- Выпей со мной, - предложила она с улыбкой, но в ее голосе послышались странные нотки. Словно она стеснялась сказать это. А она ведь была не из числа застенчивых.
Рэй засомневался. Что он должен сейчас делать? Догонять "роллс-ройс"? Сидеть в засаде у VIP-диванов в зале аэропорта? Собирать вещи на своем столе?
- Пойдем - выпьем по одной, - настаивала она. - Ты знаешь, какой сегодня день?
Рэй задумался.
- День смерти Элвиса? Кстати, это что - правда?
Он правда умер?
Ее лицо искривилось в гримасе так, словно он был официантом, неверно истолковавшим ее заказ.
- А кроме смерти Элвиса? - Она улыбнулась. - Сегодня у меня день рождения.
Рэй пожелал ей счастья, но она уже развернулась и была на полпути к клубу, и Рэй почему-то последовал за ней. Женщина у дверей и вышибалы расступились. Все расступались, когда видели миссис Браун. Войдя в клуб, Рэй с любопытством осмотрелся. Ему никогда не доводилось бывать здесь.
- Это место становится скучным, - заметила женщина.
Но Рэй был впечатлен. "Спикизи" был гораздо шикарнее, чем знакомые ему клубы. Помещение клуба было больше, освещение - изысканным, стулья - обиты красным бархатом, а официанты спрашивали, чего вы желаете выпить. Но огромная сцена быта пуста, и теперь, после ухода Леннона, в атмосфере царило ощущение, которое невозможно было с чем-либо спутать, - ощущение завихрений энергии. Море свободных столиков. Они сели за один из них. К ним подошла официантка - типаж Линды Лавлейс, - таких не увидишь там, где обычно зависал Рэй.
- Что будешь пить? - спросила миссис Браун, снимая куртку.
Рэй пробубнил свой заказ, и Линда Лавлейс нахмурилась, покачав головой. Будто он был ребенком, которому давно пора в кровать!
- Что, простите?
Рэй откашлялся. - Скотч с колой, пожалуйста.
- Мне как обычно. - Миссис Браун улыбнулась Рэю. - Знаешь, тебе надо говорить погромче, когда будешь брать интервью у Леннона.
Над столиком висела красная лампочка в форме свечи. Миссис Браун вытянула перед собой свои длинные обнаженные руки. Рэй посмотрел на ее часы.
- Кстати, сколько времени?
Она взглянула на запястье. Циферблат поблескивал золотом в полумраке.
- Да какая разница?
Линда Лавлейс принесла поднос. Рэю и правда было уже пора. Но он вспомнил о правилах хорошего тона и поднял бокал.
- Ну что ж, с днем рождения, миссис Браун.
Она рассмеялась, кивнула. Они чокнулись.
- Спасибо за компанию, - сказала она, и Рэй смутился. Эта женщина производила впечатление самого одинокого человека из всех, кого он знал. Но ведь она была симпатичной и богатой, а ее муж - менеджером одной из самых раскрученных групп мира. Разве могла она быть одинока?
- Нет, вы знаете - я рад, - пробормотал Рэй, подбирая слова. - Очень рад выпить с вами в ваш день рождения.
Женщина прикурила, выпустила дым через нос, прищурилась. Подтолкнула пачку, и та заскользила к Рэю по гладкой поверхности стола. "Мальборо". Он взял одну сигарету из пачки.
- Ты ведь знаком с моим мужем?
- Конечно. - Рэй кивнул. - Ну, не слишком хорошо.
- Но знаком. Знаешь, что мой муж подарил мне на день рождения?
Рэй покачал головой. Он понятия не имел. Откуда ему знать?
- Ну давай - попробуй угадать, - потребовала она. Это прозвучало как приказ.
Рэй пожал плечами. Насколько он мог судить, подарок явно был не ровней тем, которые его отец обычно дарил его матери. Точно не соль для ванны и не коробка шоколадных конфет. Этим все его догадки и ограничивались.
- Не знаю.
Миссис Браун затушила сигарету, словно и не хотела курить вовсе.
- Ну - догадайся.
