- А как раскрывать? - спрашивал Костя. - По-вашему, каждый талантлив, и я, и Шурик, и его мать - Зинка?
- Абсолютно верно, - горячился Попов. - И мы готовы это вам доказать. Каждый из вас напишет портрет близкого человека и пейзаж, причем маслом на холсте, хотя раньше, как вы мне об этом сказали, никто из вас не занимался живописью. Затем, если вы пожелаете, конечно, каждый из вас напишет музыку по мотивам своих живописных произведений и маленькое философское сочинение…
- Это я, что ли, напишу? - рассмеялся Шурик.
- Именно ты! Больше того, я убежден, что именно твое произведение будет самым оригинальным и неповторимым…
Вообще этот диалог с молодыми людьми что-то взорвал в этих ребятах, они на моих глазах преображались, точно на ощупь стали осязать свою гениальность. Костя, правда, старался скрыть свое волнение, но какая-то, может быть даже значительная, часть его "я" уже пришла к убеждению: "Я талант, я это всегда знал, но никто мне об этом не говорил раньше…".
А Шурик вел себя так, будто у него изъяли прежнее его нутро - и сердце, и душу, и мозги, и он ерзал на стуле, желая поскорее обрести, освоить то новое и светлое, что ему предлагалось. Приобрести задаром, за так, без всяких там особых усилий.
- И когда вы проделаете с нами этот фокус? - пытаясь сохранить небрежно-независимый вид, спросил Костя у Попова.
- Во-первых, никаких фокусов. Во-вторых, давайте договоримся, что вы к самим себе отнесетесь предельно серьезно. Больше того, надо открыто, щедро полюбить себя, свои достоинства, свое будущее развернутое дарование. Причем, я подчеркиваю, не просто полюбить как некое обновленное существо, а полюбить, как Бога! Вы понимаете, что это значит?!
Попов встал. Вид его был суров. Плечи расправлены, мускулы напряжены. Он наступал, и мои молодые знакомцы как-то сразу присмирели. Сжалился над ними Попов и сказал:
- Я вам расскажу, как в прошлом веке замечательная русская поэтесса Зинаида Гиппиус написала одно прекрасное стихотворение, которое ошеломило многих. Там была такая строчка: "Люблю я себя, как Бога". Потом она пояснила свою мысль. Послушайте и задумайтесь над ее словами:
"Истинная священная свобода начинается с любви к себе - через усилие воскресить в себе божественный образ, реализовать абсолютное значение своей личности. Только из такой, выдержавшей все испытания, любви к себе рождается действительно свободное "я", способное сказать другому достойное ТЫ, и в этом "ты" открыть подлинное равенство "я" и "ты". Лишь через опыт такого равенства личность (отдельное "я") может осуществить правду любви и свободы как в символическом "ты", так и в общественном "мы". Таким образом, не утрачивая своей индивидуальности, человек открывает ценность другого и начинает жить в другом, освобождаясь от изолированности, эгоизма, инстинктов обладания, погружающих его душу еще при жизни в ледяное озеро ада".
Я поясню: моя истинность или моя божественная любовь к себе в данном случае начинается с любви к каждому из вас. И я должен рассчитывать на ответное чувство. Если этого чувства нет, никакого развития таланта не получится. Ясно?
- Не совсем, - сказал Костя.
- Все или многое начинается с абсолютного признания того, что Божественное не только вне нас, но и в нас самих. В каждом из нас. Поэтому вы, Костя, если захотите реализовать свой дар, должны признать такое же право и за мною, и за Шуриком, и за всеми, с кем вы намерены общаться.
- Ну а если тот, с кем я намерен общаться, как вы говорите, подлец, которого надо просто уничтожить…
- А вот такая установка ведет, к сожалению, к уничтожению таланта, дарования, но об этом мы в следующий раз поговорим…
Общее и профессиональное
Мы с Поповым рассказали Косте Рубцову и Шурику Скудеву о нашем разговоре с ректором Университета права.
