Глава двенадцатая. Школа как она есть
- Мам, тебя наша классная просила завтра в школу зайти.
Никита не торопясь допивал апельсиновый сок, внимательно следя за тем, какое впечатление произвели его слова.
- Что ты натворил?
- Ничего. - Спокойствие сына показалось Елене притворным. - Почему я обязательно должен что-то натворить?
- Если ты ничего не натворил, то почему меня вызывают в школу?
- А кто сказал, что только тебя?
Подобная манера ведения разговора могла из себя кого угодно, а не только женщину, уставшую на работе от бесконечных вопросов и ответов.
- Никита! - Елена хлопнула ладонью по столу. - Перестань отвечать вопросом на вопрос и объясни нормально, по какому поводу меня вызывают в школу?
Никита поставил опустевший стакан на стол, прижал ладони к вискам и покачал головой. Жест обозначал нечто вроде "ох, как трудно разговаривать со взрослыми". Елена молча ждала ответа, только брови ее сдвигались все ближе. Высказав свое отношение к действительности, сын отнял руки от головы и доложил:
- У нас журнал пропал. Наш классный-распрекрасный журнал исчез.
- Ты к этому причастен?
- Нет, нисколько. Я не брал журнала.
- Честно?
- Ну ма-а-ам… - с укоризной протянул сын. - Я же сказал - не брал.
- Тогда почему вызывают меня?
- Вызывают всех, будет родительское собрание.
- Нет, с тобой говорить - никаких сил не хватит! - возмутилась Елена. - Ну скажи - зачем тебе понадобилось устраивать вечер вопросов и ответов вместо того, чтобы просто сказать: "Завтра у нас родительское собрание по поводу пропавшего журнала"? Разве ты не умеешь связно выражать свои мысли? Как маленький, честное слово!
- Я и есть маленький, - подтвердил Никита. - По ночам гулять нельзя, пиво нельзя, голосовать на выборах нельзя…
- И что же тебя больше всего огорчает?
Елена встала из-за стола и начала складывать в раковину грязную посуду.
- Конечно же то, что нельзя голосовать, - вступил в разговор Данилов. - Какие тут могут быть вопросы.
- Угу, - подтвердил Никита, вылезая из-за стола и занимая стартовую позицию у двери. - Ну, я пойду?
- Подожди! - остановила его мать. - Сначала скажи, во сколько у вас собрание.
- Это у вас, - поправил сын. - Нас не приглашали. В шесть часов.
- Ой, а у нас завтра совещание на Центре, - спохватилась Елена. - Я точно не успею. Еще не факт, что оно вообще к шести закончится…
- Я схожу, - вызвался Данилов. - У меня завтра обычный рабочий день, к шести в школу спокойно успею.
- Вот и хорошо! - обрадовалась Елена.
После того как Никита ушел в свою комнату, она сказала Данилову:
- И стоит ли собирать родительское собрание по поводу пропажи журнала? Заведи новый - да и дело с концом!
- Нет, - возразил Данилов. - Скажу тебе как сын учительницы: пропажа журнала - это чрезвычайное происшествие и геморрой в одном флаконе. Представляешь, какая морока для учителей его восстанавливать? Все оценки переносить из дневников и листов с контрольными работами обратно в журнал; а прогулы?.. Неизбежно возникают конфликты, ученики начинают доказывать, что у них была пятерка, а не тройка, и вообще…
- Значит, надо наставить всем пятерок! - Невозможно заведовать подстанцией "скорой помощи" без умения идти на компромиссы.
- Тогда журналы начнут пропадать постоянно, - рассмеялся Данилов. - Ну и возмутителен сам факт посягательства на школьную святыню. Он просто вопиет о возмездии, каковое и свершится завтра.
- Я сейчас поговорю с Никитой! - Елена домыла последнюю чашку и стала тщательно, "по-врачебному", вытирать руки полотенцем.
- Не надо, - возразил Данилов. - Он же тебе сказал, что не брал журнала.
