"Почему ты уехала? - Вопрос прозвучал так неожиданно и мягко, что я удивленно посмотрела на Адама Форреста. Он все еще наблюдал за мной упрямым, ничего не выражающим взглядом. - Знаешь, - сказал он, - ты не можешь так просто уйти. Я, пожалуй, думаю, что мы очень многое можем сказать. И хотел бы вернуться прямо к началу. Почему ты так уехала?"
"Знаешь почему. - Мой голос дрожал от волнения, но я не могла его контролировать. Я попыталась увести Адама с опасной темы: - Давай не будем опять об этом, пожалуйста! Я… я не могла этого выносить! Все закончилось, ты знаешь не хуже меня. Это было больше восьми лет назад и это… лучше это забыть. Все лучше забывать… Вот я забыла, правда. Будто это происходило с кем-то еще. Это… Кажется, это больше ничего не значит. Люди меняются, знаешь. За все это время люди изменились. Ты изменился… Мы можем… просто оставить это, Адам? Я пришла увидеть тебя сегодня не потому, что хотела… надеялась… - Я отчаянно подбирала слова. - Знала, что ты чувствуешь все так же, как и я. Я пришла сегодня только за тем, чтобы мы смогли… смогли…"
"Договориться, что все забыто! Знаю, моя хорошая. - Его голос был очень нежен. Никаких причин кусать губы и стараться удержать слезы, или вдруг резко отворачиваться, срывать ветку с желтой розы и вертеть ее между пальцев. Ну что это для меня значит, в конце концов? Он сказал: - Не беспокойся. Не буду тебя мучить. Есть кто-то еще, да?"
"Нет!" Я не собиралась говорить это таким тоном. Он вздрогнул.
"Значит, был? - Я покачала головой. - За восемь лет?" Я посмотрела на изломанную розу в своих руках. "Нет. Дело не в этом. Просто…"
"Люди меняются. Да. Понимаю. Ты сильно изменилась, Аннабел".
Я подняла голову. "Правда?"
Его рот дернулся. "Похоже на то. Скажи, ты собираешься, или, может, стоит сказать, собиралась… намеревалась остаться в Вайтскаре теперь, когда вернулась?"
По крайней мере, это безопасная и простая тема для разговора. Я с удовольствием ухватилась за нее, пожалуй, чересчур поспешно. "Я на самом деле еще не имею твердых планов. Приехала просто увидеть дедушку. Пока не попала сюда, в смысле на север, не представляла, как дед ослаб. Знаешь, что у него был удар? В общем-то, я решила вернуться и увидеть его прежде, чем узнала об этом. Не была уверена, что он… хотят ли они, чтобы я вернулась, но очень хотела увидеть его, если он разрешит. Я не представляла, какова ситуация, но он очень добр… Они все. Я рада, что вернулась. Хочу побыть пока… Пока дедушка здесь. Но потом…" Я замолчала.
"Потом?"
"Не думаю, что потом я останусь".
Пауза. "А поместье? Вайтскар?"
"Будет Кон". Я осторожно и очень старательно раскручивала сломанный и измятый розовый прутик. Шип уколол мне палец до крови. Я бессмысленно смотрела на крохотную черную каплю, сверкающую на коже. Я не знала, что Адам движется, пока его тень не упала на траву передо мной.
"Ты оставишь Вайтскар Коннору Винслоу?"
Я улыбнулась. "А может, придется".
"Не уродуй вопроса. Ты поняла, что я имел в виду. Если бы все принадлежало тебе, ты бы осталась?"
"Нет".
"Решение имеет какое-нибудь отношение ко мне?"
"Ты знаешь, что да".
Совершенно неожиданно его голос ожил. Так румянец приливает к щекам от мороза. Он сказал: "Ты вернулась потому, что думала, что меня нет. Обнаружив, что я еще здесь, ты решила опять уйти. Ты делаешь все очень ясным, Аннабел".
Я сказала, как могла спокойнее: "Стараюсь. Извини".
