- Что-нибудь случилось? - Леонид Федорович присел к нему.
- Ты ничего не спрашивай, только ответь. Предположим, один человек любит другого человека. И тот, другой, тоже его любит… Может ли он… предположим, могу ли я отказаться от любви ради какого-то важного дела?
- Ты же знаешь, люди жертвовали не только любовью, но и жизнью…
- Своей жизнью! - Блоха ткнул пальцем себе в грудь. - Это каждый имеет право… А здесь… получается, что я предаю этого другого человека?
- Все зависит - ради чего? - сказал Леонид Федорович. - Ради маленькой выгоды - это большая подлость. А ради большой идеи - это маленький подвиг.
- А ты - мог бы ради большой идеи отказаться от меня?
- Ну-у… - растерянно сказал Леонид Федорович. - В науке это называется - некорректный вопрос. Об этом нельзя говорить теоретически… Это каждый решает сам…
- Понятно, - тоскливо сказал Блоха. - Спокойной ночи, пап.
Утром понурый Блоха вышел из дома и поплелся привычным маршрутом вдоль двора. У своего подъезда ждал его Игорь. Они молча пожали друг другу руки и двинулись дальше.
Мишка вышел из дома, так же молча поздоровался. Втроем они остановились у Сониного подъезда.
Вскоре появилась Соня. Не взглянув на них, она прошла мимо и направилась к школе. Ребята уныло шагали сзади.
В классе Соня не обращала на них внимания, порвала не читая записку, которую Блоха сочинял три урока, а в коридоре на переменах не отходила от девчоночьей компании.
Так же молча они шагали за ней из школы. Около котлована, там, где тропинки веером расходились к домам, Мишка вдруг обогнал Соню и встал, расставив руки.
- Чего тебе? - враждебно спросила Соня.
- Я царь горы! - вдруг заорал Мишка, сгреб всех троих в охапку и повалился вместе с ними в котлован.
- Да отстаньте вы от меня! - сквозь слезы сказала Соня. Она встала на склоне, отряхиваясь. Потом не выдержала, столкнула вниз карабкающегося мимо Игоря и сама бросилась на штурм…
Потом они, облепленные снегом с головы до пят, весело отряхивали друг друга.
- Пойдемте ко мне! - предложил Игорь. - Отцу из Англии пластинки привезли - настоящий "Битлз"!
- Я к вам домой не пойду, - твердо ответил Блоха.
- Ну, тогда… если хочешь - пойдем к тебе, - виновато сказал Игорь.
Теперь Мишка замялся:
- Я не могу… Отец узнает - убьет…
Все вопросительно посмотрели на Соню. Она потупилась, исподлобья стрельнула глазами на Блоху - и покачала головой.
- Ну, а к себе и не зову, - махнул рукой Мишка.
Они растерянно переглянулись.
- Встретимся в штабе, - решил Блоха.
Вечером они сидели в штабе, склонившись с четырех сторон к горящей на низком столике свече, как заговорщики.
- Давайте поклянемся, - негромко говорил Блоха, - что никогда в жизни, что бы с нами ни случилось, не расстанемся. До самой смерти!
- Погоди. Это особая клятва, - сказал Мишка. - Об этом только на крови можно клясться.
Он воткнул в стол самодельный нож с наборной ручкой, снял со стены карту и положил белой изнанкой кверху.
- Пусть каждый напишет здесь кровью свои инициалы.
Соня взяла нож, посмотрела на лезвие:
- Заражение крови может быть.
- Смотри, я первый… - Мишка подержал кончик ножа в пламени свечи, чиркнул себя сбоку по мизинцу, подождал, пока стечет капля крови и нарисовал корявые буквы "МШ".
Игорь проделал то же самое и поставил ниже "ИБ".
Соня глубоко вдохнула и плотно сжала губы, сделала надрез и написала "С" и "Н". Только потом болезненно поморщилась и прижала порез к губам.
