Юлия подняла голову, моргая на свету. "Мне уже хорошо. Правда. Опустите меня, мне нормально. - Он осторожно поставил ее на ноги, но не убрал руки. Я с удовольствием увидела, что она, хотя и бледная, больше не похожа на утопленницу, как при мертвенном свете луны. Она умудрилась улыбнуться Адаму. - Спасибо очень большое за… все. Мне жаль, что я доставила такое беспокойство. Все хорошо, Аннабел. Я пойду в кровать, но можно, я просто сначала посижу минуточку и согреюсь?
Я сказала: "Посадите ее в кресло-качалку у плиты, Адам. Я принесу бренди. Хотите выпить?"
"Спасибо. Виски, если есть".
Когда я принесла напитки, Юлия сидела, откинувшись назад, будто в истощении, но с каждой секундой выглядела все лучше. Адам смотрел на меня от стола. Я увидела выражение его лица, и сердце мое дрогнуло. "Смешаете сами, Адам? Вот тебе, солнышко".
"Ненавижу бренди", - сказала Юлия со здоровым повстанческим духом.
"Выпей, и понравится. - Я откинула крышку плиты и поставила чайник на горячую конфорку. - И еще грелку в кровать и немного супа, как только я смогу тебя туда засунуть. - Я посмотрела на Адама. - Нет ничего странного в ее обмороке. Маленькая дурочка не ужинала, да еще после несчастья с машиной и безумной ссоры с Коном. Юлия, осталось немного супа. Можешь поесть? Он очень вкусный".
"Между прочим, - сказала Юлия, проявляя признаки того, что ей надоела роль инвалида, - с преогромным удовольствием".
"Тогда допивай бренди, а я подогрею суп, а потом отведу тебя в кровать".
Адам, если и услышал этот слабый намек, не подал виду. Когда я принесла кастрюльку, он говорил: "Вы выглядите уже лучше. Как вы себя чувствуете?"
"Во всех смыслах нормально, только проголодалась".
"С вами ничего не случилось плохого? Не стукнулись, когда упали?"
"Я… Не думаю, что я могла. Ничего не чувствую. - Она изучающе потрогала себя, потом улыбнулась Адаму. - Думаю, буду жить".
На его лице не появилось ответной улыбки. "Тогда, может, вы расскажете, почему вы сказали, что кузен собирался вас убить?"
Я со стуком поставила кастрюльку на плиту. "Не думаю, что Юлия сейчас в подходящем состоянии, чтобы об этом говорить. Я видела, что случилось, и…"
"Я тоже. И слышал, что было сказано. - Мы встретились с ним глазами над головой Юлии. Тяжелый у него был взгляд, а голос недружелюбный. Юлия быстро взглянула на нас обоих и даже в тот момент на ее лице появилась жалость, что наш роман закончился. - Похоже, вы необычно озабочены тем, чтобы она не рассказала свою историю".
"Вы слышали, что случилось, - ответила я спокойно. - Мы ничего не добьемся, если будем сейчас это обсуждать. Говоря намного дольше, мы можем обеспокоить дедушку, а он за один вечер имел достаточно огорчений. Большая часть слов Кона - правда, и почти наверняка последний случай тоже ею был. Юлия увидела его, испугалась от неожиданности и потеряла сознание. Я вполне готова поверить, что именно это и случилось".
"В этом я уверен", - сказал Адам, и Юлия повернула к нему голову.
"Ради Бога! - воскликнула я грубо. - Неужели вы до сих пор пытаетесь убедить нас, что это была попытка убийства?"
Я услышала, как Юлия выдохнула: "Аннабел…"
"Все в порядке, дорогая. Я знаю, что ты это сказала, но ты просто не понимала, что говоришь. Он напугал тебя до полусмерти, так выпрыгнув из-под деревьев. Теперь, если ты готова…"
"Может вы все-таки разрешите своей кузине сказать хоть слово самостоятельно?" - сказал Адам.
Я посмотрела на него. "Хорошо. Юлия?"
