В лесу цвели собачьи фиалки. Они росли под снегом, а теперь снег сошел. Под деревом царила тишина. Расходилась, как круги в пруду. Эльв побежала, но Клэр было все равно. Она не слышала сирен, когда приехали патрульные машины. Все замерло, даже небо. Облака застыли на месте. Птицы не порхали на деревьях. Клэр легла рядом с сестрой. Если как следует постараться, то можно представить, что они мирно спят у себя в кроватях. День только начинается, тает лед, фиалки в лесу еще не расцвели.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СНЕГ
Двенадцать девочек пропали. По одной каждый месяц. Жители городка потихоньку привыкли. Они гадали, какое чудовище это совершило и кого оно выберет следующей жертвой.
Я нашла на земле горсть зубов. Мать считала, что это зубы дракона. Отец - что их когда-то скалил волк. Но зубы были мелкие и белые, как жемчужинки. Их было двенадцать. Я повесила их на цепочку и носила на шее.
Тогда и начались пересуды.
Горожане собрались, чтобы решить, что делать. Все сошлись на том, что от зубов необходимо избавиться. Они навлекут проклятие на меня и на весь город. Но кто-то прошептал "ни за что" моим голосом.
Я убежала. К нам домой пришли члены городского совета. Они допросили отца и мать. Они искали меня, но было уже поздно. Я сажала зубы в землю на склоне холма. Когда пойдет дождь, вырастут двенадцать девочек. Они укажут на своего убийцу и превратятся в белые, как снег, цветы.
Анни не стала сажать помидоры в ту весну. Она не утруждала себя прополкой. Огород зарос диким виноградом и чертополохом. Щеглы слетались на сорняки и рассыпались в трелях о своей удаче. Стояла дивная погода, кроткий март. Ничего общего с прошлым годом с его фальшивой весной и припорошенной снегом ледовой коркой. Анни продолжала ходить в зимнем пальто. Она все время мерзла. Сидела в кованом железном кресле под боярышником. В день несчастного случая цвели колокольчики. На следующее утро выпало почти двенадцать дюймов мокрого снега. Они научились не доверять погоде.
Анни и Клэр провели в часовне сутки, не в силах бросить Мег одну. Наконец организатор похорон уговорил их уйти. Есть вещи, которых родственникам лучше не видеть. Запомните ее живой, посоветовал он. Но Мег никогда не была закутана в белое, не была такой бледной, с закрытыми глазами. Они уже запомнили ее не живой, а мертвой.
Клэр пришлось вывести силой и запереть дверь, чтобы спокойно подготовить тело. Клэр без сил опустилась на пол. Родственники обступили ее, но она встретила их объятия каменным молчанием. Перед самой службой Наталия попросила Клэр войти в часовню.
- Ради Мег, - сказала она.
Клэр сидела в переднем ряду, между матерью и бабушкой, опустив голову. На ней была та же одежда, что в день несчастного случая. В швах блестели осколки стекла.
На кладбище Клэр словно наблюдала за похоронами издалека. На ее непокрытую голову ложился снег. Она ничего не чувствовала, у нее только сосало под ложечкой от страха, как много лет назад, когда она ждала на углу Найтингейл-лейн, не обращая внимания на мошкару и темнеющее небо. Клэр стояла между матерью и бабушкой и знала, что это ее должны опускать в землю. Девочка взглянула на падающий снег, но увидела лишь пятна света. Мег доверяла ей. Она села в машину только потому, что Клэр попросила.
После похорон Клэр перестала говорить. Мать и бабушка считали, что это временно. Горе было еще слишком свежо; двойная утрата - одна сестра погибла, другая исчезла. Но через несколько недель стало ясно, что Клэр замолчала надолго. Если к ней обращались напрямую, она писала ответы в маленьком блокноте, который носила в кармане. Как выяснилось, сказать ей было особо нечего. Иногда по вечерам, когда дома Норт-Пойнт-Харбора погружались во тьму, Клэр ждала у знака остановки. Но никто ее не похищал. Никому не было до нее дела.
