- Бунтари и предатели!
Для разговора не было времени. Народ снова запел гимн. Празднества завершились всеобщим ликованием.
Мы вернулись в гостиницу, чтобы пообедать. За обедом Флука сказал:
- Тебя расстроил вид отсеченных голов? Это была необходимость, неизбежность. Наш режим требует, чтобы человек не вмешивался в то, что его не касается, чтобы каждый был занят своим делом. Инженер не может болтать о медицине, рабочему не дозволяется вмешиваться в дела крестьянина. Никого из нас не касаются дела внутренней и внешней политики. А кто посмеет бунтовать… ты видел, что с ним будет.
Я понял, что за личную свободу в этом государстве наказывают смертной казнью. Все это меня сильно опечалило. Я злился на Флуку за его фанатичную веру во все, что он говорил.
Вечер мы провели в огромном цирке, где нельзя было протолкнуться. Смотрели выступления фокусников, певцов и танцовщиков, пытавшихся нас развлекать и веселить. Потом поужинали жарким и фруктами. Флука пил и приглашал выпить меня. Когда же я не согласился, ему пришлось ограничить себя в спиртном, что вызвало у него раздражение. В полночь мы вышли из цирка: неспешно пошли по улицам при лунном свете, где то и дело встречались пьяные. Мне захотелось поговорить, и я сказал:
- Как забавно ты развлекаешься!
Впервые улыбнувшись, то ли по случаю праздника, то ли потому что захмелел, Флука сказал:
- А как забавно ты сохраняешь серьезность!
Он заметил, что я усмехнулся, и это ему не понравилось:
- Думаешь, жизнь на твоей первой или второй Родине лучше, чем в Амане?
С сожалением я ответил:
- Не будем говорить о моей первой Родине, ибо ее народ предал свою религию.
- Если у режима нет средств для подавления, он долго не продержится, - сказал он грубо.
- У нас все еще есть надежда.
- Тогда какой смысл ехать в Габаль?
Я холодно ответил:
- Знание - свет.
- Разве это не путешествие в никуда? - рассмеялся он.
Последовали беспокойные дни. Люди в гостинице стали говорить об отношениях Халяба и Амана с сожалением и пессимизмом. Я спросил Флуку, что за этим кроется, и он ответил:
- Во время войны с Хирой в Халябе сделали вид, будто признают наше право на источники воды. Когда же они победили, то низко и подло забрали свои слова обратно. Сегодня говорят, что они собирают армии двух захваченных ими стран - Машрика и Хиры. Значит, начнется война.
Меня охватило беспокойство.
- Неужели будет война? - спросил я его.
- Мы в полной готовности, - сухо ответил он.
Мои мысли были о Самии и детях. Я не забыл страдания Арусы и наших сыновей и нетерпеливо ждал, когда пройдут эти десять дней. День проходил за днем без каких-либо событий. Сердце успокаивалось, и я начал готовиться к отъезду. В это время мне пришла мысль спросить Флуку о путешествующей паре - буддисте и его жене Арусе, которые год назад были в Амане. Он сказал, что о них можно будет что-либо узнать, когда мы пойдем в туристическое управление в последний день моего пребывания. Флука сдержал свое обещание и, собственноручно просмотрев журнал, сообщил мне:
- Супруги оставались в Амане десять дней, затем уехали с проходившим караваном в Гуруб. Однако муж по дороге скончался и был похоронен в пустыне. Жена же продолжила путь в страну Гуруб.
Эта новость потрясла меня. Я размышлял о том, где могла бы находиться Аруса и что с ней: найду ли я ее в Гурубе? Поехала ли она дальше в Габаль или вернулась в Машрик?
На рассвете я прибыл с вещами на место стоянки каравана. Я пожал руку Флуке и сказал:
- Благодарю тебя, что был мне добрым спутником, ты оказался мне очень полезен.
Ответив на рукопожатие, он прошептал мне на ухо:
- Между Халябом и Аманом началась война.
