– Сами знаете что, – угрюмо отозвался Виталик. – Я засяду где-нибудь на чердаке, чтобы не убить кого ненароком, дом снова взбесится и начнёт пожирать сам себя, а когда всё закончится, этот крохобор Константин Петрович попытается вычесть из моей зарплаты расходы на ремонт.
– А сейчас ты притворяешься обаятельным или интересным? – неожиданно спросил шеф.
– Да ни тем, ни другим. С вами бесполезно притворяться – всё равно расколете. И потом, я же за советом пришел, а не за прибавкой к зарплате.
– Иными словами, ты сейчас не притворяешься, а дом при этом ведёт себя спокойно: вон, смотри-ка, даже трещина на потолке затянулась, помнишь, она ещё на той неделе появилась, здоровенная такая была?
– Ага. Была.
– Так что попробуй при случае подойти к нашему дорогому гостю, как ко мне, – за советом. Результат не гарантирую, но почему не попытаться? Вообще, конечно, старик Йозеф – большой мастер выводить людей из себя, – усмехнулся Даниил Юрьевич. – Пользуйтесь, что ли, такой возможностью, а то живёте в тепличных условиях, пылинки друг с друга сдуваете, скоро вообще забудете, каково это – в обычной жизни с обычными людьми взаимодействовать. – Для этого мне вполне хватает метро и магазинов, – покачал головой Виталик. – Вчера вот в очереди…
– Да разве ж там тебя так качественно отбреют? – перебил его шеф. – Нет, только настоящий гений способен на то, на что он способен. Ты помнишь ведь, какая у нас публика в "Петушках"?
– Ну, какая публика? Пьяная в мясо. А что?
– То есть доброжелательная, в целом, да? К тому же никто не обращает друг на друга внимания. Так вот, они вчера написали коллективную петицию бармену, которую подписали все без исключения. В петиции значилось: "Во избежание дальнейшей эскалации конфликта выведите, пожалуйста, за пределы помещения этого старого скандалиста, который сидит в купе номер шесть!" Угадай, кого они имели в виду?
– Круто! – с завистью протянул Виталик. – Несмотря на то, что там вечная защита висит?
Шеф кивнул, так, словно Техник подбросил ему удачную идею, ударил пальцем о палец и, усмехнувшись, ответил:
– Несмотря на то, да. Я сам, если честно, оставил там на какое-то время свою физическую оболочку, всё равно Йозефу нашему собеседник толком не нужен – так, надо время от времени обращаться к некой роже, чтобы не с самим собой разговаривать о том, какие все вокруг уроды и недоумки. Оставил, значит, а сам метнулся в угол зала – там, как мне показалось, носитель засел. Но именно что показалось – у него желание перегорело уже, причём недавно, мы с этим нашествием носителей ничего не успеваем. Кстати, ты действительно выяснил причину этого столпотворения или мне показалось? Виталик ущипнул себя за ногу – вот балда, совсем забыл, зачем к шефу ломился!
– Причину ещё нет, но уже вычислил место, где вся эта каша заваривается. Я перепроверил все наши свежие контакты. Так вот, девяносто процентов носителей – девяносто, вы представляете! – в первый раз ощутили желание в одной и той же точке пространства. Совпадение? Непохоже. Стремянная магнитная аномалия – вот как я назвал это явление. Сам по карте вычислил… С небольшой помощью Гугл-мэпс.
– На Стремянной, что ли, это происходит? – уточнил шеф. – Так рядом же с нами совсем.
– Вот и я о чём. Сейчас слеплю Лёве плакат, и на разведку поскачу!
– И бесстрашно отряд поскакал на врага… – критически оглядев его, произнёс шеф. – Техник на разведке – отлично придумано. Даже и не думай. Все координаты передай Марине с Галиной. И пусть держат меня в курсе.
– Слушаюсь, – кивнул головой Виталик. – Просто мало ли, вдруг там ничего особого нет, а они только зря потратят время.
– А может быть, есть, и не особое, а вполне опасное, и мы только зря потратим тебя. Искренне не рекомендую обсуждать данный приказ. Вопросы есть? Вопросов нет. Выполняй.
