С тех пор прошло семнадцать лет. Ее мальчики совсем отбились от рук. Удерживала она их только деньгами. Они возвращались, когда были совсем на мели, подавая ей надежду. Выгребали все, что у нее было, и опять исчезали, подогревая ее обиду на Ольгу. Лидия не простила ее, она даже мелких обид никому не прощала, а тут ком обид все рос и рос. Ничем не обоснованная неприязнь к невестке переросла в стойкую ненависть. Вот так и получилось, что она не только не смирилась с выбором сына, наоборот, ей все больше и больше хотелось отомстить невестке, время ее не вылечило. Это было в характере Лидии: годами ждать подходящего случая. Каждый раз, встречая Ольгу, она мысленно видела богатый дом, машину, которые Сергей мог бы получить в приданое, и то положение в обществе, которое мог бы ему обеспечить правильно выбранный тесть.
Возненавидела она и девочку, внучку, они с Ольгой для нее были неразделимы. Даже имя ей не нравилось, какое-то мужское - Сашка, не подходящее для девчонки, так Ольга назвала дочь, не спрося разрешения у свекрови. Лидия видеть не могла маленькую серую замухрышку, свою невестку, которая в последнее время казалась старше, чем свекровь, и ее длинноногую, нескладную девку, и в кого только уродилась такая?!
4
Когда Саше исполнилось одиннадцать лет, Лидия велела приходить к ней мыть пол два раза в неделю. Сашка ее боялась, старалась показываться на глаза реже, и ходить к ней в дом ей не хотелось, но бабка велела слушаться.
- Ты, дитятко, лучше сходи, помий, шоб зла на тэба меньше держала. Она, Лидушка, сама того не замечае, як смотрит на людей, так шо лучше ходы до нэю, мий полы. Тико як видишь ее, закрывайся от нее стеночкой стеклянной. Поняла?
- Нет… Как это, стеночкой?
- Та вроде того, шо вокруг стеклянная стеночка, як стаканчик - ты так соби придумай, у голове держи. Як увидишь Лидушку, так сразу - стеночку, шоб она не дотронулась.
- Ты же говорила, сглаза не бывает?
- Та кто его знае, шо оно бувае, а шо ни…
Сальмиха, хотя и предупредила о "стаканчике", тем не менее, как и раньше, продолжала частенько сбрызгиватьСашку наговоренной водой - от сглаза…
Как-то ночью, лежа с матерью в постели, Сашка пристала к ней с расспросами:
- А ты веришь в порчу и сглаз?
- Конечно, нет!
- Ну, ты же веришь, что наша баба лечит?
- Я верю в травы, в бабкины настойки, потому что многие фабричные лекарства, шампуни, крема делаются на основе трав. Вот травы она знает и умеет делать из них лекарства.
- Но диагноз она же ставит?
- Ну, диагноз… Всю жизнь этим занимается, научилась, наверное, по внешности определять, и никто не знает, сколько раз она ошиблась, а вот если правильно угадает, так все сразу восторгаются.
- Нет, она не по внешности диагноз ставит…
- Ну а сглаза точно не бывает, это только совпадения, случайности. У всех людей всегда чередуются неприятности и хорошие события, из этого и складывается жизнь. Так что не верь этой бабкиной болтовне. Сглазы, наговоры - выдумывает она… Сама мне раньше говорила, что никакой порчи наслать не может…
Говорить-то бабка говорила, а "стаканчиком" внучке велела накрываться… И Сашка, с тех пор как стала мыть полы в доме у Лидии, про "стаканчик" никогда не забывала, срослась с ним.
В доме у Лидии было так здорово: и комнаты у нее большие, и потолки высокие, не то что у бабки, и мебель красивая. Вот бы им с мамой жить в таком доме! Но жить к себе невестку с внучкой Лидия так никогда и не позвала.