- Нет, я чувствую, что он чего-то недоговаривает. - Елена швырнула полотенце на стол и вышла из кухни.
Данилов сварил себе кофе, после недолгого колебания, щедро плеснул в чашку коньяку, сходил в прихожую за свежим номером "Вестника анестезиологии и реаниматологии" и углубился в чтение. Он знакомился с таким интересным вопросом, как сравнительная характеристика анальгетического действия метамизола натрия и парацетамола, когда в кухню вернулась Елена.
- Кажется, он действительно не брал этот проклятый журнал, - доложила она.
- Я это понял еще полчаса тому назад, - хмыкнул Данилов. - Допрос с пристрастием мне не понадобился.
- Вова, ты там, на собрании, держи себя в рамках, - предупредила Елена, усаживаясь напротив, - наша классная руководительница полная дура, но Никите с ней еще не один год дело иметь. Так что, пожалуйста, будь посдержаннее…
- …не ошпаривай ее кипятком и не бей по лицу. - Данилов закрыл журнал. - Какие еще будут указания?
- Иметь при себе блокнот и ручку, чтобы записать важную информацию.
- Я в мобилу вобью, - пообещал Данилов.
- Собрание в кабинете истории на втором этаже. Я пойду, не буду мешать. - Елена покосилась на журнал, встала и ушла.
Данилов снова раскрыл "Вестник". Научные журналы он прочитывал полностью, от корки до корки. Даже в самой никчемной на первый взгляд статье могло быть что-то полезное.
Явившись утром на работу, Данилов первым делом заручился обещанием Ахметгалиевой "прикрыть" его в случае каких-либо непредвиденных ситуаций.
- Не волнуйся, Вова, - обнадежила Ахметгалиева. - К нам в гости вчера свекровь из Нижнего приехала, так что я не прочь две недели просто пожить на работе.
- Понимаю и сочувствую, - улыбнулся Данилов.
- Что ты понимаешь, - пренебрежительно махнула рукой Ахметгалиева. - Во-первых, у тебя никогда не было и не будет свекрови, а во-вторых, ты, невинная душа, и представить себе не можешь, что творится у меня дома. Для этого надо хотя бы представлять, какой ужасной моральной травмой для нижегородской татарки из приличной семьи является женитьба ее сына на безродной казанской оторве! Если бы я хотя бы была из Нижнего Новгорода… - выражение лица Ахметгалиевой на несколько секунд стало таким елейным, что Данилов не выдержал и рассмеялся, - то другое дело. Это сплошной Фолкнер - шум и ярость!
Ахметгалиева еще долго бы бушевала, изливая горечь, скопившуюся на душе, если бы ей не надо было идти на операцию.
Данилов давно заметил, что с подстраховкой рабочий день выдается самым обычным, без срывов, потрясений, срочных операций, затянувшихся родов и прочих поводов для задержки на работе. Если же страховать некому - все получается наоборот. Как ни старайся - раньше восьми вечера с работы уйти не получится.
На утренней конференции, после обсуждения всех внутренних дел взяла слово главный врач.
- Очередной скандал, доктора! - оповестила она собравшихся. - На этот раз отличился родильный дом при сто шестьдесят седьмой больнице!
Сидящие в зале заинтересованно умолкли. Сто шестьдесят седьмая больница когда-то считалась образцово-показательной и до сих пор гордилась былой славой.
Правда, Данилов в отношении этой больницы не обольщался после того, как около пяти лет тому назад одному из сослуживцев его матери, учителю физкультуры, там перелили кровь другой группы. Отличившийся врач-реаниматолог не только допустил вопиющую халатность, но и далеко не сразу обратил внимание на ухудшение состояния пациента.
В результате тридцатисемилетний мужчина выжил, но стал инвалидом второй группы. Что было с врачом, Данилов не знал - мать об этом не рассказывала.
Врачебные ошибки бывают разные - за некоторые осуждать нельзя, а за некоторые надо сразу судить. Переливание несовместимой крови относится как раз к тем случаям, когда виновные непременно должны быть наказаны.
