– Это Марьяна сказала?
– Нет, это моя мысль.
Он кивнул.
– Дед сообщил, что с начала недели ты выходишь на работу… Давай в понедельник вечером поужинаем вместе и спокойно поговорим. Обсудим наши перспективы. Все это действительно несколько неожиданно, но здесь я согласен с Павлом. В конечном итоге реорганизация принесет только пользу.
– Хорошо, – согласился Максим. – Давай. Думаешь, дед затеял раздел имущества, потому что собирается жениться?
На хорошей скорости отец вышел на встречку, обогнал колонну грузовиков.
– Жениться?.. С чего ты это взял?
– Просто подумал, почему бы нет? Это вполне в его духе, заставить всех нас считаться с его прихотями.
– Ты бы этого не хотел?
– Не знаю. Думаю, что мне было бы все равно, – ответил Максим почти искренне. – Если, конечно, она не будет претендовать на все наши деньги. Кстати, а ты сам не собираешься познакомить меня с будущей мачехой?
– Бог ты мой, при чем тут я? – рассмеялся отец излишне весело. – Или ты считаешь, что желание жениться – заразная болезнь вроде свинки?
– Просто я в книжках читал, что счастливые романы обычно заканчиваются женитьбой.
– Кто сказал, что у меня счастливый роман? – отец дернул щекой, снова прибавляя скорость.
– Ну… ты выглядишь именно так.
Максим видел, что он раздосадован, хотя старается казаться спокойным.
– Ты просто выдумщик, дорогой мой. Впрочем, обещаю, как только арсенал моих уловок в маневрировании между брачных силков иссякнет, ты первым узнаешь радостную весть.
Максим кивнул.
– Договорились.
– По рукам. Где тебя лучше высадить? У меня встреча в центре, недалеко от площади Восстания.
– Я выйду на Невском, у "Европы", – ответил Максим. – Меня ждут друзья.
Радик, Добрыня и Кот ели суши, девушки – фруктовые салаты. Китти выскочила навстречу, обвила длинными руками.
– Ма-а-акс!.. Какой ты стал мачо, такой загоревший весь… Прямо ковбой. А мы уже заждались.
Он сел к ним, заказал себе зеленый чай и пирог.
– Ну, рассказывай, как Мексика?
– Кактус жрал? Проперло?
– Как она, первая встреча с Мескалито?
Подружка Китти Вика, по прозвищу Румпель, поморгала влажными оленьими глазами.
– А Мексика – это где, в Африке?
– Если я когда-нибудь женюсь, то только на тебе, – пообещал ей Андрей Добрынин, будущий владелец крупного мебельного производства.
Котов обернулся к Максиму.
– А мы же тоже с Жирным круизинг совершили, по Средиземноморью. Одиссея с Илиадой в одном термосе. Масса впечатлений. Короче, кто ищет – тот нарвется.
– Масса кала, – хмыкнул Радик Кочетков, сын хозяина сети продуктовых супермаркетов. – Встали, пожрали, выпили, задрыхли. Вечером нажрались на той же вонючей палубе или в убитом баре, поеблись с официантками, задрыхли. Как в больнице, всё по расписанию. А вокруг одна вода – топись сколько влезет.
– Тут, что ли, другая херь?
– Тут хоть пёзды разные… И главное, на берег выйдешь – тебя всё тащат по церквям и кладбищам, как будто мы какие-то старухи Изергиль. Могила Бродского, могила Дягилева, могила Васи Суходрищева… Венеция эта вонючая… гондолы, бля!
– Не выражайся при дамах, Жирный. Твоя проблема в том, что тебе с детства не привили никаких понятий о духовности, – проговорил Кот, разглядывая свои блестящие ногти. – Поэтому ты не умеешь наслаждаться такими простыми на первый взгляд, но по сути вечными явлениями, как море, звездное небо надо мной, анальный секс… Ты животное, Жирдяй, поэтому жри свой компост и не хрюкай.
– А вот это видал? – Радик поднес к лицу Котова кукиш. Тот поморщился.
– Что ты хочешь сказать этим жестом?
– Что я ебал тебя с твоей духовностью.
