Я вернулся к себе и обнаружил на столе записку с вопросами, которые мне направил директор, - они не оставляли у меня сомнений в том, как он оценивает мою работу. Я смог справиться почти со всеми его вопросами до того, как ушел с работы вечером, хотя всю вторую половину дня пытался убедить себя, что смерть Карлы случилась после моего ухода и никак не может быть связана с тем, что я ее ударил. Но я все время вспоминал про красное белье. Не могут ли они вычислить по нему меня? Я купил его в "Хэрродс". Оно было экстравагантным, но, уверен, отнюдь не уникальным. И потом, это был мой единственный серьезный подарок ей. К нему я, правда, прикладывал записку. Уничтожила ли она ее? Смогут ли они определить, кто такой "Казанова"?
Я направился прямо домой, понимая, что больше никогда не смогу проехать мимо дома Карлы. Сидя в машине, дослушал до конца выпуск пятичасовых новостей по радио, а как только добрался до дома, то включил четвертый канал в шесть и Би-би-си в девять. В десять я вернулся на Ай-ти-ви и закончил "Ночными новостями".
По общему мнению всех каналов, смерть Карлы была менее важна, чем результаты игр в Третьем дивизионе. Элизабет читала последнюю книжную новинку и не подозревала о том, какая опасность мне грозит.
Я чутко спал в ту ночь и как только услышал, как в щель заталкивают газеты, спустился, чтобы посмотреть на заголовки.
"Дукакис выставил свою кандидатуру", - выстрелила в меня "Таймс". "Президент Дукакис" - по-моему, звучит не очень красиво…
Я поднял "Дейли экспресс", который выписывала жена. Поперек первой полосы шел заголовок: "Любовница убита во время ссоры".
Ноги мои ослабели, и я опустился на колени. Должно быть, я представлял собой странное зрелище, пытаясь в этом положении прочесть первый абзац. Я не смог читать дальше, поскольку шрифт стал мельче, и мне понадобились очки. Я поднялся наверх, держа газету в руках, и схватил очки, лежавшие у кровати. Элизабет глубоко спала, но, несмотря на это, я заперся в ванной комнате, где смог прочитать историю внимательно и не опасаясь вторжения.
Теперь полиция считает убийством смерть красивой секретарши из Пимлико Карлы Мурленд, тридцати двух лет, которую обнаружили мертвой в ее квартире вчера утром. Инспектор Симмонс из Скотленд-Ярда, которому поручено это дело, поначалу считал, что смерть Карлы наступила от естественных причин, но рентген показал, что у нее сломана челюсть, что могло стать результатом драки.
Приходящая домработница мисс Мурленд Мария Люсия (сорока девяти лет) рассказала в эксклюзивном интервью "Экспресс", что, когда она ушла в пять часов тем вечером, ее нанимательница осталась в квартире с мужчиной. Еще одна свидетельница, Рита Джонсон, которая живет в соседнем подъезде, показала, что видела мужчину, выходящего из квартиры мисс Мурленд около шести часов. Он подошел к газетному киоску напротив, а затем уехал. Миссис Джонсон добавила, что она не может определить марку машины, но, возможно, это был "ровер".
- О боже, - вскричал я так громко, что мог бы разбудить Элизабет. Я побрился и быстро принял душ, пытаясь обдумать план действий, и был одет и готов к отъезду на работу, а жена еще спала. Я поцеловал ее в щеку, но она только повернулась на другой бок. Я нацарапал записку и положил ее рядом. Я объяснял, что должен провести утро на работе, поскольку мне нужно закончить очень важный отчет.
По дороге я все время повторял те слова, которые должен был сказать. Я возвращался к ним снова и снова. Прибыв на двенадцатый этаж незадолго до восьми, я оставил дверь своего кабинета широко открытой, чтобы заметить любое движение. Я был уверен, что у меня есть пятнадцать или даже двадцать минут, пока еще кто-нибудь не войдет в комнату.