Геннадий Михайлович Шилов говорил нам о том, что сегодня милиция дискредитирована как очень коррумпированный орган, поэтому и Косте, и Шурику лучше стремиться не в милицейские школы, а в один из ведущих негосударственных правовых вузов, возможно в Европейский университет права, который готовит юристов широкого профиля…
Я наблюдал за ребятами. Костя даже вздрогнул, когда рядом с ним Попов поставил и Шурика. Сам факт, что его, Костю Рубцова, уравняли со Скудевым, которого он ни во что не ставил, который, по его мнению, за похлебку готов вылизывать сильным мира сего любые места (так он однажды и заявил, когда мы анализировали участие Шурика в "театральных представлениях" Касторского), так вот сам факт такой уравниловки глубоко задел Рубцова: как же так, он, Рубцов, уже почти сложившийся детектив, и будет в одной упряжке с полудебилом Скудевым. Вместе с тем Шурик, поставленный в один ряд со своим знаменитым приятелем, прямо-таки воспрянул духом: дескать, и я не лыком шит - мы еще покажем себя. Он даже обеспокоенно заметил: "У меня же нет среднего, всего девять классов", на что я ему сказал, что Шурик при его прекрасных данных сможет за один год подготовиться и сдать экстерном за среднюю школу: было бы желание. Ученики Попова, вышибленные из восьмого класса, заканчивали экстерном среднюю школу за полгода.
- Конечно же, надо будет отказаться от всех развлечений и всецело сосредоточиться на учебе, - сказал я. - А мы с Владимиром Петровичем поможем.
Что меня поразило, так это то, что я резко изменил свою позицию по отношению к Шурику. Я его не то чтобы стал любить, я просто стал заинтересованным его партнером, будто от его успехов зависела и моя судьба.
Попов также рассказал и о том, что Шилов намерен организовать широкий эксперимент по вопросам общего и профессионального развития личности будущего юриста, для этого ребята уже на втором курсе смогут заниматься практикой, вести исследовательскую работу…
- Это мое, это то, что надо, - не выдержал и выразил свое восхищение Костя. И добавил: - А зачем юристу музыка и живопись, хореография и театр?
- Затем, чтобы не быть неандертальцем, - рассмеялся Попов. - Успех таких великих юристов, как Кони и Плевако, зависел от того, что они были людьми большой культуры. К сожалению, сегодня большинство юристов отчуждены от культуры, а потому многие становятся профессиональными идиотами.
В заключение я заметил:
- Хочу раскрыть в Косте что-то очень важное. В Косте живет большой педагог. Я видел, как он общается с детьми, как работает с подростками. Они в нем души не чают. И в этом факте я вижу, не побоюсь громких слов, возрождение России. Вспомните Достоевского. Он говорил: "Либо дети создадут Империю Зла, либо Царство Божье". Так вот, нашему отечеству нужны такие правоведы, которые были бы одновременно и воспитателями общества, как Кони или Ильин, Вышеславцев или Бердяев. Поэтому я хотел бы, чтобы, читая эти заповеди, вы ставили знак равенства между словами "педагог" и "правовед".
Если расшифровать слова Ильина "Любовь, Свобода, Созидание", то они могут прозвучать и как "Право, Духовность, Культура".
Ты согласен со мной, Костя?
- Я сам об этом все время думаю.
Просветленность вместо злобности
По договоренности с Поповым, Скляровым и Шиловым мне удалось организовать "Школу юного юриста", куда стали приходить учащиеся моей студии. Нашим девизом стали слова - "Право, Духовность, Культура". Проводить занятия мне помогали и Попов, и Костя, и даже Шурик. Участковый Данилов и следователь Петров вроде бы одобрительно отнеслись к моим начинаниям, хотя, как рассказал мне Костя, участковый в мой адрес бросил некорректную реплику: "Латается…" Что означало это отвратительное словцо, я не знал. Впрочем, ничего хорошего я от Данилова и не ждал.
