Позже посол сказал Руссо, что его удивила не сама эта просьба. Она была простым проявлением тревоги, потому что вообще-то господин Самбро был человеком мирным. Нет, его поразило удивительное совпадение: тем же утром его семилетний сын тоже попросил у него ядерное оружие.
- Я не премину это сделать, - сказал он, подразумевая, вероятно, передачу "ультиматума". - Тем не менее, господин министр, мое правительство поручило мне задать вам один вопрос. Мы слышали, что вы передали в Южную Африку очень крупный заказ на поставку оружия. А именно - в "Талликот тул компани", если мне не изменяет память…
Лицо господина Самбро стало мраморным.
- Шпионаж, - сухо прокомментировал он.
Посол, похоже, успокоился. В течение последних десяти лет на всех постах, через которые он прошел, обвинение в шпионаже являлось его ежедневным хлебом насущным. Приятно было чувствовать, что они не отступают от шаблона и не швыряют ему в лицо что-нибудь неожиданное.
Выражение его лица стало почти эйфорическим.
- Не совсем, - сказал он. - Эта информация поступила к нам прямо из Кейптауна. Она пропечатана во всех их газетах.
Господин Самбро мрачно размышлял, постукивая карандашом по рабочему столу.
- Нам грозит истребление, - сказал он. - Если эта ужасная история дойдет до ушей шахиров - а я уверен, что провокаторы сделают все, что для этого нужно, - то Раджад восстанет. А потом на нас нападут под лозунгом "арабского единства". Под предлогом, что мы люди "чужой расы"… как это уже было на Занзибаре и в Уганде. Вот почему мы готовы купить все оружие, которое могут нам предложить на мировом рынке…
Хендерсон услужливо согласился.
- Понимаю. Вам небезызвестно, разумеется, что та же самая "Талликот тул компани" вооружает сейчас ваших врагов и, в частности, племена Раджада. Мы почти уверены, что именно агенты "Талликот" и стоят за историей с самолетом…
- У нас нет выбора, - сказал господин Самбро. - Мы будем покупать оружие у самого дьявола, если не сможем достать его иначе. Вопрос выживания…
Руссо уже был сыт этой демагогией по горло.
- Кстати, господин министр, как раз о выживании, - сказал он. - Думаю, мисс Стефани Хедрикс следовало бы как можно скорее покинуть Хаддан…
Господин Самбро устремил на него свои очки. Они походили на два зеркальца офтальмолога.
- А зачем, скажите, пожалуйста? Чтобы обвинять нас в преступлениях против человечности и таким образом сыграть на руку нашим врагам, в точности, как они это и задумали? И вообще, как получилось, что мисс Хедрикс и синьора дель Кампо пощадили, вы можете мне сказать? Вы не находите, что это довольно странно?
- Вы же не станете утверждать, что мисс Хедрикс - сообщница убийц, господин министр, - сказал Хендерсон.
- Я ничего такого не утверждаю. Но ее роль в этом деле еще далеко не ясна. Почему она с таким упорством помогает нашим врагам? Как случилось, что этот караван - которого больше никто никогда не видел - оказался там как раз вовремя, чтобы "спасти" мисс Хедрикс и ее спутника? А? Вы не находите, что тут наблюдаются… странные совпадения? Я никого не обвиняю, но пока это дело не прояснится, мисс Хедрикс останется здесь. В любом случае, у нее в багаже нашли гашиш…
Руссо наконец-то удалось разжать зубы.
- Этой молодой женщине грозит смерть, господин министр. Не далее как сегодня утром на нее было совершено покушение. Начальник полиции в курсе. Ясно, что ваши враги, кем бы они ни были… заинтересованы в том, чтобы убрать свидетеля, которому вы всеми средствами мешаете говорить, и повесить это преступление на вас… Мне это кажется очевидным. Это то, что само напрашивается, или, если вам так больше нравится, господин министр, это следующий ход на политической шахматной доске… Если мне позволительно будет так выразиться. Скажут, что полиция Хаддана сделала так, чтобы мисс Хедрикс исчезла, потому что мисс Хедрикс отказывалась молчать - и трудно будет опровергнуть, что вы сделали все, чтобы заставить ее замолчать…
Он увидел, что сказал достаточно. Лицо господина Самбро посерело. Даже Хендерсон был растерян.
- Где она в настоящий момент? - спросил министр.
- Вероятно, в отеле.
Господин Самбро вновь стал самим собой.
- Боже мой, - сказал он. - Может, вы и правы. Делайте, что нужно… Пусть она садится на первый же самолет… Забудьте о всех других соображениях…
Он словно бы потерялся за своим огромным столом, с Виктором Гюго над головой. Наконец он встал.
