"Нежные кузины" - холодновато-изящная "легенда" о первой юношеской любви, воспринятой даже не как "конец невинности", но - как "конец эпохи".
Паскаль Лене
Нежные кузины
Это было ясным июньским утром 1939 года. Если точнее, утром тридцатого июня (а может быть, двадцать девятого - разве упомнишь сорок лет спустя!). Так или иначе, это был первый день, первое утро летних каникул.
Поезд замедлил ход. Жюльен открыл глаза. Он высунулся в окно. Воздух был наполнен пьянящими ароматами и угольной пылью. Вдоль железнодорожного полотна медленно проплывали поля зрелой пшеницы. Жюльен увидел вдали знакомые очертания Германтских холмов и маленькую церковь в Вентейле: он прибыл в Сен-Лу. Сильнейший толчок - и поезд остановился.
- Здравствуйте, месье Жюльен!
Месье Лакруа положил чемодан мальчика на заднее сиденье. Он сел за руль, а Жюльен - напротив ящика для перчаток.
- Дома все здоровы?
- Ваш отец уехал по делам в Париж.
- А мама?
- У вашей матушки опять были приступы мигрени, но теперь ей лучше.
Машина катила по неширокой дороге среди полей. На полях росли клевер, пшеница, овес, а потом опять клевер, опять пшеница и так далее.
- Урожай будет богатый, месье Жюльен.
Из растительности попадалась еще люцерна, на корм скоту, а кроме того, встречались деревья, деревца и кустики.
Машина въехала в границы поместья. Помещичий дом, великолепное здание XVI века, был отреставрирован в XIX веке Индиго-Леконтом; родители Жюльена, обедневшие дворяне, превратили его в дорогой семейный пансион.
Выскочив из машины, Жюльен побежал к четырем дамам, игравшим в карты на лужайке перед замком (за столом, разумеется!).
Ту, что сидела слева, в клетчатом шезлонге, звали Клементиной. Когда-то она была партнершей Дугласа Фербенкса в "Отдыхе пирата" и "Невесте Зорро". Но сейчас Клементина уже не снималась. Она жила спокойной жизнью, вдали от тревог в замке родителей Жюльена, окруженная роскошью. Носила она сказочные драгоценности и была все еще очень хороша собой, курила сигареты в длинном перламутровом мундштуке, и в голосе ее всегда сквозила легкая взволнованность.
Жюльен наклонился и поцеловал мать, - ее звали Аньес.
- А вот и наш мальчик, - сказала Адель, тетя Жюльена, сидевшая между Аньес и Клементиной.
Сестры были мало похожи друг на друга. Аньес отличалась стройностью, даже худобой. В жару видно было, как у нее выступают грудная кость и ключицы, а в другую погоду она носила закрытые платья. У Адели, напротив, был великолепный бюст и ягодицы, подобные которым хотелось бы увидеть в последнюю минуту жизни, как это и случилось с ее покойным мужем.
Аньес задержала руку Жюльена в своей.
- Опять придется покупать тебе новые вещи!
- Он вырос по меньшей мере сантиметров на десять, - заметила Адель.
- И он будет еще выше… Вот увидишь!
Жюльен наклонился и быстро поцеловал тетю в обе щеки. Но Адель не отпустила его.
- Три раза! Ты всегда целуешь меня три раза.
- Здравствуй, братик! - сказала возлежавшая в шезлонге Клер и тут же закрыла глаза, чтобы у нее загорали веки.
И наконец, Жюльен повернулся к Клементине, которая протянула ему руку тем томным движением, что так удавалось ей в "Шехерезаде". Жюльен церемонно поцеловал эту томную руку.
- Ну, мы стали светским молодым человеком! - сказала красавица-актриса.
Вдруг из-за шезлонга Клементины выскочила маленькая девочка. Это была Пуна, младшая дочь Адели. Она надела противогаз и издала вопль, который должен был всех напугать. Аньес отчитала ее.
- Немедленно сними эту гадость!
- Это не игрушка! - сказала Адель.
Пуна и Жюльен пошли на кухню за полдником. Немного вспотевшая кухарка Жюстина налила им в кружки горячий пенистый шоколад. Жюстина была рыжеволосая пышнотелая красотка. Она сильно перетягивала себе талию, чтобы казаться стройнее. Вырез на ее кофточке был очень глубоким, а под мышками обрисовались два темных полукруга. Когда она наклонялась, ее сияющие белизной груди были видны до самых сосков. Жюльен смотрел на них, не в силах отвести взгляд.
