Юлия воодушевилась, забыла о переживаниях и весело погрузилась в объяснения. Она не понимала, или ее не волновало, что каждым словом она показывает, насколько ее сердце не лежит к Вайтскару и тихому острову парка Форрест. Дедушка наблюдал за ней со странным выражением лица. Я подумала, что это очень даже хорошо, а потом посмотрела на Лизу, чтобы понять, запоминает ли она все для Кона. Но она смотрела на часы и что-то бормотала насчет кофе в гостиной.
"Ну, - сказал дедушка несколько сухо и отодвинул стул, - наслаждайтесь собой".
"Мы обязательно так и сделаем! А до того времени, - Юлия опять перескочила на Дональда, - я позволю тебе с миром продолжить копание в грязи и немного поработаю с Коном. В любом случае, косить сено интереснее и полезнее для человечества".
"Очень может быть", - невозмутимо ответил Дональд.
И, на самом деле, Юлия провела следующие два или три дня на сенокосе, водила трактор. Я переживала. Она не находила себе места, ее раздражал отпуск в деревне, который не дал ожидаемого, и она вполне была способна применить классический романтический прием и заставить Дональда ревновать. Играть она могла на двух струнах. Билл Фенвик периодически появлялся якобы помочь, но всем было ясно, что он приходил увидеть Юлию. А второй - Кон. Билла я сразу отбросила, надеялась только, что она не сделает ему больно. Но Кон - совсем другое дело. Этого мужчину не используешь таким образом, впрочем и никаким другим, только он может быть инициатором того, что с ним происходит. Кроме того, он очень привлекателен. Девушки постарше и поумнее Юлии случайно попадают и в менее привлекательные объятия. И если Кон неожиданно решит, что три трети денег Винслоу это лучше, чем две, и серьезно обратит внимание на Юлию…
Мне не стоило беспокоиться. Полагаю, в любое другое время Кон флиртовал бы с ней чисто автоматически, инстинктивно, как петух реагирует на курицу. Но именно тогда все мысли Кона были заняты более важными вещами. Исаакс, юрист, приезжал к дедушке и пробыл с ним в офисе все утро пятницы. Старик ничего не сказал о разговоре, но намекнул, что Исаакс опять зайдет через несколько дней, а именно утром в день дедушкиного рождения. Вывод был очевидным, и на Кона это повлияло очень сильно. Напряжение в нем с каждым днем увеличивалось, он был очень тихим и нервным, почти на пределе. Мы видели его очень мало, он редко ел с нами, а проводил все время в поле, работал с энергией и сосредоточенностью, которые удивляли даже в нем. Его обычная страсть к физическому труду соединилась с нервным напряжением и нежеланием попадаться старому Винслоу на глаза. Дело близилось к завершению, похоже, оно решалось в пользу Кона, и он не хотел рисковать.
Возможно, это было очень даже мудро. Со времени визита юриста очень сильно изменился и дедушка. Старый Винслоу с каждым днем становился все более трудным и непредсказуемым в общении, внезапно раздражался и уходил в себя, чего раньше с ним не случалось. Казалось, его беспокоит затянувшаяся жара. Он очень легко уставал, мало двигался, его раздражительность увеличивалась и, при первой возможности, направлялась на Кона. Стоило ему принять окончательное решение, как в нем что-то сломалось, будто ослабела движущая его сила. Даже казалось, что он физически уменьшился. Раньше он бывал грозным, а теперь просто брюзжал, и его нападки на Кона по вопросам, которые он раньше полностью оставлял на его усмотрение, были ворчанием старика, впавшего в детство, а не грозными внушениями тирана.
Я с облегчением обнаружила, что больше не нахожусь в центре внимания. Кона я не беспокоила, а Лиза приняла меня полностью. Все ревнивые мысли она перенесла на Юлию, которая, надо отдать ей справедливость, вовсе их не заслужила. Я Лизе, кажется, даже нравилась. У меня было странное чувство, что, оставаясь серьезной и сконцентрированной на брате, она была довольна моим присутствием в Вайтскаре, где дед упрямо рассматривал ее как постороннюю, нечто среднее между наемной домоправительницей и бедной родственницей, Бетси относилась к ней с ревнивой северной осторожностью, а Кон - с небрежной симпатией, принимающей любые личные услуги как должное.