Юлия с сомнением взглянула на него. "Ну, это правда. - Озадаченная неопределенность в ее голосе была странно убедительной. - Я знаю, что сказала, что он хотел меня убить, и я… Думаю, я правда так думала, какую-то секунду, хотя почему, не могу точно сказать. - Она замолчала и наморщила брови. - Но на самом деле все случилось именно так, как говорил Кон, и Аннабел… Я не вру, мистер Форрест, правда. Он… он не прикоснулся ко мне. Знаю, что это звучит глупо, но я бы никогда не упала в обморок, если бы не произошло автомобильной катастрофы, а потом я ничего не ела… А потом, когда я неожиданно увидела его в темноте… - Она трогательно улыбнулась. - Давайте посмотрим правде в лицо, я относилась к нему недоверчиво, потому что наговорила много плохого и… Вот и все, что я помню".
Я спросила: "Хочешь, чтобы мистер Форрест позвонил в полицию и сообщил о том, что случилось?"
"В полицию? - Ее глаза расширились. - Зачем, ради Бога?"
"На случай, если это окажется правдой, и Кон собирался убить тебя".
"Кон? Аннабел, до какой степени можно сходить с ума? Неужели ты на самом деле думаешь?.."
"Нет, солнышко, нет. Но я думаю, что в этом направлении работает голова мистера Форреста. Он швырнул Кона в куст".
"Правда? - Юлия выглядела шокированной, а потом начала жалко хихикать. - О Господи, спасибо вам большое, но… Бедный Кон! В следующий раз он действительно попытается меня убить, и я не буду его обвинять!"
Я не стала смотреть на Адама, а быстро сказала Юлии: "Дорогая, пора тебе идти наверх, и не издавай ни звука. Адам, мне отчаянно жаль, что на вас свалилось все это… О Господи Боже мой, суп! - Он с нежным шипением сбегал со всех сторон кастрюльки на горячую плиту. - Ой, Лизина плита! И совершенно нельзя давать супу кипеть. Это только показывает… - Я судорожно схватила тряпку и начала тереть эмаль, - что не надо совмещать приготовление пищи с высоко драматическим событиями. Все эти разговоры об убийствах… Адам, извините".
"Не думайте об этом, - его лицо стало деревянным. - Я лучше пойду. - Он повернулся к Юлии. - Спокойной ночи. Надеюсь, вы почувствуете себя утром совершенно нормально. - Потом ко мне. - Надеюсь, мои несуразные попытки помочь не сделали суп несъедобным". Дверь за ним закрылась очень тихо.
"Аннабел! - сказала Юлия. - Как ты думаешь, он нарочно был таким противным?"
"Совершенно уверена, что да", - сказала я.
Мастерская была чистой, сияющей и пустой. Недавно помытые полы еще не высохли, сияли под ярким светом неприкрытых лампочек. Холодно светился алюминий, эмаль говорила о стерильности, что-то работало и шумело, это почему-то создавало ощущение еще большей пустынности. Я шагнула через порог. Свет освещал пустоту. "Кон?" Нет ответа. Пошла по мокрому полу и выключила рубильник. Рокот прекратился. Тишина показалась пугающей, почти густой. Металлический стук. Я вернулась к двери. Шаги звучали пугающе громко. Неожиданно передо мной появился Адам, тихо стоял в дверях.
Я замерла, сердце мое начало, как безумное, колотиться. Должно быть, я выглядела бледной от усталости и виноватой во всех смертных грехах. Скоро он спросил: "Заметаете следы?"
"Что?"
"За вашим сообщником. Вы же поняли, о чем я говорю, правда?"
"Полагаю, да".
"Ну?"
"Послушайте, - сказала я, стараясь выражаться разумно. - Я знаю, что вы думаете, но хотите верьте, хотите нет, мы сказали правду! Ради Бога, не пытайтесь развивать это дальше!"
"Вы действительно думаете, что я могу оставить это в покое, после сегодняшних событий?"
"Но ничего не случилось!"
"Нет, потому что я был там, и, возможно, потому что вы тоже".
"Вы действительно думаете, что я!.. - Я решила замолчать. - Но вы слышали, что сказала Юлия".
"Вы убедили ее это сказать. А до этого она сказала, что Кон хотел убить ее!"
"Она признала, что решила это неизвестно почему! Боялась, увидела неожиданно… какой смысл повторять? Вы видите сами, насколько несерьезно Юлия теперь это воспринимает?"
