- Да, достаточно часто. Если не каждые выходные, то, как минимум, два раза в месяц. Но Ника здесь проводит очень много времени. Вера Григорьевна обычно сама за ней ездит в город.
- Вы дружны со своей соседкой, Верой Григорьевной?
- Мы хорошие соседи. Нельзя сказать, что мы лучше подруги. Мы из разных поколений. Я ведь ровесница ее дочери. Подумать только, она была моего возраста, - снова поддалась эмоциям и, прикрыв рукой губы, заплакала Елена.
Олег Максимович не порывался успокаивать женщину. Он давно уже привык к таким ситуациям, и, признаться, в данном случае речь шла о простой человеческой жалости к чужому горю. А ему не один раз приходилось общаться с людьми, в жизни которых происходили несчастья. Вот и сейчас Вера Григорьевна и маленькая Ника были теми, у кого это горе произошло. Только смотреть на то, как они страдают, в этот раз он отправил сержанта, который, впрочем, тоже не сильно-то мнительный.
- Перед аварией к Вам подошла эта девочка, Ника. Что было потом? - не давал увлекаться сантиментами капитан.
- Да. Она спросила, чем я занимаюсь. Я ответила, что подрезаю кусты, - вдалась в подробности Елена.
Капитана мало интересовал дословный диалог женщины с пятилетним ребенком, но перебивать он не стал, дабы не сбивать ее с мысли.
- Потом выяснилось, что у нее сегодня день рожденье, и я решила подарить ей что-нибудь. Так просто, порадовать девчонку, - продолжила соседка, - я пошла в дом, достала шкатулку со всякой бижутерией, и опомниться не успела, как раздался громкий взрыв. Я побежала к окну, чтобы посмотреть...
- Постойте. Вы сказали, что услышали взрыв. А перед этим свиста колес от резкого торможения или звука самого удара машины о дерево слышно не было? - заострил внимание на важном в данной ситуации моменте Олег Максимович.
- Знаете, нет, - удивилась и сама женщина.
- То есть, Ваше внимание сразу привлек сам взрыв?
- Пожалуй, слова "привлек внимание" не совсем те. Я ужасно испугалась! Это произошло буквально у меня под окнами, - возбужденно сказала Елена.
- Хорошо, что было дальше?
- Когда я выглянула в окно, то заметила, как Вера Григорьевна с Никой на руках быстро заходит в дом. Тут же я увидела горящую машину. А после, когда вышла на улицу, поняла что это Мерседес Андрея.
- Где оставалась девочка в тот момент как Вы были в доме?
- Когда я уходила, она ждала меня возле двора. Так что, я думаю, она все видела, - с горечью выдохнула тетя Лена.
- До приезда милиции Вы все время находились на улице?
- Да
- Вера Григорьевна из дома больше не выходила?
- Нет. По крайней мере, я не заметила. Думаю, она не могла оставить бедную девочку одну в таком состоянии, - сделала умозаключение жалостливая соседка.
- Скажите, а перед тем как пойти в дом, ничего не обычного Вы не заметили?
- Нет. У нас тихий спокойный район. И, по-моему, перед аварией кроме нас с Никой вообще никого на улице не было.
- Может быть, какая-то не знакомая машина где-нибудь подозрительно была припаркована? - допытывался капитан.
- Нет, - тихо ответила Елена.
Олег Максимович был откровенно разочарован тем, что беседа с соседкой ни на йоту не прояснила ситуацию. Ничего существенно важного она не рассказала. Наверняка остальные соседи поведают то же самое - были в доме, и вдруг услышали взрыв. С тем только исключением, что перед происшествием они не разговаривали с Никой, которая в одно мгновенье лишилась обоих родителей. Но, тем не менее, капитан был тактичен и не выдал своего недовольства.
- Что ж, спасибо, Вы очень нам помогли, - сказал он дежурную фразу, и попрощавшись, покинул дом Елены.
Улица значительно опустела. Народ, глазевший на то, как работают государственные службы, удовлетворив свое любопытство, разошелся по домам. Пожарные, сделав свое дело, давно уехали. Медработники погрузили в свою машину мертвые тела и повезли их в морг. Остались только милиционеры, которые после того как выяснили, что никто ничего не видел, просто скучали возле "бобика" в ожидании своего начальника.
- Ну что, опросили местный люд? - обратился к коллегам Олег Максимович.
- Так точно, товарищ капитан, - ответили милиционеры.
- И что удалось выяснить?
- То, что никто из них не видел как случилась авария, - отчитался высокий лейтенант, - все вышли на улицу после взрыва. Точней, из-за него и повыбегали из домов.
- Понятно, - протянул капитан, - Маслов, что там с семьей погибших? Как ребенок? Что сказали врачи, в каком она состоянии?
