Она смотрела, как спокойно они пьют свое пиво и ведут себя абсолютно непринужденно, будто этот день ничем не отличался от всех остальных. Гнев переполнял ее разум, и мысль о том, что ни один из них не заслуживает легкой смерти, окончательно укоренилась в ее сознании.
"Нет, вы так легко не отделаетесь! Каждый из вас сполна прочувствует ужас и перед мучительной кончиной тысячу раз пожалеет о том, как хладнокровно калечил мою душу".
"Ожидание смерти - хуже самой смерти!" - подумала Ника, и идея расправиться с ними по очереди, давая время страху и панике разгуляться в голове следующей жертвы, сама собой определила условный сценарий мести.
В числе этих тварей не было того, кто бы заслуживал снисхождения с ее стороны. А посему последовательность, в которой они понесут наказание, Ника оставила на волю случая.
И первым, кому "выпала честь" искупить свою вину перед лицом разъяренной колдуньи, оказался тот самый инициативный насильник, сорвавший с нее полотенце, предлагая своим товарищам полакомиться случайной добычей.
Ника отправилась за ним, когда он вышел из клуба на улицу, чтобы сделать какой-то, по всей видимости, важный звонок.
- Хороший телефон! - подошла она к нему, - С камерой. Что очень кстати.
- Что? - посмотрел он на Нику, и рука, прижимавшая к уху мобильник, медленно поползла вниз.
- Что, мразь, не ожидал меня снова увидеть?!
Ника сжала кулак, и тот, схватив себя руками за горло, хрипя от удушения, рухнул перед ней на колени.
- Нет, здесь мы наш эпизод снимать не будем. Массовка нам ни к чему, - протянула девушка, - вставай скотина!
Напуганный происходящим, не имея возможности выдавить из себя ни звука, так будто его тянут невидимые веревки, он пошел вслед за Никой.
Обойдя здание ночного клуба, они оказались в окутанной полумраком подворотне, где стояли два мусорных контейнера.
- Ну что, подготовим тебя к речи раскаяния! - с лютой ненавистью произнесла Ника, и резко одернув руку, с силой ударила его о бетонную стену.
В момент обмякнув, в бессознательном состоянии горе-насильник повалился на землю.
- Просыпайся, мы только начали, - процедила она сквозь зубы.
Прогнувшись в спине от болезненных судорог, он вернулся к жизни, что однозначно для него было худшим вариантом.
Кровь из рассеченной брови залила глаз. Лопнувшая от столкновения с твердой поверхностью стены, губа распухла, и три ребра разделили участь с ключицей, которая сломалась в двух местах.
Против своей воли искалеченное тело поднялось на ноги.
- Как быстро все может измениться, да? Еще утром ты был таким крутым, когда засовывал свой вонючий член в беззащитную девушку. А сейчас стоишь перед ней такой беспомощный и жалкий...! - говорила Ника, и с каждым словом ей становилось все сложней сдерживать свою ярость. Она сознавала, что нет таких слов, которые могли бы выразить все ее раскаленные чувства.
Злость от того, что это "животное" никогда не поймет, какую нечеловеческую боль они ей причинили, вылилась в очередную серию увечий для бездушного ублюдка.
Страх. Дикий страх - это все, что она видела в глазах этого деградировавшего существа.
Но раскаяние уже было запланировано, поэтому запись прощальной речи Ника отменять не собиралась. Тем более что у этого мини-ролика была еще одна очень важная миссия.
- Ваша знакомая просила передать, - протянул мобильный телефон коренастый парень безмятежно потягивающим пиво домушникам.
- Какая знакомая?
- Откуда я знаю. Девушка на улице дала мне мобильный, сказала, что это ваш, попросила передать.
- Это вроде как Седого телефон.
- Еще сказала, чтобы вы последнюю видеозапись посмотрели, - добавил молодой человек и удалился в компанию, с которой он здесь отдыхал.
- Фигня какая-та. Это точно телефон Седого.
- А сам он куда делся?