- Роженицу, первородящую, со схватками, доставленную по "скорой" в приемное отделение роддома, отправили домой. Повторяю - со схватками! - Ксения Дмитриевна возвысила голос. - После осмотра врача! Та вернулась домой на такси и через час снова вызвала "скорую". Ее доставили в двадцать шестой роддом, где она через три часа родила! Непонятно - то ли на приеме сидел идиот, то ли просто вредитель. В департамент поступило сразу два сигнала - жалоба от мужа роженицы и докладная от руководства "скорой помощи". Можете представить себе, что теперь будет.
- Ничего не будет! - крикнул с места Клюквин.
- Почему? - удивилась главный врач и потребовала: - Обоснуйте, Анатолий Николаевич!
- Потому что главный врач сто шестьдесят седьмой больницы дружит с руководителем нашего департамента! - пояснил Клюквин. - Дадут выговор тому доктору, который на приеме сидел, - вот и все.
Клюквин привык говорить правду, невзирая на лица и ситуации. Если бы на "пятиминутке" присутствовал сам директор столичного Департамента здравоохранения Целышевский, Клюквин высказался бы куда резче.
Зал оживился и включился в обсуждение; кто-то соглашался с Клюквиным, кто-то - нет.
- Давайте не будем затягивать! - Ксения Дмитриевна постучала по столу, призывая подчиненных к порядку. - Я рассказала вам это не для обсуждения вопроса о том, с кем дружит Целышевский и с кем он не дружит. Я просто хочу еще раз напомнить всем прописную истину, которая гласит, что лучше десять раз необоснованно госпитализировать, чем один раз необоснованно отказать в госпитализации! Разве я когда-то наказывала кого-нибудь за перестраховку? В нашем деле всегда лучше перестраховаться! Вы меня поняли? Спасибо, все свободны.
Две операции, срочный (и совершенно не по делу) вызов в обсервационное отделение - вот и день прошел. В четверть пятого Данилов вышел из ворот роддома и зашагал к остановке. Времени было с избытком - можно даже ненадолго зайти домой.
Дома за уроками скучал Никита.
- Как зовут твою классную руководительницу? - Данилов еще вчера хотел спросить, но потом зачитался своим "Вестником" и забыл.
- Кочерга, - машинально ответил Никита, но тут же поправился: - Валентина Антоновна.
- А фамилия, наверное, Кочергина? - предположил Данилов.
- Кочеринская. И она дура. - Никита снова уткнулся в тетрадку. - Имейте в виду.
- Мне не привыкать общаться с дураками, - заверил его Данилов.
- Так вы же не психиатр.
- Я врач, и этим все сказано. - Данилов ушел в спальню.
Он достал из футляра скрипку, но сразу вернул ее обратно. Не стоит отвлекать ребенка от занятий. Тем более что времени оставалось мало, а обрывать игру Данилов не любил. Лучше было не начинать.
Никита и Елена нисколько не преувеличивали, когда называли дурой классную руководительницу Валентину Антоновну. Явный переизбыток макияжа в сочетании с укороченной "по самое никуда юбкой", блестящими колготками и розовыми туфлями, украшенными кокетливыми бантиками, Данилов еще мог списать на отсутствие вкуса. Однако стоило только Валентине Антоновне открыть рот, как сразу становилось ясно, что умом она не блещет.
- Вы настоящий отец Никиты или гражданский? - уточнила Валентина Антоновна, знакомясь с Даниловым.
Данилов с большим трудом удержался от смеха.
- Единственный, - стараясь быть вежливым, ответил он.
По старой школярской привычке он сел за самую заднюю парту, рядом с приветливо улыбнувшейся ему брюнеткой бальзаковского возраста и бальзаковской же комплекции.
- Вы чей папа? - поинтересовалась соседка.
- Никиты Новицкого, - ответил Данилов.
- А я - мама Кристины Галкиной.
- Я тут никого не знаю, - признался Данилов. - Но если уж знакомиться, то лучше по именам. Меня Владимиром зовут.
- А меня Юлией, - снова улыбнулась соседка.