И бабка, и Лидия считали что Сашке не достался их талант, да иначе и быть не могло: она ведь дочь тихони Оли. Что можно унаследовать от такой мамаши? Но девочке достались от бабки и злобной Лидии их способности, только она об этом и не подозревала, даже никогда не задумывалась. Сашкина мать знала, что Сальмиха никого не обманывает, деньги зря не берет, что действительно помогает людям, за это она ее уважала. Но то, что бабка видит больные органы человека без всяких УЗИ и рентгенов, - это казалось каким-то уродством, вроде волчьей пасти или шестого пальца, и она отрицала саму такую возможность. Ей больше нравилось считать это не особым даром, а согласно существовавшим тогда общепринятым взглядам, просто накопленным жизненным опытом: вот, мол, все подмечает по цвету кожи, глаз, по движениям и ставит диагноз. Короче, сверхъестественные способности бабки она категорически не признавала и убедила в этом дочку. И Сашка также не верила в такие чудеса, не задумываясь о том, что фактически не верит в свой же необычный, очень редкий, но вполне реальный дар: она никогда никому не говорила, что, как Сальмиха, умеет видеть человека изнутри. Спроси ее кто об этом, и она бы сказала: "Нет, я так не могу", - так ей внушили, что она бездарна. Но за годы детства, проведенного рядом со знахаркой, Сашка переняла невольно все ее знания, выучила рецепты.
В десятом классе она, по сути, работала наравне со старой знахаркой: и травы сама собирала (у Сальмихи уж спина не гнулась), и сушила, и растирала их, и смешивала - пропорции она тоже знала иль по наитию составляла сборы, иной раз сама и диагноз ставила, и лечение могла назначить.
- Ба, я сама смешаю, - говорила она, выходя следом за бабкой в дощатый чуланчик.
- А шо ты будешь мешать?
Сашка называла травы, брала по щепотке, а бабка следила, все ли она положила, верно ли соблюла пропорции. Иногда они спорили.
- Надо две щепотки, трава уже несвежая!
- Ну, делай, - соглашалась тогда Сальмиха.
Девочка видела, сколько платят больные, и ей становилось очень обидно, что никогда ничего из этих заработков бабка не дает Сашиной матери, что одеты они хуже всех в округе. Сальмиха о плате никому не говорила, но люди как-то быстро узнавали увеличивающиеся по мере инфляции расценки и платили примерно одинаково. Бабка крестилась:
- Ох-хо-хо, все суета сует, прости, Господи… - вздыхала она, а деньги проворно прятала в карман под фартуком.
И в одиннадцатом классе Сашка не выдержала, ее возмущало, что матери приходится так много работать, чтобы их прокормить, а бабка отдает все деньги Лидии и внукам, здоровым, ленивым мужикам, хотя работает с нею не Лидия и не мужики, а именно она, Сашка. И она перестала помогать бабке, из принципа. Отказ внучки Сальмиха приняла безропотно, сказала только:
- Не помогай, коли сможешь. Тилько ты теперь не сможешь без цэго, сама придешь до мэнэ. Ты така же, як и я.
Сашка не поняла, что бабка имеет в виду, но через полгода с ней стало происходить что-то необычное: время от времени ее стали окатывать горячие волны, жар поднимался снизу и доходил до самых кончиков пальцев рук. Руки после этого начинало покалывать, так бывало в детстве, когда пересидишь ногу или отлежишь руку - тысячи иголочек впиваются в онемевшую кисть. Иной раз "это" накатывало на нее во время урока. Если в классе становилось тихо, учитель стоял на одном месте у доски, а не расхаживал по классу, Сашка вдруг отключалась, переставала слышать монотонный рассказ и начинала видеть отклонения в организме учителя или какого-нибудь ученика. Ей подсознательно хотелось подойти, наложить руки на больное место и сбросить томивший ее жар, направить свою силу в нужную точку, помочь человеку.
Как-то девочка из их класса сломала руку, и Сашка, не задумываясь, подошла и осторожно положила свою ладонь на гипс, на место перелома, направила туда энергию, даже глаза закрыла, мысленно желая, чтобы срослось побыстрее. Девочка сначала не заметила Сашкиного прикосновения, но потом она вдруг почувствовала сквозь гипс жар Сашкиной руки и оттолкнула ее с какой-то брезгливостью:
- От тебя жаром пышет, сквозь гипс чувствую! Не трогай меня.