- Пошел позвонить какой-то бабе и пропал куда-то.
- Что за телка его мобильник передала? И откуда он у нее? - озадачились те.
- Ну че, давай посмотрим, что там за запись.
Открыв в телефоне папку с видео-файлами, они кликнули на просмотр последней записи. Крупным планом на весь дисплей окровавленная рожа Седого шевелила расквашенными в фарш губами. Из-за оглушающей музыки, игравшей в клубе, слов было не слышно, и возбужденные от увиденного они выбежали наружу.
- Давай сначала, - сказал один из них, и оба уставились в экран телефона, внимательно прислушиваясь к монологу своего пострадавшего друга.
Нам не спастись. Никому не спастись, - молвил Седой, и в его глазах читался ужас и обреченность, - она убила меня и скоро придет за вами. От нее невозможно спрятаться. Мы плохо поступили и возмездия не избежать. Страшного возмездия. Сегодня утром мы подписали свой смертный приговор. Мы все умрем страшной смертью. Подтверждение тому вы сейчас смотрите и найдете в мусорном баке за этим клубом.
Камера захватила его в полный рост, и следующая картина повергла их в настоящий шок: седой стоял со спущенными штанами, в правой руке он держал кусок стекла, по форме напоминающий нож, а левой сжимал свои яйца и сморщенный член. Дрожащей рукой он приставил стекло к основанию члена и, затрясшись в диком напряжении, стал отрезать пошлый кусок своей плоти. Извиваясь и лихорадочно дергаясь от адской боли, кастрат-самоучка упал на колени. Ему бы орать как резанному, но стиснув зубы, он только ревел и мычал, как бык на скотобойне. При помощи чуда, в прямом смысле этого слова, ему удавалось не терять сознания от болевого шока. Доведя эту хирургическую манипуляцию до конца, со взглядом взбесившейся собаки Седой запихнул отрезанные половые органы себе в рот.
Запись закончилась, и друзья пожирателя своих гениталий стояли с выпученными глазами, оторопев от просмотра этого реалити-шоу.
- Черт, Леший, что это было?! - не по-детски испугался более молодой и возможно следующий на очереди в "ад" насильник.
- Тихо! - старался не поддаваться панике его так же напуганный подельник, - давай за мной, - рванули они за здание.
Увидеть во отчую своего окровавленного друга было эффектным дополнением к шокирующему видеофильму.
Бездыханное изуродованное тело Седого, скрученное в три погибели, покоилось в одном из контейнеров на половину заполненном смердящими помоями.
- Леший, кто его так? - жалобно завопил молодой.
-А ты что, не видел ?!Он сам себя! - раздраженно ответил тот, мечась из стороны в сторону возле мусорных быков.
- - "Она убила меня и скоро придет за вами", едва не срываясь на истерику, повторил он отрывок из предсмертного послания Седого, кто - "она"? Кто - "она", Леший? Что происходит?!
- Ты что, такой тупой?! - заорал Леший, - это та сука, которую мы сегодня оттрахали!
- Да. Он сказал:"Сегодня утром мы подписали свой смертный приговор". Но как она нас нашла? Кто ей помогает? Надо звонить ментам!
- Каким ментам, придурок?! Что мы им скажем?
- Мы покажем запись...
На которой Седой сам себе отрезает яйца?! У тебя совсем мозгов нет! - сорвался Леший, - может, мы им еще поведаем, что утром выставили хату, в которой попутно телку изнасиловали, и она теперь мстит?!
Леший схватил его за шиворот и подтащил к баку, в котором лежал Седой.
- Смотри! Смотри, что эти твари с ним сделали! Думаешь, тебя мусора смогут защитить?! За ней кто-то реальный стоит, раз она нас так быстро вычислила.
От жуткого зрелища и резкого запаха крови молодого вырвало.
- Надо залечь на дно, если мы не хотим закончить так же как Седой, - постановил Леший, - давай сваливать. Нам здесь лучше не светиться.
Оглядываясь по сторонам они поспешили убраться подальше от того места, где совсем недавно состоялась жестокая казнь их товарища.