– Вот только не нужно выдавать желаемое за действительное.
Китти выбирала ложечкой фрукты из хрустальной вазочки и строила глазки Максиму. Белокожая брюнетка, тонкая и легкая, она была похожа на слетевшую с цветка царицу эльфов. Прошлой осенью, когда Катя только пришла работать в "Фэшн-Хаус" к Дорошевскому, Максим почти влюбился в ее бескрылую хрупкость. Но отношения закончились, не успев толком начаться – какие-то поцелуи наспех, секс в машине… Потом Максим уехал в Манчестер, и она переключилась на Кота – Андрея Котова, который в их компании выступал в амплуа самого умного. Его отчим был преуспевающим юристом, а мать занималась сделками с недвижимостью.
– Макс, ну ты хоть расскажи, как съездил? – проворковала Китти, прибавляя в обертоны голоса еще каплю сдержанной страсти, словно ваниль в тесто для пирога. – А то сидит такой весь загадочный, молчит…
– Он проник в тайное учение дона Хуана, – предположил Котов.
– Я просто перевариваю семейный обед, – возразил Максим, отпивая глоток чая. – А это довольно тяжелое блюдо.
– А вон девчонки идут, – внезапно вскрикнула Вика, показывая сквозь стеклянную стену ресторана на двух девушек. – Это новенькие, сейчас вас познакомим.
– А ты в теме, Макс, как Жирдяй свою вольвицу расхуячил по накурке? – вскинулся Добрынин, как всегда равнодушный к пополнению женских рядов компании – не столько из-за отсутствия интереса, сколько из-за пресыщенности этой приправой.
– Да, сука, по такой накурке за руль сел! – заржал Радик. – Еду, бля, меня распирает! А потом такой выворачиваю и правым боком вхожу в фуру, по колесу… ну меня крутануло в карусель… прикинь, стою уже на обочине, а меня прет! Люди такие подбежали – типа плакать надо, а я прусь, как лошадь в цирке.
– Знакомьтесь, Таня и Лиза, – представила подружек Вика. – А эти веселые и симпатичные ребята – Андрей, Радик, еще Андрей и Максим. Да садитесь, чего вы как не родные? И желания загадывайте между двух Андреев – стол-то круглый.
– Ну, какие расклады у нас? – спросил Кот, оценивающе оглядывая новеньких. – Ты прозвонил Симе, Жирный? Едем?
– А я лично тут бы еще посидела, – заявила Вика. – Тут приятненько и вообще.
– Это, кстати, Макс Измайлов, – улыбнулась одной из новых подружек Китти. – Ты же его еще не видела? Скажи, на папу похож?
– Да, офигенно похож.
– Всё, кроме ориентации.
– Ой, Макс, а ты уже знаешь про… ну про Игорька? – Китти заморгала пушистыми ресницами.
– Вау, это же хит сезона! Реалити-шоу, просто сериал! Мы все припухаем по-тихому! – Вика со звоном бросила ложечку в блюдце.
– Подожди, дай я расскажу, – перебила Катя.
– Нет, дай я, я живой свидетель! Это же в кино надо было снимать! Мальчика уже фактически уволили, а Измайлов заходит в гримерку, весь такой элегантный, весь в "Армани", у нас челюсти отвисают медленно… И таким царственным взглядом всех окидывает. И полное молчание! И тут мы все понимаем, что мальчик просто сработал по-умному и пошел без разговоров за ним.
Китти засмеялась серебристо.
– Ага, и в понедельник его привозят утром на измайловском "мерсе". Вот такие синячищи под глазами, на шее засос.
– Да он и сейчас по понедельникам никакущий! Вечно спит на лавке в раздевалке.
– Зато у него теперь и личные проекты, и весь оделся, и Василий с ним сама любезность. И в Испанию его свозили. Как говорится – побрила шубку, получила замшевое пальто.
Максим почувствовал легкую тошноту, вспомнив испанское вино – "молодое, нынешнего урожая".
– Ну, я не согласна, – капризно скривила губки Китти. – Все не так по́шло. Измайлов охуительный мужик. В нем деньги – совсем не главное. Конечно, мальчик повелся, он же вообще маргаритка, ничего не видел в жизни. А тут тебе подарки, рестораны, поездки, любовь-морковь.