Попивая скотч с колой, Рэй ломал голову. Женщина провела рукой по своим длинным черным волосам, и ее запястье сверкнуло.
- Часы? - предположил Рэй. Это наверняка было что-то безумно дорогое. Сто пудов.
- Часы? Ты сказал - часы? - Ее миловидное личико искривилось в злобной гримасе. Рэй не понимал, что происходит, - Нет, он не часы мне купил, Рэй. А часы ведь были бы отличным подарком. Нет - ты никогда не догадаешься, поэтому я скажу тебе. Мой муж подарил мне на день рождения вибратор. Что скажешь?
Рэй не знал, что сказать. Он вообще никогда в жизни не видел вибраторов. Но на подсознании он понимал, что это жестоко - дарить жене вибратор. Особенно на день рождения. Может быть, коробка конфет и соль для ванны не были уж такими плохими подарками в конечном счете.
- Когда ухаживают, дарят цветы, - продолжала миссис Браун. - В знак любви женщинам дарят цветы?
Рэй уставился на лед в своем бокале.
- Не знаю. Наверно.
Миссис Браун рассмеялась, искренне забавляясь. Она допила все, что было у нее в бокале, и жестом подозвала официантку.
- Я скажу тебе. В знак любви нужно дарить вибраторы. Дари женщинам вибраторы, Рэй.
К столику подошла Линда Лавлейс.
- Еще по одной, - попросила миссис Браун, игнорируя нерешительные протесты Рэя.
Официантка кивнула и удалилась. Рэй поспешил допить то, что оставалось в его стакане. Он не был уверен, что сможет угнаться за этой женщиной. Подозревал, что не сможет.
- И что он хотел сказать этим? Что хотел сказать мой собственный муж, купив мне вибратор на день рождения?
Рэй знал, что ответ будет неожиданным. Поэтому он просто ждал, попивая скотч с колой и глазея на жену менеджера одной из самых крутых групп мира. Ждал и думал - как кто-то настолько очаровательный может быть настолько печален?
- Я абсолютно уверена в том, - продолжила миссис Браун, - что этим он посоветовал мне пойти и самой себя потрахать.
10
Луч прожектора погас, и Терри увидел давнишнего заводского сторожа, Пижона, поседевшего и худого. Тот сидел в деревянной будке размером с гроб и скручивал себе косячок. - Вот уж не думал, что снова тебя увижу, - сказал Пижон, пробегая кончиком языка по "Ризле" - бумаге для самокруток.
Пижон уже успел переодеться в свою полосатую пижаму. Вот почему его называли Пижоном - ради созвучия. Как только стрелки переваливали за полночь, он надевал свою пижаму, доставал "Олд Холборн" и готовился, как он сам это называл, "хорошенько вздремнуть".
- Я-то думая, ты летаешь по свету с этими психами-наркоманами.
- Летал на прошлой неделе, - ответил Терри. - А они там?
Еле уловимая улыбка.
- А где же еще им быть?
Терри вошел в здание завода. Было так странно оказаться здесь снова, посте всех этих месяцев, проведенных им в редакции "Газеты". Он осмотрелся. В здании, которое напоминало собой гигантский ангар для авиатехники, было тихо. Повсюду змеями извивались конвейерные ленты. Терри думал, что больше никогда сюда не вернется. Но, оказавшись здесь, он испытывал необъяснимое чувство комфорта.
В здании было темно, лишь на втором этаже мерцали флюоресцентные лампы. Отдел обработки данных не закрывался никогда.
Всем остальным - на ликероводочном заводе, в офисах - по наступлении шести часов вечера выдавали бесплатный джин и советовали валить домой через тридцать минут. Но молодежь, которая обслуживала монолитный заводской компьютер, работала круглые сутки, сменяя друг друга через каждые двенадцать часов, с восьми вечера до восьми утра. И все это делалось на желудок, полный джина.
Компьютерный оператор - это казалось Терри современной и высокоинтеллектуальной профессией, но было обыкновенным физическим трудом для ребят, которые закончили среднюю школу. Ребят вроде самого Терри - неугомонных и не желающих работать в обычных офисах, ребят, которым хотелось, чтобы мир заткнулся и оставил их в покое.
