- А-а, женишок пришёл! Очень кстати! - поднялся навстречу дядя Игнатий. - Помоги-ка, парень, листья обшиньгать, метлу хочу сладить.
И он показал, как надо обшиньгивать листву, словно бы сдаивая её сжатыми пальцами. Такая работёнка была мне знакома, и я охотно помог уважаемому камнелому оголить прутья для новой метлы. Обшиньгать.
А знакомым дело было потому, что мне уже приходилось не раз помогать своему отцу в изготовлении мётел. Особенно в ту пору, когда он заведовал артельной зерносушилкой, по-нынешнему - механизированным током или элеватором. Во дворе сушильного хозяйства, и под навесами, и прямо под открытым небом, в ожидании просушки и отправки "в закрома родины" скапливались огромные вороха пшеницы, овса, ячменя. Их постоянно лопатили, сортировали и веяли, а рассыпанные зёрна то и дело подметали, чтобы не втоптать в землю. И потому мётел требовалось много. Делать их, конечно, можно было поручить какому-нибудь деду-метловщику (так или ещё метельником, метельщиком зовут у нас того, кто вяжет мётлы и работает ими), но отец предпочитал готовить их сам.
Занимался этим, как правило, до начала хлебной страды, покуда зерно не хлынуло потоком в вороха, на клейтоны, триеры и нории сушильного хозяйства. Мне случалось пособлять ему в этой заботе, ездить с ним в лес на лошади за берёзовыми ветками - "вичками", а потом и обшиньгивать их. Впрочем, куда чаще я помогал ему в заготовке домашних мётел, которая совмещалась с вязанием банных веников. Это обычно происходило в разгар лета, когда листья на берёзах развёртывались в полную силу и крепко сидели на черенках, поблёскивая лицевой кожицей. Где-то в канун Аграфены Купальницы и Ивана Купалы, когда у клубники на косогорах ещё только набухают ягоды-слепушки, зато земляника в логах и перелесках уже в самом соку, отец собирался за банными вениками в Полухин берёзник и брал меня с собой.
Мы прихватывали верёвки или ремни для стягивания прутьев в вязанки и шли пешком через Малахову гору. Думаю, отец эти выходы в ближний лесок воспринимал как небольшие праздники в череде бесконечных крестьянских забот, по крайней мере, в такие дни бывал в самом добром расположении духа. Надевал чистую рубаху, зелёную шляпу, обувался в лёгкие сапоги-ичиги и шагал, не спеша, на ходу рассказывая мне разные были-небыли "из старинки".
Иногда увязывалась за нами и сестра Валя. Она была постарше меня, однако ноша берёзовых веток ей не полагалась - не женское это дело. Валя если и срывала десяток-другой веток в помощь нам, то лишь полушутя и как бы мимоходом. Её больше занимало в лесу другое - земляника, от которой там было красным-красно.
А всерьёз "ломали веники" мы с отцом. Погружались в глубину леса и начинали искать и обламывать подходящие ветки. Работа эта не так проста, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что сламывать или срезать острым ножом надо не любые доступные ветви берёзок, но лишь самые густые, облиственные и гибкие, да к тому ж определённой толщины.
К примеру, вершинки от берёзового подроста на банный веник вообще не годятся, они и толстоватые в основаниях, и ломкие, и листьями не богаты.
Ну, разве что иная вершинка в метле сгодится, да и то там не желательна. Места в пучке займёт много, а мести ей особенно нечем - сучьев на ней маловато.
Впрочем, мётельные ветки, как более толстые, тяжёлые и растущие на высоких деревьях, брал на себя отец, а мне доставалась заготовка вичек с низкорослых берёзовых кустов исключительно на банные веники. И я неплохо справлялся с этим делом. Настолько овладел им, что и теперь, когда в Петровки навяжу себе веников на даче, то соседи приходят, чтобы просто полюбоваться на их красоту и аккуратность, подивиться их плотностью и гибкостью, ловкостью в руке и весом - в самый раз. Вот что значит отцовская школа крестьянская.