- Извините, но я должен вернуться в зал Совета… Правительство заседает без перерыва с самого утра… Мы прервали заседание, чтобы дать мне возможность сделать вам это сообщение…
Он подошел и пожал им руки.
- Может, я немного погорячился, господин посол…
У господина Самбро так обильно выступал пот, что казалось, он плачет.
- Господин Руссо, я рассчитываю на вас. Наша полиция в вашем распоряжении. Если с этой обворожительной молодой женщиной что-то случится, я…
Руссо повел себя в весьма далекой от протокола манере: он обнял министра за плечи.
- Не всегда случается самое худшее, - сказал он. - Но лучшее, что можно сделать, это все ей рассказать. Абсолютно все. Именно это я и собираюсь сделать, и в случае необходимости попрошу посла и вас самого, господин министр, тоже поговорить с ней.
Руссо сел в машину Хендерсона. Они ехали молча. На дороге царило необычное для этого часа палящей жары оживление, но Руссо не обращал на это внимания. Перед Воротами Хаджа стоял бронеавтомобиль.
Посол рассеянно озирал пейзаж. Лицо его было печально.
- Ядерное оружие, сказал тоже, - пробормотал он. - До аграрной реформы уровень детской смертности составлял сорок пять процентов… Доход на душу населения шестьдесят долларов в год… Мой предшественник говорил мне, что ему часто случалось видеть, как вдоль вот этой самой дороги, на обочине, валялись отрубленные руки разбойников и воров… Они выкарабкаются из этого, но груз прошлого очень тяжел…
- Высадите меня здесь, - попросил Руссо.
18
Он пересел в свою машину. Водитель ехал с медлительностью, не достойной самой прекрасной в этой стране дороги, которая насчитывала в длину пятьдесят километров. За ними на мотоцикле следовал какой-то бедуин в коричневой, как ряса францисканца, гандуре, которую надувало ветром. Обычный эскорт… Руссо с упреком подумал о своей бедной матушке. Она никогда не присматривала за ним с таким вниманием.
"Кадиллак" остановился перед бывшими Воротами Улемов, недавно переименованными в Ворота Революции. Это была самая короткая дорога к его дому, а главное, единственная, которую он знал. Ему оставалось идти пять минут, но здесь толпа в любое время дня была особенно плотной: это был деловой квартал, "банкиры" сидели на низких табуретах перед своими лавками, занимаясь непостижимыми для иностранца делами.
Жизнь ему спас какой-то торговец водой.
Тот, сгибаясь под своей ношей и прокладывая путь в толпе, переходил улицу, когда Руссо вдруг увидел в нескольких шагах черный глаз револьвера, наставленного прямо на него.
Он не успел шевельнуться.
Но торговец уже сделал шаг. И вот он наклоняется вперед и тонет в людском потоке, заполняющем шоссе…
Руссо не стал ждать и нырнул вправо, за первую попавшуюся спину. Без малейшего угрызения совести: в любом случае, это их страна.
Бедуин, подаренный ему случаем как укрытие, тоже в свою очередь рухнул, и убийца сразу застрял в неразберихе, которая мгновенно возникла в охваченной паникой толпе, что позволило Руссо оказаться в пятидесяти метрах от места событий, а давка и вопли у него за спиной делали всякое намерение преследовать его с револьвером в руке более чем невыполнимым.
В сознании Руссо отпечатался мгновенный снимок револьвера с глушителем на фоне коричневой францисканской рясы…
И тогда он сделал две вещи. Первая оказалась решающей. Он решил рискнуть и бегом, расталкивая людей локтями, бросился к "кадиллаку", как обычно, ждавшему его рядом с воротами. Тут же, на обочине, стоял мотоцикл человека в коричневой гандуре. Руссо сорвал номерной знак, сел в машину, велел водителю заехать в медину с другой стороны, вошел в старый город через Ворота Йеменитов попросил проводить его до дома.
Руссо ввел водителя в дом и попросил подождать, пока он примет душ. Затем он задумчиво выкурил сигарету и снял трубку.
Этот телефонный аппарат был установлен специально для него, в нем имелось две прямые линии: одна соединяла с посольством, а другая с управлением полиции.
Голос господина Дараина не выдал никакого удивления, но он, видимо, давно привык разговаривать с мертвыми.
- Я и правда удивлен, дорогой друг… Бедуин, говорите вы?
- Бедуин, пистолет с глушителем. Следовал за мной на мотоцикле - если мой шофер умеет читать - с номерным знаком полиции Хаддана…
Господин Дараин хранил молчание, которого требовали обстоятельства. Молчание вздыхало, комкало носовой платок, постукивало себя по лбу…
- Возможно, мотоцикл краденый.