– Выполню! – с готовностью воскликнул Виталик. – Я вообще со вчерашнего вечера стараюсь быть хорошим. Понадеялся, что судьба меня за это наградит и господин писатель хотя бы обратит на меня внимание. Нет, не обратил. Зря я только старался.
– Конечно зря, – вполне серьёзно сказал шеф. – Если стараешься быть хорошим не для того, чтобы стать хорошим, а ради каких-то посторонних благ, то и хорошим не станешь, и не получишь никакой награды, так что в итоге окажешься в двойном проигрыше.
– Это почему же?
– Потому что быть хорошим имеет смысл только для того, чтобы достичь очередной ступени внутреннего совершенства, ну, или, если угодно, гармонии с собой. И награда тут – не мимолётное благосклонное внимание знаменитости, о котором ты мечтаешь, а качественное изменение внутри тебя самого. Ты стараешься быть лучше, стараешься – оп! – становишься лучше и понимаешь, что тебе абсолютно по барабану, замечает тебя Йозеф Бржижковский или нет.
– Как-то это грустно очень.
– Это тебе сейчас так кажется, а вот вырастешь над собой – и всё поймёшь. В идеале ты должен быть счастлив уже от того, что ты – это ты. А общение с писателями, книжки и фильмы, чай-кофе, друзья, девушки и прочие так называемые радости жизни могут быть, а могут и не быть. Но они ничего принципиально не изменят на твоём персональном небосклоне.
– Ну, это в идеале! – весело сказал Виталик, бодро пятясь к двери. – А пока я такой, какой есть, не идеальный и не совершенный, мне можно?
Услышав кодовое слово, дверь приветливо распахнулась, слегка наподдав под зад несовершенному и неидеальному Технику. Чтоб не зазнавался.
Давным-давно, когда ещё Тринадцатой редакции, как таковой, на свете не было, и контуры этой организации только намечались, Даниил Юрьевич заявил, что ему лично наплевать на то, сколько времени сотрудники проводят на работе – могут вообще не приходить, – лишь бы дело делалось. С тех пор так и повелось; и как бы пунктуальный Константин Петрович ни пытался изменить ситуацию, ничего у него не получается – никто, кроме Наташи, не желает приходить на работу к 10.00 и уходить ровно в 19.00. То слишком рано прибегут – и давай вкалывать, без перерывов, до глубокой ночи, то заявляются после обеда и – опять-таки сразу принимаются за дело.
Поэтому Шурик, примчавшийся в офис просто неприлично рано – в половине десятого, – не особенно удивился тому, что в приёмной уже вовсю бурлит жизнь. Собственно, бурлила она исключительно потому, что бедному Лёве на этот раз достался ужасно вредный автор. Автор – то есть уже порядком насоливший всем, до кого он успел дотянуться, Йозеф Бржижковский – стоял посреди приёмной, уперев руки в боки, и насмешливо объяснял бедному подневольному пиарщику, почему он не хочет идти на радио и что при этом думает о местном телевидении. Лёва, уже выслушавший от своих друзей с телевидения, что они думают о господине Бржижковском, мечтал сейчас только об одном – чтобы пришел какой-нибудь болван, которого не жалко, и этому болвану можно было спокойно и не торопясь открутить голову. Но вместо болвана ему достался Шурик, который, едва скинув шапку, шарф и куртку (и, как обычно, уронив всё это – жутко модное, между прочим, – добро на пол, рядом с вешалкой), изо всех сил постарался выполнить невысказанное желание дорогого коллеги. То есть непроизвольно прикинулся болваном, которого не жалко.
Вот уж чего Шурик точно не умеет – так это выбрать наилучший момент для того, чтобы выложить карты на стол. Более того, это умение кажется ему бесполезным – всю добытую информацию, полагает он, необходимо максимально оперативно доносить до тех, кому она предназначена, а сокрытие важных новостей хотя бы на минуту он приравнивает к вранью. Сегодня ты, допустим, полчаса держал ближнего в неведении, завтра тебя хватит на час, а через месяц вообще решишь ничего ему не рассказывать. Как ни пытается Даниил Юрьевич втолковать парню, что информация – товар ценный и демонстрировать его лучше в самом выгодном свете, ничего не помогает. "Информация – не товар! Я ведь не торгую ею, а бескорыстно делюсь!" – гордо заявляет Шурик.
