- Так я ж моряк! И, как говорится, "загранзаплыву"… Закурим?
Гриня вытащил пачку "Мальборо", протянул блондинке.
- Спасибо, не курю.
Гриня угостил таксиста, они закурили. Гриня повернулся к блондинке, окинул взглядом ее высокие круглые колени, спросил:
- А вы на какой поезд спешите?
- На двадцать один ноль пять.
- И я на двадцать один ноль пять. Совпадение!
Блондинка усмехнулась:
- Ну, какое же это совпадение. Сейчас все торопятся на этот поезд, другого нет.
Они свернули в переулок, и тут машина чихнула и остановилась. Таксист начал ее заводить, стартер выл, но машина не запускалась.
- Старушка уже!.. Карбюратор не карбюрирует, генератор не генерирует, стартер не стартирует, - весело трепался таксист.
Он выскочил из машины и, подняв капот, нырнул под него.
Ковыряясь в моторе, он время от времени поглядывал через лобовое стекло на пассажиров, делал успокаивающие жесты.
Гриня взглянул на часы:
- Ч-черт! Можем опоздать!
- Это было бы ужасно! - воскликнула блондинка. Гриня громко постучал в стекло, показал таксисту кулак.
Таксист, подняв голову, проговорил что-то неслышное, явно не совсем цензурное, снова нырнул под капот.
Гриня махнул рукой, забрал свой кейс и выскочил из машины. Открыл заднюю дверцу.
- Побежали! Может, успеем!
- Какой ужас! - прошептала его попутчица.
Гриня надел себе на плечо ее сумку, и они побежали… Добежав до конца переулку, она начала отставать: ей мешали каблуки. Гриня, оглядываясь, жестами подгонял ее. Они выбежали из переулка на улицу и увидели здание вокзала.
Первым выбежал на перрон Гриня с сумкой и кейсом, за ним из последних сил ковыляла блондинка. Взглянув на пути, они увидели только красный фонарь уходящего поезда. Блондинка обессилено прижалась спиной к чугунному столбу.
- Я маме телеграмму дала… Они с дочкой встречать меня будут!
Она тяжело дышала. Ее высокая грудь волновалась, она раскраснелась и была очень хороша собой. Гриня, любуясь, смотрел на нее.
- Не огорчайтесь, уедем завтра. Ваш муж только обрадуется.
Блондинка сердито отвернулась.
- Нет у меня никакого мужа.
Еще не протрезвевший Гриня наивно удивился:
- Как нет? А дочка откуда взялась?
- В капусте нашла… Ладно, мне пора домой. Дайте сумку.
- Я вас провожу, можно?
- Как хотите, - ответила она холодно.
Они не спеша направились к площади, где была длинная очередь на стоянку такси. Гриня решил кинуть пробный шар.
- Вам-то хорошо, есть где ночевать, - он вздохнул, посмотрел на часы. - А мой корабль уже заперли.
- Разве корабли запирают?
- На ночь - всегда!
- А у вас что, в городе друзей нет?
Гриня снова вздохнул:
- Нет. Я человек одинокий.
Она приостановилась, внимательно посмотрела на него.
- Вот что, одинокий человек, я пригласила бы вас, место найдется, но, откровенно сказать, боюсь.
- Боитесь?… Чего?
- Вы не совсем трезвы, - строго сказала она.
- Да что вы?! Это я так, с приятелями! На прощание! - с жаром оправдывался Гринй. - Чисто символически!
- Только что вы сказали, что у вас нет приятелей.
Гриня махнул рукой:
- А-а-а! Какие это приятели. Так, шелупонь одна.
- Ну, хорошо. Только дайте мне честное слово, что все будет…
- Честное слово моряка! - перебил ее Гриня.
Дом, где жила блондинка, был довольно далеко от вокзала. Гриня даже немного устал после этого суматошного дня.
Они тихо прошли через подъезд. В лифт блондинка вошла первой, Гриня остановился ближе к выходу, протянул руку к кнопкам:
- Какой этаж?
- Подождите… - подняла палец блондинка. - Прошу вас соблюдать абсолютную тишину. У меня сосед больной человек, плохо спит. И вообще я не хочу, чтобы обо мне что-то говорили.