Клэр думала, что время остановится, но жизнь продолжалась. Не успели оглянуться, как промелькнуло лето и настала осень. Клэр разрешили учиться на дому. Никто не заставлял ее общаться со сверстниками. Разговоры о несчастном случае не утихали. Девочки с факультатива по литературе устроили алтарь на месте катастрофы - крутого поворота Двадцать пятого шоссе. Принесли банку из-под кофе с пластмассовыми цветами и разноцветных плюшевых мишек. Однажды вечером Клэр выкинула их в лес. Девочки совсем не знали Мег. Клэр было даже трудно дышать, пока она избавлялась от алтаря. Она боялась, что ее стошнит прямо у обочины. Мег ненавидела плюшевых мишек. Ненавидела искусственные цветы. В местной газете появилась небольшая заметка о вандализме. Власти так и не узнали, кто разорил алтарь, но Анни знала. Она каждый день приезжала на место катастрофы - на полчаса, а то и больше. Честно говоря, ей и самой хотелось убрать куда-нибудь самодельный алтарь. Смотреть на простую высокую траву было намного легче.
Клэр продолжала прилежно учиться. Элиза дважды в неделю отвозила ее домашние задания в школу. Мэри уехала в Йель, и у Элизы было много свободного времени. Она охотно помогала и не обижалась, что Анни не приглашает на чашку чая или кофе. Как врач, Элиза привыкла к проявлениям горя.
- Звоните в любое время, я всегда приду на помощь, - говорила она Анни и Клэр, но мать и дочь понятия не имели, чем им можно помочь.
Анни никогда не поднимала трубку телефона. Ей не нужны были соседские подарки или кастрюли с домашним супом. Однажды ночью зазвонил телефон. Он все никак не умолкал, и Анни внезапно подумала: "А если это Мег?" Вдруг дочь пытается с ней связаться? Вдруг подобное происходит не только в фильмах ужасов? Вдруг загробный мир не так далеко, как все считают, а совсем рядом, только протяни руку? Анни схватила трубку, но никто не ответил.
- Мег? - неуверенно спросила она.
Анни услышала дыхание и поняла, что ошиблась.
- Эльв?
Но было уже поздно.
На заднем дворе копились листья. Газеты оставались непрочитанными и гнили на бетонной дорожке. На лужайке гомонили черные дрозды, их никак не удавалось прогнать. По утрам Клэр и Анни просыпались в надежде услышать, как Мег собирается в школу и зовет всех завтракать. Но тишину нарушал только гомон дроздов. Мег всегда следила, чтобы никто не опаздывал. А теперь они спали целыми днями. Все тише стрекотали сверчки, перебравшиеся в дом с наступлением холодов. Анни и Клэр старались не думать об Эльв и не гадать, куда она запропастилась. То одна, то другая подходила к двери ее спальни. Одна плакала, другая обшарила ящики комода и уничтожила все, что нашла.
Они просидели дома всю зиму. Не убирали снег с дорожки. Элизе приходилось лавировать между сугробами, чтобы принести домашнее задание и самые необходимые продукты: хлеб и молоко, кофе и картофель. Приехала Наталия, включила отопление пожарче, заправила кровати чистым бельем, заменила лампочки в темных комнатах. Клэр и Анни забыли вкус нормальной еды. Они заходили на кухню за куском сыра или крекером. Они больше не использовали посуду, а ели стоя, склонившись над раковиной или с бумажной салфетки. Мать и дочь напомнили Наталии собак, которых она видела в некоторых районах Парижа: диких, неухоженных, опасных.
- Ты искала ее? - спросила Наталия, когда прошли месяцы, а об Эльв по-прежнему не было ни слуху ни духу.
