В шестой сдаче Флауэр получил бубнового валета и не смог скрыть разочарования, когда Стоун перевернул карту. Нэш догадался, что стрит не вышел. К Поцци пришла тройка червей - пришла будто бы по заказу. Но когда Стоун сдал себе девятку пик, Нэш заволновался. Стоун опять поднял ставку, Флауэр спасовал, но шансы у них были и даже выросли, потому что, кажется, получался стрит флэш.
Стоун и Поцци продолжали торг. Под конец у Поцци осталось всего полторы тысячи. Нэш-то думал, что, заложив машину, он купил по крайней мере час или два, но они торговались до того горячо, что деньги испарились за один круг. Если им сейчас повезет, Поцци начнет выигрывать, и теперь, как казалось Нэшу, его будет не остановить. Им должно повезти. Если не повезет, это будет конец.
Нэш понимал, что глупо надеяться на четвертого короля. Вероятность была слишком мала. Однако Стоун уже наверняка догадался про флэш. Четыре открытые червы у Поцци говорили сами за себя, а так как поднимал он ставки почти без фишек, то о блефе не могло быть и речи. Но даже если за последнюю сдачу не придет ничего путного, три короля тоже не шутка. У него хорошие карты, думал про себя Нэш, хорошие, крепкие карты, и, если судить по тому, что он видит на столе, шансов у Стоуна почти нет.
К Поцци пришла четверка треф. Как ни уговаривал себя Нэш, что этого следовало ожидать, он все же немного сник. Пусть бы это был не король, но хоть еще одно симпатичное красненькое сердечко. Что-то сердце подвело, сказал он себе, не уверенный, что сказал это в шутку, и тут Стоун сдал себе последнюю карту, и они приготовились открывать.
Остальное закончилось быстро. Стоун, с двумя восьмерками, поднял ставку еще на пятьсот. Поцци, глядя на Стоуна, принял и тоже поднял на пятьсот. Стоун, глядя на Поцци, поколебался секунду-другую, держа в руке фишку, и, щелкнув ею о стол, объявил еще пятьсот. Поцци, у которого осталось всего пятьсот, сгреб свои фишки на середину стола и сказал:
- Ладно, Вилли. Давай-ка посмотрим, что там у тебя.
Лицо у Стоуна было непроницаемо. Одну за одной он перевернул три закрытые карты, но сразу, глядя на них, было не понять, выиграл он или нет.
- Сначала пришли две восьмерки, - сказал он. - Потом вот эта десятка, - он открыл четвертую карту, - потом еще одна десятка, - он открыл пятую, - а потом третья восьмерка, - сказал он и открыл последнюю, седьмую карту.
- "Полный дом!" - взревел Флауэр, грохнув кулаком по столу. - Чем отвечаешь, Джек?
- Ничем, - сказал Поцци, даже не потрудившись показать карты. - Ваша взяла. - Он сидел, тупо уставившись в стол, переваривая, что случилось. Через пару минут, собравшись с духом, он повернулся к Нэшу: - Ну что, старший братец, - сказал он ему, - похоже, пора нам сваливать.
На лице у него при этом отразилось такое смятение, что Нэшу его стало жалко. Как ни странно, он больше жалел своего незадачливого партнера, чем себя. Сам он потерял все, что у него было, но ничего не чувствовал, кроме этой жалости к Поцци.
Нэш дружелюбно похлопал его по плечу, и тут Флауэр расхохотался.
- Надеюсь, парни, у вас удобные башмаки, - сказал он. - До Нью-Йорка отсюда миль восемьдесят - девяносто.
- Заткнись, толстый, - сказал Поцци, наконец не обязанный соблюдать правила вежливости. - Договоримся, что мы должны тебе пять кусков. Дадим тебе расписку, ты нам дашь машину и получишь свои деньги через неделю.
Нисколько не обидевшись, Флауэр снова расхохотался.
- Ну нет, - сказал он. - Мы с мистером Нэшем договаривались иначе. Машина теперь моя. Если другой у вас нет, придется топать пешком. У нас принято соблюдать договор.
- Какого хрена ты выпендриваешься? - сказал Поцци. - Бери расписку. В покере так принято у всех, рожа ты жирная.