Должность компьютерного оператора подразумевала то, что вы проводили на заводе ночи напролет, меняя гигантские катушки пленки и диски размером с крышки от мусорных баков и скармливая металлическому принтеру величиной с автомобиль всякие чеки на получение денежного содержания, раздаточные ведомости и описи. Преимущество такой работы заключалось в том, что вас никто не контролировал. Вы могли делать все, что хотите.
Терри взбежал по металлическим ступенькам наверх, в крошечную комнатку, заваленную вещевыми мешками, остатками пищи и напитков, и через стеклянную перегородку, у белой массы компьютера, увидел их.
Питера, помешанного на музыке парня с прыщавой кожей и длинными каштановыми волосами, - он был в группе вместе с Терри, был его первым другом на заводе.
Кишора, пакистанца, который хотел быть программистом, но никак не мог найти фирму, которая предоставила бы ему шанс попробовать себя.
И Салли Жу - настоящее имя Жу Зий, - нахмурившись, она стояла рядом с Кишором и внимательно смотрела на сообщение, которое вылезало из телетайпа на клавишной панели. Терри и забыл, как сильно он когда-то любил это лицо. Как же он мог забыть это?
Салли подняла глаза и, увидев его, покачала головой и отвернулась, скрестив руки на худенькой груди. Затем из-за перегородки выскочил ошарашенный Питер, с разметавшимися волосами, хохоча во весь голос.
- Не могу поверить - что ты здесь делаешь? Ты должен быть - ну не знаю - на гастролях с Брюсом Спрингстином или "Син лиззи", к примеру?
Кишор тоже вышел из компьютерной комнаты, застенчиво улыбаясь, а за ним появилась Салли - с видимой неохотой. Ее руки были по-прежнему скрещены на груди. Всем своим видом она словно говорила, что однажды Терри уже подвел ее и больше такого шанса ему не представится.
- Ты выщипываешь брови, - сухо заметила она, - Выглядит глупо.
И как он мог отпустить эту девушку? Как мог быть таким непреклонным и таким глупым?
- Привет, Сал, - произнес он.
- Девушка взяла выходной? - поинтересовалась Салли с издевкой. У нее был классический акцент китаянки, рожденной в Британии. Чистый кокни, но с проблеском Каулуна в некоторых гласных.
Терри пожат плечами. Он хотел казаться самоуверенным, но ему было искренне жаль себя. Как бедняге Рокки Бальбоа, не понятому целым миром.
- Какая девушка?
- Может, она тебя бросила? - предположила Салли. - Я завязал с женщинами, - ответил он.
Питер восхищенно засмеялся.
- Еще бы, все эти поклонницы! Дружище, да ты, наверное, не щадил себя!
Салли улыбнулась. У нее были шокирующе белоснежные зубы, а глаза - цвета тающего шоколада.
- Да, она определенно его бросила.
- Ты, наверное, столько всего видел! - Питер уселся на стол и захлопал в ладоши. - Концерты в Америке! Эксклюзивные прослушивания в студиях, заваленных наркотой! Закулисные дебоши! Гастрольные автобусы, где передают по кругу "Куэрво голд" и чистое колумбийское вино! Поклонницы! Поклонницы! Поклонницы!
- Перестань пошлить, - потребовала Салли. Она всегда была блюстительницей нравов. По крайней мере, на людях.
- О господи! - Кишор залился ярко-алым румянцем, и Терри вспомнил, что разговоры о сексе всегда смущали парня. Но Питер был скабрезнее их всех, вместе взятых. Он содрогался от восторга, потирая руки.
- Расскажи нам все!
- Ну, - начал Терри, - я видел, как писает женщина.
Питер сконфуженно улыбнулся.
Это случилось в одну из первых недель его работы в "Газете", когда Терри поехал в гастрольный тур с "Линирд Скинирд". В этот тур его отправил Кевин Уайт в качестве наказания за то, что Терри принимал амфетамин прямо в офисе, - или скорее за то, что умудрился попасться на глаза одной из уборщиц. Его первый проступок в "Газете". Но Терри понравилась музыка - барное буги в эпических масштабах - и сами музыканты - семейство пьянствующих парней и девушек с юга страны. Тогда он еще не свыкся с мыслью, что ведет такую жизнь, и каждый новый день сулил ему новые приключения.