Этой ночью Ника решила не возвращаться домой. Она остановилась в одной из самых дорогих гостиниц города, где ей сразу предоставили шикарный номер.
Проснувшись утром, она погрузилась в горячую ванну, прихватив с собой бутылку настоящего французского шампанского.
Ника делала все, чтобы порадовать свои душу и тело, словно извиняясь перед ними за то, что однажды позволила причинить им боль и страдания.
Потом позавтракав в гостиничном ресторане, ей неожиданно пришла в голову идея наведаться в институт. Она больше не испытывала жалости к старой деве Жане Борисовне и к прочим своим доброжелателям , и ее распирало желание их унизить.
Оживляя в памяти те моменты, когда они проявляли по отношению к ней юродство, Ника подошла к аудитории, возле которой стояли девушки и парни из ее группы.
- Ой, Ника, ты сменила прическу, - с плохо завуалированной насмешкой сказала одна из одногрупниц, - тебе идет.
- Нет, правда, ты так экстравагантно стала выглядеть, - подхватила вторая, стремясь подчеркнуть свое остроумие.
Четыре подруги, которые всегда отличались примитивным ехидством и яро ненавидели Нику, привыкли к тому, что она никогда не отвечает на их язвительность. Они смотрели на нее и уже предвкушали то, с каким азартом будут обсуждать ее новый имидж. Их лица расплылись в туповатых улыбках, и Ника с наслаждением испортила им и настроение, и репутацию.
- Экстравагантно, говорите, - сухо сказала она, - смотрите не обоссытесь от восторга, - и тут же все четверо обмочились.
В полной растерянности они смотрели друг на друга, не решаясь сдвинуться с места. И только после того как на них обрушились многочисленные взгляды студентов и разразился смех, девицы ускакали в уборную, оставив четыре лужи на том месте, где стояли секундой раньше.
Довольная собой, Ника собиралась идти дальше с раздачей накопившихся долгов, но услышав за спиной голос Богдана, сразу забыла о своих планах.
- А я, вообще-то, волновался, - произнес он, - ты второй день не берешь трубку. Я заезжал к тебе домой, но никто не открыл дверь. Ольга сказала, что не знает где ты, но разговаривала как-то странно. Я переживал, что что-то случилось.
Ника боялась этой встречи. Ей стыдно было смотреть ему в глаза, хоть она и понимала, что он даже не подозревает о том, что с ней произошло.
Резко и кардинально она изменила свое отношение ко многим вещам. Ее внутренний мир заполнила совершенно новая, фатальная, сущность. Ника теперь делала то, о чем раньше не могла даже помыслить. Но вычеркнуть Богдана из своего, пускай даже каменеющего сердца, она была не в силах.
Он был последней ниточкой, связывающей Нику с угасающим добром, хранящимся в маленьком уголке ее души. Думая о нем, она не могла не испытывать смятение, так как ее любовь вставала преградой на пути безжалостной жестокой мстительницы, в которую она превратилась.
- Знаешь, я решила отказаться от мобильного телефона. Говорят, радиоволны могут привести к раку мозга, - не зная, что ответить своему все еще любимому человеку, плоско пошутила Ника.
- Да, смешно, - и не думая улыбаться, прокомментировал Богдан ее неуместный в данной ситуации юмор, - Извини, но я люблю тебя! Ты - мой родной человек, и я не мог не волноваться. Мне трудно понять, что происходит, но уверен - нет ничего, что мы не могли бы преодолеть вместе.
После этих слов Нику начали душить слезы. Ей хотелось броситься ему на шею, разреветься на его мужественной груди и рассказать обо всем, что с ней случилось за эти кошмарные сутки. Но нелепый страх, что он изменит свое к ней отношение, как только узнает все ошеломляющие подробности, сдерживал ее душевный порыв.
- Любовь моя, поехали домой? - сказал он мучительно нежным для нее голосом, видя как слезы ручьями полились из ее наполненных дикой печалью глаз.