Некоторое время они сидели молча.
- Начинаем! - оповестила классная руководительница. - Уважаемые родители, наше сегодняшнее собрание посвящено пропаже классного журнала. У кого-нибудь есть что сказать?
Около двадцати человек родителей - преимущественно женщины - молчали.
- А что мы должны говорить? - поинтересовалась высокая крашеная блондинка, сидевшая за первой партой в одном ряду с Даниловым. - Мой сын этого журнала в глаза не видел…
- И мой!
- И моя!
- И моя не видела! - зашумели родители.
- Ну, может быть, вы что-то слышали? - предположила классная руководительница.
- А почему вы решили, что журнал взял кто-то из детей? - пробасил плотный мужчина в форме МЧС с майорскими погонами. - Ведь мы даже не знаем, как исчез журнал. Может быть, это вы его куда-то задевали…
- Я не могу никуда "задевать" журнал! - возмутилась классная руководительница.
- Почему? - удивился майор.
- Потому что я педагог!
- Хорошее объяснение, - хмыкнул майор. - Тогда я заявляю, что моя Маша не могла взять журнал, потому что она - дочь офицера. Вопросы будут?
Собравшиеся дружно засмеялись.
- Прошу тишины! - взвизгнула классная руководительница. - Если журнал не будет найден, то отвечать за его пропажу будут те, кто дежурил в тот день - Боброва и Маляр.
- Что?! - Матери названных учеников вскочили на ноги, словно подкинутые невидимой пружиной.
- Что вы себе позволяете?! - воскликнула одна из них. - Почему моя дочь должна отвечать за ваш журнал?!
- Потому что дежурный отвечает за порядок в классе…
- Педагоги отвечают за порядок в классе! - В беседу на повышенных тонах вступила вторая родительница. - Интересно, что по этому поводу думает директор!
- Да что может думать директор?! - фыркнула первая. - Мы найдем правду выше!
- И верно! Развели тут тридцать седьмой год!
- В общем-то они правы, - сказал соседке Данилов.
- Да уж, - согласилась та. - Валентине Антоновне стоило бы думать, прежде чем говорить. Ведь журнал должны приносить и уносить педагоги. У детей своих забот хватает.
Через пять минут дискуссия пошла на спад: Кочерга признала свою неправоту.
Данилов решил, что на этом собрание закончится, но ошибся. Классная руководительница завела долгую песнь о дисциплине в классе, перечисляя нарушения, допущенные каждым из учеников. Данилов узнал, что Никита с приятелем пытались взорвать петарду на школьном дворе, но были замечены охранником, ввиду чего взрыв так и не состоялся.
- Валентина Антоновна преподает историю? - спросил Данилов у соседки, разглядывая учебные пособия, развешанные по стенам.
- Нет, английский, - ничуть не удивившись вопросу, ответила та. - Ее кабинет вечерами занят - там факультатив, поэтому мы собираемся где придется. А с предметом у нее интересно вышло. Вообще-то наша красавица преподавала ритмику, но потом переквалифицировалась в англичанку.
- Разве так можно? - удивился Данилов.
- Почему нет? - Соседка указала взглядом на классную руководительницу. - Доказательство перед вами. Надо сказать, что она поступила весьма разумно, ведь преподавать английский куда прибыльнее, чем ритмику. А вы сами не педагог?
- Разве похож? - Данилов никогда не думал, что его можно принять за учителя. - Нет, я врач.
- Ой, как здорово! - привычно восхитилась соседка и сразу же задала традиционный вопрос: - А какой вы врач?
- Хороший, - привычно отшутился Данилов. - Я анестезиолог.
Сообщать, где именно работает, он не стал, да соседка и не поинтересовалась, моментально утратив интерес к профессии Данилова.
Анестезиолог - непопулярная в народе специальность. Лечить не лечит, консультировать не консультирует, только наркоз дает. Какой-то неполноценный врач.