Пауза. Он заговорил тихо и убедительно, будто обсуждал что-то не особо важное: "Знаешь, я осуждаю все свои слова и действия в ту ночь намного сильнее, чем могла бы ты. Сомневаюсь, что когда-нибудь я себя прощу. Не только за то, что потерял голову и сказал тебе все, что сказал во время нашей последней встречи, но и за то, что позволил всему зайти… дойти до той стадии, на которой оно находилось. Ты была очень молоденькой, в конце концов, это я должен был обо всем думать. Жизнь, которую я вел с Кристал, не оправдание… тому, что я потерял голову, когда не мог сделать тебе ничего, кроме зла".
"Пожалуйста, не надо, не нужно…"
"Не думай, что я пытаюсь оправдать себя за то, как говорил и вел себя в последнюю ночь. Я почти дошел до последних пределов… То есть, я так думал, в общем-то, никаких последних пределов нет. - Он вздохнул. - В конце концов, я потерял голову и умолял тебя, заставлял тебя… уйти со мной из Вайтскара и Форреста, и к черту всех, включая мою жену. И ты отказалась".
"А что еще я могла сделать? Послушай, не нужно больше об этом говорить. Я же сказала, что лучше забыть. Вообще не нужно было начинать. Нужно было сразу понять, куда это заведет".
"Это ты сказала и тогда, в ту ночь, да? Чистая правда, конечно, но что касается меня, уж слишком запоздалая. Помню, ты даже пообещала не попадаться мне на глаза. - Он улыбнулся, но получилась жалкая гримаса. - И тогда я ответил, что если ты не готова поступить так, как я прошу, я никогда не хочу больше тебя видеть. О нет, - он среагировал на мое непроизвольное движение, - думаю, я сформулировал это не так грубо, но смутно помню шквал безумных и несдержанных слов на ту тему, что или ты покинешь эту местность, или я, и так как я привязан к Форресту и жене… - Он перевел дыхание. - Но, помоги мне Бог, Аннабел, мне даже не приходило в голову, что ты так и поступишь".
"Так было лучше. Ты должен видеть, что это было лучше".
"Возможно. Хотя, глядя назад, не знаю. Несомненно, в конце концов я бы повел себя как разумный смертный, и мы бы сумели найти какой-то… комфорт. В основе, я полагаю, мы оба приличные человеческие существа и ты, по крайней мере, даже не погрешила против морали. Потом, шесть лет спустя… - Он остановился и, кажется, выпрямился. - Ну, вот так. Ты была молода, я плохо себя вел, напугал и сделал тебе больно, и ты ушла. Но теперь ты старше, Аннабел. Наверняка ты теперь понимаешь немного больше, чем тогда, в моей жизни с Кристал и в причинах, которые заставляли меня так себя вести?"
"Это да, да. Дело не в том. Пожалуйста, не думай, что я… имею против тебя зуб или… что-то в этом роде. То, как я сейчас чувствую, не имеет никакого отношения к тому, что произошло тогда, попробуй поверить. - Я добавила тихо: - Что бы ни было сказано или сделано, все уже закончилось восемь лет назад. И нечего прощать… А теперь, давай притворимся, что нечего и вспоминать. Давай, Адам. С этой минуты. Лучше про это не говорить. Спокойной ночи".
Я быстро отвернулась, но его тень опять шевельнулась на траве, наклонилась как-то. Вдруг он поймал меня за руку и, не успела я опомниться, повернул к себе лицом. "Подожди. Послушай. Нет, я не могу тебя отпустить. Ты должна выслушать меня, это нечестно".
"Не вижу смысла…"
"Если нужно время, чтобы ты успокоилась, я тебя отпущу. Но я должен увидеть тебя снова".
Я сказала, задыхаясь и пытаясь вырвать руку: "Нет!"
"Что я должен сделать? На колени перед тобой встать?"
"Адам, я пыталась объяснить…"
"Боже мой, что я такого сделал, что ты так меня ненавидишь?"
"Вовсе нет. Нет, я же сказала".
"Тогда подожди минуту и послушай. Не плачь, Аннабел. Все хорошо. Только разреши… Подожди минуту и разреши сказать… Ты говоришь, что для тебя все закончилось, ты не любишь меня. Хорошо, верю. Не волнуйся, я приму это. Бог мой, как я мог ждать чего-то другого? Но ты не воображаешь, что я просто тихо отправлюсь в Западную Сторожку и ничего не сделаю по этому поводу, не так ли?"
Из-за кедра крикнула сова. "Ничего не сделаешь по какому поводу?.."