Тем временем жара нарастала, воздух сгущался и грозил громом, что делало обстановку все тяжелее. День за днем мыльная пена облаков нагромождалась башнями на юго-западе. Деревья поникли, истощенные жарой, а небо стало густо-голубым и угрожающим. Кон держался спокойно, изводил себя и всех работников, как галерных рабов, спешил убрать поля, пока не изменилась погода. И так же внимательно, и, в общем-то, даже по схожей причине, он следил за дедушкой.
До среды грозы так и не было. Воздух стал чуть свежее, появился легкий ветерок, который не сдвигал с места красивых облачных башен. Но ощущение угнетенности не проходило. А может, это было предчувствие.
Мистер Исааке появился к середине дня, и дедушка сразу провел его в офис. Через десять минут я отправилась в столовую за шерри.
Когда я пересекала холл, по лестнице спускалась Юлия, натягивая перчатки. Я остановилась. "Привет! Уходишь? Как ты прекрасно выглядишь! - Это была правда. Свежее платье из хлопка цвета лимонного льда и белые перчатки. Светлые сияющие волосы причесаны изысканно и очень симпатично в стиле, придуманном по крайней мере в двух сотнях миль от Вайтскара. Через руку перевешивался пиджак из того же материала, что и платье. - Ну, очень красиво! А что так рано? Мне казалось, Дональд освободится только после ланча?"
Она натянула вторую перчатку, подвинула повыше тяжелый золотой браслет почти яростным движением. "Дональд, - сказала она едко, - не может освободиться вообще".
"Что?"
"Позвонил час назад и сказал, что все-таки не может пойти".
"Ой, Юлия, нет! Почему?"
Ее самообладание трескалось на глазах, как первый лед от дуновения ветра. В глазах сверкали молнии. "Потому что он думает, что мои желания ни черта не значат, вот почему!"
Я покосилась на дверь офиса. "Пойдем в столовую. Я собиралась отнести мистеру Исааксу и дедушке шерри… - В столовой я сказала: - Теперь рассказывай, золотце. Почему он не может пойти? Что случилось?"
"Кто-то приехал из Лондона, вот почему. Какой-то жуткий тип из комиссии, и Дональд говорит, что ему придется остаться и увидеться с ним. Он говорит… а в конце концов, какая разница? Я не слушала. Всегда одно и то же, я могла и заранее догадаться. Единственный раз пообещал оставить своих драгоценных проклятых римлян…"
"Юлия, он бы пришел, если бы смог. Это помимо его воли".
"Я знаю. Господи, да дело не в этом! Это просто… О-о-у, это просто все! - закричала Юлия. - И он говорил так спокойно и разумно…"
"Но он всегда так говорит, и на костре говорил бы так же. Это у мужчин такая привычка, они считают, что это нас успокаивает или что-то в этом роде".
"Но он, похоже, думал, что я тоже должна быть разумной! - сказала она яростно. - Как можно быть таким тупым?.. Аннабел, если ты будешь смеяться, я тебя убью! - Она мрачно улыбнулась. - В любом случае, ты меня поняла".
"Да. Извини. Но ты же несправедливо его оцениваешь. Человек должен выполнять работу, и если вдруг за чем-то нужно присмотреть…"
"Да знаю, знаю! Я не до такой степени глупа. Но он знает, что я ужасно разочарована. Он не должен был говорить так, будто ему совершенно все равно, пойдет он со мной или нет".
"Наверняка, он не нарочно. Он просто не такого типа, чтобы разбрасывать все свои чувства перед тобой по ковру, чтобы ты по ним топталась. Ему жаль и грустно, но он… У него просто язык плохо подвешен".
"Плохо, не так ли?" Она ничуть не смягчилась, отвернулась, чтобы поднять пиджак со стула, на который бросила его раньше.
"Дорогая моя…"
"Все в порядке. Согласна, что веду себя глупо, но не могу остановиться. Все было бы по-другому, если бы он когда-нибудь… если бы я знала… - Она вдруг показалась мне совсем девочкой. - Если бы я знала, что ему не все равно".