- Я говорил это раньше, - сказал Флауэр, - и повторю еще раз. Никаких кредитов. Нужно быть полным идиотом, чтобы поверить парочке вроде вас. Как только вы сядете за руль, про денежки можно будет забыть.
- Хорошо, хорошо, - сказал Нэш, лихорадочно пытаясь найти выход. - Может быть, разыграем по карте? Если я выиграю, машина наша. Всего один раз. Сдадим по одной, и все.
- Нет проблем, - сказал Флауэр. - Но что, если вы проиграете?
- Останусь вам должен десять тысяч, - сказал Нэш.
- Хорошенько подумайте, друг мой, - сказал Флауэр. - Эта ночь явно не ваша. Зачем нарываться?
- Затем, что, чтобы отсюда выбраться, нам нужна машина, козел, - сказал Поцци.
- Нет проблем, - повторил Флауэр. - Только помните, я вас предупредил.
- Давай, Джек, сдавай, - сказал Нэш. - Сначала для мистера Флауэра. Уступим ему дорогу.
Поцци распечатал колоду, вынул джокеров, перемешал и сдал, как сказал Нэш. Картинно согнувшись и щелкнув картами, положил их перед Флауэром. Толстяк оставался спокойным, но он ничего не терял. Флауэр потянулся и двумя пальцами, большим и средним, решительно снял верхнюю. В руке у него оказалась семерка червей. Увидев ее, Стоун только пожал плечами, а Поцци хлопнул в ладоши - один раз, от души, приветствуя этот жребий.
Нэш снял карту рубашкой вверх. Внутри была пустота, и только мелькнула мысль о нелепости этой мелкой драмы. Мелькнула в ту самую секунду, когда он собрался перевернуть карту. "Самый нелепый момент в моей жизни", - подумал он про себя. Тут он подмигнул Поцци, перевернул, и это оказалась четверка треф.
- Четверка! - взревел Флауэр и, не веря глазам, хлопнул себя по лбу. - Четверка! Ты даже семерку не смог побить!
Больше никто там не проронил ни звука. Все они долго молчали, и Стоун наконец сказал - не хвастливо, скорее устало:
- Десять тысяч долларов. Кажется, мы выиграли еще десять тысяч. Загадочное число.
Откинувшись в кресле, Флауэр пыхнул несколько раз сигарой, изучая Нэша и Поцци так, будто видел их в первый раз. Нэш подумал, что он сейчас похож на директора старшей школы, к которому привели двух правонарушителей. В его лице читался не столько гнев, сколько недоумение, словно они задали ему нелегкую философскую задачу, у которой нет однозначного решения. Он им найдет наказание, найдет безусловно, однако сейчас он понятия, кажется, не имел какое. Ему не хотелось быть ни жестоким, ни чересчур снисходительным. Мера должна была быть адекватной, справедливой и при этом иметь воспитательное значение - не наказание ради наказания, а правильная, конструктивная мера, чтобы детишки извлекли урок из содеянного.
- Кажется, мы столкнулись с дилеммой, - наконец сказал он.
- Да, с настоящей, - сказал Стоун. - С настоящей дилеммой. Положение сложное.
- Эти двое нам должны. - Флауэр продолжил свои рассуждения так, словно Нэша и Поцци здесь не было. - Но, если мы их отпустим, они сбегут. Если не отпустим, у них не будет возможности расплатиться.
- Кажется, вам остается только поверить нам на слово, - сказал Поцци. - Разве не так, мистер Гамбургер?
Проигнорировав оскорбление, Флауэр повернулся к Стоуну.
- Что ты думаешь, Вилли? - сказал он. - Кажется, мы допустили просчет.
Слушая их, Нэш вдруг вспомнил о деньгах на имя Джульетты. Может быть, вынуть из них десять тысяч было бы не так и трудно. Звонок в банк все решил бы, и к вечеру деньги были бы переведены на счет Флауэра и Стоуна. Идея была разумная, однако, прокрутив ее в уме, Нэш передумал, ужаснувшись даже тому, что она пришла в голову. Слишком отвратительным ему показалось оплачивать карточный долг за счет будущего дочери. Что бы там с ним ни случилось, об этом не может быть речи. Он сам создал себе проблемы, сам и найдет выход. Как мужчина, подумал он. Он должен поступить как мужчина.