"Не попытаюсь увидеть тебя снова. - Теперь он держал меня двумя руками, немного отодвинув от себя. - Понимаешь, есть еще одна вещь, с которой мы не разобрались. Для меня это не закончилось. - Я почувствовала, что напряглась, и он тоже это заметил, потому что заговорил быстрее. - Нет, все хорошо. Я сказал, что приму тот факт, что ты хочешь забыть прошлое. Но есть еще будущее, дорогая, и ты сказала, что никого нет. Ты не можешь думать, что я отойду в сторону и ничего не буду делать теперь, когда ты вернулась. - Он неожиданно улыбнулся, и впервые в его голосе появились теплота и даже легкость. - И я недостаточно за тобой ухаживал, правда? У нас с тобой больше не будевдшйных романов, любовь моя. Больше не будет записок в старом девичьем винограде, проклятых холодных встреч при свете луны в летнем домике, когда с листьев рододендрона капает вода, а ты сердишься, что летучие мыши попадают тебе в волосы. - Он нежно меня тряхнул и улыбнулся еще шире. - Нет, теперь я буду обращаться с тобой как положено, при дневном свете, все как в книгах. Я даже начну с того, что зайду к твоему дедушке…"
"Нет!" На этот раз он, должно быть, почувствовал, что по мне прокатилась волна паники. Я вырвалась из его рук. Вот об этом-то я и не подумала. Пришла, не имея четкого представления о том, что говорить, зная только, что любовную историю восьмилетней давности нужно скрыть от Кона. Восемь лет - это долго, и мне ни на секунду не приходило в голову, что страсть сохранилась, притаилась, готова в любой момент выплеснуться… в опасность. Казалось, все так легко. Всего-то и было нужно сказать Адаму Форресту элементарную истину - что он меня не интересует, прошлое умерло и похоронено, и я хочу, чтобы так все и оставалось. Потом разговор заканчивается, давно ставшие друг другу чужими возлюбленные по-дружески и прилично прощаются… Я надеялась, более того, знала, что меня невозможно разоблачить. Но получилось так… После гладкого и слишком легкого маскарада там, где я меньше всего ожидала, я наткнулась на опасность.
Отчаянно я пыталась привести в порядок мысли. Но единственное, что присутствовало в моей голове, это убеждение, что Кон не должен знать. Даже возникло видение - я вспомнила, как он смотрел на меня у пастбища… и все время Лизины внимательные карие глаза. "Пожалуйста, - сказала я потрясенно, - ты не должен этого делать. Ты не должен приходить в Вайтскар. Пообещай, что не придешь в Вайтскар!"
"Дорогая моя, хорошо. - Улыбка исчезла, глубокая морщина появилась между бровей. - Все будет, как ты хочешь. Видит Бог, я не собираюсь травить тебя. Я пообещаю все, что угодно, только бы увидеть тебя еще. Ты не можешь попросить меня тихо уйти и ничего не делать, зная, что ты здесь, в Вайтскаре. Прежде всего, мы должны встретиться, и я, - опять проблеск улыбки, - должен принять меры, чтобы это происходило как можно чаще. Но не волнуйся. Думаю, я понимаю твои чувства и уважаю их… только не лишай меня возможности попытаться все изменить, теперь, когда мы свободны".
"Свободны? - Видения опять навалились на меня, Кон, Лиза, дедушка, Юлия… - Разве человек вообще бывает свободен?"
"Хорошая моя…"
Его тихая настойчивость приводила меня в ужас. Что-то очень похожее на панику нагромождалось внутри и прорвалось словами, которых я вовсе не собиралась говорить: "Сейчас ты имеешь в виду, что ты свободен! Думаешь, можно прогнать меня, когда это удобно, забыть на восемь лет, а потом, когда я вернулась, просто спокойно ожидать, что продолжишь с того же самого места? Ты выбираешь себе женщин в подходящее для себя время, так? Для тебя это не закончилось… Да уж понятно! Теперь, когда ты дома навсегда, а твоя жена умерла, несомненно, тебе очень удобно, чтобы я была поблизости! Так вот, это мне неудобно! Насколько просто я должна выражаться? Я пыталась сформулировать это по-доброму, но ты не воспринимаешь. Все закончилось. За-кон-чи-лось. Поэтому, не мог бы ты, пожалуйста, по-жа-луй-ста, уйти и оставить меня в покое?"