- Ничего не сказали. Они ее даже не видели, - ответил сержант.
- Что значит, не видели? Маслов, я тебе, что сказал сделать?!
- Как Вы мне и приказали, я позвал врачей из неотложки, и мы пошли в дом, на который показала соседка. Но пожилая женщина, которая открыла нам дверь, сказала, что сейчас не будет ни с кем разговаривать, - растерянно оправдывался сержант Маслов, - медики попросили осмотреть девочку, чтобы, если что, оказать квалифицированную помощь, но бабушка сообщила, что внучка на улицу сегодня не выходила и, соответственно, еще не знает о гибели родителей. Поэтому ни в каком осмотре и, тем более помощи, не нуждается.
- Не выходила на улицу?! Так соседка ж сказала..., - совсем запутался капитан, - Ну и кто из них врет? И главное, зачем, - добавил он после трех секундной паузы.
- Я не знаю. Но бабуля с нами разговаривать не стала, - пожал плечами сержант, - Хотя, с другой стороны, ее можно понять. Родную дочь все-таки потеряла.
Капитан на какое-то время задумался.
- Ладно, поехали в отделение, - скомандовал Олег Максимович, забираясь в милицейский уазик.
Заревел мотор, и машина тронулась с места.
На обочине остался сидеть тот самый черный котенок, на которого в суматохи никто даже не обратил внимание. Он проводил взглядом отъезжающий автомобиль, и после этого сам скрылся за деревьями.
О какой квалифицированной помощи шла речь? Что могли предложить хладнокровные эскулапы? Ввести бедному ребенку дозу успокоительного и посоветовать обратиться к детскому психологу. Нет, в таком содействии. Вера Григорьевна видела только вред для своей внучки. Она ни за что в жизни не подпустила бы к Нике чужих людей, которые лезли бы к ней в душу, следуя конспектам из мединститутов.
Она предпочла солгать о том, что Ника не видела эту страшную аварию, дабы "всезнающие" врачи не начали проявлять инициативу, навязывая свою профессиональную помощь.
Никто не знал Нику лучше, чем ее бабушка, и лишь она могла хоть как-то облегчить страдания маленькой девочки, которая переживала смерть обоих родителей. Более того, только Вере Григорьевне была известна истинная причина, по которой произошла эта трагедия, и ей было необходимо скрыть ее от Ники.
Не смотря на то, что душа любящей матери рвалась на части и боль от потери родных людей стремилась овладеть ее разумом, Вера Григорьевна держала себя в руках, осознавая насколько она нужна сейчас Нике. Время лучший доктор, и она понимала это лучше, чем кто-либо другой. Но, для того чтобы эффект от его лечения наступил как можно быстрей и период до первых признаков улучшения был не таким фатальным, надо было устранить любые напоминания о случившемся.
На следующий же день, взяв с собой все имеющиеся в доме деньги и ценности, а также только необходимые вещи, бабушка вместе с внучкой уехала в чужой город, где до этого никогда не была Ника, да и она сама. Поселившись в гостинице, Вера Григорьевна позвонила отцу Андрея:
- Миша, здравствуй, - дождалась она ответа с той стороны.
- Вера! Как вы там, как Ника?! - тревожно спросил сват, - мы только приземлились. Сейчас выезжаем из города, скоро будем у вас.
- Миша, послушай меня и, пожалуйста, не перебивай. Мы с Никой уехали, - с волнением в голосе начала говорить Вера Григорьевна, - наши дети в городском морге. Все вопросы относительно похорон возьмите на себя. Ключ от дома в почтовом ящике.
- Что ты такое говоришь?! Куда вы уехали? Я ничего не понимаю! - растерялся Михаил Юрьевич.
- - Пожалуйста, дослушай. Нике нельзя там оставаться. Сейчас нужно, чтобы она как можно меньше думала о том, что случилось. А там, где она жила раньше, все будет напоминать ей о родителях. В мой дом мы больше не вернемся, поэтому мне понадобится твоя помощь. Я на днях вышлю тебе доверенность на продажу недвижимости, прошу тебя, займись этим после похорон.
Михаил Юрьевич был ошарашен таким поступком Веры Григорьевны. Днем раньше она позвонила ему на мобильный телефон и сама лично сообщила о несчастье, которое случилось с их детьми. При этом она ни словом не обмолвилась о том, что собирается предпринять подобные, откровенно шокирующие, действия.
Любящий отец тяжело переживал потерю родного сына, но будучи настоящим мужчиной, Михаил Юрьевич проявлял максимальную сдержанность. Расценив поведение Веры Григорьевны как истерику, он взялся уговаривать ее:
- Вера, я тебя понимаю. Нам всем сейчас очень тяжело. Но такие решения нельзя принимать на фоне эмоций. Это и наша внучка! Мы не имеем права лишать ее возможности попрощаться со своими родителями! Вы где сейчас?!