- А вот и наш большой мальчик вернулся! - сказала мадам Лакруа: она вошла через заднюю дверь, со стороны огорода, неся в руке два кочана латука.
Маленькая Анжель потрошила цыпленка на углу длинного кухонного стола и, вырезая печенку и горлышко, не переставала напевать "Маринеллу". Пуна намазала себе на тартинку неимоверное количество масла. Теперь Жюльен смотрел на Анжель. За несколько месяцев она превратилась в настоящую женщину, бедра раздались, круглая крепкая грудь слегка натягивала передник. Несильно размахнувшись, она отрезала цыпленку голову, на секунду подняла глаза и ответила улыбкой на взгляд юноши.
Между тем вошел Антуан и стал мыть руки до локтя над кухонной раковиной. Это был здоровяк лет тридцати, с лихо закрученными усами и зычным голосом, а его барометр никогда не падал, когда рядом оказывались работницы с фермы.
Вместо того чтобы вытереть руки после мытья, он вдруг подошел к Жюстине и стал на нее брызгать.
- Уйди, скотина! Ты весь мокрый! - расхохоталась Жюстина, шарахаясь от него.
- Это ты сейчас будешь мокрая, птичка моя!
Жюстина не пыталась спастись бегством. Да и нельзя было: одна рука крепко схватила ее под юбкой за ягодицы, другая забралась к ней за корсаж. Но все же молодая женщина продолжала пятиться назад. Антуан же двигался вперед, и так они прошли через всю кухню, мимо детей. Тартинка Пуны упала в шоколад, и масло таяло, расходясь в нем широкими кругами.
- Антуан, не распускайся! Здесь дети! - вмешалась мадам Лакруа.
- В их возрасте любят учиться! Верно, ребятки? - сказал в ответ Антуан и вдруг задрал юбку Жюстины. Восхищенным взорам детей открылась сплошная масса шелковистых рыжих завитков.
- У меня же под ней ничего нет! - простонала Жюстина.
- Это называется - ничего? - ухмыльнулся Антуан, подталкивая Жюстину и опрокидывая ее на стол, откуда Анжель едва успела убрать печенку, горлышко и то, что осталось от цыпленка.
- Антуан! Ты же не собираешься!.. - воскликнула мадам Лакруа в ту минуту, когда жесткие темные усы Антуана коснулись живота Жюстины, украсив его новой растительностью.
Пуна и Жюльен привстали, чтобы лучше видеть, а тартинка целиком погрузилась в шоколад. Анжель тоже смотрела, скрестив руки, приоткрыв рот, позабыв о безголовом цыпленке: она держала его за длинную шею и раскачивала между колен.
- Антуан! Ты же не собираешься!.. - воскликнула мадам Лакруа, - и тут прогремел чудовищный взрыв, от которого обе кухонные двери распахнулись, чуть не сорвавшись с петель, а стекла в окнах разлетелись вдребезги.
На секунду или две все застыли на месте. Потом цыпленок выскользнул из рук Анжель и с глухим звуком шлепнулся на пол, Антуан поднял голову и тыльной стороной ладони вытер усы, Жюстина одернула юбку, дети медленно опустились на стулья. Кухня стала наполняться мельчайшей беловатой пылью.
- Это все он, профессор! - сказала наконец мадам Лакруа.
Прошла еще секунда или две. Лампа, свисавшая с потолка, мерно покачивалась, словно маятник. Стопка тарелок на полке, рядом с раковиной, медленно, словно с сожалением, развалилась, тарелки одна за другой разбивались, и никто даже не подумал помешать этому.
- Какой профессор? - спросил Жюльен у Пуны.
- Новый постоялец твоей мамы. Не человек, а несчастье!
Все разом бросились вон из кухни.
На втором этаже все были в полном смятении (как принято выражаться в подобных случаях). Люди кричали, кашляли, бегали туда-сюда по коридору, натыкаясь на стены и друг на друга.
Выбитая взрывом дверь в комнату профессора лежала поперек коридора. Из комнаты валили клубы густого черного дыма.