"Ему не все равно. Уверена".
"Тогда какого черта он так не скажет? - закричала Юлия, окончательно взорвавшись. - Да какой смысл!.."
"А обедать он придет?"
"Сказал, постарается. Я ответила, что он может развлекаться самостоятельно".
"Ой, Юлия!"
"Ну, я вообще-то, не говорила таких слов. Была очень даже мила. - Она устало улыбнулась. - Даже вполне разумна… Но если бы он знал, какой ад горит у меня внутри…"
"Слишком часто, и хорошо, если они этого не знают".
"Они? Кто?"
Я улыбнулась. "Мужчины".
"Ах, мужчины!.. Зачем вообще нужны мужчины?"
"Угадай с трех раз".
"Самый невинный ответ, что если их уничтожить, просто нечего будет делать".
"Во всяком случае, какое-то время".
"В этом что-то есть, но пока я не собираюсь этого признавать. Ой, Аннабел, ты очень хорошо на меня влияешь. Я должна идти, машина ждет".
"Машина?"
Она искоса глянула на меня из-под ресниц. "Я же говорила, что не собираюсь пропускать пьесу. Иду с Биллом Фенвиком".
"Понимаю".
"И что это такое ты понимаешь?"
Я проигнорировала вопрос. "Но, наверняка, она скоро пойдет в Лондоне. Увидишь там".
"Это не главное".
"Нет, подожди. Дональд не смог пойти, поэтому ты позвонила Биллу Фенвику и попросила отвезти тебя? Так?"
"Да".
"И он все бросил и послушно явился?"
"Да. И что в этом такого?"
"Совершенно ничего. Полагаю, у него на ферме просто на день прекратилась вся работа, вот и все", - ответила я доброжелательно.
"Аннабел, - сказала Юлия не менее доброжелательно, - ты что, пытаешься быть свиньей?"
Я засмеялась. "Попробовала чуть-чуть. Не обращай внимания, иди и наслаждайся спектаклем. Увидимся за обедом. И, Юлия…"
"Ну, что еще?"
"Если Дональд придет, не делай вида, что он тебе слегка надоел, ладно? Нет… - она нетерпеливо дернулась. - Это не Совет Тетушки Аннабел. То, что происходит между тобой и Дональдом - твое личное дело. Я говорю совершенно о другом… Потом объясню, сейчас времени нет… Но зайди ко мне, когда вернешься, хорошо? У меня есть, что тебе сказать".
"Договорились".
За ней захлопнулась парадная дверь, я нашла стаканы и поднос, но когда пристраивала к ним графин, открылась дверь офиса и вышел дедушка. Он направлялся к зеленой двери, но услышал стук стекла, остановился, обернулся и увидел меня сквозь открытую дверь столовой. Казалось, он на секунду задумался, потом вдруг принял решение. Вошел в комнату и тихо закрыл за собой дверь.
"Я как раз собиралась принести вам шерри. Ты меня искал?"
"Я хотел позвать Бетси Бэйтс и девушку Кору засвидетельствовать мою подпись", - ответил он сухо и довольно хрипло.
"А…" Я ждала. Он стоял прямо у двери, склонив голову, и смотрел на меня исподлобья.
"Девочка…" Похоже, он и сам не знал, что хочет мне сказать.
"Да?"
"Я сделал все, как ты говорила…"
Я попыталась не показать облегчения, которое пробежало по мне волной. "Я рада".
"Верю".
"Все хорошо, дедушка, ты сам говорил, что так будет справедливо. Лучше для всех - Кона, меня, поместья, мира в твоей душе".
"А для Юлии?"
"И для нее. Ей здесь нравится, не думай, что нет, но ты можешь представить, чтобы она управляла поместьем?"
Он коротко хохотнул. "Честно, нет. Должен, впрочем, покаяться, что иногда думал по поводу молодого Фенвика…"
Я ответила быстро: "Ничего в этом нет. Серьезно - это Дональд Сетон, в ты знаешь, что он живет в Лондоне, когда не выезжает на раскопки".
"Гм. Так и думал, что здесь чем-то пахнет. Еще не совсем впал в маразм. Приличный человек, думал я. Джентльмен и вообще… Проблема только в том, что, похоже, у него нет ни гроша".