- Возможно.
Руссо тоже некоторое время хранил выразительное молчание. Господин Дараин поступил так же. Затем он позволил себе смешок.
- Господин Руссо, я согласен с вами. Всегда нужно предполагать всё… Но если бы я получил приказ вас убить, то, уверяю вас, я бы не выбрал для этого полицейского и мотоцикл, они столь… самоочевидны. Правда, нет. Это не в моем стиле… Если так можно выразиться. Жду вас…
Руссо повесил трубку.
Он дал себе час, прежде чем отправиться в крепость. Ему требовалось немного привести в порядок мысли, которые были как нельзя более смутными. Если он что и не мог терпеть, так это быть обязанным жизнью случаю… Случай обладает заведомо ограниченными возможностями, коротким дыханием, и от него нет никакой пользы на длинных дистанциях…
Господин Дараин сидел за рабочим столом и курил сигарету за сигаретой.
- Вы бы приказали вытряхнуть пепельницу, - посоветовал Руссо.
Господин Дараин раздавил сигарету и безо всякого интереса взглянул на номерной знак, который положил перед ним Руссо.
- Да, ясно, - сказал он.
Он вздохнул и изобразил разочарование.
- Но вы меня недооцениваете, - добавил он. - Правда… И когда вы предположили, что я способен на такую… грубость…
По-видимому, это было самое ужасное слово в его лексиконе.
- С чего бы я получил приказ устранить вас?
- Я не говорил, что вы получили приказ…
Лицо господина Дараина побелело, а это один из немногих эффектов, которые даже лучшим актерам не удаются намеренно.
- Господин Руссо, если вы подозреваете, что я захотел вас устранить по приказу, это гипотеза, но если вы считаете, что я способен сделать это без приказа, то это оскорбление!
- Это ни то, ни другое. Я просто информирую вас о том, что один из ваших людей попытался меня убить. И что у него имеется пистолет с очень сложным глушителем. Думаю, "вестбронн". Последнее слово техники… На обычное жалование такого не купишь.
Господин Дараин задумчиво разглядывал Руссо.
- Поразмыслим вместе, если угодно… Почему вас?
- Может, подозревают, что у меня и в самом деле начинают появляться соображения относительно того, что происходит…
Господин Дараин сбалансировал трость у себя на колене.
- И что же это за соображения?
Руссо промолчал настолько выразительно, насколько это возможно.
- Ладно, вы опасаетесь меня, - устало сказал господин Дараин. - Я вас понимаю. Вы меня едва знаете…
Он улыбнулся.
- …А меня непросто узнать. У меня у самого некоторые трудности с этим… Кстати, пользуюсь вашим визитом, чтобы сообщить, что мисс Хедрикс вольна покинуть страну в любой момент. Хорошо бы завтра. Я рассчитываю, что вы предупредите ее…
- Я у нее сейчас на плохом счету, - сказал Руссо. - Думаю, она принимает меня за того, кто я есть.
- А я не думаю, что нам с вами следует играть в Спасского и Фишера… Да, я интересуюсь шахматами. Увы, мы не в Рейкьявике… Здесь куда более изматывающий климат…
Он направился к картотечному шкафу и вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами.
- В виде большого исключения я немного нарушу закон… Признаюсь, я несколько потрясен…
Он наполнил бокалы.
- Что же касается этого покушения на вас… Ваше здоровье!
- Ваше здоровье.
- …то оно угрожает мне в той же мере, что и вам…
Он увидел немой вопрос во взгляде Руссо и поднял руку.
- Нет, не теперь… Дайте мне еще… скажем, сорок восемь часов. Автономия Раджада должна быть провозглашена - хвала Аллаху! - сегодня ночью или завтра. И тогда мы увидим, совпадают ли наши мысли… наши с вами мысли!
Он снова наполнил бокалы. Руссо уже понял, что перед ним человек, который поставил на кон свою жизнь - и не уверен, что выиграет. Рука господина Дараина, подносившая бокал к губам, немного дрожала.
- Что касается того, кто попытался вас убить… Обещаю вам одно. В Хаддане нет смертной казни, исключение составляют преступления против человечности. Но заверяю вас, что он будет у меня в руках… через сорок восемь часов… И тогда он горько пожалеет о том, что не попал в вас, друг мой…
Он рассмеялся.
- Или - если вам так больше нравится - что стрелял в вас.
Он снова поднял свой бокал.