Я снова тщательно перебрал слова, которые произнесу. Я нашел нужный номер на букву "П" и записал его в блокноте, а затем пометил крупными буквами пять тем, как я обычно делаю перед заседанием правления:
ОСТАНОВКА АВТОБУСА
ПАЛЬТО
№ 19
БМВ
КВИТАНЦИЯ
Затем я набрал номер.
Я снял часы и положил их перед собой, поскольку читал где-то, что входящий звонок определяется примерно за три минуты.
- Скотленд-Ярд, - ответил мне женский голос.
- Инспектора Симмонса, пожалуйста, - это все, на что меня хватило.
- Могу я сообщить ему, кто его спрашивает?
- Нет, я предпочел бы не открывать своего имени.
- Да, конечно, сэр, - сказала она, явно привыкшая к подобным звонкам.
В трубке раздался другой голос. В горле пересохло, когда я услышал:
- Симмонс. - Я удивился: как человек с такой английской фамилией может говорить с таким сильным шотландским акцентом.
- Чем могу помочь? - спросил детектив.
- Нет, скорее, я могу помочь вам, - сказал я тихо, специально понизив тон, чтобы скрыть свой обычный голос.
- Как же вы можете помочь мне, сэр?
- Вы - тот полицейский, что ведет дело Карлы-как-там-бишь-ее-фамилия?
- Да, я. Но чем вы можете помочь?
Секундная стрелка сделала полный оборот, одна минута прошла.
- Я видел мужчину, который выходил из той квартиры в тот вечер.
- Где вы находились в тот момент?
- На автобусной остановке на той же стороне улицы.
- Вы можете описать мне того мужчину?
- Высокий. Метр семьдесят пять или метр восемьдесят. Хорошо сложен. Носит такое пальто, знаете, элегантное, как носят в Сити, - черное с бархатным воротником.
- Почему вы обратили внимание на пальто?
- Я ждал девятнадцатого автобуса, было холодно, и я пожалел, что у меня такого нет.
- Вы не заметили чего-то особенного, что случилось после того, как он вышел?
- Он подошел к газетному киоску, затем сел в машину и уехал.
- Это мы знаем, - сказал инспектор. - Полагаю, вы не помните, какая у него была машина?
Прошло уже две минуты, и я стал внимательнее следить за секундной стрелкой.
- По-моему, это была БМВ.
- Вы случайно не помните цвет?
- Нет, для этого было слишком темно… - Я сделал паузу. - Но я видел, как он доставал квитанцию штрафа за неправильную парковку, так что вы легко обнаружите его.
- Когда это было?
- В шесть пятнадцать - шесть тридцать.
- Вы можете сказать мне…
Две минуты пятьдесят восемь секунд. Я положил трубку на рычаг. Я был покрыт потом с головы до ног.
- Рад видеть вас на рабочем месте в субботу утром, - хмуро сказал директор, проходя мимо моего кабинета. - Когда закончите то, чем заняты, мне надо будет с вами переговорить.
Я встал из-за стола и пошел за ним по коридору в его кабинет. Весь следующий час он говорил со мной о прогнозируемых мною цифрах, но как бы старательно я ни пытался сосредоточиться, у меня ничего не получалось. Вскоре и босс перестал скрывать свое недовольство мной.
- Вы думаете еще о чем-то? - сказал он и закрыл досье. - Что-то у вас озабоченный вид.
- Нет, - настаивал я. - Просто последнее время пришлось много работать сверхурочно.
Вернувшись к себе, я сжег листок бумаги с пятью пунктами и пошел домой. В первом дневном выпуске "Ссора любовников" уехала на седьмую полосу - им было нечего добавить к своим изысканиям.
Остаток субботы, казалось, никогда не кончится, но экземпляр "Санди экспресс", который выписывала жена, принес мне некоторое облегчение.
"Мы получили свежую информацию по убийству Карлы Мурленд. Полиции помог неизвестный мужчина". Банальная фраза, которую я так часто встречал в газетах, обрела вдруг реальную важность.