Блоха все это время пристально смотрел в стол перед собой. Мишка прокалил нож и протянул ему. Блоха, белый как смерть, взял нож, провел дрожащим пальцем по лезвию и судорожно сглатывая, из последних сил удерживая сознание, начертил внизу свои инициалы. Отошел к двери и сунул в рот горсть снега.
- Что с тобой? - спросила Соня.
Ребята удивленно смотрели на него.
- Да он крови боится! - засмеялся Мишка. - Ну, дела! А еще в экспедицию собрался!
- Я?! С чего ты взял? - независимо пожал плечами Блоха. Он оглядел друзей. - Выходим сегодня! - решительно сказал он. - А то будем готовиться, пока зима не кончится!
Когда во всех домах засветились экраны телевизоров и раздались позывные программы "Время", в четырех темных окнах деловито замигали фонарики. Мишка, напряженно шевеля губами, поглядывая в листок с азбукой Морзе, читал сигналы и мигал в ответ.
Блоха запечатал конверт, положил на стол.
На кухне собрались отцовские друзья, негромко пели:
И все так же, не проще,
Век наш пробует нас -
Можешь выйти на площадь?
Смеешь выйти на площадь?
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь
В тот назначенный час?..
- Пап, я к Соне.
Отец кивнул…
Соня положила конверт на подзеркальник в комнате. Мать выглянула из гостиной:
- Ты куда так поздно?
- К Женьке.
- А почему такой наряд? - Инна Михайловна удивленно оглядела толстый свитер, плотно заправленный в брюки с ремнем.
Соня на мгновение растерялась.
- Ну-у… Я же обещала, пока не вырасту - никаких вольностей, - невинно сказала она.
Богуславский-старший сосредоточенно работал в своем кабинете. Мельком оглянулся на сына.
- Что? - он снова склонился над бумагами.
- Ничего. Скоро приду.
- А… Хорошо…
На журнальном столике лежала большая стопка деловых конвертов с печатями. Игорь положил свой сверху…
Мишка тихонько оделся, надеясь незаметно выскользнуть из квартиры. Но отец услышал, вышел в коридор.
- Куда?
- Гулять.
- Опять к ним? А ну раздевайся! - заорал отец. - Я же запретил тебе водиться с этой компанией!
- Почему? - угрюмо спросил Мишка.
- А ты не понимаешь? У Блохина отец - махровый антисоветчик! Его из конторы выбросили с волчьим билетом. Неверовы тоже - мамаша блядь, и дочка туда же. Ты что, маленький, не знаешь, где я работаю?
- Знаю, - сказал Мишка, с ненавистью глядя на него. - Ты кагэбэшный стукач!
- Что?! - опешил отец. - Кто тебе это сказал? Ты за кем повторяешь, сучонок? - он бросился на Мишку, но тот выскочил за дверь и опрометью кинулся вниз по лестнице.
На улице вынул из кармана конверт, скомкал и бросил в сугроб.
Друг за другом они прошли по снежной целине. Мишка впереди тащил палатку. Из-за пазухи у него выглядывал щенок. Игорь и Блоха несли рюкзаки. Соня шла за ними, ступая след в след.
Многоэтажные корпуса микрорайона остались позади, на холме. Далеко впереди видна была черная полоса кольцевой дороги, освещенная фонарями, по ней беззвучно ползли крошечные автомобили.
- Хватит, - решил Блоха. - Нет смысла далеко уходить.
Они утоптали снег и натянули палатку. Забрались внутрь, разожгли маленький походный примус, поставили на него набитый снегом котелок и уселись вокруг на свернутых спальниках.
- Обидно, - сказал Игорь. - Завтра в школу придем - ведь не поверит никто.
- Черт, холодно… - поежился Мишка.
Блоха просунул руку наружу, достал термометр.
- Минус двадцать пять. Нормальная погода для высоких широт… ТУ, когда трудно, представляй, как мы вернемся из Арктики. Самые юные покорители полюса! Народу набежит… А мы черные, обмороженные, усталые… И никого не надо будет расставлять от столба до столба. Помнишь, как Гагарина встречали?..