Вечер выдался особенно холодным. Они с Анни сидели на кухне и пили дымящийся чай. Наталия втайне разместила объявления во всех нью-йоркских газетах, умоляя Эльв позвонить. Она известила портье, что, если к ней придет молодая женщина, даже в обществе подозрительного типа, ее следует впустить в любое время суток. Наталия ездила на такси в незнакомые районы, искала Эльв в Бруклине и Квинсе, показывала чужим людям фотографию из "Плазы".
- Она не хочет, чтобы я ее искала.
Анни часто вспоминала день золотой свадьбы родителей: как сестры пытались спасти лошадь, но она понесла и полицейские ее застрелили. Эльв тогда опустилась на колени в траву, вымазав кровью подол платья. Возможно, именно тогда все кончилось, в тот прекрасный день, когда ярко светило солнце и мир казался совершенным.
Наталия хлопнула ладонями по столу, услышав ответ дочери.
- Думаешь, меня это остановило бы, если бы пропала ты? - За последние месяцы Наталия заметно постарела. Она не спала ночами, глядя в окно. - Я никогда не перестану искать.
Анни понадобился год, чтобы принять решение. В перчатках и пальто она сидела под боярышником. Ласточки и сойки делили лужайку с черными дроздами. В холодные дни Анни против воли представляла, как Мег одна лежит на кладбище, и оттого мерзла еще сильнее. Она представляла, как Эльв занимается с тем мужчиной бог весть чем. А потом внезапно наступила весна. В этом году огород так зарос, что случайный прохожий и вовсе бы его не заметил. К лету полевки прорыли ходы в земле.
Анни нашла в телефонной книге номер детектива и договорилась о встрече. Никаких рекомендаций, ничего. Алан счел бы, что она рехнулась, доверяя незнакомцу, но Алан и не стал бы нанимать детектива. Он заявил, что с него довольно. Наверное, он правильно сделал, что занялся своей жизнью. Впрочем, Алан пришел на похороны и рыдал у гроба Мег. Он звонил Клэр, но дочь упорно молчала, и вскоре он оставил попытки.
Анни не поверила, что Смит - настоящая фамилия детектива. Таких фамилий не бывает! Но она ошиблась.
- Докажите, - пошутила она, когда пришла в его контору.
Смит достал водительские права. Он был не только хорошим детективом, но и порядочным человеком, бывшим полицейским из округа Нассау, специалистом по бракоразводным делам. Этот высокий и поджарый мужчина лет сорока с небольшим, с виду суровый и неразговорчивый, обладал неплохим чувством юмора. Он ненавидел разводящиеся пары с их встречными обвинениями и мстительностью, но беглецы были еще хуже. С разводами все просто: супружеская неверность, давление семьи, нехватка денег. Понять же беглецов намного сложнее. Заранее не знаешь, кто только и мечтает, чтобы его нашли, а кто из кожи вон лезет, лишь бы скрыться. Каждая история непредсказуема и уникальна, а ответов на вопросы порой лучше бы не знать.
Его контора располагалась напротив торгового центра "Рузвельт-филд" в Вестбери. Минимум излишеств, только стол и два стула, довольно голо и уныло. Анни предложила перебраться в кафе через улицу. Со стороны они выглядели красивой женатой парой: привлекательная женщина в пальто "Берберри", потирающая руки, как будто никак не могла согреться, и грубый, словно высеченный из камня, уверенный в себе мужчина. Смит заказал омлет с овощами, жареную картошку и тост.
- Сейчас угадаю, - улыбнулась официантка. - Без масла?
Он каждый день заказывал одно и то же.
- Я раб своих привычек, - пояснил он Анни.
Анни попросила кофе и сэндвич с плавленым сыром и помидорами, как всегда, обедая с дочерьми.
- Я тоже, - призналась она.
Они начали с разговора о спорте. Оба отчаянно болели за "Метс" и тайно восхищались "Ред сокс". Когда принесли кофе, Анни уже поведала Смиту о сбежавшей дочери.
- Главное, поймите вот что, - посерьезнел Пит. - Я обычно нахожу тех, кого ищу.