"Она доверяет вам. Это особенно трудно понять. Еще одна дура, но, по крайней мере, ее извиняют молодость и то, что она ничего не знает порочащего вас. - Я молча смотрела на него. Он напряженно улыбнулся. - Я только имею в виду, что у Юлии нет причин вам не доверять, в то время как я - дурак, больной прошедшей страстью. Теперь это закончилось. Вы больше не можете получать преимущества за счет моих ошибок".
"Но я сказала вам…"
"Сказали, ясно и четко, вы с Коном. И Юлия эхом вам подпевала. Трогательная семейная солидарность. Хорошо, можете сказать еще три вещи. Первое - почему Коннор вообще пошел через реку?"
"Он объяснил. Он пошел…"
"О да, забыл. Он пошел извиняться перед ней, не так ли? - Оттенок иронии. - Бросим это. Может, объясните, почему он оставил включенным оборудование? Оно работало все время, и свет горел. Вам это не кажется странным? Такой осторожный тип, который закрывает за собой калитку сразу после того, как его бросили в куст и обвинили в убийстве?"
"Это… В этом ничего нет. Может, здесь был кто-нибудь еще".
"Кто еще в такое время суток? Сейчас никого здесь нет. Но об этом тоже говорить не будем. Третий вопрос - почему вы сами пошли за Юлией?"
"Это очевидно. Мне не понравилось, что она ходит одна, когда так расстроена".
"Вы знали, что Коннор отправился ее перехватывать?"
"Нет, конечно! Свет горел, я думала, что Кон работает".
"Тогда почему кричали так испуганно, когда бежали через лес?"
"Слышала крик. Конечно, испугалась!"
"Вы начали кричать раньше, чем она издала хоть звук".
"Правда? Должно быть, хотела остановить, чтобы она подождала меня".
"Почему, в таком случае, вы кричали: "Юлия! Юлия! Кон!"? - Молчание. - Значит, ожидали, что он там?"
"Я подумала, что он там может быть".
"И испугались".
"Да, - сказала я. - Да, да, да! И не спрашивайте почему, потому что я говорила вам раньше! Это вы утверждали, что это абсурд, когда я рассказывала, что он способен на насилие".
"Это я знаю. Думал, что вы преувеличиваете. Что явилось одной из причин, по которой я глупо поверил, что вы можете присмотреть за Юлией. А теперь мы знаем лучше".
"Послушайте, Адам…"
"Достаточно слушал. Посмотрите на это с моей точки зрения. Вы сказали, что занимаетесь каким-то рэкетом, который, в конце концов, все приведет в норму. Убедили меня не вмешиваться, Бог знает, как, но убедили. Сегодня случилось это. Поскольку я случайно оказался там, не было причинено вреда. Но вы признаете, что Коннор мог намереваться нанести вред. Это опасно".
"Я это всегда признавала".
"Очень хорошо. Но для меня наступило время перестать вам доверять, вы должны понять. Во-первых, я не имел для этого причин, кроме… Не имел причин. Теперь у меня их еще меньше".
Я сказала, помолчав: "Ну и что? Я не могу вас остановить. Что вы собираетесь делать? Позвонить в полицию? Сказать, что Кон пытался напугать Юлию до смерти? Даже если откроют какое-то дело… Чего вам не удастся, даже если Юлия захочет выдвинуть обвинение против Кона… а она не захочет. Даже если привлечь меня, как свидетельницу, чего вы не собираетесь делать, что вы докажете? Ничего. Потому что нечего доказывать. Добьетесь только вселенского скандала, и дедушка сляжет, больше ничего".
"Я могу считать достижением то, что полиция вами заинтересуется".
"Мной? - Секунду я тупо смотрела на него. - А, это…"
Я не сразу поняла, о чем он говорит. Он, вроде, немного растерялся, потом сказал спокойно: "Я обещал вас предупредить. Это предупреждение. Даю вам двадцать четыре часа на разрыв с Коннором и отъезд. Мне все равно, какую историю вы расскажете или какое придумаете извинение, но вы должны сломать все это и уйти. И не воображайте, что в случае смерти мистера Винслоу вы сможете вернуться. Я обещаю, что если "Аннабел" упомянута в завещании и получит хоть одно пенни, я добьюсь такого подробного расследования вашего прошлого, что вы не выйдете из тюрьмы раньше, чем через десять лет. Что случится с Коннором и его сестрой, мне не интересно. Спокойной ночи".