Вот и сейчас, едва только вбежав в приёмную и обнаружив там Лёву, он бескорыстно поделился с ним радостной вестью о том, что Миша Ёжик всё же согласился на интервью писателя Бржижковского.
– Всё же согласился? – ехидно переспросил писатель. – Долго то есть отказывался, но ты его уговорил? Ай да молодец! А я-то думаю – чем мне заняться сегодня, может, с Ёжиком поговорить? И точно! Ёжик согласен.
– Да он не в этом смысле, – попытался спасти ситуацию Лёва. – Этот Ёжик вообще мелкий злобный гад, который ни черта не смыслит в литературе, хоть и начальник. А его сотрудники, напротив того, сами меня умоляли, чтобы я свёл их с вами.
– Ты, стало быть, сводней ещё подрабатываешь? – погрозил ему пальцем вредный старик. – И сколько берёшь за одно свидание со знаменитостью? На мне, например, сколько уже наварил?
– Чтоб тебе не спалось сегодня, – в сердцах воскликнул Лёва, отвешивая Шурику подзатыльник. – Пришел и всё испортил. Мы уже почти договорились!
– Размечтался. – Зловредный писатель достал из кармана папироску и закурил, не обращая внимания на развешанные всюду (Цианид постарался) метровые таблички, воспрещающие курить в данном конкретном помещении, потому что это вредит здоровью и трудоспособности некурящих. – Ни о чём мы не договаривались, а я, напротив того, сказал тебе, что никуда не пойду. Но с Ёжиком вашим я, так и быть, повидаюсь – ещё точно не знаю когда, но когда узнаю – непременно об этом сообщу.
– А у вас какие-то планы уже на сегодня, да? – угодливо поинтересовался Лёва.
– Да, есть кое-какие. Свалить отсюда поскорее, чтоб рожи ваши унылые не видеть.
– Ох же и получишь ты у меня сейчас, – хрустнул костяшками пальцев Лёва и повернулся к Шурику.
– Ну я же как лучше хотел! – испуганно попятился тот и чуть не наступил на уютно устроившегося на диване Виталика, мирно пробуждающего себя для трудов и забот нового дня посредством уже третьей чашки кофе.
– Да не убивайтесь так, оба вы – полные болваны, и будете такими до конца своих дней! – насмешливо заявил Йозеф Бржижковский, пыхнул на прощание папироской, сверкнул глазами и гордо вышел на лестницу, даже не прикрыв за собою дверь.
– Ну спасибо тебе, блин, Саша. Очень вовремя высунулся, молодец. Круто, конечно, что ты с Ёжиком корешишься, но мог бы и раньше об этом сказать, да? Меня теперь этот старый говнюк за человека считать не будет, раз я не мог договориться о том, о чём ты смог!
– Подумаешь, проблема, – наконец проснулся Виталик, – меня он с самой первой встречи за человека не считает – и ничего. Как видите, в жабу я ещё не превратился.
– Ой, кто здесь? – испуганно отскочил от него Шурик.
– О, нормально. Доктор, меня все игнорируют. Следующий! – Виталик весело отставил в сторону пустую чашку и приготовился к плодотворной дискуссии. Но ничего не вышло.
– Странное явление природы, коллега, – обращаясь к Шурику, сказал Лёва, указывая пальцем в сторону Техника. – Вроде там нет никого, а грязная посуда сама собой откуда-то возникла.
– Ну, бежим тогда отсюда, а то, раз там нет никого, могут и на нас подумать! – рассудил Шурик. – Заставят ещё чашки мыть неизвестно за кем, а вдруг там окажутся посторонние микробы или даже инопланетная плесень?
– Здравая мысль, – кивнул Лёва. – На сегодня – первая.
И эти двое бодрой рысью покинули приёмную, на прощание послав прилежно сортирующей почту Наташе парочку воздушных поцелуев.
