть. А Сенька тем временем, аккуратно раскупорив банан, вонзил в него острые зубки.
- Ой, простите, ради бога! - испуганно проговорила Катя. - Веня, дай мне коробочку, я хоть до кассы дойду… Сенька, отдай банан немедленно… Ну, пожалуйста, я на улице его тебе обратно отдам…
- Ты в няньках у них, что ль? - участливо спросила женщина, следя за ее суетой.
- Нет, я не в няньках. Я в тетках. Племянники это мои!
- Ну, тогда понятно. Да не суетись, пусть уж он ест этот банан. Я потом подойду к кассе, скажу…
Но и это было еще не все, что ждало ее в это утро. Подойдя с нагруженными пакетами к дому, Катя обнаружила вдруг, что забыла взять ключи от квартиры. Так они и остались висеть на гвоздике в прихожей, а дверь она просто захлопнула, выходя… И Тонечка, будто почувствовав ее растерянность, зашевелилась недовольно в коляске, захныкала требовательно, потянув к ней ручки. Опустив пакеты на асфальт, Катя взяла ее на руки и чуть тут же не расплакалась и сама - Тонечкины штанишки были насквозь мокрыми, а запасные она захватить не догадалась… Что ж, придется Лене на работу звонить - пусть ключи везет. Сунув руку в карман брюк, она снова похолодела от ужаса - мобильник ее тоже остался в квартире… Глядя на ее растерянное лицо, примолкли испуганно и Сенька с Венькой, придвинулись к ней поближе, схватились за ноги - Сенька за правую, Венька за левую. Господи, ужас какой… Прижимая к себе плачущую Тонечку, Катя закрыла глаза…
- Девочка, может, помочь чем надо? - услышала она рядом спокойный женский голос. - Смотрю, так стоишь, будто бомба на вас на всех сейчас упадет…
Катя открыла глаза, увидела перед собой спокойное доброжелательное лицо немолодой уже женщины, улыбнулась сквозь слезы.
- Да вот… Ключи забыла, а Тонечка мокрая…
- А дети чьи? Твои, что ли? Вроде как знакомые дети-то мне… Видела я их тут раньше…
- Нет, это дети моей сестры. Я только сегодня приехала, она на работу ушла… А я… Я за продуктами… А дома и ключи, и телефон…
- Так. Все понятно с тобой. Ну что ж, пойдем, выручать будем тебя до вечера! Только вот малышку переодеть у меня не во что…
Подхватив сиротливо приткнувшиеся на асфальте пакеты и Тонечкину коляску, женщина пошла в сторону стоящего напротив дома, махнув им приглашающе рукой.
- Меня Анастасией Васильевной зовут, а тебя как?
- А я Катя…Ой, Анастасия Васильевна, как неудобно-то…