Я был так потрясен, что не смог произнести ни слова. Даже не спросил, что послужило поводом к войне.
Все мои мысли были о Самии, о детях, о своем ребенке, который должен был родиться.
Земля Гуруб
Караван утонул в предрассветной мгле. С беспокойным сердцем я смотрел в никуда. Видно, на роду мне было написано путешествовать с тревогой в душе. Меня постоянно мучили страхи. В горячечном воображении представал Халяб, и я молился, чтобы с Самией, Мустафой, Хамедом и Хишамом ничего не случилось. В растерянности я задавался вопросом, чем закончится эта кровавая борьба между двумя сильнейшими государствами. Подняв глаза к окрасившемуся небосводу, я прошептал: "Не оставь нас, Царь небесный и земной!" Землю озарил свет Господень, и передо мной в мягком нежном воздухе раскинулась плоская пустыня. Увидев скачущих то тут, то там газелей, я назвал ее пустыней газелей.
Путешествие растянулось на месяц. Мы не испытывали серьезных трудностей и полагали, что исход будет благополучным. Однажды к концу ночи голос возвестил, что мы достигли границ государства Гуруб. Светила половинка луны, и воздух казался посеребренным, однако я не разглядел ни стены, ни служащего таможни. Владелец каравана сказал, смеясь:
- В этом государстве нет охраны, поэтому вход в него совершенно свободный.
- Как же узнать дорогу в гостиницу для иностранцев? - спросил я у него.
Он ответил, не прекращая смеяться:
- С первыми лучами солнца ты получишь ответ.
Я с нетерпением ждал восхода. И это солнце оказалось самым прекрасным из всех, что я видел за свою жизнь. Оно излучало свет, но без жары и муки, при этом дул свежий ветерок и повсюду разливался приятный аромат. Передо мной раскинулся бескрайний лес. На глаза не попалось ни одного здания - ни хижин, ни домов, ни дворцов. Но не было видно и людей. Новая загадка, которую мне предстояло разгадать. А как же быть с вещами? Я вернулся к караванщику, и он сказал:
- Положи их где-нибудь и не тревожься. Иди и возвращайся со спокойным сердцем.
Я выбрал приметное место рядом с источником воды и сложил там сумки, набил динарами пояс, который спрятал под рубахой, и пошел осматривать окрестности. Я шагал по земле, покрытой густой травой, на которой среди родников и озер росли пальмы и фруктовые деревья. Сначала мне показалось, что здесь нет людей, пока я не заметил пожилого человека, сидящего поджав ноги под пальмой, седовласого с длинной бородой. Он сидел молча - дремал или задумался. Один, больше никого. Я поспешил к нему, словно обнаружил клад, со словами:
- Мир тебе, брат.
Однако он, похоже, меня не услышал. Я поздоровался с ним еще раз и сказал:
- Я путешественник, нуждаюсь в помощи, подскажите, как найти дорогу.
Не издав ни единого звука, он продолжал пребывать в своем мире. Я спросил:
- Вы не хотите говорить со мной?
Он никак не прореагировал, как будто меня не существовало. Мне это надоело, и ничего не оставалось делать, как отвернуться от него и продолжить свой путь. Углубляясь в лес, я увидел других в таком же состоянии, и мужчин, и женщин, снова делал попытки и не получал ответа. Мне подумалось, что это лес слепоглухонемых. Окинув зачарованным взглядом окружающую красоту, я пробормотал: "Рай без людей". Я поел фруктов, упавших на землю, затем вернулся к своим пожиткам и увидел, как купцы набивают мешки плодами без счета. Когда караванщик увидел меня, он засмеялся и сказал:
- Удалось разговорить кого-нибудь?
Я отрицательно покачал головой. Он сказал:
- Это рай небытия, и благам его нет числа.
- Что известно об этих людях? - поинтересовался я.