Нет, - резко, но не грубо ответила Ника, - ты сейчас, пожалуйста, уходи. Ладно? Я сама тебе позвоню.
- Ника, я...
Ничего не говори и ни о чем не спрашивай, - умоляла она сквозь сдержанный плач, - сейчас я не могу..., позже. Я позвоню тебе позже. Хорошо?
Богдан стал переживать еще сильней, ведь такое поведение его девушки подтверждало, что с ней действительно произошло что-то ужасное. Он хотел обнять ее и хоть как-то успокоить, но увернувшись от его рук, Ника выбежала из института.
Труп Седого обнаружил бармен, который после закрытия клуба выносил мусор. Позвонив в милицию, он с досадой думал о том, что теперь его и всю смену, работавшую этой ночью, замучают вопросами.
Развернувшаяся перед глазами стражей порядка картина даже их "порадовала" своей новизной. Они чуть ли ни каждый день сталкиваются с убийствами и суицидами, и чаще всего мотив бывает банален. Но здесь, из-за красочной росписи пострадавшего с пикантным дополнением во рту, количество версий существенно возрастало.
Собрав всю возможную информацию об убитом, правоохранители, наконец, отпустили уставших работников ночного клуба.
В морге судмедэксперт, сделав вскрытие трупа, установил время и причину смерти.
- Смерть пострадавшего наступила около одиннадцати часов ночи, - комментировал он для следователя, заносящего всю эту информацию в протокол, - и самое интересное, Андрюша, что умер он не от многочисленных увечий и не от того, что ему оттяпали половой орган. Причиной смерти послужило удушение. Проще говоря, он подавился собственным членом.
- Ты хочешь сказать, ему что, его причиндалы засунули в рот, когда он был еще жив? - удивился следователь.
- Да, именно это я и говорю, - спокойно подтвердил патологоанатом, - хотя, действительно, странно, как он не врезал дуба от болевого шока. Тем более что, судя по всему, ампутация производилась вот этим стеклышком, которое было крепко зажато у него в руке.
- Ты что, думаешь, он сам себе это...?
- Нет... Вряд ли... Скорей всего, ему вложили в руку уже после.
-А может, он какой-нибудь наркоты объелся? Я слышал, так бывает. Обожрется или обнюхается человек всякой дряни, а потом кожу с себя с живого снимает. И при этом ни хрена не чувствует, - сделал предположение следователь Андрюша, и сам увлекся изложением такой версии.
- Сейчас я на этот счет ничего сказать не могу. Завтра, когда будут готовы все анализы, мы и узнаем, чего он там обожрался.
В какой-то мере Седому повезло - он хотя бы уже отмучился. И если придерживаться теории материализма, то после смерти его не варят в кипящей лаве и не садят голой задницей на раскаленную сковородку где-нибудь в аду, а просто земная жизнь закончилась для его деформированного напоследок организма.
Что же касалось его приговоренных друзей, то им еще предстояло попасть в пекло. Точней, дойти до его самого жаркого места. Одной ногой они уже были там, развивая в своем воображении варианты того, что с ними сделают, если их найдут вступившиеся за эту загадочную девушку живодеры.
После встречи с Богданом Ника оказалась посреди поля боя, на котором два заклятых врага - добро и зло, сошлись в извечном противостоянии. Ее душа, которая, казалось, была уже полностью поглощена тьмой, содрогнулась. Все то, что представлялось ей единственно правильным, вдруг предстало в свете ужасающего заблуждения. Она убила человека и тому, с какой жестокостью сделала это, могли бы позавидовать даже самые авторитетные маньяки.
Месть, которая должна была принести удовлетворение, обернулась очередным кошмаром, когда она увидела, в какое чудовище это ее превращает.
Думая все время о Нике, Богдан терялся в догадках, что же могло случиться, что так внезапно и до неузнаваемости изменило ее. Его удивляло поведение девушки, которую, как ему казалось, он хорошо знал.
Возвращаясь к себе домой, у подъезда он услышал как его окликнул чей-то женский голос.