Даже при неопределенном освещении я увидела, как изменилось его лицо, и остановилась, почти испуганная. И тут мои мысли успокоились. Это опасно, нельзя этого забывать. Что бы ни случилось, что бы я ему ни сказала, попытаюсь я или нет продолжать маскарад, все равно опасно. Почему не рискнуть и не довести все до конца? Один раз умираем. Форрест прошел через это много лет назад, ему нельзя позволить начать все сначала, ни за что. И есть только один способ это предотвратить. Кон, в конце концов, сделал ясным, как разыгрывать мои карты. Но как приступить… Я молча смотрела на него.
Он перехватил инициативу, заговорил так в лад с моими мыслями, будто подслушал их. "Если бы это не было абсурдом, - сказал он очень медленно, - если бы это не звучало безумно, как черная магия… Я бы сказал, что ты не Аннабел. Даже за восемь лет человек не может так измениться".
Я вздохнула, закашлялась и сказала, возможно, слишком громко: "Ну и очень глупо. Кем еще я могу быть?"
"Это, - сказал он еще медленнее, - как раз меня и интересует".
Полагаю это утверждение разбило все остатки моих линий обороны. Я просто стояла, глазела на Адама и чувствовала, что меня несет судьба. Темные Боги влюбленных сначала помогали мне, а теперь бросили, да еще со смехом. Я не пыталась говорить, просто смотрела на Адама Форреста и наблюдала, как меняется его лицо.
Он быстро шагнул вперед и остановился передо мной. Я не шевелилась. Он сказал: "Должно быть, я схожу с ума. Это невозможно. Нет". Он протянул руки и осторожно повернул меня лицом к луне. Я опустила глаза и крепко сжала губы, чтобы они не дрожали. Долгая пауза. Потом он убрал руки и резко отвернулся. Отошел на несколько шагов. Я подумала, что он сейчас уйдет и оставит меня, панически подумала, куда он, интересно, пойдет, но он неожиданно остановился. Несколько секунд стоял ко мне спиной, глядя в землю. Потом повернулся так, что каблуки зарылись в траву. Лицо спокойно. "Это правда?"
Я задумалась, не зная, что ответить. Секунды растянулись на года, и я поняла, что мои сомнения уже послужили ответом. Молча кивнула.
"Вы не Аннабел Винслоу?"
Я откашлялась и умудрилась сказать спокойно, даже почти с облегчением: "Нет, я не Аннабел Винслоу".
"Вы… не… Аннабел". Он сказал это еще раз, резкость вопроса перешла в удивление.
На этот раз я ничего не сказала. Иррациональное чувство облегчения, будто я избежала опасности, не оставляло меня. Лунный свет, декорации из очень тихих, будто нарисованных, разрушенного дома и деревьев. Маленькие солнечные часы подползают своей тенью к нашим. Ощущение полной нереальности происходящего. Мы не были людьми, которые днем едят, работают и разговаривают. Существа из мира фантазии, создания освещенной луной сцены, живущие только страстями, способные обсуждать любовь, смерть и боль только в возвышенных стихах. Это мир заколдованного черного паруса, волшебной чаши, ласточки с золотым волоском в клюве. Мы населяем ночной сад, смерть и любовь напоминают нам о поэзии, а не о страхе, ссорах, угрюмых железнодорожных платформах, оставленных без ответа телефонных звонках, неотосланных письмах, годах жуткого одиночества…
Лунный свет освещал солнечные часы не бледнее солнца. Время существовало.
Я все еще стояла лицом к свету. Адам снова подошел ко мне и рассматривал мое лицо. "Вы выглядите как она, двигаетесь так же. Но голос другой… и что-то еще… Не спрашивайте что. Но это… необыкновенно. Это не поддается разуму".
Я сказала спокойно: "Но это правда".
Он коротко и совсем невесело засмеялся. "Вы истратили сегодня массу времени, чтобы сообщать мне различные правды. По крайней мере, эту принять легче. - Он отшатнулся. - Кто вы?"
"Это важно?"
"Возможно, нет. Но очень важно, почему вы здесь и почему вы это делаете, что бы вы ни делали. По крайней мере, не похоже, чтобы вы застраховались от возможных потерь. Можете с таким же успехом рассказать остальное, я имею право знать".