Когда все затихли в своих спальниках, Соня осторожно повернулась к Блохе. Тот лежал спиной к ней. Соня тронула его за плечо.
Блоха торопливо закрыл глаза и размеренно засопел.
Соня улыбнулась в темноте и обняла его, поцеловала в висок и зашептала чуть слышно, касаясь губами уха.
- Раз ты спишь, значит, меня не слышишь, и я могу говорить, что захочу, любую глупость… Ты все равно будешь мой, потому что я тебя люблю. И я выдержу все испытания, хотя мне не нужен твой дурацкий полюс, и я не хочу быть черной и обмороженной. Мы вырастем и будем вместе всю жизнь, потому что я тебя люблю…
Вдали послышался долгий надсадный автомобильный гудок. Ему ответила, приближаясь, милицейская сирена. Палатку залил снаружи яркий свет, на стенах возникли черные изломанные тени. Лезвие ножа с хрустом пробило и распороло обледеневший брезент, луч мощного фонаря осветил лица спящих ребят с инеем на ресницах и жалобно скулящего щенка.
Черные фигуры деловито суетились вокруг палатки, другие бежали по снежному полю от машин, светящих издалека фарами и прожекторами.
Сквозь иней на ресницах Блоха видел склонившиеся над ним лица - отца, плачущую Инну Михайловну, Богуславского, Шищенко, милиционеров и врачей. Он хотел сказать что-то, но не смог разжать замерзшие губы.
* * *
Город был залит солнцем и полон яркой июньской листвой, еще не запыленной, не выгоревшей.
Блоха вышел из подъезда и двинулся знакомым маршрутом вдоль двора. К восемнадцати годам он стал окончательно похож на отца: сутулый, с тонкой шеей, торчащей из ворота кургузого пиджака, неряшливо стриженный, с редкими волосками на подбородке, стремительно переступающий на прямых ногах - бодрый старичок.
Навстречу ему сбежал по ступенькам Игорь - в новом, с иголочки, костюме, лакированых туфлях, с аккуратно уложенной шевелюрой. Он пожал руку Блохе, критически оглядел его.
- Галстук бы, что ли, надел по такому случаю.
- Не дождетесь! - гордо ответил Блоха. - Удавка на шее - символ рабства!
Из своего дома вышел Мишка в наутюженных брюках и джемпере, обтянувшем широкие мужицкие плечи. Он поздоровался и, морщась, на ходу повел бедрами.
- Черт, плавки жмут…
- Ты что, купаться собрался? - удивился Игорь.
- Танцевать же будем - вдруг встанет? Опять полвечера в углу сидеть?
Соня с распущенными до пояса золотыми волосами, в белом бальном платье и белых туфельках вышла вместе с матерью, заметно постаревшей и расплывшейся в талии.
- Меня не жди, ложись спать. И не сиди у окна, как Ярославна, - сказала Соня. - Меня не изнасилуют, не ограбят и не убьют.
Инна Михайловна последний раз поправила складки ее платья.
- Надо было нижнюю юбку надеть, Соня, - сказала она. - Неприлично все-таки…
- Кому не нравится - пусть не смотрят… - Соня шагнула навстречу ребятам, провернулась перед ними на каблуках.
Игорь закатил глаза и повалился без чувств. Блоха и Мишка подхватили его и поставили на ноги, и они направились к школе, пронзительный звонок которой доносился из-за домов.
Блоха незаметно отстал на шаг, восторженно глядя сзади на Соню. Она вышла из тени на солнце, и тонкое платье стало насквозь прозрачным.
- Ты куда пялишься, подонок? - прошипел Игорь.
- А ты куда уставился, гад?
- Я - куда надо, а вот ты куда?
Они втроем, сдерживая смех, толкались локтями за спиной у Сони. Она обернулась через плечо и засмеялась.
В актовом зале, украшенном воздушными шарами и гирляндами, танцевали выпускники - в белых платьях и костюмах, с колокольчиками на красной ленте. На сцене играл ансамбль - три гитары, ионика и ударник. Педагоги во главе с Марксэной стояли у стен, снисходительно и строго приглядывая за молодежью.