- В лесу живет шейх, к которому стекаются паломники, - безразлично ответил он. - Возможно, он поведает тебе то, о чем ты спрашиваешь.
Надежда путешественника вспыхнула с новой силой.
- Какая здесь прекрасная погода летом, - заметил я, опьяненный хмелем удачи.
Он отвечал:
- Здесь всегда так!
Я встал вместе с солнцем, полный сил и оптимизма, и услышал, как один из купцов сказал:
- Когда война закончится и дороги откроются, мы снова будем водить караваны между Аманом и Гурубом.
Углубившись в гущу леса, я несколько часов брел не останавливаясь, пока не услышал вдалеке пение хора. Я пошел на звук и вскоре увидел мужчин и женщин, сидящих на земле полукругом перед шейхом, чье место было под цветущим деревом. Казалось, он учил их петь, а они благоговейно повторяли за ним слова. Я приблизился к ним и, сев позади, присмотрелся к шейху - это был нагой старик в набедренной повязке. Казалось, светящийся нимб обрамлял его лицо с правильными чертами и магнетическим взглядом. Пение, или урок, завершилось, мужчины и женщины поднялись и в тишине разошлись. Арусы среди женщин не оказалось. Я не нашел ее и вчера, но запах ее витал в воздухе, смешанный с ароматом фруктов и зеленой травы. Остались только я и шейх. Я стоял перед ним в смущении, он же посмотрел на меня своими ясными глазами так, что я ощутил свое существование. Отчужденность, которая подавляла меня в лесу вчера, прошла, и я обрел себя в стране Гуруб. Поездка оказалась не напрасной. Я приложил ладонь ко лбу, приветствуя его, и произнес:
- Вы - предмет моих исканий, владыка!
Он спросил, рассматривая мое лицо:
- Недавно пришел?
- Да.
- Чего ты хочешь?
- Я странник, скитающийся в поисках знания из одной страны в другую.
На минуту он зажмурил глаза, затем открыл их и произнес:
- Ты покинул родную землю ради знания, но не раз отклонялся от цели. Драгоценное время ты потерял в темноте. Твое сердце разрывается между женщиной, которую ты оставил, и женщиной, которую ты пытаешься найти.
Я был поражен. С дрожью взглянул на него и произнес:
- Как удается вам читать то, что сокрыто?
- Здесь и не на такое способны, - незамысловато ответил он.
- Вы правитель этого государства?
- В этом государстве нет правителей, я наставляю ищущих.
Я нетерпеливо попросил:
- Объясните мне.
- Всему свое время.
Я развел руками и сказал:
- Почему люди не отвечают на мое приветствие и не слышат, когда к ним обращаются?
- Их жизнь здесь - согласие с реальностью и разлад с видимостью.
- Они словно отсутствуют.
- Горечь их терпения открывает им дверь к сладости избавления.
Я задумался над сказанным. Затем спросил:
- Какая цель стоит за всем этим?
- Эти люди - беженцы со всех концов света, они бегут от соблазнов, разлагающих души, чтобы подготовиться к путешествию в страну Габаль.
Я был рад услышать это слово, и восторженно сказал:
- Здесь я найду спутников для моего последнего путешествия.
В его глазах промелькнула усмешка.
- Ты должен подготовить себя, как они.
- Сколько это займет времени?
- Зависит от способностей. Если порыв ослабеет, советую остаться в Гурубе.
Мне сдавило грудь:
- А если я настаиваю на путешествии?
- Есть опасность, что там к тебе будут относиться как к бессловесному животному.
Я совсем растерялся и спросил:
- А как вы готовите людей к путешествию?
Он объяснил:
- Это зависит от них самих. Я учу их петь, чтобы подготовить к дороге. Они же должны извлечь скрытые в себе силы.
- Ни о чем подобном раньше я и не слышал.
Я был озадачен.
- Так всегда с вновь пришедшим.
- Что значит извлечь свои внутренние силы? - с мольбой обратился я к нему.