Сашка молча отошла, реакция одноклассницы была не просто неприятна, а оскорбительна.
С тех пор ею владела одна мысль: только бы поступить в медицинский институт, только бы поступить, стать врачом и лечить людей.
5
Прабабка умерла внезапно, зимой. Она и не болела, так, нездоровилось, потихоньку ходила, даже продолжала лечить больных, а тут, ночью, вдруг приснилась Сашке. Вроде бы наклонилась над нею и позвала, да так непривычно ласково: "Дитятко, внуча, тэбе придется принять, больше некому, Лидушке не дам, дюже злая…" Сашка спросила: "Что принять, баба?" "Да уж приняла…" - ответила бабка, и девочка проснулась. Она встала, осторожно перелезла через мать и пошла на бабкину половину - у той по ночам горела лампадка перед иконой. В ее свете Сашка подошла к постели, глаза бабушки были открыты, она будто смотрела на внучку.
- Баба, тебе что-нибудь надо?
Старуха не отвечала… Сашка потрогала ее, приподняла руку, бабкина рука безжизненно упала.
Девочка побежала в свою комнату, разбудила мать, она еще надеялась, что ошиблась.
Внуки, Сашкин отец и его брат, даже не приехали проститься с бабушкой. Предоставили своей матери и Ольге заниматься похоронами.
После прабабушкиной смерти Сашка некоторое время сама составляла лекарства для постоянных клиентов. Она обманывала больных, говорила, что это еще бабушка наготовила. Но долго так врать было нельзя, занимать место Сальмихи Сашке не хотелось, к тому же, она уже училась в одиннадцатом классе, надо было готовиться к урокам серьезнее, времени ей не хватало. Решив стать врачом, она давно, с девятого класса, усиленно занималась химией, биологией, анатомией и физикой. Даже готовилась по вузовским билетам - какой-то благодарный бабкин пациент принес ей.
И вдруг все рухнуло.
Лидия долго ждала своего часа, и вот когда не стало старой бабки, она поняла, что может отомстить за свои разрушенные надежды. До сих пор она регулярно проверяла, действует ли ее сила на невестку. Просто смотрела на нее из окна, когда та идет на работу и командовала что-нибудь простое: "повернись", "споткнись"… И вот наконец получилось: Ольга вдруг споткнулась на ровном месте, значит, все, кончилась бабкина защита, ее хватило на полгода после смерти старой ведьмы. Теперь расправиться с Ольгой будет просто. Но Лидия вдруг засомневалось, что-то вроде жалости шевельнулось в ее душе, она же видела, как жила ее невестка, ведь и так оказалась наказана, потому впервые за все годы, прожитые рядом, зашла к Ольге, зашла без видимой причины, просто, чтобы поговорить.
- Ну что, Оля, жалеешь, что не послушалась меня? Ты всю жизнь прожила в этом углу, сладко ли тебе? Сергей-то бросил через полгода, а я ведь тебе сразу говорила, не будет у вас счастливой жизни…
Что Лидия ожидала услышать? Слова сожаления, раскаяния, запоздалые извинения? Если бы Ольга сейчас расплакалась, может быть, Лидия и не стала бы ее наказывать, но…
- Да вы же в этом и виноваты, избаловали сына - не кормили бы его, так он сам бы работать пошел, - простодушно ответила Оля.
"Ах ты, сучка, ерепенишься еще!" - разозлилась Лидия. Но не это сыграло решающую роль в судьбе Ольги. В тот же день вдруг позвонил Серега, потребовал выслать денег.