В присутствии Кости и Шурика я рассказывал детям о злобности, зависти и жестокости, которые махровым цветом процветает в Черных Грязях. Говорил о том, что зоологическая ненависть к богатству (предпринимателям, кооператорам, к тем, кто успешно занимается бизнесом) воспитывается и улицей, и семьей, и даже школой. Дети вслед за взрослыми нередко повторяют: "У них все - дачи, валюта, квартиры".
Между тем существует непреложная истина: чтобы создать богатство, надо его любить, а не ненавидеть, не подозревать в бесчестии всех богатых. Интересны в этой связи мысли замечательного мыслителя С. Л. Франка: "Русская интеллигенция не любит богатства… Интеллигенция любит только справедливое распределение, но не самое богатство: скорее она даже ненавидит и боится его. В ее душе любовь к бедным обращается в любовь к бедности. Она мечтает накормить всех бедных, но ее глубочайший неосознанный метафизический инстинкт противится насаждению в мире действительного богатства".
Конечно же, педагогика будущего поставит на первом месте проблемы справедливого устройства мира, проблемы добра и социальной защищенности прав человека. Но эти, я бы сказал, социалистические идеи будут утверждаться с позиций любви к богатству! С позиций любви к ближнему!
В конце занятия Костя сказал мне, когда мы остались втроем: я, он и Шурик:
- А я все-таки не согласен с вами. Таких, как Долинин и Касторский, надо ставить к стенке, а не разрешать им преумножать богатство. Я ненавижу их богатства. Они награблены.
- А я не согласен с Костей, - неожиданно для меня (это было впервые) заявил Шурик. - Таких, как Касторский, еще надо поискать. Он никого не обманывает, никогда никого не принуждает.
- Да он тебя унижает, как последнюю скотину, - вскипел Костя. - А ты ему готов…
- Постойте, - перебил я Рубцова. - Пусть выскажется Шурик.
- А чего тут высказываться. Он никого не унижает. Мы все добровольно к нему идем, и девчонки к нему в очереди стоят - где они еще такое найдут. И Касторский нам объяснил, что в наших представлениях ничего нет удивительного. В театре играют же зверей артисты и никто никого не унижает.
- Дурак, - развел руками Костя, но я снова его перебил:
- Я не знаю всех дел Касторского, но ходят слухи, что он крутой мужик. Всех, кто ему поперек, он пришивает, так ли это?
- Может быть, и так, - нехотя ответил Шурик, - только ко мне он хорошо относится. Классный мужик…
- Да что его слушать, Шурка - холуй до мозга костей! - закричал Костя. - Ненавижу холуйство! Как там у Некрасова: "Люди холопского званья - сущие псы иногда, чем тяжелей наказанье, тем им милей господа!" Ты, Шурик, расскажи лучше, как он тебя хворостиной высек…
- А мне не больно было, - рассмеялся Шурик.
- Дорогие мои, - обратился к нам Попов. - Вы затронули жутко сложный вопрос. Холуйство у нас в крови. В крови у народа, если хотите.
- У меня созрела мысль, - сказал я. - Давайте проведем в нашей школе специальное занятие по этим вопросам.
- По каким вопросам? - уточнил Костя.
- Поговорим о злобности, просветленности, холуйстве и человеческом достоинстве.
Урок нравственных прозрений
Я начал с любви к родине: "Люблю Отчизну я, но странною любовью…" Сказал о том, как любил родину великий ее сын Константин Леонтьев. А вот Бердяев о нем заметил: "Леонтьев не верил в русский народ, как не верил ни в какой народ. Великий народ держится и процветает не собственной автономной стихией, а организующей принудительной силой". Значит, по К. Леонтьеву, главенствуют не свобода и народность, а деспотически-разумная власть. Сравниваю ленинско-сталинское определение: "Диктатура пролетариата опирается на насилие, а не на закон". То есть насилие возводится в культ. Неправовое государство. Без свободы. И леонтьевское: народ наш любит власть больше, чем закон. Хороший "генерал" ему приятнее хорошего параграфа устава. Любая конституция, как и любой парламент в России, приведут к пугачевщине, к голоду и разрухе.
У меня спросили дети: "Вы согласны с этим?" Я ответил: "Нет. Нужны хорошая конституция, хороший парламент и хорошие честные люди во главе реформ. С последним крайне туго. Здесь есть некоторая психологическая закавыка. Особенностью наших, в частности, бесчестных граждан стало убеждение в своей абсолютной честности. Этому способствует рынок, собственнические тенденции: все дозволено. Не случайно и термин сочинен: прихватизация…".
Вторая особенность: каждый бывший "абсолютно честный" гражданин предельно активно гребет под себя. Тот же К. Леонтьев говорил, что в России не может быть честных людей, могут быть святые, но не честные. Предел и беспредел. Святая любовь к Отечеству, к Идее, к Самосожжению и обыденные бунт, воровство, грабеж, безличный коллективизм, клановый деспотизм… Поистине "ты и обильная, ты и бессильная…".
Во многих семьях прочно живет здравый смысл: "Все воруют, поскольку мир устроен несправедливо, а потому и ты гляди в оба". Здравый смысл диктует и такое: "Будь всегда честным и добрым".
Два берега у полноводной реки, именуемой рынком!
Снова и снова наше сердце обращается к библейским заповедям: "Не воруй! Не лги! Не завидуй! Не бери чужого!" В них и только в них истинная правда! Только честный человек может быть хорошим работником, семьянином, гражданином, человеком, любящим свою семью, свою родину.
Вспоминаю мысли Толстого из "Круга чтения": Последнее прибежище негодяя - патриотизм. И далее: "Патриотизм в наше время выставляется поводом оправдания и всякого общественного зла и личной выгоды". И еще: "…самые ужасные злодеяния - шпионства, поборы с народа и ужасные смертоубийства, войны - совершаются людьми ради патриотизма, и совершающие их гордятся этими злодеяниями".
Возникает ряд проблем. Первая: "Как же учить любить Отечество? Какое? Рассказывать людям о сегодняшних злодеяниях сегодняшних правителей - значит взращивать ненависть, злобу!"
Вторая проблема обозначилась в диалоге с учеником. "В России законы не действуют", - сказал старшеклассник. Я спросил: "Почему?" Он ответил: "Круговая порука беззакония". Другой пояснил: "Воровское государство". - "И как же быть? Бороться или смириться?" - "Вы уже ответили на этот вопрос, - сказали дети. - Смирение - тоже борьба".
По третьей проблеме Катя-большая сделала такой вывод: "Сейчас трудно удержаться от злобности. Но надо, иначе погубим страну".
Загадки организованной преступности
От всех моих бед, напряжений и горестных ожиданий что-то произошло с моей головой. Я как бы перестал управлять своим разумом. Какая-то иная сила наставляла мой ум, делала скоропалительные выводы и диктовала мне свою волю. Например, однажды ночью я вдруг вскочил, быстро оделся и покинул свое жилище. Никаких поводов к моему уходу из дома не было. Я направился к Косте, зная, что его родители куда-то уехали и он жил один. Честно признался, что меня мучают дурные предчувствия, и попросился у него переночевать.
- У меня полдома пустует. Рад буду, а заодно поможете мне разобраться в некоторых философских вопросах.
Я вошел в дом, и первое, что меня поразило, так это обилие литературы, разбросанной по всей комнате. Создавалось впечатление, будто хозяин читал сразу всё одновременно: газеты, сборники, какие-то вырезки из журналов. Костя приобрел пишущую машинку и вдобавок что-то перепечатывал. Я обратил внимание на заголовок: "Организованная преступность: взгляд из-за рубежа".
- Это мне Геннадий Михайлович дал на пару дней, - пояснил Костя и добавил: - А я познакомился с Назаровым Сергеем Васильевичем. Он мне такое порассказал про нашего Долинина да и Касторского. Скоро будут опубликованы кое-какие материалы про их делишки. Шурка вон говорил, Касторский - добрый человек. А я как чувствовал: более жестокого человека нет на свете. Он не сам казнил людей. У него для этого целое заведение имеется в Петровском районе. Конечно, все это до конца не доказано, но такое заведение существует и поныне. Заканчивается расследование этого уголовного дела…
- Постой, постой, какого дела? - спросил я.