– Хочешь так думать – дело твое. А я так уверена, что он далеко не такой наивный лошок, каким представляется.
– Слышь, Максимен, а у тебя папахен что… из наших, что ли? – запоздало удивился Добрыня.
Котов поднял вверх палец.
– "И сказал Господь: вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма".
– Да ладно, что такого-то, – возразила рыженькая Лиза. – Ну нравятся ему парни. Может себе позволить. Все взрослые люди, криминала нету.
– Воеводин, кстати, несовершеннолетний, – заметила Вика. – Ему восемнадцать будет только в декабре.
– Главное, пришли такие, обсуждают свои дела, – пробормотал Радик, вытирая рот. – И кто это тут "из наших"? Я лично не из этих, если кто еще не в курсах.
– Я тоже не понимаю, о чем вы говорите, – сказала четвертая подружка. Все это время она напряженно молчала, оглядывая их компанию с явным неодобрением.
– Да, ты же не знаешь Измайлова! Таня просто не из агентства, она в клубах выступает.
– Стриптизерша?
– Кстати, он мне внешне совсем не нравится, – Вика никак не могла оставить предыдущую тему. – Вообще не в моем вкусе. Хотя я признаю, что данные хорошие, но совершенно не мое.
– Оно и не твое, – снова засмеялась Китти. – Кстати, видно, что у него будет пик внешности года через четыре, когда тело и лицо подкачается, углы всякие уйдут… А как человек он, кстати, неплохой.
– Всё – хуета и томление духа, – подытожил тему Котов. – Пора нам ехать в Холмогоры.
– Я не стриптизерша, – вдруг возвысила голос четвертая девушка. – Я певица, выступаю с джазовой программой…
– Зачем? – спросил Добрыня, ощупывая ее взглядом.
– Что зачем?
– Зачем с такими буферами еще и петь?
Она попыталась встать, но Вика удержала ее за руку.
– Ой, да успокойся, Таня! Они шутят, они всегда такие!
– Какие это мы "такие"? – снова обиделся Радик.
Китти потрепала его по волосам.
– Веселые и остроумные.
– А еще раскрепощенные и суперсексуальные, – добавил Добрыня. – Я бы даже выразился так – гиперсексуальные и суперраскрепощенные…
– Вот только Максик такой задумчивый, – промурлыкала Китти, прижимаясь к плечу Максима. – Ну ничего, мы тебе поднимем настроение. Да, девочки? Ну, Макс, улыбнись!
– Реально будешь тут задумчивый, когда у тебя папон мальчиков пердолит, – хмыкнул Радик.
– Учти еще – несовершеннолетних, – уточнил Кот.
– Беззащитных маленьких детей, – добавил Добрыня. – Ловит их у школы, заманивает в подвалы и там насилует, отрезает им пиписки и ест сырыми…
– Как хот-доги.
– Без горчицы.
– Правильное питание – залог здоровья.
Они захохотали.
Максим смотрел на приятелей, задаваясь вопросом, что заставляет его сидеть в потоках бесконечного словесного мусора и вяло улыбаться чужим и собственным натужным шуткам. Он вспомнил университет, Мексику, Юджина – приятеля-англичанина, который подбил его поехать в археологическую экспедицию. Они порядком надоели друг другу за эти три месяца, но все же сохранили границу взаимного уважения и внутреннего стыда.
В этот момент белокурая Таня резко поднялась со своего места и направилась к выходу.
– Эй, ты куда? – крикнула ей вслед Лиза.
– Ой, да пусть идет. Она вообще какая-то неадекватная, я еще в прошлый раз заметила, – заявила Китти.
– А у них в Твери все такие. У меня был один знакомый оттуда, тоже вот так постоянно: обидится непонятно на что, встанет и уйдет.
– Да просто на высокой планке девочка, что не ясно? Типа она актриса и певица, следующая остановка – Голливуд.
– А может, ровно в девять ее большие тыквы должны превратиться в сушеные груши?
Они громко засмеялись.