- Не видела вас уж сколько, приезжайте, дам, сколько смогу, бабки теперь нет, а я много не наберу… Сынок, надо бы вам с Ванечкой найти хорошую работу…
В ответ она услышала отборный мат, Серега уже не считал нужным сдерживаться. Лидия положила трубку. У нее все кипело в душе от грубости, несправедливости сына, а кто виноват? Конечно, Ольга…
Столько лет растила их, не подпускала к ним охотниц за мужьями, хотела женить так, чтобы обеспечить им безбедную жизнь, да и себе тоже, но не уследила, Серега женился на Ольге. Ей лишь стоило разок напоить сына отворотным зельем, и все, эта серая мышка сразу оказалась в стороне. К сожалению, бабка правильно предупреждала: нельзя его было трогать, он слишком сильно любил свою жену. Как река, перекрытая плотиной, повернутая вспять, меняет русло, смывает, сносит все на своем пути, затопляет прекрасные долины, приносит много бед людям, живущим на ее берегах, так и отворотное зелье меняет человека. Невозможно вновь вернуть к прежней жизни ранее цветущий край, так, видно, и человек никогда не станет прежним. Отвар повлиял на сына, изменил его, исчез прежний послушный мальчик, он превратился в прожигателя жизни, и младший брат полностью попал под его влияние. Вполне возможно, что и до этого у них были все предпосылки к этому, но матери-то они всегда казались лучшими на свете, и сейчас она не могла винить ни их, ни себя, а вот невестка для этого годилась.
Ненависть Лидии вновь вспыхнула. Заметив как-то в окно, как невестка выходит из дома в неурочный час, Лидия выскользнула за нею, проводила ее тайком до единственной в городке оживленной улицы, задержала на перекрестке, заставила засмотреться на витрину магазина - нужен был какой-нибудь дурак, лихач несущийся на большой скорости. Издали заметила эту машину, выждала и мысленно скомандовала Ольге: "Беги!" И Ольга шагнула под колеса…
Столько лет лелеемая ненависть наконец выплеснулась, Лидия испытала громадное чувство облегчения. Теперь все будет хорошо, твердила она.
6
Мать сбило машиной, когда она шла к Саше на выпускной. Она так гордилась Сашиными отметками, была так счастлива в тот день и торопилась, боялась опоздать. И вдруг, сама не зная почему, остановилась у кондитерской, загляделась на торты, стояла бездумно. Продавщица спросила:
- Вам чего?
Ольга очнулась, покачала головой и повернулась к дороге. Она заметила эту машину, но что-то ее словно толкнуло - беги, успеешь…
- Она не в себе была, точно говорю. Стояла, стояла, смотрела на торты, а сама как спит, я спрашиваю: "Что подать?". А она: "А? Что?". Потом как повернется, как кинется под машину… Не заметила ее, что ли?
Сашу вызвали из школьного зала, как только она получила аттестат. В нарядном платье, с аттестатом в руке она поехала в морг опознавать тело. Лицо у матери не пострадало, оно показалось Саше удивленным и растерянным… Санитарка расспросила девочку, кто такая, есть ли родня да где покойница работала, и сама позвонила в ресторан. Сашку пожалели, дали санитарную машину отвезти мать домой. Незнакомые мужики из морга сняли с петель дверь в чулан, укрепили ее на столе на бабкиной половине, затем занесли покойницу в дом и положили на эту дверь. Сашка сходила к Лидии, сообщила ей о смерти, та, выслушав, долго молчала, потом пообещала заказать гроб. Но в этот вечер даже не зашла к Сашке, и девочка одна сидела всю ночь возле тела матери.
На следующий день к ней домой впервые пришли одноклассники, учителя. Девчонки переглядывались и старались не коснуться глиняных неровных стен, брезгливо передергивались, тайком прикрывали носы платочками, косились на иконостас в углу. Даже сочувствуя Сашке, они не могли скрыть отвращения к ее жилью, к такой нищете. Не зря она всегда стеснялась приводить девчонок к себе. Да никто и не пошел бы просто так в дом колдуньи, - не веря в сверхъестественные способности старой знахарки, все же побоялись бы.
Даже на похоронах одноклассники были поглощены своими проблемами, только и шептались о поступлении в институты. Они стояли в сторонке во дворе, ожидая выноса тела, и от их оживленной группы веяло молодостью, беззаботностью и весельем, там тихонько перекатывался смех.