Терри оказался в чьем-то номере - одном из тех переполненных гостиничных номеров в разгаре пьянки, как бывает на гастролях, и разговаривал с одним из музыкантов, стоя на пороге ванной комнаты, потому что больше стоять было просто негде.
Бэк-вокатистка группы - невысокая и симпатичная - продефилировала мимо них, задрала юбку, спустила трусы и с шумом помочилась. У Терри отвисла челюсть, хотя он и пытался проявлять полное безразличие, словно всю жизнь только и смотрел на писающих женщин. А ведь это, вероятно, был даже не ее номер.
Питер смотрел на него в полной растерянности.
- Но… я имел в виду, я думал, ты, должно быть, знаком со звездами. Но… ты встречал - я не знаю… Мика Джаггера. Кейта. Роттена. Спрингстина. "Клэш". Дебби Харри. Дебби Харри, мать ее!
Терри задумался. Да, он и в самом деле встречал этих людей.
- Но тебе кажется, что ты их всех уже хорошо знаешь! - воскликнул он. Питер был явно озадачен. - Ты провел столько времени, размышляя о них, слушая их музыку, - продолжал Терри, - поэтому, когда ты, к примеру, встречаешь Джаггера, тебе кажется, что ты с ним уже давно знаком. Но вот писающую женщину я никогда раньше не видел. Ухмыльнувшись, Питер шлепнул Терри по руке, словно тот просто дурачился.
- Кто-нибудь, налейте ему чаю! - Питер взял банку с безалкогольным напитком. - Или у нас где-то вроде оставался джин-тоник, если ты хочешь чего покрепче.
Терри улыбнулся. Вот чем они всегда заливались перед тем, как идти на работу, - джином с "Тайзером". Доводя себя до полного отупения к началу двенадцатичасовой смены. В "Газете" этого бы просто не поняли. Им никогда не понять, что это была за работа. Люди работали здесь не ради самовыражения, не ради отдачи, не ради всех этих пресловутых ценностей среднего класса. Вы работали здесь, чтобы выжить, - единственная причина, по которой вы это делали, и иногда скука была настолько невыносима, что вам нужно было умертвить часть себя, чтобы пережить очередную смену.
Было трудно бодрствовать до восьми утра, особенно когда вы знали, что в этот момент другие ребята вашего возраста гуляют по городу или спят в теплых постельках, а с полным желудком джина вперемешку с "Тайзером" бодрствовать было даже труднее.
Терри вспомнил еще одну вещь, которая сильно осложняла им жизнь, - усыпляющие мелодии, которые передавали по радио в долгие предрассветные часы. Одна мелодия в особенности - от нее у Терри закрывались глаза, падала на грудь голова, а вместе с головой падало настроение - песенка, которая звучала так, словно ее исполнял хор, погребенный под лавиной валиума.
"Ка-пи-то-лий… ночь поможет пережить - такова была песенка, под которую их всегда вырубало - Ка-пи-то-лий… ночь поможет пережить".
Но сегодня репертуар радиостанции был совершенно иной. Сегодня по радио крутили одного только Элвиса. Из крохотного транзистора доносилась мелодия "Короля-креола". Питер сделал погромче.
- Слышал об Элвисе? - спросил он.
Терри покачал головой.
- У мер в Мемфисе. Сердечный приступ, говорят. Сорок два года. Трагично, приятель. Ты знаешь, это он все начал.
Терри был в шоке. Он внезапно понял, почему его не заметили скорбящие Теды. Но ему тогда и в голову не пришло, что умер Элвис Пресли. Элвис был одной из тех фигур, которые всегда оставались на заднем плане вашей жизни и, как вы полагали, останутся там на веки вечные.
Когда Терри был еще ребенком, Элвис, казалось, играл на зрителя - эдакий Ширли Бэсси рок-н-ролла, размашистые шоу-жесты и длинные бессмысленные баллады. Но сейчас, в вечер смерти Элвиса, слушая "Короля-креола" по Столичной радиостанции, Терри ощущал в его музыке чистое, нерафинированное, волшебство. Неожиданно на Терри нахлынула волна горя. Слезы подступили к глазам, и он поспешно их вытер. Наверное, все это из-за "спидов".