Я засмеялась. "Его одежда и машина? Это только, когда он выезжает на раскопки. Готова спорить, в Лондоне он достаточно приличен. Он зарабатывает восемнадцать сотен в год, а иногда две с половиной тысячи, и в его семье есть деньги".
"Каким дьявольским способом ты это узнала?"
"Юлия сказала. Она выяснила".
"Бог ты мой, - сказал пораженный дедушка. - Оказывается у ребенка все-таки есть разум. - Он смешно вздохнул, потом улыбнулся скупой старческой улыбкой. - Ну так тому и быть. Все решено. Но не стесняюсь тебе сказать, что мне это было неприятно. С мальчиком все в порядке, не думай, что я этого не знаю, но он не плоть от плоти моей. Чужая кровь. Молодые люди этого не понимают, но это правда. Иногда в Конноре слишком много от проклятого иностранца".
"Иностранца?" - переспросила я, не понимая.
"Ирландца. - Я подумала о Дональде и улыбнулась, но дедушка не заметил, смотрел в окно. - Если бы был жив твой отец или отец Юлии, было бы совсем другое дело".
Да", - сказала я осторожно.
Старик снова посмотрел на меня. "Вам с Коннором нужно было пожениться. До сих пор нужно. Я не ворошу прошлое, но после того, что между вами было…"
"Я говорила, никогда бы из этого ничего не вышло".
"Тогда - нет. Слишком много Винслоу в вас обоих. Но теперь… говори что хочешь, со стороны всегда виднее. Я продолжаю думать, что это был бы лучший вариант. Для поместья, для Коннора, да, и для тебя. Не родилось еще такой женщины, которой не лучше было бы замужем. И не улыбайся. Подойди сюда".
Я встала перед ним. Он протянул руку и прикоснулся к моей щеке. Ладонь была прохладной, очень сухой и легкой, как лист. "Твое возвращение сделало меня очень счастливым. Пусть тебе и не приходит в голову, что я тебя меньше других люблю, ты моя самая любимая".
"Я всегда говорила, что это несправедливо".
"Я тебе оставил немного денег, - буркнул он. - Приличную сумму, и Юлии тоже, Я хочу, чтобы ты знала".
"Дедушка, я…"
"Это решено. Не нужно ни благодарностей, ни возражений. Я сделал то, что считал справедливым, что бы ты про меня ни говорила. Просто скажу, что к чему. Это засыпано кучей юридического бреда, но сводится к такому: Вайтскар отходит Коннору, с домом, инвентарем и всем прочим. Я так понимаю, ты не будешь это оспаривать? Или Юлия?"
"Нет".
Улыбка. "В любом случае, сомневаюсь, чтобы ты смогла. Исаакс все упаковал в юридический жаргон с указанием доводов. Похоже, главное - не дать никому возможности сказать, что ты был ненормальным, когда писал завещание. Так там все и изложено. Вайтскар передается как признание "преданного труда" Коннора, за который я его до сих пор "адекватно не компенсировал". Чистая правда. Ну так вот. Потом переходим к тому, что надо компенсировать тебя".
"Меня? Что я сделала, кроме того, что однажды сбежала?"
"Компенсировать потерю Вайтскара. Должен был принадлежать тебе. Передан через твою голову Коннору".
"Ох". Я беспомощно слушала.
"Деньги, - сказал дедушка. Он опирался рукой на стол, смотрел на меня из-под бровей. Бледная тень прежнего яркого взгляда, но все равно, как раньше. - Я разделил их на три части. Треть идет прямо Юлии. Это все, что она когда-либо ожидала, и сомневаюсь, что она будет спорить с Коном по поводу Вайтскара. Если она выйдет за этого своего мужчину, ей хватит. Остальные две части я оставил под опекой, чтобы тебе выплачивали доход всю жизнь".
"Под… опекой".