- Желаю вам долгой жизни, Эль Руссаим…
- Cheers, - сказал Руссо, который не решался сделать ответный комплимент, чтобы не выглядеть как человек, говорящий о веревке в доме повешенного.
Он поднялся, чтобы уйти, и в этот самый миг человеку, которого он все сильнее подозревал в непомерных политических амбициях, позвонил посол Соединенных Штатов. За этим последовало несколько богатых событиями часов, в течение которых Руссо неоднократно благословлял запас виски у себя в желудке. Когда о его присутствии в кабинете начальника полиции сообщили послу, Руссо тоже удостоился небольшого разговора с Хендерсоном, - тот, казалось, находился в том состоянии эйфории, которое психиатры квалифицируют как гиперманиакальное. Руссо позднее спрашивал себя, не было ли общеизвестное спокойствие крупного специалиста по "сложным ситуациям" признаком безумия, которое, несмотря на явственные симптомы, так и не было замечено Госдепартаментом. Голос Хендерсона переполняли жизнерадостность и что-то вроде счастливого восхищения.
- Моя секретарша в состоянии шока… Думаю, мне придется отправить ее на родину… Да, у нее на коленях, мой дорогой… И, должно быть, у нее в сумке имелись и другие… Она запаслась льдом и ушла… В общем, такие вещи случаются…
Руссо шептал в трубку и бросал отчаянные взгляды на господина Дараина. Начальник полиции разговаривал по другому телефону.
- О, знаете, Руссо, я служил на Гаити при великом Дювалье, так что… Вы не слушали сейчас радио? Генерал Амин только что предупредил азиатов, еще находящихся в Уганде, что если они и дальше будут мазать лицо ваксой, чтобы сойти за черных в надежде избежать высылки, то будут сурово наказаны… Официальное сообщение, старина… Это есть на "тиккере" агентств… Это я вам просто так говорю, между делом… Самая прекрасная профессия в мире… Скажите мне, старина, вы не думаете, что этой девице платят? Я начинаю задаваться таким вопросом… То упорство, с котором она… Приходите к нам обедать. Это немного досадно, потому что он американский гражданин… Я не могу бесконечно хранить голову американского гражданина в морозильнике посольства… Так что жду вас к обеду… По простому, без церемоний!
Руссо повесил трубку. Господин Дараин упражнялся с носовым платком, лицо его было мертвенно-бледным. Руссо взял бутылку и прикончил ее, обойдясь без стакана.
- Вы уверены, что ей там ничего не угрожает?
- Это американский морозильник, - сказал господин Дараин, хрипловатым голосом.
- Я говорю о девушке, черт побери! - заорал Руссо.
- Она ничем не рискует, могу вас уверить. У меня там патрули на бронеавтомобилях, они постоянно сменяют друг друга вокруг оазиса… Прежде всего потому, что принц Али Рахман не совсем Маленький Принц Сент-Экзюпери, мой дорогой…
Руссо пропустил литературные аллюзии мимо ушей.
- Он находится в постоянном контакте с крупными шахирскими деятелями, и в случае мятежа…
Новое движение носовым платком по лбу. Восхищайтесь тонкостью моей кисти и запястий, подумал Руссо с растущей враждебностью. Он был почти уверен, что перед ним будущий "сильный человек" Персидского залива… А между тем чего-то не хватало… Что-то не вязалось в его рассуждении…
- А потому, если провокаторы убьют его, это станет для нас настоящей катастрофой…
- Кто эти "мы"? Правительство? Или ваши дружки?
Господин Дараин взял его под руку.
- Ну идите же… Стреляют со всех сторон, мой дорогой!
В полицейском участке квартала Бадр, где они оказались пятью минутами позже - Руссо отметил внушительное число крытых брезентом военных грузовиков, неподвижно стоявших вдоль дороги, - чета седовласых американских туристов кричала, стоя перед унтер-офицером, который бросил отчаянный взгляд на господина Дараина, не забыв при этом безупречно, на английский манер, отдать ему честь.
- Шестилетний ребенок, какой стыд! - гремел муж с возмущением, удвоившим свою силу, когда господин Дараин уведомил его, что отлично понимает по-английски и, следовательно, нет никакой надобности так орать. - Шестилетний ребенок! Он сидел перед гостиницей и предлагал туристам купить… человеческую голову! Да, вот именно! Вы правильно меня расслышали… "Сувенир, сувенир"… Это единственное английское слово, которое он знал. По словам нашего водителя, ему якобы дала ее молодая иностранка… Она бросила ее в канаву. Да, господа! Он сидел на корточках перед гостиницей и предлагал туристам человеческую голову!
- И что, кто-нибудь купил? - с интересом спросил Руссо.