- Это значит, что каждый человек обладает скрытым сокровищем, которое он должен в себе обнаружить. Особенно если собрался в страну Габаль.
- А какая связь между всем этим и страной Габаль?
Он погрузился в молчание, а затем произнес:
- Там, в Габале, они полагаются в своей жизни на эти сокровища, а не прислушиваются к чувствам.
Я попросил:
- Не расскажете ли вы мне об этих сокровищах?
- Не спеши.
- Как же я узнаю, что я готов?
- Когда сможешь летать без крыльев, - спокойно ответил он.
Я пристально посмотрел на него, затем, озадаченный его серьезностью и откровенностью, спросил:
- Это метафора?
- Нет. Я хотел сказать именно то, что сказал, без преувеличения. Государство Габаль держится на этих силах и благодаря им приближается к совершенству.
Я был полон решимости:
- Вы увидите меня среди самых верных учеников!
- Наградой тебе будет то, что ты останешься в стране Габаль.
Я поспешил сказать:
- Но это только путешествие, после которого я вернусь на Родину.
- Там ты забудешь обо всем на свете, - сказал он с глубокой убежденностью.
- Но я нужен своей стране!
- Как же ты тогда оставил ее? - удивился он.
- Я отправился в путешествие, надеясь вернуться умудренным, чтобы мой опыт принес избавление.
- Ты из тех, кто убегает, - недовольно сказал шейх. - Это путешествие стало для тебя предлогом избежать своего долга. Каждый, кто приехал сюда, сначала исполнил свой долг. Среди них те, кто потратил лучшие годы молодости в тюрьме на пути к самосовершенствованию, а не из-за женщины…
- Я был один перед лицом произвола, - взволнованно выкрикнул я.
- Это отговорка слабого духом.
Я взмолился:
- Это дело прошлое. Не удерживайте меня, не разбивайте мою жизнь вдребезги!
Он предпочел промолчать. Посчитав это согласием, я осмелился сказать:
- Вы увидите меня среди самых решительных и преданных.
Я встал, склонив в почтении голову. У меня появилась мысль, но, засомневавшись, я побоялся высказать ее вслух.
- Хочешь знать, куда судьба забросила Арусу? - вдруг сказал он.
Я был поражен не менее, чем когда он ниоткуда извлек мое прошлое. Я спросил сам себя: "Наверное, именно так люди общаются друг с другом в стране Габаль?"
- Она уже ушла в страну Габаль, - сказал он.
Я спросил с удивлением:
- Она прошла через этот опыт?
Он улыбнулся:
- Благодаря пережитым ею страданиям.
Когда я собрался уходить, он спросил:
- А что толку от динаров, которыми ты опоясался?
Я вернулся на стоянку каравана и переложил динары в одну из сумок.
- Мы трогаемся завтра на рассвете, - обратился ко мне караванщик.
- Я остаюсь, - не раздумывая ответил я.
Как только взошло солнце, я направился к шейху. Ко мне присоединилась группа вновь прибывших, и мы уселись полукругом почти нагими, едва прикрывшись. Шейх обратился к нам:
- Любите труд и не придавайте значения оценкам и наградам.
После недолгого молчания он продолжил:
- Первая ступень - умение полностью сосредоточиться.
Он хлопнул в ладоши и сказал:
- При полной концентрации человек погружается в себя.
Он начал петь, а мы ему подпевали. Пение перенесло меня в другой мир. При каждом куплете в моем сознании начинал бить энергетический источник.
Я вернулся на свое место под пальмой и приступил к практикам, начав борьбу внутри себя. В жестокой схватке я сошелся с образами из моей прошлой жизни. Они завоевывали меня любовью и благополучием, я же изгонял их страданием, днями мучений, решимости и надежды. В начале каждого занятия перед речитативным пением нас наставляли любить труд и пренебрегать оценками и наградами. Нам внушали:
- Так вы соединяетесь с духом существования.