- Вас понял. Какой этаж?
- Я живу на девятом, но мы доедем до восьмого. Чтобы не шуметь дверью.
- Все будет о'кей! - нажал на кнопку Гриня. Лифт тронулся, она опять откинулась к стенке.
Гриня видел очень близко перед собой ее высокую грудь, губы. Не сдержавшись, он обнял ее, привлек к себе. Она гневно оттолкнула его, нажала на кнопку ближайшего этажа. Лифт, громко щелкнув, остановился.
- Уходите сейчас же! - сверкнула она глазами.
- Нет-нет. Это случайность. Это чистая случайность!.. - горячо начал оправдываться Гриня. - Вы такая красивая, и я случайно не удержался.
- Теперь понятно, что значит честное слово моряка. А я, наивная и глупая женщина!..
Гриня взмолился:
- Нет. Даю честное слово!.. Не моряка, не моряка!.. Честное слово нормального человека!
- Вот и сочувствуй после этого людям. Дура я!
- Нет, не дура! Не дура!.. Это я дурак!
Блондинка чуть-чуть улыбнулась, и Гриня радостно нажал кнопку восьмого этажа.
Щелкнул лифт, и она поднесла палец к губам, Гриня молча закивал, выпустил ее из лифта, закрыл дверь, стараясь, чтобы она не щелкнула. Но дверь все равно громко щелкнула, блондинка опять поднесла палец к губам. Гриня показал пальцем на свои ботинки, она утвердительно наклонила голову. Гриня снял ботинки и так, с сумкой через плечо, с кейсом в одной руке и с ботинками в другой, в белых носках, почапал наверх. Блондинка бесшумно следовала за ним. У дверей квартиры она вынула из кармана изящного пиджака связку ключей, стала открывать дверь, но замок плохо поддавался. Гриня молча отстранил ее руку и одним движением открыл дверь.
Они сидели в кухне хорошо обставленной однокомнатной квартиры. На столе стояла тарелка с сыром и колбасой, два яблока и чай.
- Простите, я очень устала и, честное слово, готовить не могу.
- Что вы? Я после ресторана. На два дня наелся.
Он все еще находился в порядочном подпитии, но держался вежливо и достойно.
- Хотите выпить? - предложила она.
Гриня отвел глаза в сторону.
- Вообще-то я совершенно не пью. Сегодня - это случайно.
- Это хорошо, терпеть не могу пьяниц, У меня в сумке бутылка хорошего вина. Везла в подарок.
- Ну, если капельку.
Она быстро вышла из кухни и вскоре вернулась с бутылкой марочного вина.
- Простите… но штопор куда-то затерялся.
Гриня небрежно усмехнулся:
- Имеется много способов.
Он ударил донышком бутылки об ладонь, пробка наполовину вылезла. Гриня зубами вынул пробку, поднес бутылку к фужеру блондинки. Та загородила его рукой.
- Нет, нет. Я вообще не пью.
- Символически.
Он плеснул ей немного, а себе налил доверху. Поднял фужер.
- Выпьем за вас Вы такая красивая. Я вам желаю хорошего мужа.
Он с удовольствием, не отрываясь, выпил до дна. Блондинка к своему еле прикоснулась, сказала:
- Наливайте еще. Это марочное вино - его нельзя оставлять! Испортится.
Гриня снова налил себе полный фужер, выпил.
- Очень хорошее вино! - он пристально посмотрел на хозяйку. - Скажите откровенно: вот вы такая… могли бы выйти замуж за такого… в общем, за такого, как я?
- Я не девочка. И давно поняла, что в мужчине главное, чтоб он был человек хороший.
Гриня заулыбался.
- Это как раз я… "человек хороший"!
Блондинка рассмеялась.
- Мы заболтались. Давайте лучше отдыхать. Уже поздно.
В большой комнате на широкой кровати лежала под одеялом блондинка. Гриня под постельным покрывалом, покряхтывая, крутился на узеньком "дворянском" диванчике. Его кейс стоял в изголовье. В комнате был розовый полумрак от небольшого торшера.