Я внимательно изучал все воскресные газеты, слушал и смотрел каждую сводку новостей по радио и телевидению. Когда жена заинтересовалась моим поведением, я сказал, что, по слухам, нашу компанию опять могут поглотить, а это будет означать для меня потерю работы.
К утру понедельника "Дейли экспресс" назвала человека, который подозревается в убийстве секретарши из Пимлико, - это был Пол Мензис, пятидесяти одного года, страховой агент из Саттона. Его жена попала в госпиталь под капельницу с успокоительным, а его отправили в камеру тюрьмы в Брикстоне. Я подумал: рассказывал ли он Карле о своей жене и какое прозвище она дала ему. Я налил себе крепкий черный кофе и отправился на работу.
Позднее тем же утром Мензис предстал перед судьей, и тот предъявил ему обвинение в убийстве Карлы Мурленд. Как заверила меня "Стандарт", полиции удалось отклонить просьбу об освобождении под залог.
Понадобилось шесть месяцев, чтобы дело подобной важности дошло до суда Олд Бейли. Мензис провел все эти месяцы в тюрьме Брикстон. А я это же время провел в страхе перед каждым телефонным звонком, каждым стуком в дверь, каждым неожиданным посетителем - все вызывало у меня новые кошмары. Невинные люди не догадываются, как часто это случается в течение дня. Я шел на работу и думал, знает ли Мензис о моих отношениях с Карлой, или мое имя, или вообще о том, что я существую.
Примерно за пару месяцев до начала процесса компания проводила годовое собрание акционеров. От меня понадобились недюжинные творческие способности в части составления отчета, чтобы помягче сформулировать в цифрах полное отсутствие прибыли. Естественно, акционеры ничего в том году не получили.
С собрания я возвращался с облегчением и даже с некоторым душевным подъемом. Со дня смерти Карлы прошло шесть месяцев, и не случилось ничего, указывавшего на то, что кто-то подозревает меня даже в знакомстве с ней, не говоря уже о том, что я мог быть причиной ее смерти. Я чувствовал себя виноватым перед Карлой, даже скучал по ней, но по истечении полугода я уже мог целый день не вспоминать об этом. При этом я не чувствовал за собой вины за положение, в котором оказался Мензис. В конце концов, он стал инструментом, который защитил меня от пожизненного срока. Так что тот удар убил двух зайцев.
26 августа - никогда не забуду эту дату - я получил письмо, которое заставило меня понять, что я не могу не присутствовать на процессе и буду следить за каждым словом, сказанным на нем. Я попытался убедить себя, что мне не следует туда идти, но понимал, что не смогу сопротивляться этому желанию.
В то же утро в пятницу - полагаю, подобные вещи всегда случаются в пятницу, - меня вызвали к шефу, как я думал, на обычное совещание у директора. Однако меня просто уведомили, что компания больше не нуждается в моих услугах.
- Откровенно говоря, последние несколько месяцев вы деградировали от плохого к отвратительному, - так мне сказали. Я не нашел в себе сил возражать.
- И вы не оставили нам иного выбора, как заменить вас. - Вежливый способ сообщить: "Вы уволены".
- Освободите стол к пяти часам вечера, - добавил директор, - и тогда вы получите в бухгалтерии семнадцать тысяч пятьсот фунтов.
Я поднял бровь.
- Шестимесячное жалованье в качестве компенсации, как и оговорено в вашем контракте, который мы подписали с вами, когда купили компанию, - пояснил он.
Затем директор протянул руку, но не для того, чтобы пожелать мне удачи, а для того, чтобы я отдал ключи от "ровера".
Первое, о чем я подумал, когда он говорил мне все это, было то, что теперь я без помех смогу присутствовать на каждом судебном заседании.