В этой школе всё важно, вплоть до состояния духа, до настроения, в котором совершается дело. Наломав веток и увязав натуго в посильные ноши вершинками в стороны, мы с отцом выносили их на опушку или закраину леса, оставляли на видном месте, чтобы легче потом найти, а сами шли собирать землянику. Конечно, мы и раньше, ломая берёзовые ветки, нет-нет да срывали пунцовые ягодки под кустами, но, занятые важной работой, походя отправляли их в рот, а теперь у нас была отдельная задача - набрать земляники "с собой". Отец под ягоду обычно брал свой солдатский котелок, приторочив его сбоку к ремню или опояске. Лесная земляника у нас ягода не промысловая, она мелкая, легко мнущаяся, да и растёт "по ягодке", потому её много не наберёшь. Но всё же по стакану, по два мы с отцом нарывали, и когда надёжно скрывалось дно в солдатском котелке - несли лесной гостинец домой. Возвращались с вязанками зелёных веток и ягодой - к обеду, и мать или Валя, если не ходила с нами, готовили общее лакомое блюдо - свежую землянику в холодном молоке. В густом, неснятом. До сих пор помню не только его непередаваемый вкус, но и тонкий солнечно-лесной запах, и нежный, молочно-розоватый, яблоневый цвет.
2.
Ну, а потом начиналось вязание банных веников и то самое шиньганье прутьев для мётел. "Однако зачем вообще удалять листву, если она сама высохнет и обобьётся?" - спросите вы. Так-то оно вроде так, да только "лохматая" метла долго будет сорить сухими листьями и мести сама за собою. А главное - листья помешали бы мастеру-метельщику сделать добротную метлу, выверенную по толщине, длине, густоте прутьев и по общему их объёму в пучке, стягиваемом по комелькам бечевой. Словом, изготовить ловкий и удобный в работе подручный инструмент.
Хотя, если быть точным, эти качества зависят не только от метлы как таковой, но и от второй составной части этого нехитрого орудия - от ручки, или черенка. Эта палка, заострённая "под карандаш", должна быть прочной, ровной, удобной для руки и "по росту". Насадили на неё метлу - и "предмет для подметания в виде связки прутьев на длинной ручке" (по ожеговскому толковому словарю) готов к работе.
Над происхождением названия сего инструмента голову ломать не приходится. Глагол "мести", явно послуживший корневым для метлы, весьма известен, как, впрочем, и всё его немалое словесное гнездо - подмести, вымести, вмести, домести, замести, намести, обмести, промести, перемести, смести, размести, умести, метать, взмётывать… И это только глаголы, а есть ведь ещё не меньший ряд имён существительных - мётка (сена), взмёт (зяби), метёлка (вид соцветия у многих трав), метлика, метличка (сорняки с подобным соцветием), метлица (похожее на стрекозу насекомое), ну, и, конечно, наши родные, русские, сибирские - метель, метелица, метуха, заметь… Последняя, правда, у нас чаще называется позёмкой, и это, кажется, нагляднее "рисует" вихрь или вьюгу со снегом, стелющимся по земле. Хотя, как сказать… В некоторых областях её зовут то покосухой, то поползухой, то понизовкой и волокушей или даже тащихой, что тоже, согласитесь, весьма выразительно. Невольно подумаешь с гордостью: воистину богат наш русский язык, как и неистощимо богата фантазия народа-языкотворца.
А метелица, кстати говоря, в западных и южных уголках былой России означала ещё и вихревую народную пляску "попарно в круг и на три лада", как сказано у того же Владимира Даля.