Гриня, перевернувшись в очередной раз, приподнял голову, тихо спросил:
- Вы спите?
Блондинка открыла глаза.
- Нет. Что-то разволновалась, не спится.
- Я вам что хочу сказать… Я никогда не видел такой прекрасной, как вы. Можно мне к вам на минуточку?
- Вы с ума сошли!
- Нет, нет! - поднялся и сел на диванчике Гриня. - Вы не думайте, я же слово дал! Я просто полежу рядом с вами. Я ничего такого, честное слово!.. Можно?
Блондинка помолчала.
- А вдруг вы больны? Откуда я знаю? Может, у вас СПИД?
- Ни в коем случае. Нас проверяют. Мы рыбаки. Рыбу ловим!.. И вообще, я только что из рейса. Полгода в океане болтался. А там одни акулы.
- А в Африке?
- И в Африке - ни в коем случае!.. Там нас не выпускают. Запрещено Министерством здравоохранения! Можно?
Блондинка промолчала… Потом широким движением откинула одеяло, открыв свое обнаженное тело.
Гриня, ахнув от восхищения, одним прыжком преодолел расстояние до кровати, накрыл ее собой. Она крепко обняла его шею руками, прижала к себе, впилась губами в его губы. Через несколько секунд голова ее откинулась на подушку, она простонала раз… другой - и зашлась в продолжительном, страстном крике.
…На залитой солцем палубе матросы играли в "жучка". Гриня, отвернувшись, выставил ладонь.
Боцман размахнулся обеими, сцепленными в замок, руками, изо всех сил врезал по грининой ладони. Гриня дугой взмыл в воздух и, перелетев через борт, упал в воду.
- Человек за бортом!!! - закричали матросы, и раздались громкие прерывистые звонки корабельной тревоги…
К барахтающемуся в воде Грине приближался косой плавник акулы… Оглянувшись, он с ужасом увидел, что плавник был уже рядом с ним.
Звенели звонки…
Гриня один лежал на широкой кровати. Тревожные звонки продолжали раздаваться, потом к ним присоединился громкий стук в дверь. Гриня обалдело потряс головой, поморщился, сел в постели, оглядел комнату. С трудом сообразив, где он находится, сполз с кровати и, широко зевая, в одних трусах пошел к двери. Не отпирая, спросил:
- Это ты, рыбка?
На лестничной площадке у квартирной двери стояли два дюжих омоновца с автоматами, в бронежилетах и касках, рядом с ними - следователь в гражданском, его молодой помощник и маленькая старушенция-соседка.
- Я спрашиваю, кто там? - снова спросил Гриня из-за двери.
Следователь, кивнув старушке, дернул ее за рукав. Соседка старательно подыграла "нежным" молодым голосом:
- Это я… твоя рыбка. Открой.
Щелкнул замок. Омоновцы, распахнув дверь, ворвались в прихожую. Схватили голого Гриню, повалили и за волосы прижали к полу.
Следователь повернулся к соседке:
- Вы знаете этого человека?
- Первый раз вижу, - перекрестилась старушка. Гриню подняли и поволокли на кухню, соседка заторопилась следом, приговаривая на ходу:
- Вот жулики проклятые!.. Соседи на даче, а они здесь шуруют!
На кухне, в солнечном луче, пересекавшем стол, лежал раскрытый пустой кейс Грини. Рядом светились бокалы, стояла бутылка из-под вина, сдвинутые в сторону тарелки с недоеденной закуской. Следователь сидел за столом, разложив на чистом месте бумаги, Гриня напротив него на табурете, омоновцы подпирали косяки двери. Из щели между ними выглядывала соседка.
Следователь вел допрос.
- И много денег она у тебя увела?
- Много. Полный был, - понуро ответил Гриня, кивнув на кейс.
Соседка просунулась из-под руки омоновца:
- С ума сойти!.. - И доложила следователю: - А ведь какая нахальная: ты запиши - всю ночь орала, как зарезанная!
- А почему орала - недоуменно посмотрел следователь на Гриню.