Анни не стала рассказывать о Мег. Она умолчала о несчастном случае и наркотиках, но Смит уже был в курсе. Он навел справки, как только Анни позвонила и назначила встречу. Смит, прирожденный детектив, считал, что, если в стоге сена есть иголка, сперва надо досконально изучить сено и лишь потом начать искать.
- Именно это мне и нужно, - ответила Анни.
- Я вас предупредил.
У него была дочь, которая тоже пошла по кривой дорожке. Ребекка. Она была такой примерной девочкой, и он просто не мог поверить, когда узнал, что она принимает наркотики. Пит был полицейским и привык к виду боли. Кто бы мог подумать, что одна маленькая девочка сможет полностью разрушить его жизнь? Его брак рухнул, карьера тоже. Ребекка изо всех сил отбивалась от его любви. Они часто не выносят любви. Если бы Пит знал Анни лучше, он сказал бы ей об этом, чтобы она не винила во всем себя. Любовь напоминает им о том, что они потеряли.
- Возможно, она уже не та, что прежде, - предупредил Смит.
Анни качнулась к нему.
- Невозможно забыть тех, кого любишь, - произнесла она. - Вот что я поняла. Они просто уходят все дальше. Как будто смотришь в перевернутую лупу.
- Хорошо. - Что-то случилось со Смитом в тот миг. Несмотря на обстоятельства, его сердце встрепенулось. - Я найду ее для вас.
В предвыпускном классе Клэр отправили в частную школу Грейвс для девочек. Наталия и гостившая у нее мадам Коэн изучили все местные школы и вынесли вердикт.
- Она не может сидеть дома одна, - заявила мадам Коэн. - Клэр - тихая девочка, но даже тихим девочкам бывает нужен шум вокруг.
Многие ученицы Грейвс были иностранками и неважно говорили по-английски, так что молчание Клэр никого не удивило. На оценки оно не влияло. Девочка была прилежной и сдавала работы вовремя, часами просиживая за учебниками. В школе приходилось носить форму: синюю плиссированную юбку, белую блузку, синий свитер, бордовую толстовку. Ну и прекрасно. Клэр было все равно. Проходя мимо зеркала, она закрывала глаза, не желая видеть свое отражение. По ночам Анни мерещилось, что младшая дочь где-то рядом, мечется на чердаке, точно пойманная птица, над сдвинутыми кроватями.
Наталия и мадам Коэн попросили Элизу найти психотерапевта для бедняжки. Она порекомендовала доктора Штейнера, до кабинета которого было рукой подать. На сеансах Клэр либо писала в блокноте, либо вообще не отвечала. Доктор Штейнер посоветовал сложить вещи Мег в коробки и убрать. Клэр написала в блокноте "Хрен тебе", вырвала листок и сунула его врачу. Она постоянно носила с собой клочок бумаги, на котором сестра написала "оранжевый". Книги Мег по-прежнему стояли по алфавиту на полке. В шкафу висела ее одежда, внизу выстроились ботинки и туфли. Но доктор Штейнер был прав. Вещи не вернут Мег к жизни.
Психотерапевт предложил купить собаку. В тяжелые времена собака способна успокоить страдающее сердце. Анни не хотела тратить силы на разболтанного, невоспитанного щенка. Она поддалась минутному порыву и купила выдрессированную немецкую овчарку. Шайло вырос в собачьем питомнике на ферме в Коннектикуте и целыми днями таскался за мальчиками и девочками, которые выкидывали опасные фокусы, ныряли в пруды, прыгали в стога сена. Когда Анни привела пса домой, он сразу же направился к Клэр. Девочка взглянула на него, нахмурилась, достала блокнот и написала: "Верни его на место".
Клэр поднялась наверх, пес проследовал за ней. Она не пускала его в комнату две ночи, но на третью сдалась. Вскоре стало ясно, что доктор Штейнер был прав. Клэр немного успокоилась. Анни больше не слышала, как она расхаживает по ночам. Теперь дозор несла собака.