Поскольку и "маточное" слово "мести", и производное от него "метла" широко распространены в нашей речи (а сам предмет - в обиходе), то они, конечно же, частенько мелькают в народных пословицах, присловьях и поговорках. Допустим, слыша выражение "нечего мести сор из избы", мы понимаем его более широкий, переносный смысл: не следует, мол, выносить из дома, из семьи на всеобщее обозрение всякие некрасивые слова, дела и поступки. А кто-то при этом добавит и другие присловья: "мети всяк перед своими воротами", "сор мети, да в уголок хорони"… А о супругах, находящихся в ссоре или вообще живущих несогласно, в народе скажут: "Эти в две метлы метут". Или - "в два веника".
Самая же распространённая пословица, связанная с метлою, пожалуй: "новая метла чище метёт". Или - "хлёстко метёт". Обычно так говорят, имея в виду нового начальника любого ранга. Вот теперь у нас в стране сменился президент, и многие ждут более решительных действий от новой метлы. Есть у этой пословицы и вариант, похожий на продолжение: "снова метла резко мела, а обилась - притупилась". Видно, о том, кто горячо взялся, да скоро поостыл. Вполне возможно, здесь уже и не о начальстве речь, а, положим, о жене-хозяйке, которая в молодости была поворотливой, да потом обленилась. На такую мысль наводит другая пословица: "хорошая жена - метла, и худая - метла". Только, значит, первая в дом метёт, а другая - из дому, этакая расточительница. И уже о всяком, кто проштрафился, опростоволосился, подвёл или не оправдал надежд, говорят: "Гнать его поганой метлой!" Выбор расправы тем более суров, что в народе считается: опасайся бить, гнать кого-либо метлой - похудеет. Что для трудовых людей (в том числе и женщин) - беда, а уж про живность домашнюю и говорить нечего.
Хотя нередко предстаёт метла и в светлом образе: к примеру, в былые времена святорусские предки наши называли мётлами… кометы, которые "подметают небо перед Божьими стопами".
Ну, а из производных от метлы надо бы вспомнить - метёлочку, которая не просто представляет её уменьшительно-ласкательную форму, а имеет особое назначение - служит в доме для обметания пыли, для чистки одежды и прочего. И, конечно, уже названных выше метельщика с метловщиком и метельником, каковыми отчасти бывали и мы с отцом когда-то. Впрочем, у "метельника" в эпоху старины глубокой, при Киевской Руси, имелся и другой смысл. Так в нашей праконституции - в "Русской Правде" - назывался приказной служитель, помощник вирника. А вирник - это был сборщик виры, особой пени, или денежного штрафа, за смертоубийство, прости Господи, за лишение жизни свободного человека… Вон куда нас вывела обыкновенная метла - малая песчинка нашего волшебного языка, который, не зря говорят, и до Киева доведёт.
Кстати, в заглавии этого моего "сказа" о метле ошибки не ищите, дорогие читатели. "До тла" я написал раздельно вовсе не по невежеству (хотя и не застрахован от такового), а вполне сознательно, потому как у меня это не наречие, а существительное с предлогом. Да-да, "тло" было когда-то отдельным, широкоупотребительным словом и означало - дно или основание чего-либо с его внутренней стороны, с изнанки. И, скажем, "сгореть до тла" (сегодня - слитно: дотла) первоначально значило - не до пепла и золы, как иные думают, а до этого самого дна-основания. Потому и ходила такая поговорка в народе: "метла метёт до тла", иначе говоря, до самого дна, подчистую.
А уж дотошнейшие из проницательных книгочеев наверняка заметили и другую мою "промашку", но тоже мнимую, спешу им сообщить. Имеется в виду якобы пропущенное в череде однокоренных и вообще родных метле подручных орудий - всем знакомое (на слух, по меньшей мере) помело. Это я сделал также специально, чтобы отдельно и подробней поговорить о нём. Поверьте, оно стоит того.
3.