- Да, - сказал Стоун. - Ситуация действительно не простая. Но это не означает, что тут ничего не придумать. - Он замолчал, подумал секунд десять - двадцать, и лицо его прояснилось. - Ну конечно, - сказал он. - А стена!
- Стена? - повторил за ним следом Флауэр. - Не понял, при чем тут стена.
- Стена - это такая штука, - сказал Стоун, - которую нужно строить.
- A-а… - до Флауэра наконец дошло. - Стена! Гениальная идея, Вилли! Ей-богу, ты на этот раз превзошел самого себя.
- Честно поработаешь, честно заработаешь, - сказал Стоун.
- Вот именно, - сказал Флауэр. - Рано или поздно они отработают долг.
Поцци не верил своим ушам. Когда он понял, о чем идет речь, челюсть у него буквально отвисла.
- Вы, наверное, шутите, - сказал он с изумлением. - Если вы думаете, будто я на это подпишусь, вы, значит, оба спятили. Даже не о чем говорить. Да пошли вы все на хрен. - Собираясь встать и уйти, он повернулся к Нэшу: - Джим, пошли отсюда. Хватит с меня этих придурков.
- Расслабься, малыш, - сказал Нэш. - Ничего не случится, если мы посидим, послушаем. В конце концов, нужно же прийти к какому-то решению.
- Ничего не случится? - заорал Поцци. - Да они же психи, ты что, сам не видишь? Стопроцентный дурдом.
Странным образом, глядя на перекошенное от злости лицо Поцци, Нэш успокоился, словно теперь ему нужно было соображать за двоих. Дело, конечно, приняло весьма необычный, мягко говоря, оборот, однако Нэш будто бы с самого начала ожидал чего-то подобного и теперь, когда все прояснилось, не поддался ни гневу, ни панике. Голова работала ясно, и он отлично владел собой.
- Не волнуйся ты так, - сказал он. - Нам всего-навсего сделали предложение, мы еще ни на что не согласились. Давай вести себя как приличные люди. Если нам хотят что-то сказать, мы обязаны выслушать.
- Делать нам больше нечего, - снова садясь, проворчал Поцци. - С психами не договоришься. С ними только начни, у самого крыша съедет.
- Рад, что ты захватил с собой брата, - презрительно фыркнув, сказал Флауэр. - По крайней мере, хоть один из вас разумный человек.
- Блин, - сказал Поцци. - Да никакой он мне не брат. Мы в субботу с ним только познакомились. Я его знать не знаю.
- Братья вы или нет, - сказал Флауэр, - но вам, молодой человек, крупно повезло, что он здесь. Поскольку вам грозят неприятности. Вы нам должны десять тысяч, и, если вы попытаетесь выйти отсюда, не заплатив, мы позвоним в полицию. Все просто.
- Я уже сказал, что мы готовы вас выслушать, - перебил его Нэш. - Незачем нам угрожать полицией.
- Я не угрожаю, - сказал Флауэр. - Я обрисовываю ситуацию. Либо вы идете навстречу и мы вместе находим приемлемый для всех выход, либо мы действуем жестко. Никакой другой альтернативы нет. Вилли предложил вам решение - на мой личный взгляд, гениальное, но, если у вас есть другое, пожалуйста, давайте обсудим.
- Условия такие, - сказал Стоун. - Почасовая оплата, жилье и питание. О деталях отдельно. Лучше бы оговорить их все сразу.
- Жить можно там же, на поле, - сказал Флауэр. - У нас есть там фургон, обустроенный прицеп. Им давно не пользовались, но в состоянии он идеальном. Раньше там жил Кельвин, пока мы ему строили дом. Так что у нас есть где вас разместить. Вселиться можно хоть сейчас.
- Там есть кухня, - сказал Стоун. - Со всем кухонным оборудованием. Холодильник, плита, мойка - все по последнему слову. Вода, электронагреватель, система отопления - все есть. Готовить можно, когда захочешь и что захочешь. Кельвин вам привезет, что скажете. Будете ему давать список, а он съездит в город и привезет.