"Да, я сказал именно это. Выработал все это с Исааксом наилучшим образом. Хочу, чтобы ты полностью получила все за Вайтскар и желаю видеть тебя хорошо обеспеченной. Но не желаю, чтобы деньги сразу оставили землю. Ты сказала, что не останешься здесь, когда меня не будет, помнишь? Поэтому они будут под опекой на все время твоей жизни. После твоей смерти абсолютно все вернется Коннору или его наследникам. С другой стороны, если Коннор умрет раньше тебя, Вайтскар станет твоим и деньги вместе с ним, без оговорок. Думаю, если его не будет, ты присмотришь за поместьем?.. Хорошая девочка. - Он поднял руку. - Нет, подожди, я еще не закончил. Есть еще одна вещь. Если выйдешь замуж за Коннора…"
"Дедушка…"
"Если выйдешь замуж за Коннора и будешь жить в Вайтскаре, деньги тогда полностью станут твоими. Ясно?"
"Д-да". Единственным, что было действительно ясно, так это то, что старик решил привязать деньги к Вайтскару, а меня вместе с ними, если удастся, к Кону. Принуждение и возмездие. Я растерянно пыталась осознать возможные результаты того, что он сказал: "Но… две третьих мне и треть Юлии? А как насчет Кона? Если я не… Я имею в виду…" Я замолчала. Никакого толку настаивать. Пусть остается со своими мечтами.
"Я оставил ему немного. И Лизе тоже".
"Но дедушка…"
"Милая девочка… - Он неожиданно пришел в раздражение. - Можно подумать, что ты пытаешься избавиться от каждого пенни в пользу Коннора! Ты сошла с ума? Если поместье переходит ему через ваши с Юлией головы, он вряд ли может ожидать чего-то еще! Ему будет нелегко с маленьким капиталом, но у него сохраняются все активы, и он управится. - Он замолчал, тяжело дыша, и очень сильно опираясь на руку. Вытащил платок, поднес ко рту. - Кон хороший парень, не боится работать, и земля в хорошем состоянии. Думаю, все это достаточно справедливо".
"Дорогой, конечно, да. Более, чем справедливо! А теперь, давай перестанем об этом думать. Все сделано, забудем, и ты тоже забудь. - Я улыбнулась ему. - Знаешь, терпеть не могу похоронных речей".
Он потрепал меня по щеке. "Дорогая девочка", - сказал он и быстро вышел из комнаты.
Никогда не узнаю, во что Кону обошлось самообладание, но он не пришел на ланч. Юрист удалился сразу после еды, и дедушка отправился отдыхать. Я пообещала Лизе сходить в Беллинджем купить кое-что. Она была уже очень занята подготовкой обеда, но отказалась от моей помощи, объяснив это очень просто: "Я люблю праздники, и я эгоистка, но вы, если хотите, накроете на стол".
Я засмеялась. "Хорошо, спорить не буду. Если разрешается есть ваши изделия, не работая, со мной - все о’кей".
"Можете мыть посуду, - сказала Лиза мирно, а потом добавила с ехидством, которого никогда далеко не убирала - Юлия может вам помогать".
По магазинам я ходила недолго, успела на обратный четырехчасовой автобус, который доставил меня к началу равнины. Я собрала свои причудливые пакеты и пошла вниз с горы. У бывшей каменоломни, где я в первый день оставила багаж, стояла машина, сверкая на солнце слишком большим количеством хрома. Автомобиль Дональда. Дональд был рядом - трубка во рту, руки в карманах брюк, голова откинута назад. Он внимательно изучал высокую стену с задней стороны каменоломни. Песочного цвета камни местами потемнели от погоды и покрылись пятнами ржавчины. Каменоломня - глубокая и узкая - состоит из нескольких секций, переходящих одна в другую, разделенных каменными стенами. На скалах растут деревья, так что каждый изгиб и выступ покрыт зеленью. Молодые дубы раскидывают позолоченные резные листья над ежевикой и наперстянкой. Должно быть, несколько десятков лет оттуда не взяли ни одного камня.
Услышав шаги, Дональд повернулся, вытащил трубку изо рта и улыбнулся. "Привет".
"Привет. - Я несколько растерянно указала на свертки и пакеты в своих руках. - Увидела вашу машину и поддалась искушению. Вы ведь направлялись в Вайтскар, правда?"
"Если я этого и не делал, то теперь собираюсь", - ответил он дипломатично.