Элизабет с горечью приняла новость о моем увольнении, но спросила только одно: что я планирую делать дальше и где я намерен искать новую работу. Весь следующий месяц я делал вид, что ищу, но понимал, что не могу заниматься ничем, пока процесс не закончится.
Утром в день процесса все наиболее популярные газеты вышли со специальными статьями, посвященными ему. "Дейли экспресс" поместила на первой странице прекрасную фотографию Карлы в купальном костюме на пляже в Марбелье. "Интересно, - подумал я, - сколько же заплатили ее сестре в Фулхэме за эту карточку?" Рядом было помещена фотография Мензиса в профиль, что давало повод считать его уже осужденным.
Я был одним из первых, кто прибыл в Олд Бейли к началу слушаний по делу "Королева против Мензиса". Полицейский подробно рассказал мне, как найти нужную комнату, и я прошел в зал № 4 и сел как можно дальше. Я огляделся, думая, что все остальные смотрят в мою сторону, но, к моему облегчению, никто не обращал на меня ни малейшего внимания.
Мне было хорошо видно обвиняемого, который сидел на скамье подсудимых. Мензис выглядел болезненно, как человек, который за последнее время сильно потерял в весе. Судя по газетам, ему был пятьдесят один, но казался он семидесятилетним. Я подумал, а насколько я постарел за эти несколько месяцев.
Мензис был в дорогом темно-синем костюме, который теперь висел на нем как на вешалке. Его седые редеющие волосы были зачесаны назад, а небольшие, тоже седеющие усики придавали ему вид старого вояки. Он, конечно же, не был похож на убийцу, да и любовник он, наверное, был никакой, но если посмотреть на меня, то можно прийти к такому же заключению. Я поискал глазами среди моря лиц миссис Мензис, но никто в зале суда не подходил под ее описание в газетах.
Когда вошел судья Бьюкенен, мы все встали.
- "Королева против Мензиса", - объявил секретарь.
Судья сказал Мензису, что тот может сесть, а затем медленно повернулся к присяжным.
Он пояснил, что к этому делу привлечено большое внимание прессы, но только их мнение будет иметь значение при определении факта, виновен или нет подсудимый. Он также посоветовал присяжным не читать газетных статей о процессе и не слушать чужих мнений - особенно тех, кто не присутствует на суде. Далее он напомнил присяжным о необходимости руководствоваться только доказательствами, поскольку речь идет о судьбе человека. Я вдруг обнаружил, что киваю головой в знак согласия.
Я оглядел зал суда, чтобы убедиться, что никто не узнает меня. Мензис не сводил глаз с судьи, который теперь повернулся к представителю обвинения.
Даже когда сэр Хэмфри Маунтклиф просто встал с места, я возблагодарил небо, что он выступает против Мензиса, а не против меня. Человек огромного роста, с высоким лбом и серебристо-седыми волосами, он захватил внимание зала не только своим внешним видом, но и столь же авторитетным голосом.
Все утро он излагал притихшей аудитории суть обвинения. Он редко отводил глаза от ложи присяжных - только для того, чтобы взглянуть в свои записи.
Маунтклиф восстановил события того апрельского вечера в том порядке, как он их себе представлял.
Его выступление продолжалось два с половиной часа - меньше, чем я ожидал. Судья предложил сделать перерыв и просил всех вернуться на свои места в два десять.
После обеда сэр Хэмфри вызвал своего первого свидетеля, детектива Симмонса. Симмонс продемонстрировал свой профессионализм, подробно рассказав о том, как он нашел тело и как позднее с помощью двух свидетелей и штрафной квитанции выследил Мензиса. К тому времени, когда сэр Хэмфри сел, никто из присутствующих в зале не сомневался в том, что Симмонс арестовал того, кого было надо.
Защитник Мензиса встал, чтобы провести перекрестный допрос детектива. Королевский адвокат Роберт Скотт представлял собой полную противоположность сэру Хэмфри - невысокий, толстый, с кустистыми бровями. Он говорил медленно и монотонно. Я с радостью заметил, что один из присяжных с трудом пытается не заснуть.