Игоря окружили сразу несколько девчонок, с готовностью смеялись, глядя на него влюбленными глазами. Он, продолжая увлеченно рассказывать что-то, покосился на Соню - та кокетничала неподалеку с парнем из параллельного класса.
- Джаст э момент!.. - Игорь направился к ним. - Сергуня, можно тебя на минутку?
Он приобнял парня и увел от Сони.
- Ну что ты к ней прилип? - вполголоса спросил он. - Пойди потанцуй! Видишь, мои стоят, скучают. Бери любую, разрешаю, - он подтолкнул Сергуню к девчонкам. - Давай!
В зал вошел Мишка. Проходя мимо Игоря, негромко сказал, глядя в сторону:
- Пожарный кран номер два…
- Понял, - так же конспиративно глядя в сторону, откликнулся Игорь.
В пустом гулком коридоре он быстро оглянулся и открыл шкаф пожарного крана. Там стояла початая бутылка портвейна, стакан и надкушенное яблоко. Игорь налил и выпил, откусил от яблока и аккуратно положил все обратно. Закрыл шкаф, поправил галстук и направился в зал.
Мишка, блаженно прикрыв глаза, танцевал, точнее, переминался на месте с ноги на ногу, облапив девчонку своими ручищами так, что ту едва видно было за ним. Еще какой-то ухажер направился было к Соне - та уже улыбнулась навстречу, но Мишка открыл глаза - ухажер наткнулся на его бдительный взгляд, чуть изменил маршрут и прошел мимо Сони. Она досадливо поджала губы и опять прислонилась к стене.
Игорь подошел к Блохе.
- Слушай! - азартно зашептал он. - Пригласи Марксэну! Скучает девушка.
- Да ты что? Она меня грудями задушит!
- Давай! Прощальный вальс!
- Сейчас. Погоди… Только не смеши, а то расколюсь…
Блоха попытался изобразить серьезную физиономию, глянул на Игоря - и оба расхохотались.
- Не смеши, говорю… - Он наконец справился со смехом и торжественно двинулся через зал к ничего не подозревающей Марксэне. Встал перед ней, по-гусарски щелкнул каблуками и склонил голову.
- Меня?.. - Марксэна недоверчиво, подозрительно глянула на Блоху.
- Вас, Марксэна Александровна! - с чувством сказал Блоха. - Я мечтал об этом все десять лет!
Весь зал уже смотрел на них, и Марксэна сдалась. Она положила ладони ему на плечи, Блоха взял ее за талию вытянутыми руками - ближе не подпускала ее пышная грудь - и лихо закружил по залу.
Пары отскакивали в сторону, уступая им дорогу, давясь от смеха.
- Ох, не так быстро, у меня давление, - задыхаясь, сказала Марксэна. - У меня и так от тебя голова кругом шла всегда.
- Вам будет меня не хватать, Марксэна Александровна, правда?
- Да уж. Не могу поверить в такое счастье, что не увижу тебя в сентябре.
- А уж как я рад!
- Дурачок! Думаешь, отмучился? Это для меня вы были как дети, даже такие непутевые, как ты. А кто там станет с тобой нянчиться! Пропадешь, Блохин!
- Не пропаду! - весело сказал Блоха. - Вы еще обо мне услышите!
- Не сомневаюсь, - язвительно ответила Марксэна.
Игорь и Мишка, посмеиваясь, пожали Блохе руку.
- Слушай, - в восторге сказал Игорь. - Я все понял: она тебя хочет! Она десять лет тебя домогалась, а ты, олух, не понял!
Они засмеялись, глядя на взмокшую Марксэну, обмахивающую себя платком.
- Ну что, созрел? - серьезно спросил Мишка.
Блоха тотчас перестал улыбаться.
- Н-нет… Не сейчас… - испуганно взмолился он.
- А когда? - Игорь посмотрел на часы. - Скоро рассвет встречать пойдем. Времени уже нет!