Максим тоже встал и пошел к дверям, услышав вслед:
– Похоже, это заразное…
Таня шла быстро, не оборачиваясь, и ему пришлось прибавить шаг, чтобы догнать ее у перекрестка.
– Давно мечтаю побывать в Твери, – сказал он, преграждая ей дорогу. – Это красивый город?
Крепко прижав к себе сумочку, она отпрянула, но, узнав его, попыталась обойти.
– Оставьте меня в покое! Я тороплюсь! Я все равно не собираюсь возвращаться, не теряйте зря время!..
Он пошел рядом с ней.
– Я тоже не хочу возвращаться. Давай просто погуляем. Вдвоем.
Она шагала, высоко подняв голову, глядя прямо перед собой.
– Сегодня отличная погода. У тебя красивый профиль. Нам обязательно идти так быстро?
Она немного сбавила шаг. Потом достала сигарету и закурила.
– Интересно, вам самим не надоело все это?
– Что именно? – поинтересовался он.
– Ну, все. Как вы живете. Вы почему-то уверены, что вы особенные, чем-то лучше остальных людей… А ведь на самом деле вы все – просто наглые папенькины сыночки. Сами по себе вы ничего не стоите. Без родительских денег и машин, без тепленьких местечек. Вы даже на хлеб себе не сможете заработать, если вас оставят без вечной опеки.
Ее лицо горело негодованием, и Максиму это почему-то ужасно нравилось.
– Может быть, найдем какое-нибудь спокойное место и обсудим этот непростой вопрос?
Она остановилась посреди улицы.
– Спасибо, я отлично знаю, чем заканчивается ваше "спокойное место"! Мне рассказывали, что было две недели назад.
– А мне не рассказывали. Я только вчера прилетел из Мексики.
Взглянув на него как внезапно разбуженный человек, она пожала плечами.
– И что? Твои друзья тебе еще не успели похвастаться? Как они танцовщиц из "Килиманджаро" завезли на дачу и издевались над ними два дня? Одной волосы обрили наголо… И так далее. А потом выкинули на трассе в пять часов утра. И им за это ничего не будет, потому что девчонки, конечно, в милицию не пошли…
Волосы у нее были нежного золотистого цвета, а тонкий пушок на щеках служил доказательством естественной природы этого золота.
– Хочешь, я прочту тебе стихи? – предложил Максим.
Она остановилась посреди тротуара.
– Ты как отзвук забытого гимна в моей темной и дикой судьбе… О, Кармен! Мне печально и дивно, что приснился мне сон о тебе.
Прохожие оборачивались на них, некоторые улыбались.
– А ты, оказывается, тот еще псих! – воскликнула она, тоже не сдержав улыбки. – Ладно, пойдем уж лучше в кафе, а то нас в обезьянник заберут. Только я сама за себя заплачу, ясно? И не воображай, что ты меня покорил. Мне вообще нравятся взрослые мужчины, а двадцатилетних мальчиков я не люблю, у них мозгов нет.
Максим посмотрел в ее синие глаза и решил, что не слишком удачно выбрал стихотворение.
Глава четвертая. Нежная добыча
Только весною цветут цветы
Яблонь кидонских, речной струей
Щедро питаемых там, где сад
Дев необорванный. Лишь весною же
И плодоносные почки набухшие
На виноградных лозах распускаются.
Мне ж никогда не дает вздохнуть
Эрос…Ивик
Когда Георгий вошел в кабинет, Юра только закончил разминать предыдущего клиента. Тот сопел, прикрытый простыней, на другом столе. Георгий не смотрел в его сторону, но сосед окликнул:
– Георгий Максимович, не признаёте?
Георгий промолчал – Юра как раз занялся его грудным отделом. Но сосед не отставал.
– Вы потом куда, в косметический? А я на миостимуляцию, я вас подожду.
– Не затрудняйтесь, – прохрипел Георгий, сдавленный мощными руками.
Сосед возразил елейно:
– Ну что вы, какое затруднение! Напротив. Отдохну, пока вас разделывают, самые приятные минуты.
Он приподнялся на локте и с настойчивым, даже непристойным интересом оглядел Георгия.