Обернувшись, он увидел женщину уважаемого возраста.
- Меня зовут Вера Григорьевна. Я бабушка Ники, - подошла она к нему, - мне необходимо с тобой поговорить. Это очень важно.
Богдан обрадовался тому, что с ее появлением ситуация может проясниться. Но наполненные тревогой глаза Веры Григорьевны говорили о том, что разговор предстоит действительно серьезный.
- Да, конечно. Давайте поднимемся ко мне в квартиру, - любезно предложил он.
Поднимаясь на лифте, они напряженно молчали.
- Мне Ника много о Вас рассказывала, - не выдержал Богдан нависшей над ними атмосферы сгущающихся туч, - и всегда отзывалась очень лестно.
- Мне о тебе тоже. И поэтому я здесь, - серьезно произнесла бабушка Ники.
Войдя в квартиру, Вера Григорьевна не стала затягивать с вступлением.
- Ника - необычная девушка, - начала она говорить, разместившись в кресле в большой комнате.
- Я бы сказал, необыкновенная, - поправил Богдан, - но я это знаю и именно за это ее и люблю.
Ника обладает сверхъестественными способностями. Ее сила практически безгранична. А сейчас так случилось, что эта сила может быть направлена против других людей, - не реагируя на его высказывание, продолжила Вера Григорьевна, - прости, что я сообщаю тебе об этом вот так - просто, но обстоятельства вынуждают меня к этому.
Богдан изменился в лице. Его разочарование вылилось в соответствующую гримасу. Он явно не ожидал услышать подобный бред. Тем более что на первый взгляд женщина выглядела вполне вменяемой.
- Я понимаю, сейчас ты мне не веришь, но...
- Нет, почему же?! Вы не сказали ничего такого, что могло бы вызвать у меня сомнения, - с сарказмом перебил он.
- Богдан, послушай...А есть ли смысл?! Я надеялся, Вы мне скажете, что происходит с вашей внучкой, почему она вдруг так изменилась и как я могу ей помочь. А в место этого слышу байку о мистических способностях своей девушки, которую, между прочим, знаю уже не первый день!
После эмоционального всплеска Богдана Вера Григорьевна выдержала небольшую паузу, чтобы дать ему немного успокоиться.
- Ты мог бы принести мне стакан воды? - спокойным голосом, сбивая волну его возмущения, попросила Вера Григорьевна.
Все еще возбужденный от сложившегося разговора, Богдан молча встал с дивана и хотел было удовлетворить просьбу своей гостьи, но почувствовал, что его ноги прикованы к полу и он не может сдвинуться с места. Приложив максимум усилий, он попробовал сделать хотя бы шаг, но попытка не увенчалась успехом. Подергиваясь, словно муха, угодившая в паутину, он пытался понять, что с ним происходит.
- Это то, что ты называешь мистическими байками, - пояснила мудрая женщина, глядя на его растерянный вид.
- Хотите сказать, это Вы?... Но как/...
- Присядь, пожалуйста.
Богдан медленно опустился обратно на диван. По очереди приподняв одну, затем другую ноги, он убедился, что вновь полностью владеет своим телом. Он был сильно впечатлен, как он думал, силой гипноза, но следующий акт представления, которое устроила для него Вера Григорьевна, просто расплавил его разум.
Оторвавшись от пола вместе с креслом, он завис в воздухе, касаясь потолка кончиками вздыбленных на его голове волос. Практически потеряв дар речи, выкатив глаза так, что, казалось, они выпадут из глазниц, Богдан вцепился в подлокотники.
После не очень длительного полета Вера Григорьевна вернула предмет мебели, на котором застыл ошарашенный парень обратно на пол. Богдан начал хватать воздух ртом, пытаясь что-то сказать, но ничего связанного воспроизвести ему не удалось.
- Прошу тебя, успокойся и попробуй не поддаваться эмоциям.
- Не поддаваться эмоциям?! Пожалуй, это будет не так просто! - все еще не мог он до конца осмыслить происходящее.