Шайло доказал свою полезность, когда ночью кто-то вломился в дом. Пес немедленно начал лаять, и незваный гость сбежал через окно ванной, испачкав подоконник кровью. Утром Анни нашла на полу несколько длинных черных волосков. Она смела их в мусор и позвонила стекольщику, чтобы заменить разбитое окно. Анни изучила отпечатки ног во дворе. Они ничего не доказывали, но она знала правду. Она сходила на огород, обыскала лес за домом. Никого не было. Анни крикнула "Э-гей!", но откликнулось лишь эхо. Она испугалась, что заблудилась, хотя была здесь сотни раз.
Они жили в квартире в небольшом кирпичном здании недалеко от бульвара Астория. Квартиру сдавала одна старушка, в обмен Лорри выносил мусор, убирал снег, сторожил прачечную. Это было ниже его достоинства, но он не жаловался. Лорри знал всех старушек в округе. Они обнимали его и на разных языках умоляли найти работу. Лорри был их общим непутевым внуком. Старушки видели, как весенним вечером его искала девушка в окровавленной одежде. Они обратили внимание на ее длинные темные волосы. Отметили, как она вцепилась в Лорри, когда он наконец пришел. Подслеповатые старушки глядели с третьего этажа на темную улицу, но прекрасно видели разбитое сердце девушки.
Лорри отвез Эльв в больницу, но никаких анализов не сделали, потому что у нее не было страховки. Она скрыла свое имя и не стала подавать на "медикэйд", хотя сестра приемного покоя предупредила, что у нее может быть повреждена печень. Эльв вышла и заверила Лорри, что все в порядке. Ей больно, но она справится. Она заслуживает наказания.
Лорри беспокоился, если приходилось оставлять Эльв одну. Она ленилась одеваться, целыми днями лежала в постели, ничего не ела. Лорри давал ей наркотики строго по часам, но после его ухода она кололась тайком. Эльв боялась иглы, но со временем привыкла, даже постепенно полюбила ее. Эльв думала, что Лорри не знает. Обнаженная, она лежала на кровати и грезила, а Лорри ложился рядом, гладил ее по волосам и шептал, что все будет хорошо, хотя на самом деле никогда уже не будет. Эльв знала, что натворила. Она убила свою сестру.
Лорри рассказал, что у него был побратим, которого он потерял в другом мире. Он тоже познал трагедию и был не менее виновен. Эльв слышала, что подземных жителей зовут кротами, но Лорри запретил ей так говорить. Это оскорбление, еще один способ низвести людей до уровня животных. Убийство крота - пустяк. Перерезанное горло никого не волнует.
Лорри встретил Гектора, когда им было по семнадцать лет, вскоре после гибели Мамаши. Он был волком-одиночкой и сперва отнесся к Гектору с опаской. Но вскоре они подружились - после того как Гектор предупредил Лорри, что один из худших подземных злодеев положил глаз на его лагерь. Они вместе поджидали врага в темноте. Незваного гостя бросила жена, перебравшись на землю. Он принимал наркотики и вовсе выжил из ума. Чтобы прогнать его, друзья привязали простыни к железным лестницам, которые вели наверх, и установили вентилятор. При включенном вентиляторе белые простыни стали развеваться в темноте, как привидения. Враг удрал, вопя о призраках, и больше не вернулся. Так Лорри и Гектор стали побратимами. Друг, на которого можно положиться в мире обмана и воровства, - поистине брат. Парни регулярно проворачивали на Пенсильванском вокзале идеальную аферу. Нанимались носильщиками и спускались на три этажа на заброшенную платформу. Потерявшимся туристам побратимы обещали показать дорогу наверх за двадцатку. Все было хорошо до одной страшной ночи. Они сидели на полу вокзала, пили черный кофе, который продавщица в "Данкин донатс" налила им за красивые глаза, и внезапно заметили растерянного мужчину.
- Твоя очередь, - Лорри лениво вытянул ноги. Пусть Гектор повеселится.
- Я мигом, - Гектор усмехнулся и вскочил помогать туристу.