- А я тоже имею некоторое отношение к медицине, - сказала соседка. - Правда, очень далекое - работаю в фонде омээс главным специалистом. Канцелярская крыса. У вас, Владимир, случайно нет знакомого хорошего кардиолога? Мне бы мужа показать.
- Увы, нет, - покачал головой Данилов.
- Жаль, - вздохнула соседка и больше его не расспрашивала.
Данилов зарекся отправлять кого-либо на консультации к знакомым врачам после одного случая. Лет пять назад к нему обратилась соседка. Девушку внезапно начало регулярно тошнить, и ей захотелось провериться у толкового врача. Данилов направил ее к своему бывшему однокурснику Толику Гусеву, работавшему в консультативно-диагностическом центре при сто пятнадцатой больнице. Позвонил, договорился и предупредил, что не постороннего человека отправляет, а хорошую знакомую, чуть ли не родственницу.
- Все понял, - заверил Толик. - Пусть приходит. Сделаю все, что смогу, все будет в лучшем виде.
Толик подробно расспросил и осмотрел соседку, после чего составил ей чудесный план обследования, включавший консультации у восьми врачей разного профиля, кучу анализов, рентгенологическое и ультразвуковое исследования, кардиограмму и энцефалограмму. Все - "неофициально платно", причем по самым заоблачным расценкам. Сам Толик за осмотр, беседу и составление обследования, точнее, плана раскрутки клиента на деньги, взял пятьдесят долларов - работал ведь, старался.
Несколько ошарашенная соседка пришла вечером к Данилову и ударилась в слезы. Бедняжка решила, что Толик заподозрил у нее что-то очень серьезное и оттого собрался столь детально обследовать.
- Не реви, - попросил Данилов. - Нет у тебя ничего страшного. Лично я склонен думать, что или ты беременна, или у тебя небольшой гастрит.
- Странно, - удивилась соседка. - А Анатолий Николаевич про гинеколога ничего не говорил…
"Ясное дело, - подумал Данилов. - Решил сначала пациентку хорошенько растрясти, а потом, в конце, "обнаружить" у нее беременность. Это ведь гораздо выгоднее, чем сразу к гинекологу отправить. Ну Толик, ну жучила!" Данилов был шокирован таким нечистоплотным поведением не просто коллеги, а заранее предупрежденного приятеля.
Чувствуя себя виноватым в произошедшем, Данилов устроил соседке консультацию в центральной клинической больнице гражданской авиации, где у него работал другой однокурсник. Как он и предполагал, соседка оказалась беременной.
Толик нахально позвонил Данилову через несколько дней и поинтересовался, куда делась его соседка. Данилов, не выбирая выражений, высказал Толику все, что о нем думал, и с тех пор взял себе за правило никого ни к кому на консультации не отправлять. Разве что в особых случаях и к достойным, проверенным людям.
- Как собрание? - поинтересовалась Елена, едва Данилов вошел в квартиру.
- Нормально, - ответил Данилов, расстегивая куртку. - Классная и вправду дура, а журнал так и не нашли.
- А меня ругали? - высунулся в коридор Никита.
- Тебя - нет, - соврал Данилов.
- Врешь, наверное, - усомнилась Елена. - Чтобы наша Валентина Антоновна кого-то да не покритиковала!..
- Может быть, я прослушал. - Данилов прошел в ванную и начал мыть руки.
- А меня сегодня хвалили! - сообщила Елена, когда он пришел в кухню. - Есть будешь?
- Пару бутербродов с сыром. - Данилов взял нож и в два счета соорудил себе ужин. - Так за что тебя хвалили?
- За показатели и отсутствие жалоб.
- Быть тебе директором региональной зоны! - предсказал Данилов, надкусывая первый бутерброд.
- Не зоны, а объединения! - поправила Елена. - Учись говорить правильно.
- Слышала бы моя мама, как ее любимого сына учат русскому языку, - притворно вздохнул Данилов. - Слушай, Лен, а может, Никиту к матери в лицей перевести?
- Тебе так не понравилась школа? - Елена выложила в тарелку салат из морской капусты и выжала на него половинку лимона.