В течение следующих двадцати минут Скотт упорно возвращался к показаниям Симмонса, но не смог выжать из них ничего существенного.
Следующим свидетелем был судебный патологоанатом доктор Энтони Моллинс, который после ответов на предварительные вопросы о его профессиональной деятельности стал отвечать сэру Хэмфри и удивил всех. Моллинс проинформировал суд, что найдены неоспоримые доказательства: мисс Мурленд незадолго до смерти вступала в половой контакт.
- Почему вы так в этом уверены, доктор Моллинс?
- Потому что я нашел следы крови третьей группы на верхней части бедра покойной, а у самой мисс Мурленд - первая группа. Я также обнаружил следы семенной жидкости на белье, которое было на ней в момент смерти.
- Как часто встречаются эти группы крови? - спросил сэр Хэмфри.
- Первая группа встречается довольно часто, - сообщил доктор Моллинс, - а третья группа - довольно редкая.
- А что вы можете сказать о причинах ее смерти? - спросил сэр Хэмфри.
- Удар или удары по голове, которые вызвали перелом челюсти и повреждения в основании черепа; они могли быть нанесены каким-то тупым предметом.
Мне так захотелось встать и воскликнуть: "Я знаю, каким!", но тут сэр Хэмфри сказал:
- Благодарю вас, доктор Моллинс. Вопросов больше нет. Пожалуйста, оставайтесь на месте.
Мистер Скотт обошелся с доктором гораздо более уважительно, чем с инспектором Симмонсом, хотя Моллинс и был свидетелем обвинения.
- Могли ли повреждения задней части головы мисс Мурленд быть вызваны падением навзничь? - спросил он.
- Такое возможно, - согласился он. - Но это не объясняет перелома челюсти.
Адвокат проигнорировал комментарий и продолжил:
- Какой процент населения Англии имеет третью группу крови?
- Примерно пять-шесть процентов, - прикинул доктор.
- Два с половиной миллиона человек, - сообщил мистер Скотт и подождал, чтобы цифры были усвоены. Затем он сменил тему.
Как бы адвокат ни старался, он не смог заставить Моллинса изменить свои показания относительно времени смерти или факта полового сношения, имевшего место примерно в то время, когда его клиент был у Карлы.
Когда мистер Скотт сел, судья спросил сэра Хэмфри, нет ли у того желания задать дополнительные вопросы.
- Есть, милорд. Доктор Моллинс, вы сказали суду, что у мисс Мурленд была сломана челюсть и имелись повреждения черепа в области затылка. Могли ли они возникнуть от падения на тупой предмет после того, как челюсть была сломана?
- Должен выразить протест, милорд, - сказал мистер Скотт с нехарактерной для него поспешностью. - Это наводящий вопрос.
Судья Бьюкенен подался всем корпусов вперед и посмотрел на доктора:
- Согласен, мистер Скотт, но я хотел бы знать, нашел ли доктор Моллинс кровь первой группы, группы мисс Мурленд, на других предметах в комнате?
- Да, милорд, - ответил доктор. - На стеклянной крышке стола в центре комнаты.
- Благодарю вас, мистер Моллинс, - сказал сэр Хэмфри. - Вопросов больше нет.
Следующей свидетельницей обвинения была миссис Рита Джонсон, дама, которая утверждала, что видела все.
- Миссис Джонсон, вы видели вечером седьмого апреля, как из подъезда, где жила мисс Мурленд, выходил мужчина? - спросил Хэмфри.
- Да, видела.
- В какое время это было?
- После шести.
- Пожалуйста, расскажите суду, что было дальше?
- Он перешел на ту сторону улицы, забрал штрафную квитанцию, сел в машину и уехал.
- Этот человек присутствует сегодня в суде?
- Да, - уверенно сказала она и показала на Мензиса, который затряс головой.
- Вопросов больше нет.
Мистер Скотт опять медленно поднялся.