Его "приочищенство" помело - тоже своего рода метла, "предмет для подметания на длинной ручке", но только служит не "для очистки дворов, улиц, для сгрёба хлеба при молотьбе", как о первой сказано в очень толковом словаре, а для иных целей - прочищения печей и дымоходов "и для обмёту печнаго поду под посадку хлебов", как добавлено Далем. И является оно не "связкой прутьев" на длинной палке, а пучком хвойных веток, мочала или просто тряпок, привязанных к концу таковой. И палка-ручка эта носит уже, естественно, другое название - не метловище, а помелище. Хотя оно и не всегда присутствует при работе. Мне, к примеру, доводилось видеть, как отец мой, выступавший в роли трубочиста, не помелом на палке чистил вертикальный дымоход, а спускал в него чугунную гирю с пучком ветоши. И она, падая, как бы сама обметала сажу в трубе.
Теперь, конечно, помело встречается реже, чем в прежние времена. Особенно в городах, где печи с дымоходами вытеснены батареями водяного отопления. Но и горожане, имеющие домики и терема на дачных участках, знают о нём не понаслышке, а в деревнях ещё водятся не только помелья, но и настоящие трубочисты, признанные мастаки в своём весьма не простом деле, к тому же и не самом чистом. Недаром матери всех народов поныне встречают детей, вернувшихся со двора, с улицы, непроизвольным восклицанием: "Ох, опять чумазый, как трубочист!" А у детского писателя Корнея Чуковского в его "Мойдодыре" есть забавные строки, известные многим: "Моем, моем трубочиста чисто-чисто, чисто-чисто".
Но я решил выделить помело не только из-за его особенной службы, а ещё и потому, что оно не уступит в числе порождённых им пословиц, поговорок, присказок, да и поверий самой царице метения - метле. Первым, конечно, приходит на ум присловье, что "язык, как помело". А вокруг этого выражения - множество близких: "врёт, что помелом метёт", "языком, что помелом возит", "бабий язык - чёртово помело"… Но есть, разумеется, пословицы и с другими смыслами: "она там и толкач, и помело" (на все руки, то есть), "она заместо помела в доме", "у бедного мужика борода клином, у богатого - помелом", "борода - помело, а брюхо - голо", "и в барском доме не без помела" (о нужности его в любом хозяйстве)… А вспомните присказки из народных сказок и небылиц: "ноги колесом, голова помелом, руки веником", "ведьма в ступе едет, пестом упирает, помелом след заметает".
И, к слову, с помелом сопряжено немало всяких поверий и мистических примет. Скажем, болезненный выгон веток кучкою на дереве в народе называют "ведьминым помелом" и считают недобрым знаком. Молодых женщин остерегают шагать через помело - тяжело рожать будут. Но порой приписывают ему и другую, "чистую" силу. Есть поверье: во время града выкинь помело в окошко - перестанет. А мохры помела, спрятанные в ладанку, будто бы помогают прогнать лихорадку.
Младшего братца помела зовут помельце или помелишко; им, обычно сделанным из птичьего пера или из мелкого тряпья, сметают пыль, сажу с печного шестка. У нас в Сибири часто для этого держат целое крыло - гуся, глухаря или косача, и называют не помельцем-помелишком, а просто крылом или крылышком. Теперь уж не встретишь, пожалуй, особых мастеров, изготавливающих помелья, но раньше были и такие, их называли помельники. Ушли носители ремесла, исчезло и слово. Теперь подобным можно разве что именовать не в меру расплодившихся говорунов-болтунов, памятуя о метком народном присловье про язык и помело.
4.