Гриня отвернулся, опустил глаза. Следователь кивнул:
- Понятно!.. Пили?
- Она нет. А я пил, - показал на бутылку Гриня. - Вот это вино, - усмехнулся. - Марочное.
- Понятно, - следователь повернулся к помощнику. - Миша, возьми на экспертизу.
Миша двумя пальцами поднял за горло бутылку, опустил в целлофановый пакет, поглядел на смурного Гриню:
- Я и без экспертизы могу сказать - клофелин.
- И это понятно. Проверь на пальчики.
Миша быстро достал мягкую кисточку с порошком, нанес его на поверхность бутылки, тщательно оглядел.
- Вроде не видно.
- Фужерчики.
Миша помазал фужер блондинки.
- Тоже не видно, - мазнул по бокалу, из которого пил Гриня, жирный узор выступил на стекле, - А здесь навалом.
- Это мой бокал, - сказал Гриня.
Следователь снова кивнул.
- Конечно… Опытная стерва. Значит, фамилию ты ее не знаешь?
- Не знаю, - вздохнул Гриня.
- А имя?
- Тоже не знаю, - Гриня стыдливо покраснел.
Омоновцы заулыбались. Один из них весело спросил:
- А частушку знаешь?
Гриня не понял вопроса:
- Какую еще частушку? Омоновец радостно продекламировал:
- За окном сирень цветет,
Ветка долу клонится…
Парень девушку…
- помолчал, прищурил глаз,
- целует,
Хочет познакомиться.
- Тьфу! - скрылась в щели между омоновцами соседка.
- Внешние данные можешь описать? - спросил следователь.
Гриня помолчал.
- Ну, что тебе сказать… Красивая… Ну, прямо красавица!
- Ясно, что красавица. После рейса они у вас все красавицы. Еще что?
- Блондинка.
- И это ясно. Блондинок у нас в городе навалом, если считать крашеных. Мне нужны особые приметы.
Гриня снова подумал.
- Груди у нее красивые! - И жестом пояснил: - Вот такие!
- А особые приметы? - спросил Миша. - Родинки?… Шрамы?
Гриня в третий раз задумался.
- Не заметил. Говорила, что дочка у нее… Что сама кандидат наук.
Следователь усмехнулся:
- Судя по тому, как она тебя сделала, она не кандидат, а уже доктор.
- А может быть, и член-корреспондент! - добавил Миша.
В разговор вступил второй омоновец, улыбнулся Грине:
- Не знаю, член она корреспондент или нет, а вот уж ты - точно член!
- Согласен, - опустил голову Гриня.
Плавбазу, с подвешенными на кильблоках тунботами, бросало на океанской волне, как игрушку.
Раздалась длинная трель свистка, затем крики команд по громкоговорящей связи, грохот заработавших лебедок… и началась адская работа.
Тунбот вздрогнул на кильблоках, приподнялся и упал на океанскую волну.
По брезентовому рукаву в него посыпалось мелкое крошево искусственного льда. За ним - по шторм-трапу - экипаж, которому нелегко попасть в маленькое суденышко, то проваливающееся в пропасть, то взлетающее к небесам.
Тьму океана рассекали только прожекторы плавбазы. Ревел ветер. Ревел мотор ярусоподъемника. До боли в зубах скрежетал барабан, наматывая стальной трос, с большими острыми крючьями. Они угрожающе вылетели из воды, - и вот она - бешено бающаяся туша тунца… За ней другая.
Боцман Пал Палыч стоял за рычагами управления двигателя. Он, напрягаясь, что-то кричал команде, но в страшном грохоте и свисте ветра его не было слышно. Только по движению губ можно было понять, каким количеством "этажей" сопровождались эти команды.
Тунбот круто бросило, и боцман, не удержавшись за обледенелый поручень, свалился на дно, прямо на бьющегося в ледяном крошеве тунца. Матерясь, он поднялся, широко расставил ноги. Оскалив в улыбке зубы, поглядел на задохнувшегося от порыва ветра Гриню. Переломившись пополам, тот зашелся в кашле. Боцман, склонившись к нему, хрипло прокричал:
- Что, Гриня, не нравится?! А деньгу у Зиночки получать - нравится?!