"Адам! - Он остановился в дверях и обернулся. - Адам… - Напряжение сделало мой голос бесцветным почти до глупости. - Подождите минуточку. Не уходите. Послушайте…"
"Достаточно слушал. - Лицо его было, как камень, и очень странное. Выражало только усталость и осуждение. - Боюсь у меня больше нет настроения играть в эту вашу необыкновенную игру. Я сказал серьезно, мисс Грей. Спокойной ночи".
Он ушел и наступила безумная тишина. Я прислонилась к стенке холодильника, покрылась холодным потом, моя голова опустела, я не была способна думать, только хотела лечь в кровать и заснуть.
"Господи Боже мой!" - воскликнул Кон прямо за моей спиной.
Я медленно повернулась и уставилась на него, не утратив тупости и глупости. "Где ты был? - Потом до меня дошло. - Ты слышал?"
Он засмеялся и вышел на свет, выглядел собранным, даже слишком, глаза уверенно сияли. В углу рта была маленькая ссадина, но это только добавляло ему привлекательности. Подошел и встал, руки в карманы, откинулся назад на каблуках, грациозный и довольный собой. "О, я держался на расстоянии. Подумал, что нам с Форрестом не слишком много чего есть сказать друг другу, девочка Дорогая. И подумал, что, может, ты управишься с ним немножко получше меня. И, похоже, я прав, моя бриллиантовая. Это ты выключила двигатели?"
"Да. Как алиби для убийцы это было совсем неплохо".
Яркие глаза моментально сузились. "Кто говорит об убийстве?"
"Я. Ты включил двигатели и свет, так что их можно было видеть и слышать от дома, а потом побежал вдоль реки, перешел по камням и стал ждать Юлию на поляне".
"А если так? - Яркие прищуренные глаза опасно смотрели на меня. Неожиданно я поняла то, что следовало понять раньше. Он был пьян. От него шел сильный запах виски. - А если так?"
"Адам прав. Ты собирался убить ее там, Кон".
Тишина. Он повторил нежно: "А если так?"
Я ответила спокойно: "Только то, что если ты ожидал, что я поддержу тебя и в таком деле, то ты дурак и имбецил. Или вообще не думаешь? Что я, по-твоему, за человек? Ты сам говорил недавно, что понимаешь, что я прямая, помоги нам Бог, а то бы очень боялся, что я тебя обману. Ты, тупой преступный дурак, действительно думаешь, что я буду смотреть, как ты убиваешь Юлию и не пошлю все к чертовой матери в небеса, включая себя?"
Он засмеялся, нисколько не смущенный. "Хорошо, дорогуша, убивать никого не будем, ладно? Но знаешь, я не такой дурак, как ты думаешь? Не предполагалось, что ты об этом узнаешь. Ты могла бы утром подозревать что угодно, когда вытащили бы ее бедное утопленное тело, но что бы ты доказала? Вела бы себя тихо и держала дедушку за ручку, правда?"
"О Господи… И только подумать, что сегодня я тебя жалела, потому что ты был таким одиноким…"
"Ну, - сказал Кон жизнерадостно, - вреда никакого не сделано, кроме сентиментальной чепухи от Форреста. - Он потрогал щеку. - Сумела в конце концов заткнуть ублюдка?"
"Не знаю".
Он начал раскачиваться на каблуках. Похоже, ему было очень весело, в то же время он устал и стал демонстрировать подозрительность, от которой я занервничала. "Адам ты его называла. С каких это пор ты зовешь его по имени, девочка дорогая?"
Мое сердце так застучало, что мне плохо стало. Я заговорила и с облегчением обнаружила, что голос звучит совершенно нормально, хотя и очень устало. "Это один из моментов, которые вы с Лизой упустили. Они обращались к друг другу по именам. Когда я отправилась сегодня за клубникой, он называл меня Аннабел… А теперь я ухожу. Не могу с тобой разговаривать. Устала, и у тебя не то настроение. Подождем завтрашнего дня. Тебе повезло больше, чем ты заслуживаешь, что ничего не случилось. Но я совершенно не представляю, что Адам Форрест сделает завтра, хотя сейчас наплевать".