- Одеждой, конечно, вы тоже будете обеспечены, - сказал Флауэр, - а если что-то еще понадобится, вам достаточно будет только сказать. Книги, газеты, журналы. Радио. Дополнительные одеяла, полотенца. Игры. Все, что ни захотите. В конце концов, мы не собираемся вас уморить. В конечном итоге вам там, может быть, даже понравится. Работа на воздухе, погода прекрасная, особого рвения от вас никто не ждет. Одним словом, обычные трудовые каникулы, небольшой психотерапевтический курс для возврата к нормальной жизни. Поживете, стена будет расти день ото дня. По-моему, это огромное удовольствие - увидеть плоды своего труда, отступить на шаг, полюбоваться, потрогать. Понемногу вы с нами расплатитесь, а когда придет время, то не просто уйдете свободными людьми, но оставите позади себя неизгладимый след.
- Как вы думаете, сколько это займет времени? - спросил Нэш.
- Зависит от вас, - сказал Стоун. - По сколько часов будете работать. Освободитесь тогда, когда отработаете десять тысяч.
- А если мы успеем закончить стену до того, как отработаем?
- В таком случае, - сказал Флауэр, - будем считать, что больше вы нам ничего не должны.
- А если не успеем, то как нам будут платить?
- По тарифу. По обыкновенному тарифу обыкновенного рабочего.
- Сколько?
- Пять-шесть долларов в час.
- Мало. Меньше, чем на двенадцать, мы не согласны.
- Мистер Нэш, вам никто не предлагает стать нейрохирургом. Платят за квалификацию. А там нужно только класть камень. Все просто.
- Тем не менее за шесть долларов в час мы работать не будем. Если хотите позвать полицию, зовите.
- Хорошо, восемь. Это мое последнее слово.
- Восемь тоже мало.
- А вы упрямы, не так ли? А что, если я вам предложу десять? Что скажете?
- Пока остановимся на этом, нужно подумать.
- Отлично. Думать здесь нечего. Десять долларов за час каждому. Значит, на двоих двадцать. Если в среднем работать в день по десять часов - это я примерно, для простоты подсчетов, - то тогда вы будете зарабатывать двести долларов в день. Делим десять тысяч на двести, получается пятьдесят. Что означает - для того чтобы отработать долг, вам понадобится пятьдесят дней. Сейчас конец августа, и, значит, работать вам до середины октября. Не так и долго. Все закончится раньше, чем листья облетят.
Слово за слово, Нэш втянулся в разговор, и постепенно стена начала казаться ему единственным выходом из положения. Возможно, отчасти причиной тому была усталость - голова после бессонной ночи ничего не соображала, - однако, как он сам подумал, дело было не только в этом. В конце концов, даже если бы он сейчас отсюда и ушел, то куда и зачем? Без машины, без денег, жить негде и не на что. За пятьдесят дней можно хотя бы привести в порядок мысли, спокойно сесть - первый раз за этот год - и подумать, что делать дальше. Едва ли не с облегчением Нэш готов был сдаться, только чтобы ничего не решать, никуда не бежать. Стена станет для него не наказанием, а исцелением, его билетом в один конец - назад к земле.
Но он был здесь не один, а Поцци, ошалевший уже тогда, когда Нэш всерьез спросил об условиях, то и дело пытался прервать их безумную, на его взгляд, беседу и явно не собирался ни с чем соглашаться. Под конец он схватил Нэша за руку и заявил, что им нужно переговорить с глазу на глаз. Не дожидаясь ответа, он потянул Нэша со стула, выволок из гостиной и захлопнул ногой дверь.
- Слушай, - сказал он. - Пошли отсюда. Пора сваливать.
Нэш высвободил свою руку и покачал головой.
- Нельзя, - сказал он. - Мы им должны, а у меня нет ни малейшей охоты загреметь отсюда в тюрьму.
- Они блефуют. Если поднимется шум, они тоже запачкаются, а им этого неохота.
- Ошибаешься, Джек. Люди с такими деньгами могут делать, что захотят. Стоит им позвонить в полицию, копы с места за нами рванут. Нас возьмут раньше, чем мы отойдем на полмили.
- Значит, струсил, Джимбо. Плохо дело. Тебе не идет.
- Я не струсил. Я просто нормально реагирую на ситуацию.