Гриня выпрямился, стер стекающую с рук рыбью кровь и прохрипел в ответ:
- Пропади она пропадом, эта деньга!.. Все! Теперь уж точно завязываю!
Они оба исчезают в пене накрывшей тунбот волны.
Кейптаун. С грохотом упал трап с пришвартованной в африканском порту плавбазы. Стая разноцветных волнистых попугайчиков, усеявших такелаж, оглушительно вереща, взмыла в жаркое африканское небо. Радист врубил на полную мощность маг, и зазвучала любимая песенка плавбазы:
В Кейптаунском порту, с какао на борту,
"Жанетта" поправляла такелаж.
И прежде чем уйти в далекие пути,
На берег был отпущен экипаж…
Экипаж плавбазы двинулся к трапу. Впереди шли боцман и Гриня. Чуть поодаль - остальные.
В увольнение Пал Палыч и Гриня оделись с тропическим шиком. Боцман выступал в желтых ковбойских сапогах, в джинсах и клетчатой рубахе, на голове его был закнопленный "стетсон". Его натура предпочитала ковбойский стиль. Гриня же тяготел к облегченно-колониальному стилю: на нем были узкие, до колен, светло-зеленые с пальмами и океанским пейзажем шорты, легкая майка с надписью "Шанель № 5". На голове - сдвинутая к носу кепочка "Симпл лайф", на ногах - греческие открытые сандалии с ремешками, переплетенными на икрах.
Не успел боцман ступить на трап, как перед ним попыталась проскочить корабельная обезьянка, сидевшая до сих пор на вантах. Боцман легонько поддал ей носком сапога под зад. Та, взвизгнув, поднялась на ванты и начала возмущенно гримасничать и плеваться в сторону боцмана.
Друзья сошли по трапу на берег.
Боцман и Гриня, покачиваясь в такт еще доносившейся с корабля мелодии, двинулись к одной из торговых улиц города. Серебристый "кадиллак", припаркованный на набережной напротив входа в порт, тронулся с места и медленно поехал за ними, держась метрах в десяти-пятнадцати позади.
Боцман с удовольствием огляделся вокруг и, хлопнув в ладоши, потер их.
- Красоти-ща!.. Теплынь! Программа, значит, такая…
Гриня тут же перебил его:
- Сначала ударяем по шампанскому!
- Нет. Сначала по магазинам, а потом по шампанскому. Клава велела так.
- Но Клавы здесь нет. Как она узнает?
- Узнает. С шампанского я размеры путаю.
- Но мы же не ящик берем! Боцман удивился:
- А сколько?
- Сначала по бутылке.
- По бутылке - другое дело.
Они шли вдоль шумной улицы, на тротуарах которой раскинулся сплошной базар. Здесь продавалось" все.
Поравнявшись со стоявшим на тротуаре высоким креслом, боцман остановился. Кресло было увешано разнообразными украшениями, словно рождественская елка. Боцман уселся в него. Почти невидимые в руках, замелькали вокруг его сапог щетки уличного чистильщика.
Между тем серебристый "кадиллак" тоже остановился и замер в десятке метров от них. Гриня, рассматривая цацки, висящие на кресле, поднял голову чуть выше и замер: на стене дома над креслом был наклеен плакат с большим портретом на нем. На портрете был изображен его друг, боцман Пал Палыч. Надпись на плакате гласила, что Интерполом разыскивается опасный международный преступник Джонатан Карпентер по кличке "Лисица Джо". За предоставление сведений о его местонахождении обещалась награда в пятьдесят тысяч долларов США. Грине хватило знания английского, чтобы разобрать, что написано на плакате. Он внимательно поглядел на сидящего в кресле боцмана в его "стетсоне", затем поднял глаза на портрет преступника, точно в таком же "стетсоне", и не нашел между ними ни малейшей разницы.
Боцман, удовлетворенно оглядел свой зеркально начищенный сапог, поднял голову и удивился выражению грининого лица.
- Ты чего?
- Ну, ты даешь, боцман!
- Не понял.
Гриня мотнул головой в сторону портрета: