Вестхьюзен остановился и пристально посмотрел на Нкоси, потом резко повернулся и зашагал дальше. Минут десять они молчали. Луна стояла уже высоко в небе, и перед ее сиянием померк даже Южный Крест. Дорога то уходила вниз, то поднималась, и одна мысль о том, что ему предстоит одолеть все эти подъемы и спуски, повергала Нкоси в отчаяние, он дьявольски устал и, казалось, вот-вот сдастся, как это бывает с людьми на поле боя, когда их вдруг покидает самообладание. Но в это мгновение прямо перед ним, возле кустарника, вырос силуэт автомобиля.
Словно во сне послышался голос Вестхьюзена:
- Садись сзади. Деньги положи под ноги. Если остановят, помни, где ты находишься. Это тебе не Европа, и как бы высоко ты себя ни ставил, здесь ты всего-навсего кафр. Помни это. Ну, залезай!
Нкоси сел на заднее сиденье, бросил мешок под ноги, откинулся на спинку и закрыл глаза. По телу разлилась приятная истома. Так хотелось закрыть глаза и погрузиться в забытье. Но он превозмог себя и, едва ворочая языком, спросил:
- Значит, в душе вы по-прежнему считаете себя одним из них? - А про себя устало добавил: "Как побитая собака, которая продолжает лизать сапог, которым ее так безжалостно колотили".
- Видишь ли, - ответил Вестхьюзен уже более дружелюбным тоном, - ты же сам сказал, что я разговариваю точь-в-точь, как они. Это потому, что я действительно один из них: и внешне ничем от них не отличаюсь; я говорю, как они, думаю, как они, чувствую, как они. И этого не может изменить никто и ничто!
- И даже то, что они изгнали вас из своего общества?
Вестхьюзен сел за руль, завел мотор, но тут же его выключил. Потом полуобернулся и посмотрел на Нкоси.
- Они еще заплатят за свою глупость. И дорого заплатят! Я лишь один из многих. И если все мы начнем мстить, как я сейчас, им придется худо! Скажите, пожалуйста, взялись решать, кто белый, а кто нет! Ведь это нечто зримое, укоренившееся в сознании, осязаемое! Они еще пожалеют о случившемся.
Он снова завел мотор. Машина рванулась с места и запрыгала по ухабам. Нкоси швыряло из стороны в сторону, пока наконец они не выехали на ровную дорогу. Нкоси изо всех сил боролся со сном. Однако усталость взяла верх. Но даже и в полузабытьи Нкоси продолжал спрашивать Вестхьюзена: "А чем они поплатятся? Как ты им отомстишь?" Вестхьюзен же ничего не отвечал, а все отодвигался и отодвигался, пока его лицо не превратилось в крохотную темную точку над горизонтом. Нкоси хотелось остановить его, и он крикнул:
- Как ты им отомстишь?
И проснулся. Сердце в груди отчаянно стучало, он весь дрожал. Машина стояла на месте. Кто-то разговаривал рядом. В лицо ему ударил яркий свет.
- Стало быть, ты жив. Пропуск! - рявкнул сержант Лоув.
От неожиданности и страха Нкоси не мог вымолвить ни слова.
- Ну-ка, вылезай!
Затем он услышал голос Вестхьюзена:
- Это новенький. Я подобрал его сегодня утром на границе с Протекторатом. Пропуск он получит завтра. Ладно?
Нкоси вылез из машины, оступился и упал. Чьи-то грубые руки подняли его и прислонили к машине.
- Нежный какой. - В хриплом голосе Лоува звучала издевка. Чуть подальше, в тени, Нкоси заметил еще одного человека и с ним рядом патрульную машину. Его обуял страх и неодолимое желание бежать, бежать прочь от этих людей, - Ну ладно, можно и завтра, - согласился Лоув.
- Это будет некоторым нарушением, - ехидно заметил тот, что стоял поодаль. - Вы же знаете закон, мистер… мистер… - Он сделал многозначительную паузу.
- Кэтце, Ханс Кэтце, - подсказал Вестхьюзен, - Чтобы попасть ко мне, надо проехать еще пять миль по главной дороге, а потом повернуть в сторону.
- Я слыхал о вас, мистер Кэтце, - снова заговорил Лоув. - Вы принимаете активное участие в партийной работе. Уверен, что вам не составит труда зарегистрировать его утром.
Вестхьюзен обратился к патрульному, тому, что стоял поодаль:
- Весьма сожалею, что так получилось, но я не предполагал, что буду возвращаться с кафром, иначе заранее оформил бы документы.
- Понятно, - ответил патрульный и все тем же многозначительным тоном добавил: - Вы здесь недавно, мистер Кэтце, и все вам рады! Даже я слышал, как вы преданы делу партии. Поэтому, пожалуйста, поймите меня правильно. В этом районе у нас недавно были неприятности, и нам приказано строго следить за кафрами.
"Ну, Вестхьюзен, ты влип, - подумал Нкоси, - этот тип взял тебя на заметку".
Патрульный, стоявший все время поодаль, быстро подошел к ним. Нкоси скорее почувствовал, нежели увидел это. И тотчас же яркий свет ударил ему в лицо.
"Успокойся, сделай вид, что испугался, прищурь глаза. Ты всего-навсего запуганный кафр".
Прошло несколько секунд, которые показались ему вечностью, потом луч фонаря медленно пополз вниз, ощупал грудь и снова остановился на лице. Нкоси был готов к этому, и ни один мускул на его лице не дрогнул. Совершенно неожиданно яркий свет фонаря выхватил из темноты лицо Вестхьюзена и тотчас же погас.
- Простите, мистер Кэтце, - пробормотал патрульный. - Это получилось нечаянно.
- Ну ладно, увидимся завтра, - сказал Лоув. - Или, вернее, сегодня утром. Сейчас уже около трех.
- Садись, кафр! - скомандовал Вестхьюзен. - Живо!
Машина тронулась. Патрульные попрощались с Вестхьюзеном, но он не ответил.
Направляясь к патрульному автомобилю, Лоув заметил:
- Напрасно ты это сделал. Кэтце был взбешен. Не забудь, он пользуется большим влиянием в партии. Он может устроить нам какую-нибудь пакость.
- Взбешен или напуган? - вкрадчиво спросил его напарник.
Лоув насторожился.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Мне показалось, будто наш мистер Кэтце растерялся, при вспышке света я заметил у него в глазах испуг.
- Ты сошел с ума. Кэтце…
- Знаю. Кэтце широко известен как один из крупнейших деятелей партии. Но что мы о нем знаем? Скажи, что мы знаем о нем?
- У тебя разыгралась фантазия.
- Возможно. Но давай вспомним несколько фактов. За последние полгода исчезли семь человек, которые сидели под домашним арестом, вместе с семьями они точно сквозь землю провалились. Это раз. И еще. Два месяца назад отряды внутренней безопасности разыскивали террориста Махланги и уже напали на его след в этом районе, но он исчез, словно испарился.
- Улизнул в Протекторат, - сказал Лоув.
- Да? Так почему даже англичане не знают, когда он уехал из Протектората? Если бы он летел самолетом, то непременно прошел бы регистрацию в порту, и наши агенты легко установили бы этот факт. Но его имя нигде не значилось. Как же могло случиться, что спустя неделю он очутился в одной из коммунистических стран?
- Это ты мне скажи, - парировал Лоув.
- Берег находится в часе езды отсюда, берег пустынный, охраны нет.
- Ты просто спятил. - Настороженность Лоува сменилась весельем.
- Спятил? Это насчет Махланги, что ли?
- Нет… насчет Махланги ты, может, и прав… Я говорю о Кэтце.
- А что особенного я сказал? Что он испугался и что нам о нем ничего не известно.
- Ты связываешь это с Махланги и всеми, кто исчез?
- Да. Ведь мы ничего не знаем об этом человеке.
- К тому же мы встретили его с кафром на дороге в три часа утра.
- Не знаю, как насчет кафра. Он не вызвал у меня подозрений. А вот о Кэтце, я думаю, следует навести кое-какие справки. Он давно здесь живет?
Лоув чиркнул спичкой, прикрыл пламя ладонью правой руки, а левой вынул изо рта сигарету и сказал:
- Ровно год… - Он стоял, уставившись в одну точку, до тех пор, пока спичка не обожгла ему пальцы. Тогда он тихо выругался, бросил обгоревшую спичку на землю и покачал головой: - Что-то не верится. Он свой человек.
- Может быть, это и верно. Но ровно год назад, с тех пор как он здесь появился, и начались эти загадочные исчезновения. Кто он такой и откуда приехал?
- Это как раз нам и нужно выяснить прежде всего, - задумчиво проговорил Лоув, снова закуривая.
- Вот именно.
- Подадим рапорт?
- Рановато. Пока не о чем докладывать. Сначала кое-что уточним. Будем следить за ним, только осторожно, чтобы не заметил. Есть у меня один знакомый парень в управлении внутренней безопасности. Вечером, когда сменимся, зайду к нему.
- Хорошо. - Лоув сладко зевнул и проворчал: - Черт бы побрал эти ночные наряды.
Воображение рисовало ему пышное тело жены. Через час он вернется домой, подойдет к постели, она что-то пробормочет во сне. Он коснется ее теплого, почти горячего тела, и его обожжет желание. Спустя почти два года после женитьбы он был по-прежнему опьянен страстью.
Его спутник добродушно усмехнулся.
- Перестань себя распалять. Потерпи немножко. Скоро увидитесь.
Чтобы скрыть неловкость, Лоув спросил:
- Почему вдруг ты стал подозревать Кэтце?
- Я всегда мечтал служить в управлении внутренней безопасности.
- Ясно, - сказал Лоув, а что ясно, он и сам не знал.
- Хватит! - сказал Нкоси, прервав поток бранных слов Вестхьюзена.
И Вестхьюзен вопреки ожиданиям умолк. Следующие три мили он гнал автомобиль с головокружительной скоростью.
- Нас преследуют?
Нкоси посмотрел в заднее стекло.
- Нет.
Проехав милю, Вестхьюзен снова велел ему оглянуться. Но патрульной машины не было. В предрассветной мгле они въехали в какой-то населенный пункт. Нкоси сразу узнал поселок на краю тростниковых плантаций. За ним, несколько правее, на отлогом склоне, Нкоси увидел гроздья огней. С детских лет помнил он этот городок - одно из немногочисленных бурских поселений в этой части Наталя.
Не доезжая городка, Вестхьюзен повернул налево и стал взбираться вверх по склону. Одолев подъем и проехав еще две мили, он свернул с дороги, выключил фары и повел машину по неровной проселочной дороге, сквозь море зеленого тростника.
Машина остановилась. И возле нее словно из-под земли вырос человек.
- Мистер Нкоси? - окликнул незнакомец.
- Я вас слушаю.
- Вам придется уплатить вдвое больше, - заявил Вестхьюзен. - Двадцать рандов, а не десять. За этого и за всех других.
- Не знаю, каким образом, но он узнал, что́ я везу с собой, - вступил в разговор Нкоси. - Нас остановил патруль, его, кажется, взяли на заметку.
- Не ври, проклятый кафр! - прошептал Вестхьюзен. - Никто не брал меня на заметку. Что же касается денег, то я просто догадался. Он сам себя выдал, сам.
Наступило молчание, потом человек, стоявший возле машины, спросил - Как вы думаете, будет погоня?
- Наверно, да, - сказал Нкоси. "Этот человек - индиец", - мелькнула у него догадка.
- О чем вы говорите, черт побери! - вспылил Вестхьюзен.
- Пойдемте, - прошептал человек.
Нкоси вылез из машины, вытащил мешок с деньгами. Крошечный карманный фонарик в руках стоявшего рядом человека высветил маленький кружок, и Нкоси увидел угольно-черные руки, достающие из бумажника деньги; руки были большие, ловкие.
- Вы просили двадцать рандов, - сказал индиец. - Пожалуйста, получите. Спасибо. - Он взял Нкоси за руку. - Пойдемте…
И с чувством облегчения, которое сделало его слабым, Нкоси последовал за огромной, быстро движущейся темной фигурой. Наконец-то он среди своих. Благополучно добрался.
- Найду! - тихо, но вместе с тем властно крикнул Вестхьюзен. - Подождите минутку!
Но индиец, державший за руку Нкоси, лишь ускорил шаг. После пяти минут быстрой ходьбы они достигли дома, возле которого стояла машина. Сидевший за рулем человек осведомился:
- Все в порядке?
- Да, наш гость здесь, - ответил проводник Нкоси.
- А его вещи?
- И вещи тоже.
Мягкие длинные пальцы до боли стиснули руку Нкоси. Послышался приветливый, тихий голос:
- Добро пожаловать! Вы не представляете, как необходимо нам то, что вы привезли… Присядьте на минуту. Я знаю, вы смертельно устали, но придется подождать, пока Вестхьюзен уедет. О боже! Я так сочувствую вам, дорогой товарищ. Я доктор Нанкху. Официально я выступаю против совместных действий наших народов, потому что принадлежу к правому крылу Конгресса; по существу, я руководитель этого правого крыла. Неофициально я ваш хозяин. - Он тихо рассмеялся без какой бы то ни было иронии. - Мы дорого заплатили за наши прежние, благородные методы борьбы. Когда противники почувствовали себя достаточно сильными, они внезапно обрушились на нас и задушили движение; мы открыто выступали с трибун многочисленных собраний, и им были хорошо известны все наши руководители. Теперь мы поняли, что это жестокая война, а не состязание в красноречии. Вашим проводником здесь будет Сэмми Найду, профсоюзный деятель. Официально мы с ним противники. Это помогает вводить в заблуждение настоящих врагов.
- Их останавливал патруль, - сказал Сэмми Найду.
- Всего раз? Я полагал, что их остановят по меньшей мере дважды.
- Не в этом дело, док. Мистер Нкоси говорит, что Вестхьюзену известно о деньгах, а у патрульных возникло достаточно подозрений, чтобы заняться этим делом.
- И они займутся, я уверен, - сказал Нкоси. - Когда свет фонаря ударил Вестхьюзену в лицо, он испугался, и патрульный это заметил. Утром Вестхьюзен обещал зарегистрировать меня.
Нкоси видел, как оба - и Сэмми Найду и доктор Нанкху - вдруг насторожились.
- А разве он не передал вам пропуск?
- Нет.
- Но я же отдал его Вестхьюзену, док.
- Успокойся, Сэмми, я в этом не сомневаюсь. Скажите, друг, почему вы думаете, что он знает о деньгах?
Нкоси рассказал, как встретился с Вестхьюзеном, как тот сказал, что подполье крайне нуждается в том, что он привез, а потом прямо заявил, что денег не возьмет, потому что друзья Нкоси жестоко расправляются со своими противниками.
- Ясно, - сказал Нанкху. - И вы, конечно, не отрицали, что везете деньги…
- Когда он сказал: "Mayibuye", я решил, что он свой.
- Естественно. Мы знали, что это самое уязвимое звено во всей операции. Только белый - или похожий на белого - мог избежать обыска.
- Придется отказаться от этого маршрута, - сказал Найду.
Будто не слыша слов Найду, доктор тихо продолжал:
- Как вы думаете, мой друг, скажет что-нибудь Вестхьюзен, если на него насядут?
- Если как следует насядут, пожалуй, скажет!
- Вон он поехал, - сказал Найду.
Сверху им было видно, как передние фары автомобиля Вестхьюзена метнулись на шоссе.
- Ну, теперь можно ехать. Весьма сожалею, мой друг, но вас ждет еще одно маленькое неудобство. Вам нельзя сидеть рядом с нами в машине. Я и Найду - кули, а кули, как известно, плодятся словно мухи; если нас остановят, мы скажем, что доктор-кули ездил принимать очередного появившегося на свет малыша. Всякий раз, когда мы отправляемся в подобную поездку, то наперед знаем, что в эту ночь родится человек, который со временем внесет свой вклад в борьбу. Вамп же они могут заинтересоваться и тогда начнут проверять, что мы везем в машине. Поэтому вам придется свернуться калачиком в багажнике. Мы позаботились о том, чтобы вам было там как можно удобнее. Взгляните.
Доктор протянул руку, чтобы помочь Нкоси вылезти из машины, и обнаружил, что тот едва держится на ногах. Нащупав у него пульс, доктор сказал:
- Надо срочно ехать, Сэмми, наш друг того гляди свалится.
- Я чувствую себя нормально, - сказал Нкоси.
- Прекрасно, мой друг. Пойдемте.
Поддерживая Нкоси с обеих сторон, Нанкху и Найду подвели его к багажнику огромной американской машины и помогли там устроиться: в багажнике были подушки и одеяла, чтобы амортизировать толчки. Туда же сунули мешок с деньгами и захлопнули крышку. И тотчас же у Нкоси к горлу подступила тошнота, ему показалось, будто он может задохнуться. Он испугался, закричал и принялся барабанить по крышке. Нанкху тотчас же открыл багажник и заговорил тихим ласковым голосом:
- Успокойтесь, друг, успокойтесь… успокойтесь. Вы перенапряглись, а теперь успокойтесь. Еще немного терпения, и ваша великая миссия будет завершена. Успокойтесь.
От тихого, ласкового голоса, монотонно повторявшего одну и ту же фразу, Нкоси окончательно успокоился.
- Простите, - пробормотал он, - все в порядке.
А доктор все говорил и говорил тягучим, монотонным голосом, пока Нкоси не перестал сознавать смысл слов. Потом доктор положил ладонь ему на лоб и подождал минуту или две.
- Сейчас, друг мой, я закрою багажник. Если вам будет неудобно, постучите тихонечко по крышке. Мы услышим, сразу же остановим машину и откроем. Громко стучать не следует, чтобы не привлекать внимания. Договорились?
Крышка багажника снова опустилась, по на сей раз медленно и тихо. Он опять задыхался, но он знал, что достаточно постучать, чтобы крышка багажника открылась, и это его успокаивало. Так ли это на самом деле? Ему было лень даже думать. Сначала машина двигалась тихо, осторожно, чтобы не очень трясло, потом пошла быстро и плавно.
Нкоси почувствовал, что сердце у него отчаянно колотится. В голове засела тупая, непроходящая боль. Она распространилась на плечи и растеклась по всему телу. Стало трудно дышать; заговори он сейчас, его голос был бы глухим, слабым и невыразительным. Ему все еще чудился тихий ласковый голос доктора, заглушавший боль, вселявший чувство спокойной уверенности. Но какой-то частичкой сознания он противился соблазну расслабить волю. Потом зубы начали выбывать дробь, и он снова очутился в лодке, кружившейся на одном месте посреди темных вод бескрайнего моря, и никак не мог найти сушу. Он захныкал, вздрагивая всем телом, словно до смерти перепуганный ребенок, которого закрыли в темной пустой комнате, а зубы по-прежнему выбивали дробь…
В таком состоянии и нашли его доктор Нанкху и Сэмми Найду, когда уже без всякой предосторожности открыли багажник в гараже. Взяв Нкоси на руки, они внесли его в дом, поднялись вверх по лестнице и, протиснувшись сквозь проем, замаскированный под стенной шкаф, вышли к лесенке, ведущей в мансарду. Здесь, в маленькой комнате, доктор быстро и ловко сделал Нкоси укол, потом с помощью Найду раздел его и уложил в постель. Пока доктор отсчитывал пульс, дрожь постепенно стихала, и Нкоси перестал стонать.
Найду перевел взгляд с Нкоси на доктора.
- Вы думаете, у него был, как говорят врачи, коллапс?
- Вряд ли, Сэмми. Скорее обычный обморок: результат нервного перенапряжения, чрезмерного волнения и усталости, кроме того, ему пришлось слишком долго быть наедине с собой.
- А если бы нам пришлось ехать дальше, док, он мог бы и умереть?
- Нет, Сэмми. Если бы понадобилось, он мог бы продержаться еще два, четыре, шесть и даже двенадцать часов.
- Каким же образом?
- Он расслабил волю, потому что попал к своим, подсознательно почувствовал, что можно ослабить напряжение, а он так нуждался в этом!
- Раз вы говорите, док, должно быть, так оно и есть. - Однако объяснение доктора не удовлетворило Сэмми Найду. - Он слишком слаб для такого дела. Вы обратили внимание на его ноги и руки?