"Имеете?"
"Конечно. Вы очень много знаете о моих делах, иначе не пришли бы сегодня встретиться со мной. Кто вам рассказал? Аннабел?"
"Аннабел?" - переспросила я тупо.
"А кто еще мог? - Он повернулся лицом к циферблату солнечных часов, водил по нему пальцем, говорил очень резко. - Скажите, пожалуйста. Где вы ее встретили, что случилось, что она сказала. Что вы знаете о ней".
"Все не так! Ничего подобного не случалось! Никогда я не встречала Аннабел! Мне рассказала Юлия!"
"Юлия?"
"Да. Да не волнуйтесь, она на самом деле ничего и не знала про вас с Аннабел. Видела, что вы встречались и говорили в лесу и знала про почтовый ящик в девичьем винограде. Однажды видела, как Аннабел положила туда письмо, а другое вытащила. Она… считала, что это совершенно естественный и романтический способ для любовной истории. И никогда никому не говорила".
"Понимаю. И что она рассказала конкретно?"
"Только это, про встречи и девичий виноград. Она хотела, чтобы я знала, что она знала. Она… Она думала, что я захочу встретиться с вами сразу".
"Гм, - он опять повернулся к циферблату и, казалось, очень увлекся выковыриванием мха из щелей. - Повезло вам, да? Что она знала и сказала? Иначе вы бы немного удивились при нашей первой встрече. - Он вытащил очередной кусочек мха и исследовал открывшуюся бронзовую поверхность очень внимательно. - Вы уверены, что это все, что вам сказала Юлия? Я не предполагаю, что она нарочно шпионила, но она была тогда только ребенком и вряд ли могла осознать, что происходит. Но не хочется думать, что кто угодно, тем более ребенок…"
"Честно, это все".
"Да, вы отлично сыграли роль. - Голос приобрел металлический оттенок, будто он набирал сил от бронзы, которую гладил. - Трудно поверить, что вы знали так мало. Может, Коннор Винслоу как-то выяснил…"
"Нет! - Я сказала это так резко, что он удивленно поднял голову. - По крайней мере, он мне ничего не сказал. Он почти вас не упоминал. - Я легкомысленно добавила: - Я, конечно, не очень хорошая актриса, вы бы угадали. Я просто реагировала на ваши действия. Это было не трудно. В конце концов, именно к этому готов, когда начинаешь играть в такую игру. Если вспомните мои слова, то поймете, что я только отвечала. Все существенное говорили вы сами".
Он уронил обрывок мха, выпрямился с облегчением, но все еще угрюмо: "Да, вам приходится быть умной. Но нет, похоже, вы недостаточно умны. Неожиданное появление возлюбленного - шок. Ценю вашу отвагу, вы вели себя очень хорошо… А теперь, пожалуйста, вернемся к моему вопросу. Кто вы, и что это за "игра", в которую вы играете?"
"Послушайте. Я сказала правду и играю совершенно честно. Уверяю вас, что могла бы и не дать вам догадаться. Не собираюсь приносить кому-то вред, только сделаю себе немного хорошего. Можете вы это так и оставить… в любом случае, до того момента, как увидите, что я кому-то собираюсь навредить? Почему вас должен беспокоить Вайтскар?"
"Спрашиваете, почему? Выступаете под видом Аннабел и задаете такие вопросы?"
"О ваших отношениях не знает никто кроме Юлии, во я уже ей сказала, что мы не…"
"Дело не в этом. Не темните. Как вас зовут?"
"Мери Грей".
"Вы очень похожи на нее и, конечно, знаете это. Все это совершенно невозможно, Мери Грей. Бог мой, такие вещи происходят только в романтических книжках! Что я серьезно должен поверить, что вы как-то попали в Вайтскар и притворяетесь, что вы Аннабел Винслоу?"
"Да".
"Почему?"
Я засмеялась. "А вы как думаете?"
Тишина. Он сказал далеко не приятным тоном: "Забавно, вы не выглядите корыстной".
"Попробуйте зарабатывать себе на жизнь. Вы не можете знать заранее, каким вы станете за полдоллара и без перспектив".
Сжал губы. "Чистая правда".