– Мне нравится, как тут у них все организовано. Чистенько, спокойно, и специалисты вежливые… но цены! Только изредка могу себе позволить. Средства стариковские, сами понимаете, а хочется побаловать себя.
Груша его оплывшего лица напоминала физиономии пузатых буддийских божков. Георгий, кажется, никогда не знал его имени, но тут вспомнил прозвище – Китаец.
– Как говорили латиняне, арс лонга – вита бревис. А сейчас столько возможностей вокруг, не то что в наше время. – Он снова подмигнул и пошевелил мизинцем. – В особенности для обеспеченного молодого человека вроде вас. Абсолютный простор фантазии. Многие теряют голову. Вы слышали уже про ужасную драму с Самойловым, директором хладокомбината? А этот журналист в Москве?.. Не дай бог!.. Я лично пользуюсь у одного проверенного человека. Подробнейший каталог, как в библиотеке, знаете ли. Очень удобно. Только по рекомендации, самый тщательный отбор. Погодите, чтобы не быть голословным, я захватил с десяток карточек… Получаю малую толику, не буду даже от вас скрывать.
Неприятный собеседник слез со стола и, придерживая простыню на своем обвислом животе, наклонился к Георгию.
– Между нами – есть совсем молоденькие. Впрочем, вы мужчина в расцвете, вам должны нравиться атлеты, двадцать два – двадцать четыре, классический тип. А, угадал?
Он ушел за занавеску. Массажист Юра, сорокалетний лысый здоровяк, по-девичьи захихикал, прикрывая зубы. Георгий тоже усмехнулся и крикнул:
– Любезный работорговец, не трудитесь! Я не собираюсь покупать ваш товар.
Тот отозвался без тени смущения:
– А вот посмотрите, тогда и поговорим.
Он вышел из-за ширмы и, словно коробейник свой лоток, раскрыл перед Георгием белый кейс, набитый дисками, фотографиями, брошюрками.
– Вот, с вашего позволения, мой маленький цветничок…
Пока он перебирал фотографии, Георгий успел заметить в кейсе потрепанное издание стихов Кузмина и силиконовый фаллоимитатор.
– Смешно дураку, что нос на боку, – пробормотал старик в сторону смеющегося Юры. – А вот взгляните-ка? Разве не шедевр?
Юноша-мулат на фотографии в самом деле был хорош. Он лежал голый на светлом ворсистом ковре, и его рельефное тело переливалось, как серый жемчуг.
– Двадцать два года, фотомодель, спортсмен, танцовщик. Не волнуйтесь, он русский, что называется, дитя свободного слияния двух рас. Но темперамент не спрячешь, – показывая другие снимки юноши, нахваливал старик. – Работает не столько из-за денег, сколько ради удовольствия.
– Да вы поэт в своем роде, – заметил Георгий, поднимаясь и потягиваясь.
Китаец собрал фотографии.
– Вы очаровательно добры, мой дорогой, но я всего-навсего одинокий старик, которому приятно быть полезным молодежи. Одевайтесь, я вас провожу.
Задергивая штору, Георгий успел заметить, как он сунул в руку Юры свернутую бумажку, а тот спрятал руку в карман и снова засмеялся.
"А почему нет, – подумал Георгий в следующую минуту. – Что я, в конце концов, подсел на него, как кот на валерьянку… Клин клином вышибают, или как там говорят?"
Мулат ждал за столиком у входа в кафе. Георгий посигналил, он тут же поднялся и подошел к машине, улыбаясь. Георгий открыл перед ним дверь.
– Здравствуйте. Я Ромео, – неторопливо, рисуясь, он протянул руку для пожатия.
– Не буду тебя обнадеживать, я – не Джульетта, – ответил Георгий Максимович. – И вряд ли уже подойду на роль Меркуцио. Вот разве что отец Лоренцо…
– Давайте я вас так и буду называть – Лоренцо. Это красиво.
– Заедем куда-нибудь выпить, Ромео? – спросил Георгий, предлагая ему сигарету.
– Нет, спасибо, я не курю и не пью алкоголя. У меня вечером тренировка, – он выпятил и медленно облизнул полные губы. – Мой выбор – энергетические напитки.
– Ну, тогда не будем терять времени.