Вернёмся, однако, к нашим походам с отцом в Полухин лесок за берёзовыми ветками, из которых, напомню, обшиньгивали только те, что шли на мётлы. Из других же, более мелких, гибких и облиственных, вязали банные веники. Этим определением уже всё сказано. Берёзовыми вениками парятся в русской бане. И, стало быть, мастерят их, приноравливая к этой жаркой, влажной и буквально хлёсткой операции. Правда, банные веники бывают ещё и дубовые, и пихтовые, и даже крапивные, но всё это не более чем кураж и экзотика "на любителя", а традиционный, "классический" банный веник на Руси спокон веку - берёзовый. Простите, снова не удержусь от бахвальства: будучи выходцем из деревни, с детства приученным к баньке с паром, я доныне берёзовые веники ломаю и вяжу себе сам. И делаю это, как признают, испытывая их на "собственных шкурах" мои седые приятели, "сопарники" по банному полку в оздоровительном центре, искуснее многих. В том числе и тех "вроде бы" профессионалов, которые готовят банные веники на продажу - по сто рублей за штуку. А у меня и бесплатные не хуже.
Но берёзовые веники не единственные и даже не главные в своём роду. Всё ж основное назначенье у веника - не парить спины, а, как и у матушки-метлы, мести, только уже не улицы, дворы и зерновые тока, а полы - в избах и горницах, сенях и залах. Этаким переходным типом веника от парильного к подметальному можно назвать - голик. Тот, что остаётся от банного после хорошей парки, когда с него изрядно обобьётся, а то совсем облетит листва, обнажив оголённые прутья. Отсюда и - голик, или голичок. У него тоже есть своя служба. Голичком выметают грубый сор, обычно - из сеней или с крылечка, трут, заступив ногой, некрашеные половицы. Зимой им обметают валенки от снега. А летом, в ненастье, об него буквально вытирают сапоги. Затем и лежит он, как правило, у крыльца под порогом. И это о нём, должно быть, говорится в расхожей присказке:
"По-нашему ведётся - веничком метётся, весь сор - за порог, а веничек - под порог"…
Хотя, конечно, так может быть сказано и обо всех метущих вениках. В том числе о тех, что служат для более "тонкого" и тщательного подметания в передних, спальнях и гостиных. Такие веники делают из стеблей разных трав и кустарников. Но чаще всего в магазинах и на базарах России - от Смоленска до Владивостока и "с южных гор до северных морей" - можно увидеть жёлто-золотистые, с несколькими перевязями на длинной ручке, изготовленные из сорго, южно-степного злакового растения, близкого к просу. Есть даже особый сорт "веничного" сорго, с отменно долгими стеблями и разлатыми метёлками соцветий, из которых получаются наилучшие веники, любимые хозяйками, в особенности - городскими. Всё чаще теперь встречаются и синтетические не то веники, не то метёлочки, довольно густые и гибкие, которыми в основном пользуются уборщицы и дворники в разных конторах и прочих казённых заведениях. А недавно мне в компьютер залетела по интернет-почте дикая реклама даже… электрического веника, который якобы не уступает и пылесосу: метёт сразу во всех направлениях, сам лезет под кровати, под диваны и притом, конечно же, лёгкий и компактный. Ну да рекламе наш народ, на сто рядов объегоренный, уже не очень-то верит. Особенно - деревенский.
В нашем селе, по крайне мере, по-прежнему делают свои полынные веники, как и сто лет назад. Притом из полыни - горькой, называемой ещё чернобылом или чернобыльником. Теперь это слово вызывает печальные ассоциации. Невольно вспоминается трагедия на Чернобыльской атомной станции, где взорвался реактор четвёртого блока, вокруг были отравлены поля, леса и воды, пострадало много людей - ликвидаторов аварии. После тех роковых событий ходило немало слухов о разных предзнаменованиях и предсказаниях катастрофы, в которых якобы звучали полные мистики слова о "звезде Полынь", "чернобыле" и прочем. Не скажу, что у нас в Таскине какими-то радостными чувствами овеяна эта жёсткая серо-зелёная полутрава-полукустарник, действительно горькая на вкус. Достаточно привести частушку, которую певали когда-то деревенские девки:
Мой милёночек уехал -
Только пыль на колесе.
Меня горькую оставил,
Как полынь на полосе.