- "Нормально"! Это не нормально! Давай, приятель, продолжай в том же духе и скоро станешь таким, как они.
- Меньше двух месяцев, Джек, не так и долго. У нас будет еда, крыша над головой, и, не успеешь и оглянуться, все закончится. Что такого-то? Может быть, нам там даже понравится.
- Понравится? Таскать камни? Вы, ребята, точно одна команда.
- Ничего, переживем. Всего пятьдесят дней. Кроме того, физическая работа, может, и впрямь нам пойдет на пользу. Как в фитнес-клубе. Фитнес-клуб стоит дорого. Будем считать, что мы внесли вступительный взнос, так что позанимаемся на всю катушку.
- С чего ты взял, будто через пятьдесят дней они нас отпустят?
- С того, что мы так договорились.
- А что, если они нарушат договор?
- Послушай, Джек, успокойся. Когда влип, нужно искать выход, а не новую проблему.
- Говорю тебе, ты делаешь ошибку - им нельзя доверять.
- Тогда, может быть, ты и прав, может быть, тебе лучше уйти. Долг по моей вине, мне и расхлебывать.
- Но это я проиграл.
- Ты проиграл то, что было, а я проиграл в долг.
- Хочешь сказать, ты будешь его отрабатывать один?
- Именно о том я тебе и толкую.
- Тогда ты действительно ненормальный.
- Какая разница, какой я? Ты свободный человек, Джек Поцци. Можешь уйти хоть сейчас, я ничего не имею против. Честное слово. Я вообще ничего не имею против.
Поцци, едва удержавшийся от соблазна сделать то, что предложено, смотрел на Нэша, будто пытался прочесть по глазам, шутит тот или нет. Потом, очень медленно, он расплылся в улыбке, будто понял весь мрачный юмор.
- Блин, - сказал он в ответ. - Ты что, серьезно, старик, подумал, я брошу тебя одного? Один ты тут загнешься.
Такого Нэш не ожидал. Он готов был к тому, что Поцци немедленно ухватится за предложение, готов настолько, что начал себе рисовать, как будет жить один, в поле, заранее привыкая к мысли об одиночестве, и уже почти хотел этого. Но, услышав, что Поцци с ним, Нэш обрадовался. До какой степени обрадовался, он понял только тогда, когда они снова вернулись в гостиную объявить о решении.
Они просидели над договором целый час, в итоге сочинив документ, где четко и ясно был сформулирован каждый пункт - сумма долга, условия выплаты, ставка оплаты за час работы и прочее. Стоун отпечатал договор в двух экземплярах, и все поставили свою подпись. Потом Флауэр сказал, что пойдет искать Меркса, который и займется фургоном, продуктами и площадкой. Через несколько часов все будет готово, сказал Флауэр, а пока, если они хотят есть, можно позавтракать в кухне.
Нэш задал вопрос о проекте, но Флауэр сказал, чтобы Нэш не забивал себе голову. Проект был готов, и Меркс знал, что делать. До тех пор, пока они с Поцци будут следовать указаниям Меркса, никаких проблем не возникнет. На этой оптимистической ноте толстяк развернулся и вышел, а Стоун отвел их в кухню, где попросил Луизу сделать им завтрак. После чего неловко, быстро с ними распрощался и тоже исчез.
Задание пришлось Луизе явно не по душе, и она недвусмысленно дала это понять тем, что все время, пока разбивала яйца и поджаривала бекон, ни разу к ним не обратилась и только бранилась себе под нос, будто Стоун таким поручением оскорбил ее в лучших чувствах. Глядя на нее, Нэш понял, как все переменилось. Они с Поцци, утратив свой прежний статус, отныне здесь больше не гости. Они превратились в наемных рабочих, бродяг, которые клянчат объедки у черного хода. Не заметить перемену в Луизе было невозможно, и, сидя в ожидании завтрака, Нэш удивлялся лишь тому, как быстро она их разжаловала. Шестнадцать часов назад Луиза была сама вежливость, а теперь смотрела с презрением, даже не пытаясь его скрыть.
Однако ни Флауэр и ни Стоун ей ничего не сказали. Будто бы в доме было скрытое радио, которое и сообщило, что они теперь стали никто или, во всяком случае, ниже кухарки.