Убеждая нас концентрироваться, шейх говорил:
- Это откроет вам врата к сокровищам внутри вас. Там, в стране Габаль, до истины доходят умом и скрытыми силами, возделывают землю, строят заводы, устанавливают справедливость, добиваются свободы и приходят к абсолютной чистоте.
Я возвращался к своему одиночеству и мечтал о дне, когда смогу совладать со своими внутренними страстями и справиться с хаосом в своей стране, чтобы заново создать справедливое государство для правоверного народа. Время идет, и я забывал о нем, не считая, сколько пронеслось дней и месяцев. Я, как сосуд, наполнялся верой, и в замутненности уже видны были искры просветления.
Однажды я проснулся еще до рассвета и тотчас отправился к шейху. Он сидел при свете звезд. Я занял свое место, сказав:
- Вот и я, владыка.
- Что тебя привело? - спросил он меня.
- Мне был зов от вас, - уверенно сказал я.
Он был доволен:
- Это первый шаг к успеху. Капля - начало дождя.
Мы молча ждали прихода других, пока не образовался наш полукруг. В утреннем свете лицо шейха казалось скорбным. Как обычно, он начал петь, и мы вторили ему, но не ощущали радости. Прежде чем мы попрощались с ним, он сказал:
- Зло приближается, встретьте его с подобающим вам мужеством.
Больше он не произнес ни слова, несмотря на наши вопрошающие взгляды.
Ранним утром следующего дня нас разбудил шум и ржание лошадей. Мы выглянули и увидели факелы, разбросанные по земле как звезды. Приближалась армия конных и пеших. Без предупреждения она брала Гуруб в кольцо. Все бросились к шейху и, храня молчание, расселись вокруг него. Мы пели до восхода солнца. А с восходом появился полководец со своей стражей. Они остановились перед нами. С первого же взгляда я понял: они из армии Амана, и с беспокойством подумал, захватили ли они Халяб?
- Ввиду того, что между нами и Халябом идет война, и на том основании, что нам стало известно, что якобы в Халябе думают о захвате Гуруба, аманцы взяли последний в кольцо, сказал полководец. - Соображения безопасности требуют, чтобы мы заняли вашу территорию.
Воцарилась тишина, никто из нас не проронил ни слова. Полководец продолжал:
- Если хотите остаться, вы должны обрабатывать землю и примкнуть к рабочему народу, иначе мы снарядим караван, который отвезет вас в страну Габаль.
Ответом снова было молчание, прерванное шейхом, который обратился к нам с речью:
- Выбирайте то, куда смотрит ваша душа.
Они закричали наперебой:
- Страна Габаль! Страна Габаль!
- Вы столкнетесь со страданиями, а у вас мало опыта, - предупреждал шейх.
Но они настаивали, выкрикивая:
- Страна Габаль! Страна Габаль! Полководец решительно заявил:
- Тех из вас, кто будет обнаружен после ухода каравана, мы будем считать военнопленными.
Начало
На рассвете караван покинул территорию Гуруба. Впервые он целиком состоял из паломников и путешественников, в нем не было ни одного купца. Меня охватили тревога, печаль и сожаление о том, что нам пришлось прервать наши занятия. Хотелось, чтобы по пути у нас появилась возможность возобновить медитацию, которая облегчила бы трудности, ожидающие нас.
С восходом солнца открылась ровная пустыня, в которой повсюду виднелись источники воды. Мы шли месяц, пока путь нам не преградила зеленая гора, которую невозможно было обойти ни слева, ни справа. Мы должны были перейти гору, сначала поднявшись, а затем спустившись. Перед нами раскинулось широкое ущелье, постепенно уходящее вверх, и мы направили туда караван. Время от времени моросил дождь и скрашивал наше одиночество. Днем мы шли, а ночью останавливались на привал. Так за три недели мы поднялись на вершину. Это было ровное плато, покрытое буйной растительностью. Стоя на его краю, шейх произнес:
- Вот страна Габаль.