- Миша, ты меня не слушаешь! Я делаю это ради Ники. Поверь мне, не стоит из-за людских предрассудков подвергать ее таким испытаниям. Пройдет время, и она сама решит, когда будет готова приехать и почтить их память.
Конечно, Вера Григорьевна понимала, что ей не удастся переубедить взрослого человека, у которого уже давно сложились свои убеждения на счет жизни, тем более сделать это в ходе одного телефонного разговора. Но она к этому и не стремилась. Все что она хотела сделать - это поставить в известность своих более "приземленных" сватов о том, что берет на себя ответственность за душевное состояние Ники. И так как она ни на минуту не могла оставить свою внучку одну, ей требовалась помощь в вопросах сугубо организационного характера, которые имели отношение к прошлой жизни. А с ней Вера Григорьевна была вынуждена попрощаться ради того, чтобы Ника могла легче пережить участь, которую не пожелаешь даже самому злейшему врагу, не говоря уже о пятилетнем ребенке.
В итоге Михаил Юрьевич согласился хотя бы с тем, что действительно нет такой жизненной необходимости тащить бедняжку Нику на процессию, где бы ей пришлось лицезреть, как в закрытых гробах зарывают в землю ее родителей, без которых еще вчера она не представляла своего существования. Ему пришлось выслушать причитания своей жены, которая просто недоумевала, как так можно поступать, когда речь идет о родной дочери. Но сути дела это не меняло.
Одному Богу известно, какие не человеческие усилия делала над собой Вера Григорьевна. Ей было безумно тяжело, и порой она боялась, что не выдержит такого морального груза, который уже давно растерзал бы психику любого другого человека. Безусловно, она хотела быть со своей дочерью до последней секунды. Она была готова вцепиться руками в гроб и позволить, чтобы ее погребли заживо вместе с дочерью. Ей хотелась орать, выть, рвать на себе волосы, но допустить это, означало поставить под удар еще одного любимого человека, который не справился бы со стрессом без ее помощи.
Все свои мысли и действия сильная женщина направила на то, чтобы ее внучка не замкнулась в себе и не стала копить в своем сердце ненависть к жизни, которая в данном случае обошлась так жестоко с невинным ребенком. Теперь Вере Григорьевне предстояло прикладывать в десятки раз больше усилий, чтобы вернуть Нике доверие к этому Миру.
"Если густые серые тучи скрывают солнце, это еще не означает, что его нет вовсе. Не следует впадать в крайности из-за того, что стоило бы принять как данность. Ненастные дни переживать легче, когда душа наполнена светом, который напомнит о том, что темная ночь в итоге обязательно сменится ясным днем". Впитывая подобную мудрость от своей заботливой бабушки, Ника выросла добрым и рассудительным человеком.
В жизни ей, как и миллиардам других людей, приходилось сталкиваться с самыми различными трудностями, но, не смотря ни на что, Нике хватало сознательности, чтобы не обращаться к своей силе для решения той или иной проблемы. Она никогда не опускалась до того уровня, где эго могло бы взять верх над здравым смыслом и побудить к тому, чтобы воспользоваться своим превосходством. Правда, однажды в четырнадцать лет, когда понравившейся ей парень неожиданно для ее самолюбия заинтересовался другой, Ника хотела подыграть себе тем, что наслать на соперницу безобразную сыпь. Но обсудив такое намерение с бабушкой, прониклась пониманием того, что это низко, подло и совсем не соответствует ее искренней и отзывчивой сущности.
Научившись управлять своим даром, уже взрослая девушка использовала его исключительно в тех случаях, когда кому-то требовалась помощь, и без этого действительно нельзя было обойтись.
Вера Григорьевна гордилась своей внучкой и была уверенна в том, что Ника никогда не поставит свои желания выше благополучия другого человека. Что означало бы - встать на путь обогащения за счет своих мистических способностей.
Но все же, она никак не могла себе простить того, что не успела подготовить пятилетнюю волшебницу к внезапному проявлению неистовой силы, которая обернулась страшной трагедией для их семьи. Не было такого дня, когда б она не казнила себя за это фатальное упущение.
Когда Ника выросла, то стала задумываться о том, что могла быть виновной в гибели своих родителей. Как-то раз она пришла к бабушке с просьбой рассказать, как случилась авария. Но Вера Григорьевна не могла допустить, чтобы Ника узнала правду и до конца своей жизни отягощала себя изнуряющим душу чувством вины, что собственно происходило с ней самой.
- Причиной смерти твоих родителей стала нелепая случайность, - начала свой заранее продуманный рассказ любящая бабушка, - машину твоего отца взорвали преступники, целью которых было убийство совершенно другого человека, но который ездил на точно таком же авто. Они заложили взрывное устройство с часовым механизмом, поэтому, даже обнаружив, что ошиблись, они не могли отменить взрыв.