– Не расстраивайся, Виталик, – ненадолго отвлекаясь от работы, произнесла она, – я тебя прекрасно вижу. Помой за собой посудку, сделай милость.
– Вот как не попёрло с самого утра – так и не прёт. Пойду сейчас шефу пожалуюсь! Он вас в покемонов превратит! – пообещал всему белому свету Виталик. – Чем это закончилось, вы уже знаете.
Тем временем Шурик, оказавший Лёве совершенно неоценимую медвежью услугу, мужественно отрешился от всех посторонних дел и всерьёз взялся за желание Амнезины. Для того чтобы всё произошло как бы само собой, как бы по стечению обстоятельств (Шурик обожал подобные комбинации), следовало сделать так, чтобы три взрослых человека случайным образом познакомились и поняли, что они могут оказаться полезны друг другу. Причём главная и самая непростая часть этой интриги уже была запущена – Миша Ёжик всерьёз увлёкся идеей трэвелога. Впрочем, хорошо зная Мишу, Шурик понимал, что это – ненадолго. И если сегодня у этого безумно энергичного и крайне подозрительного человека возникнет другая идея, а предыдущая не сделает ничего для того, чтобы удержать на себе его внимание, то всё придётся начинать заново. И – уже с другим журналом, потому что Миша вторсырьем не питается, нет, и однажды отвергнутые идеи не реанимирует.
Поэтому-то Шурик и пришел сегодня на работу так рано и принялся звонить по телефону, прикидываясь то сотрудником отдела рекламы журнала "Невские перспективы", то старшим братом, решившим сделать сюрприз своей сестрёнке, то разгневанным читателем, то сотрудником курьерской службы, развозящей корреспонденцию вип-персонам. Денис, не отрываясь от утренних дел, молча наблюдал за этими перевоплощениями.
На столе перед Шуриком лежал листок, исчирканный стрелочками, галочками и прочими тайными знаками.
– Значит так, – в очередной раз анализировал он расстановку фигур. – Этот звонит Мише, Миша ничего не понимает, потом понимает, и – ура! – тогда наш приятель идёт сюда, а мы в этот момент уже его поджидаем и наносим шах и мат в два хода.
Следующий звонок Шурик адресовал своей королевской пешке. Амнезина, которой вчера показалось, что больше ей не видать этого смешного инопланетного мальчика, очень обрадовалась его звонку (тем более что телефонный разговор позволял ей на совершенно законных основаниях временно оставить очередного неприятного туриста наедине с каталогом).
– Представляешь, я сегодня утром фотографировался в одном ателье на пропуск, ну, потому что у нас тут новую пропускную систему ввели, – уверенно выдумывал на ходу Шурик, – и выиграл возможность бесплатно распечатать у них пять фотографий форматом А4. А4 – это знаешь, как много? Ни в один альбом не влезет.
– Знаю, – не скрывая досады, ответила Амнезина. – И как это только некоторым людям всегда так везёт? Сколько я на пропуск ни фотографировалась, ничего подобного не встречала.
– Да, повезло мне, – согласился Шурик. – Теперь не знаю даже, чего печатать. Просто не представляю. Постер с Lady Gaga у меня уже есть. А заказ надо сделать сегодня, такое у них дурацкое правило. Ну вот, я подумал – вдруг ты мне посоветуешь, что напечатать? Ты же всё-таки фотограф.
– Ага, – фыркнула Амнезина, – я тебе посоветую передарить свой выигрыш мне. Только ты же этим советом не воспользуешься, правда?
– Почему? Давай я им воспользуюсь. А ты мне потом подаришь какую-нибудь фотографию, идёт?
– Тебе же ничего не понравилось, кажется.
– Тебе жалко, да? А ведь я тебе свой выигрыш отдаю, между прочим. – Да мне не жалко, что ты, – обиженно произнесла Амнезина, – бери хоть всё, я только рада буду. Просто мне, правда, показалось, что тебе они не очень…
– Мне они очень-очень! Просто я слов подходящих не нашел. Потому что я не красноречивый. Ой, слушай, у меня тут звонок на другой линии, от шефа, похоже. Сейчас будет моловогойка… Головомойка… Я тебе в почту кидаю логин и пароль, вот, уже кидаю, перешли по-быстрому свои фотографии, и через час уже всё будет готово. Созвонимся ещё.