"Ах ты моя девочка… - Прежде, чем я поняла, что он делает, он протянул руки и схватил меня за плечи. Сапфирово-голубые глаза смеялись за длинными ресницами и только слегка замутились от виски. - А ты красотка, тебе говорили?"
"Я не могла этого не понять, глядя на Юлию целый день".
"Умница. Но ты отнимаешь у нее блеск, Христом клянусь, да… Слушай…"
Я напряглась под его руками. "Кон, ты пьян, терпеть не могу ирландцев в таком состоянии. Если думаешь, что можно запланировать убийство, а потом напиться до одурения и заговорить со мной с жутким ирландским акцентом, черт тебя подери, стоит подумать еще раз… - Он шевельнулся, улыбнулся и схватил меня еще крепче. - И если попробуешь меня поцеловать, получишь еще один удар в челюсть. Я честно предупредила. - Он отпустил руки. Немного покраснел, но все еще улыбался. Я добавила: - Теперь, ради Бога, Кон, отправляйся в кровать и засыпай, и молись всем святым в раю, чтобы Адам Форрест решил держать язык за зубами. И поверь, я тебя прикрываю последний раз. Спокойной ночи".
Дойдя до двери, я оглянулась. Он смотрел мне вслед с выражением, которое можно назвать только весельем и привязанностью. Выглядел красивым, нормальным, совершенно трезвым и очень симпатичным и очаровательно улыбался. "Спокойной ночи, Аннабел".
Я ответила коротко: "Не забудь выключить свет", - и быстро пошла через двор.
Глава четырнадцатая
I wrote a letter to ту love, And on the way
I lost.it; One of you has picked it up
And put it in her pocket.
Traditional
В ту ночь я почти не спала. Лежала часами, смотрела, как катится колесо луны за открытыми занавесками, а разум, слишком измученный, чтобы спать, пытался найти путь среди осложнений безумного маскарада. Но в конце концов я, наверно, заснула, потому что не заметила, как опустилась луна. Помню, как я обнаружила, что светает. Запел одинокий черный дрозд. Когда он затих, раздался шум, будто все поместье вздохнуло глубоко, и неожиданно защебетали все птицы мира, засвистели, заболтали, создав полную мешанину звуков, утренний хор. Я улыбнулась, хотя ничего хорошего, вроде, от судьбы ожидать не могла.
Мой восторг сработал как стихийная молитва древних моряков - вскоре я глубоко заснула. Когда я снова посмотрела в окно, было совсем светло, и птицы в сирени пели совершенно нормально. Я чувствовала себя бодрой, но бестелесной, как иногда бывает после бессонной ночи.
Было еще очень рано. На траве и листьях лежала густая, почти серая роса. Прохладный воздух пропитался нежным серебряным запахом. Тишина обещала днем жару и грозу. Вдалеке, в стороне Западной Сторожки, закричал петух. В промежутке между деревьями я увидела коня Форреста на мокрой траве.
Думаю, иногда наши импульсы приходят не из прошлого, а из будущего. Не успев ясно понять, что делаю, я натянула узкие серые брюки и бледно-желтую рубашку, умылась холодной водой, пробежала расческой по волосам, выскочила из комнаты и спустилась вниз тихо, как тень. Дом еще спал. Я на цыпочках проскочила кухню и десять минут спустя с уздечкой в руке выходила через ворота на луг к Рябиновому.
Я выбрала путь между деревьями так, чтобы даже если кто-то не спал в Вайтскаре, заметить меня не могли. Медленно прошла вдоль изгороди к коню. Как только я появилась, он поднял красивую голову и внимательно смотрел, выставив уши вперед. Я остановилась у калины, где был разрыв в живой изгороди, и села на перекладину забора, раскачивая уздечку. Кремовые метелки цветов тыкались в руки и щекотали сквозь тонкую рубашку. Я подвинулась, чтобы солнце светило на плечи.