- Ты мужик, в конце концов, или так? - спросил Мишка. - Клялся ведь, что сегодня…
- Относись к этому как к экзамену, - увещевал Игорь. - Хочешь не хочешь - а сдавать надо! А представляешь, какой праздник будет? Сразу и отметим… Все, я пошел договариваться! - решительно махнул он рукой.
- Подожди!.. - Блоха кинулся было за ним, пытаясь остановить, но Мишка, ухмыляясь, сгреб его в охапку.
Игорь подошел к рослой, грудастой Федотовой, стоящей неподалеку в коротком белом платье, высоко обнажившем полные ноги, и, нежно приобняв за плечи, стал нашептывать на ухо. Федотова поначалу кокетливо улыбалась, потом надула губы, искоса оглядела Блоху с головы до ног.
- Пусти! - Блоха, готовый провалиться сквозь землю от стыда, рванулся, но Мишка крепко держал его. - Я так не могу… Она потом всем расскажет!
- Какая тебе разница - последний день в школе! - ответил Мишка. - Да и кому она будет рассказывать - там все уже отметились, кроме тебя. Испытанный боевой друг!.. Она даже обижалась, что ты один на нее внимания не обращаешь.
- Правда? - недоверчиво, но с надеждой спросил Блоха.
- И еще говорила, что ты больше всех в классе ей нравишься!
- Честно?
- Чтоб я сдох! - возмущенно сказал Мишка.
Игорь продолжал шептаться с Федотовой, проникновенно заглядывая ей в глаза, поцеловал ручку, и она наконец, пожав плечами, пошла к выходу.
- Порядок! - деловито доложил Игорь. - Пошли!
- Вы куда? - перехватила их в дверях Соня. - Опять без меня?
- Сейчас вернемся, - заверил Игорь. - Тут… понимаешь… Мужской разговор…
- Ну-ну… - Соня внимательно оглядела всех троих, резко повернулась и отошла.
Игорь и Мишка, как конвоиры, провели Блогу по коридору к пожарному крану. Мишка налил полный стакан портвейна и протянул ему.
- Может, не сегодня, ребята? - жалобно спросил Блоха. - Нет, правда, что-то настроения нет…
Игорь вытащил у него из кармана аттестат.
- Что это? - сурово спросил он. - Это аттестат ЗРЕЛОСТИ! И ты его недостоин! Пока не станешь мужчиной - обратно не получишь!
Блоха выдохнул, опрокинул стакан и оглядел друзей безумными глазами.
- Все! - решительно сказал он. - Если и сегодня не выйдет - побреюсь наголо! Все равно!
- Молодец! - хлопнул его по плечу Мишка, с трудом сдерживая смех.
Они двинулись было дальше, но Блоха тут же рванулся обратно к пожарному крану.
- Еще чуть-чуть!
- Хватит! - Игорь и Мишка подхватили его под руки и поволокли по коридору.
У дверей спортзала он обреченно пожал друзьям руки. Он еще хотел сказать что-то прочувствованное, сокровенное, но Мишка подмигнул Игорю, тот открыл дверь, и Блоху запихнули внутрь.
Они заперли дверь на швабру и закурили, посмеиваясь, прислушиваясь к тишине в зале…
Блоха постоял на пороге, привыкая к темноте. Постепенно проявились высокие окна, защищенные по низу решеткой, черные силуэты гимнастического коня, брусьев, колец. Федотова в белом платье, раскинув руки, плыла к нему по воздуху - Блоха не сразу разглядел у нее под туфельками бревно.
- Дай руку, - велела она. Каждое слово, каждый шаг эхом разносился по гулкому залу.
Блоха подал руку, она спрыгнула и обхватила его за плечи, чтобы не упасть. Они оказались лицом к лицу, и Блоха решительно впился ей в губы.
- Ты даже целоваться не умеешь, - сказала Федотова. Она отошла и села на сложенные в углу маты.
Блоха неловко присел рядом, снял очки, спрятал в карман и снова поцеловал ее, положив одну руку ей на грудь, а другой потихоньку ощупывая маты у нее за спиной.
Наверху, в актовом зале гулко бухала музыка, слышался топот ног.