На пороге показался какой-то призрак, чудовище с черным лицом, сверкающими глазами и зубами. Это был профессор Гнус. Одежда на нем висела лохмотьями, он пошатывался, взгляд его блуждал.
- Нитчево страшного! Софсем нитчево! Поферьте! - заикаясь, бормотал он.
Аньес, только что прибывшая на место происшествия, заикалась тоже, но от гнева.
- Профессор! Это… Это уже слишком! Вы не можете больше оставаться под нашим кровом!
Профессор, не всегда хорошо понимавший по-французски, искренне огорчился - это вмиг проступило под его нечаянным гримом.
- Ах? И кровля тоше? Бум?
И, не находя слов, чтобы выразить свое замешательство, он просто повторил:
- Ах, бум?
А затем чихнул.
- До чего он смешной, правда? - шепнула Пуна на ухо Жюльену.
Дети подошли к двери. Им хотелось посмотреть, что случилось, - вполне естественное желание, но Аньес не подпустила их.
- Не стойте там! Это опасно!
Первым в развороченную комнату проник Антуан. Рыжая Жюстина провожала его тревожным и томным взглядом до тех пор, пока усы смельчака совсем не скрылись в дыму и пыли.
в которой мы узнаем, что Жюльен тайно влюблен в свою кузину Жюлиа
От взрыва все двери в коридоре распахнулись и почти сорвались с петель. Жюльен вдруг остановился у порога одной из комнат. Эта юбка и эта блузка, разложенные на кровати! И эта раскрытая книга на столике, и сапоги для верховой езды перед шкафом!
- Разве Жюлиа здесь?
- Ну да, она здесь! А ты не знал? - живо откликнулась Пуна.
- Почему ты мне сразу не сказала?
- Мы с ней немножко поссорились, - смущенно пролепетала девочка, а затем более уверенно добавила: - Знаешь, она стала… ужасная ломака!
- Но почему ты мне сразу не сказала? - удрученно повторил Жюльен: он уже час как приехал, а еще не видел Жюлиа, и только из-за того, что Пуна ему ничего не сказала. До чего же глупая эта девчонка! До чего же глупая!
Однако во взгляде Пуны, устремленного на Жюльена, сквозило лукавство.
- Мама подарила ей лошадь, когда она сдала выпускные экзамены… Разве она не написала тебе об этом? (Девочка напускает на себя самый что ни на есть глупый вид.)
- Мы нечасто писали друг другу, - отвечает Жюльен. - Слишком много приходилось работать, - добавляет он, чтобы эта маленькая глупышка не вообразила, будто он и Жюлиа… - Впрочем… Не они ли в прошлом году обручились? Не они ли в прошлом году поцеловались?
Жюльен добежал до манежа перед конюшнями, где Жюлиа гарцевала на своей лошади, породистой рыжей кобыле, - точь-в-точь как героиня какого-нибудь романа.
У юной красавицы (имеется в виду Жюлиа, а не лошадь) волосы были заплетены в косы, благодаря чему она казалась еще ребенком. Но всей своею статью, - и в шаге, и в рыси, и в галопе, - она уже была женщиной, кокетливой и уверенной в себе.
- Жюлиа!
Девушка, или, вернее, кобыла, остановилась. Жюльен протянул руку, чтобы помочь Жюлиа спешиться. Кузен и кузина расцеловались в обе щеки.
- Поздравляю со сдачей экзаменов!
- Это было не так уж трудно, - сказало прелестное дитя. - А твои сочинения, - проворковала Жюлиа с чуть насмешливой улыбкой, - по-прежнему лучшие в классе?
Поскольку Жюльен не понял, о чем речь, она добавила:
- Ты пишешь такие чудные письма! Я их сохранила…
И непринужденным тоном закончила:
- А я чудных писем не пишу, мне не хватает воображения.
Но Жюльен не захотел понять эти лукавые аллюзии, так как был целиком во власти своих иллюзий и не предвидел никаких коллизий, испытывая безмерное счастье оттого, что снова был рядом с Жюлиа.
Глава пятая
Из любви к кузине Жюльен выдавливает прыщи на лбу
Во дворе за домом из маленького грузовичка выгружали стол для игры в пинг-понг, который заказал Шарль, жених Клер, - обаятельнейший молодой человек, воплощение английского шика, с непослушными волосами и профилем пилота Всеобщей авиапочтовой компании.