- Ну, начнем по порядку. У Касторского была команда, которой руководил бандит по кличке Харя. Эта команда занималась "крышевыми" услугами и выколачивала долги у провинившихся коммерсантов. Харя отлавливал этих коммерсантов и привозил в этот самый Петровский район - прямо в лесу, на берегу Сели располагалось это заведение. Коммерсанту показывали утюги, паяльники, щипцы, наковальни и говорили, что если он не отдаст положенные, скажем, триста тысяч баксов, то им займутся надежные специалисты. Ко всему прочему, они были не просто жестокими людьми, но и садистами. Заставляли свою жертву давать представление: изображать собак, зверей, Пугачеву, Киркорова. Если жертва не знала слов хитов, ей давали тексты, и она перед смертью зубрила слова наизусть, а потом с микрофоном в руке изображала знаменитых певцов. Как правило, их раздевали догола, и было очень смешно, когда те, танцуя "Яблочко", елозили по полу своими гениталиями…
- Это все Тарасов рассказал?
- Нет, это рассказал мне Денис Журба, он пишет очерк про эту команду под названием "Смертельные танцы".
- А где ты с этим Журбой познакомился?
- Военная тайна, - улыбнулся Костя. - Я ему оказал по просьбе Тарасова одну услугу, и он мне такое выдал.
- И что же, связь Хари с Касторским доказана?
- Вот этого как раз доказать не удалось, но если Харя расколется, то Касторский будет зимовать на нарах…
- Послушай, а что это у тебя круги под глазами?
- А я сплю по четыре часа в сутки. Вы знаете, я выполнил задание Попова про смуту и воспитание в современных условиях. Ему понравилось, хотя он обвинил меня в плагиатстве: я еще не умею закавычивать чужие тексты. Говорят, в древности никто ничего не закавычивал, а тут надо ссылаться на источники, а с этим у меня трудности большие…
- Покажешь работу свою?
- Конечно. Только это пока черновик. Я и вашу статью использовал, и Шилова, и Попова, и некоторые документы Министерства внутренних дел. А вы знаете, я додумался, как справиться в стране с организованной преступностью. У меня есть план. Я об этом еще никому не говорил…
Костя суетился, хватал то одну книгу, то другую, сбивался, терял нить своих рассуждений, но самое главное - он весь горел: я даже ему позавидовал - только в таком горячечном состоянии создаются гениальные вещи.
Оставшись наедине с собой в отведенной мне комнатке, я стал размышлять о том, что недавно поведал Костя. А если меня бы отвезли в этот самый Петровский район и заставили плясать, подстегивая раскаленными паяльниками?! От ужаса перехватило дыхание. Если бы я знал, где находятся эти проклятые шариповские драгоценности, я бы сам их отнес кому угодно, лишь бы меня оставили в покое.
В голове не укладывались те факты, которые сообщил Костя. Неужто такой человек, как Долинин, поджаривает своих противников на сковородке. Однажды я спросил у Долинина:
- А как вам удается руководить сразу тремя фабриками, двумя заводами да еще охранять такой дом? Не боитесь?
- Конечно, боюсь. Время сейчас рискованное. Вот думаю выставить свою кандидатуру… Может, тогда будет больше защиты…
- А люди говорят, что вы сами кого угодно в состоянии защитить.
- Люди много болтают. Тут выдумали такое, что уши вянут. Пустили как-то слушок, будто я руковожу соколовской группировкой, у которой на счету сотни убийств… Нет, дружище, меня интересует чистый бизнес. Раз время так повернулось, что от капитализма нам не уйти, значит, надо заниматься делом и тем самым помогать государству. Я вот рассчитываю в этом году открыть детский садик для малоимущих. Хочу построить столовую и ночлежку для бездомных - это и будет мой добрый вклад в разрешение социальных проблем. Если же все это называется организованной преступностью, тогда я согласен, - и Долинин расхохотался. - Россия прямо-таки страна чудес. Тут не соскучишься.
- Ну, а Касторский?