Вера Григорьевна понимала, что подобная история сильно походит на сценарий дешевого голливудского боевика, но подкрепив свои слова тем, что такие сведения им предоставила милиция, все же убедила, далеко не глупую Нику в том, что она никоим образом не причастна к случившемуся.
- - Капитан, который вел это дело, сообщил, что в этот же день было совершено идентичное преступление, но на этот раз хозяином автомобиля, такой же марки, модели и цвета, был уголовный авторитет, на которого, как выяснилось, и велась охота, - продолжала бабушка, позже исполнителей этих убийств поймали, и они сознались в своих преступлениях. По роковой случайности, это оказались дилетанты, которые допустили такую чудовищную ошибку перед тем, как довести свою работу до конца, добавила она для того, чтобы не оставалось сомнений на тот счет, что так все и было.
Единственные, кто могли бы разрушить, выстроенную легенду, это дедушка и бабушка Ники по лини отца, но об этом Вера Григорьевна тоже позаботилась. Она рассказала им ту же самую историю, что и Нике. Но в силу того, что им ничего подобного милиция не сообщала, расчетливая сваха добавила, будто информация эта засекречена, так как дело связанно с преступными группировками, и не разглашают ее ради их же безопасности. Те, являясь большими поклонниками телесериалов, охотно в это поверили. Они ведь не однократно видели подобное в своих мыльных операх.
Люди из забитых деревень, какими они являлись, привыкли верить всему, что льется с экрана их еще лампового телевизора. Одни только вечерние новости чего стоят. После таких сказок на ночь они могли поверить во что угодно, не говоря уже про обычный сюжет из "Ментов", "Каменской", "Часа Волкова" или других сериалов, которыми забит до отказа телевизионный эфир.
В итоге им так и не довелось поговорить с Никой на тему аварии, и вынужденная интрига Веры Григорьевны осталась просто перестраховкой. Да и вообще, общение Ники с родственниками с дальнего севера, ограничивалось взаимными поздравлениями на праздники в телефонном режиме. За все время после смерти ее родителей, они всего один раз приезжали навестить свою внучку, и то, когда она уже была студенткой.
Но, не смотря на это, Ника всегда относилась к ним с уважением и даже любовью. Для нее вообще это чувство было априори. Она всегда стремилась к тому, чтобы никого им не обделять.
В принципе, не смотря на их простоту и где-то даже недалекость, Михаил Юрьевич и Инна Сергеевна были честными и порядочными людьми. Сразу после того, как Ника осиротела и пребывала в тяжелом моральном состоянии, они по указке Веры Григорьевны продали ее дом и все полученные за него деньги переслали своей свахе. Также они потратили свое время и силы на то, чтобы решить вопрос по квартире, которая осталась Нике после смерти родителей. Поначалу, конечно, в силу менталитета и хронического недоверия цивилизованному миру, Инна Сергеевна настаивала на том, чтобы квартира оставалась закрытой до совершеннолетия Ники. Но в ходе длительной дискуссии Вера Григорьевна все-таки смогла убедить ее продать имеющееся имущество, а вырученные деньги положить на счет в банке, также до совершеннолетия внучки, только к этому времени набегут неплохие проценты.
Тринадцать лет Инна Сергеевна не знала покоя, расстраиваясь каждый раз, когда по новостям говорили, что в банковской системе трудные времена, и некоторые банки распадаются, не пережив очередного кризиса.
- Зачем мы ее послушали?! Так бы у ребенка гарантированно была своя квартира. Выросла и сама бы решила, что с ней делать, - изводила она себя, - Переживай теперь, чтоб девчонка с голой задницей не осталась. Вон как банки лопаются. А что если этот? С кого потом спросишь? Сколько уже людей так обули?!
В итоге, оказалось, что все было сделано правильно. Более того, с годами, когда безработица захлестнула маленький городок, цены на недвижимость там сильно снизились. А так, этих денег, вместе с набежавшими процентами, Нике в аккурат хватило, чтобы купить себе однокомнатную квартирку в Киеве, куда она уехала учиться и даже сделать в ней кое-какой ремонт.
Студенческие годы молодой красивой и к тому же умной девушки протекали, как полагается, бурно и интересно. Ника была не из тех, кто придавал чрезмерное значение учебе. Она была способной, и многие предметы ей давались легко. Порой она месяцами не открывала конспекты, но при этом имела хорошие оценки и уважение со стороны преподавателей. Те же дисциплины, в которых ей было трудно разобраться или просто не вызывали интерес, оставались без внимания, и тот факт, что это сильно портило содержимое ее зачетки, никак не удручал жизнерадостную студентку.