Он велел рабочим поставить две плоские прямоугольные коробки на землю, но не захотел, чтобы они собирали стол. Он и сам, конечно же, прекрасно с этим справится!
Когда грузовичок выезжал со двора, появилась Клер.
- Что это? - спросила она, указывая на коробки.
- Настольный теннис, дорогая!
- Вот замечательно! Ты научишь меня играть?
- Сразу, как только стол соберу!
Тем временем появляется Жюльен и сдержанно приветствует Шарля, который уже год у них живет, как у себя дома, бездельничает, за чаем осыпает дам светскими любезностями, награждает Клер безупречными, как в кино, поцелуями, если уверен, что на него смотрят, - и всё это потому, что ему двадцать пять лет и у него твидовые пиджаки, золотые часы, а у его родителей куча денег!
- Мне понадобится твоя помощь, мой юный друг! - произносит элегантный молодой человек.
- В чем?
- Надо поставить стол для пинг-понга!
- Стол для пинг-понга? Где?
- Н-ну-у… вот здесь! - отвечает Шарль, показывая на место, где стоят коробки.
Тут появилась Пуна.
- Жюльен! Жюлиа не могла тебя дожидаться! Она ушла.
Но ведь она сама только что попросила подождать ее! Она собиралась переодеться и причесаться, чтобы пойти в деревню.
- Мне надо идти. Пуна вам поможет.
На лестнице Жюльен встретил Антуана и месье Лакруа: вспотевшие, покрытые копотью, они выносили мусор из комнаты профессора.
На площадке второго этажа он прошел мимо комнаты родителей, дверь в которую была приоткрыта. Он услышал, как мать говорит по телефону, и остановился, чтобы послушать.
"Отец Шарля дал мне слово… Когда дети поженятся, он заплатит наши ипотечные долги и станет нашим компаньоном. Конечно же, поместье уже не будет принадлежать нам одним…"
Жюльен пожал плечами. Ему решительно не нравилась манера Шарля подавать себя. И что получается? Он еще, пусть отчасти, станет хозяином их дома, ферм, пруда? По какому праву?
"А, ты не знаешь? - продолжала Аньес. - Профессор устроил еще один взрыв… Я ему сказала, чтобы он возместил убытки и убирался… Я не должна была?.. Как хочешь, друг мой… Я передам ему, что он может остаться… Переведу его в другую комнату… Если взорвемся - значит, так тому и быть!"
Жюльен с трудом пробрался по коридору к своей комнате. При этом ему пришлось перешагивать через обломки мебели и разные другие вещи, которые Антуан и месье Лакруа вытащили из развороченной комнаты профессора.
Он снял рубашку и хорошо умылся (когда он высунулся из вагонного окна, его лицо покрылось мельчайшей угольной пылью), затем надел свежую белую рубашку, теннисные брюки, темно-синий жилет и погляделся в зеркало, желая удостовериться, что он похож на Боротра.
Дело обстояло не так уж плохо, если не считать трех или четырех красных прыщиков на лбу. Он открыл окно, потому что в комнате, как и во всем доме, пахло горелым, затем наклонился над умывальником, чтобы выдавить прыщики. Но у него, как обычно, ничего не получилось, - остались на лице только некрасивые следы от ногтей.
Через открытое окно он слышал, как Шарль кричит на Пуну: две половинки стола для пинг-понга ни за что не хотели становиться одним целым.
- Держи крепче! Плотнее прижимай! Ну что за дура!
"Шел бы ты!.." - подумал Жюльен.
В то время как Жюльен катил на велосипеде в деревню, куда отправилась Жюлиа, - Шарль и Пуна заканчивали сборку стола для пинг-понга. Клер позвала мать, чтобы показать ей подарок жениха.
- О! Настольный теннис! - воскликнула Аньес, и при этом восклицании кости ее ладоней на мгновение соединились вблизи челюстных костей.
- Это Шарль мне подарил! Он научит меня играть! - радовалась Клер.
- Замечательно придумано! Просто замечательно! - подхватила мать. - Спасибо, Шарль!
Жюлиа вышла из дому и подошла к веселой компании.
- Ты не пошла в деревню? - удивилась Пуна.
- Нет! Я передумала.
- А Жюльен поехал туда к тебе, - сказала Пуна, и в голосе ее прозвучало что-то, похожее на упрек.
Глава шестая