- Как поживает "Лэнд-ов-Мордор"? - спросил он. - Запланированы концерты?
"Лэнд-ов-Мордор" были группой Питера. Терри однажды видел их на заводской дискотеке по случаю Рождества. С их двадцатиминутными гитарными партиями и распевами об эльфах они загубили вечеринку практически на корню. Только яд в бутербродах мог подействовать хуже.
Питер помрачнел.
- Никому больше не нужен интеллектуальный рок. Ты только послушай, что говорят о Клэптоне. Им нужна новизна. - Питер с упреком покосился на торчащие иглами волосы Терри. - Вся эта чушь, которая тебе так нравится. Ну, знаешь - двухминутные песенки о мятежах и соцпайках. - Он вдруг просветлел. - Но если ты сможешь написать о нас очерк…
Терри сделал вид, что серьезно над этим думает.
- Я поговорю с редактором раздела концертов, - солгал он.
Кишор протянул Терри стаканчик из полистирола, в котором бурлила коричневая жидкость, и он благодарно улыбнулся, хотя и знал, что пить это варево просто невозможно. Насколько он помнил, все, что выплевывал заводской автомат, выглядело одинаково. И эти кипящие помои напомнили ему о других вещах - о том, как он доливал джин в полупустую банку с "Тайзером", кока-колой или "Таб", спорил с Питером о "Пинк флойд" и Джимми Пейдже, а Кишор рассказывал ему о письмах, которые подсовывали в газетный киоск его родителей в Ист-Энде. О ночах, которые он проводил с Салли, свернувшись в ее спальном мешке на полу одного из опустевших офисов, когда их сменяли Питер с Кишором, и ее тело было таким стройным и теплым. Это он помнил явственнее всего. Поцелуи с привкусом джина, искрящиеся карие глаза и ощущение этого теплого стройного тела.
- Вот, - Салли протянула ему чашку от своего термоса. На поверхности ароматной жидкости плавали несколько листочков. - Это не то, что ты любишь. Не "Брук Бонд" в пакетиках. Это китайский чай.
Терри поставил полистироловый стаканчик и взял чашку у Салли из рук.
- Мой любимый, - сказал он, и она посмотрела на него так, словно не верила ни единому его слову.
Затем клавиатура вдруг выбила очередное сообщение, и они оглянулись. Катушки перестали вращаться.
- Нужно заменить пленки, - сказала Салли. - Пошли, Кишор.
Салли с Кишором вернулись в комнату к компьютеру. Терри давно уже ждал, пока они уйдут.
- У тебя есть? - спросил он Питера.
Питер в замешательстве улыбнулся. Словно Терри сказал нечто, чего он уж никак не ожидал.
- И ты меня об этом просишь?
- У меня все закончилось, а мне нужно слегка взбодриться. Немного "спидов". Каких-нибудь стимулирующих таблеток, "блэк бомберз", например, без разницы.
Терри знал, что Питер иногда покупал по полграмма амфетамина по шесть фунтов, когда "Лэнд-ов-Мордор" устраивали репетиции в гараже его родителей. Но Питер явно полагал, что Терри снабжал "дурью" наркодилер Кейта Ричардса. Или Кейт Ричардс собственной персоной. - Но… а как же все эти рок-звезды, все эти группы, с которыми ты тусуешься? У них, должно быть, полно этого добра! А как же секс, наркотики и рок-н-ролл?
"Ка-пи-то-лий, - внезапно заныло радио. - Ночь поможет пережить…"
Терри заклевал носом. Эта проклятая песня! За стеклом Салли с Кишором наматывали чистую пленку на гигантские белые слябы. Терри устало вздохнул.
- Я мру, как муха на стекле. У тебя есть что-нибудь?
Питер выглядел смущенным.
- Все, что у меня есть, - это немного "Про-плюса", - извиняющимся тоном ответил он. И внезапно оживился. - Но мы можем сделать вот что - мы можем измельчить его и нюхать!