Женщины с материной работы принесли деньги и обещали взять Сашку посудомойкой к ним, в тот же ресторан, где всю жизнь проработала Ольга. Сашка была им благодарна. Она решила поступить в "кулинарку", учиться и работать вечерами на кухне в ресторане. Официанткой мать не позволила бы ей стать, чтобы не было соблазна иметь неправедные деньги и чтобы оградить ее от пьяных хамов. Она не раз об этом говорила, и дочь послушалась ее сейчас, хотя той уже не было в живых.
Сашка выросла привлекательной девушкой. Длинноногая, высокая, руки, в детстве такие крупные, стали удивительно изящными: узкая кисть, тонкие пальцы. Очень густые, прямые, тяжелые каштановые волосы, нежная бело-розовая кожа и серые глаза. Она еще сохранила детскую угловатость, не оформилась грудь, ноги и бедра были слишком худыми. Но мать не зря боялась за нее - на улице парни уж начали поглядывать вслед. А сама Сашка уж и вовсе не считала себя красивой и не осознавала, что она, возможно, будет так же хороша, как ее отец и бабушка Лидия.
Лидия сообщила сыновьям о смерти невестки. И они успели приехать, даже помогли вынести из дома гроб с телом Ольги. Потом очень быстро разыскали виновного, потребовали у него деньги. Сашке было это противно, она хотела бы, чтобы тот человек был наказан, как положено, по закону. Но отец договорился с мужиком, взял с него хорошую сумму и забрал Сашкино заявление из милиции, дело замяли. Братья решили продать бабкин домик. Покупатели на землянку нашлись быстро. Собственно, продавалась не землянка, а участок. Сашка робко заикнулась о себе - где же ей тогда жить?
- Чулан себе освободи, вещи все, что там свалены, сложи на полки, а вдоль другой стенки встанет кровать, - распорядилась Лидия.
Так Сашка поселилась в ее доме. И сразу почувствовала себя прислугой. Лидия, будто всю жизнь ждала этого, с первого дня начала гонять Сашку: то подай, то убери, не видишь, что ли, пыль на телевизоре? Всю первую ночь в чулане девочка проплакала. Теперь она еще острее почувствовала тяжесть своей потери и одиночество. Жаловаться ей было некому.
Девочка с радостью вернулась бы из большого дома Лидии в родную убогую развалюху, она жила там, не замечая тесноты крохотной комнатки, низкого потолка, потому что стены домика ее воображением раздвигались до границ всего большого участка, своим домом она считала просторный двор, громадный, неухоженный старый сад. Сашка любила каждый его уголок: колодец у забора и от него ручей через весь сад, заросли алычи, деревья там соединялись кронами, и местами ветви спускались до земли - здесь летом у маленькой Сашки была отдельная зеленая "комната" для игр. В старших классах она перебралась в другую часть сада, полюбила деревянный топчан под старой яблоней. Именно тут она и готовилась к выпускным экзаменам. Утром забирала с собой старое одеяло, чтобы постелить на топчан, подушку и учебники и отправлялась в сад. Учила в тишине, засыпала, разморенная полуденной жарой, а мама приносила ей что-нибудь вкусненькое, жалела ее: "Да моя ты лапочка, сколько же можно учиться? Вон даже ладошка на щечке отпечаталась, так ты крепко заучилась. Ну, хоть перекуси чего-нибудь, Санечка, а то что за сон на пустой желудок?". Целовала ее нежную, розовую ото сна щечку. А проснувшаяся Сашка, довольно потягивалась: "Ой, и правда, как я заучилась!" Но она и в самом деле тогда неплохо подготовилась к экзаменам, ответы просто отлетали от зубов…
Вся ее жизнь прошла в той землянке. Теперь снесут трактором этот вросший в землю домик, выкорчуют и старый сад.
Без матери Сашка оказалась во власти равнодушных, не любивших ее людей. Сначала о ней вообще никто и не думал, зачем она им? Подразумевалось, что останется с Лидией. Деньги за домик отцу с дядькой отдали сразу, а заниматься оформлением документов сыновья поручили матери. Но сумма, полученная от продажи, была небольшой, она их только раззадорила, им требовалось гораздо больше, они мечтали о миллионе, нужен был начальный капитал. Вот и пришла Ивану такая идея - продать заодно и Сашку.