– Береги себя, – прошептала в трубку Амнезина.
Шурик утёр пот со лба, отодвинул в сторону телефонный аппарат и нанёс на исчирканный листок последнюю, самую важную галочку. Затем отправил заранее заготовленное письмо и вскочил с места, на ходу перевоплощаясь в гитариста некой абстрактной металлической команды, выдающего своё коронное соло. Пропрыгав с воображаемой гитарой по всему кабинету, он вернулся на место, кое-как пригладил волосы и принялся шарить по ящикам стола в поисках съестного, но нашел почему-то только подзарядку от мобильного телефона, которую потерял в прошлом году. Сам телефон, кстати, он потерял ещё раньше.
– Я и не знал, что у нас ввели пропускную систему, – отрываясь от работы, произнёс Денис.
– Да ничего у нас не вводили, это я так, – неопределённо ответил Шурик. – Слушай, ты мне через час не можешь стукнуть чем-нибудь тяжёлым по голове, чтобы я не забыл одно важное дело?
– Если надо, я могу помочь тебе настроить таймер в твоём телефоне. С тех пор, как человечество изобрело это прекрасное… – Ага, давай. С тех пор, как человечество изобрело этого прекрасного тебя, я стал успевать гораздо больше!
Денис легко поднялся с места, подошел к своему безалаберному начальнику, взял со стола мобильный телефон (купленный две недели назад – после того, как его предшественник предательски нырнул в унитаз и навсегда отказался работать) и настроил таймер.
– Если верить твоему телефону, всё это время ты жил вчерашним днём. Но в будущем году, – выставляя правильную дату, произнёс он. – Вот, за пять минут до нужного времени раздастся виброзвонок, за три минуты – звуковой сигнал, который будет повторяться каждые тридцать секунд, – сказал он. – Всё предельно просто. А что случится через час?
– Через час Амнезине принесут её фотографии, но по заранее запланированной мною ошибке доставят их директору по продвижению. Который, как я понимаю, в данный момент разговаривает с Мишей Ёжиком. Во всяком случае, когда я представлялся сотрудником отдела рекламы, я оставил ему прямой Мишкин номер. Поговорив с Мишей, директор крепко задумается о том, что своего человека, умеющего фотографировать и готового почти даром хоть завтра уехать в Арабские Эмираты или куда ему скажут, у него нет. Дальше – дело техники. Я звоню Амнезине, Амнезина идёт на А4, то есть прибегает к директору по продвижению, он узнаёт, что она прекрасный фотограф, – и все довольны, все смеются.
– А что будет в это время делать Миша Ёжик? – с интересом спросил Денис. – Вдруг он начнёт выяснять, откуда у этого директора его прямой номер? – Это вряд ли. Ежик продолжит заниматься пятью делами сразу, отметив для себя, что задача, запланированная на первую половину дня, вроде бы решается сама собой. За него я совершенно спокоен – он всегда с готовностью перекладывает ответственность на деловых партнёров, если, конечно, у этих партнёров хватает глупости так подставиться.
– Ловко, – сказал Денис, возвращаясь на своё место. – А если что-то пойдёт не так?
– На этот случай я подготовил пару путей к отступлению, – беспечно ответил Шурик, – но думаю, что всё выйдет по-моему. Кстати, у тебя ничего пожевать нету? Так разволновался, а тут ещё Лёва этот, псих ненормальный, чуть в морду не засветил, но потом всё же одумался.
– Я не понимаю, почему вы все его так боитесь, – удивлённо спросил Денис, вытаскивая из ящика стола специально припасённую пачку печенья "Шесть злаков с витаминным комплексом на каждый день" и ловко перебрасывая её своему вечно голодному начальнику. – Мы с Лёвой частенько занимаемся армрестлингом. К сожалению, он совершенно не умеет выделять время на отдых, что не самым лучшим образом сказывается на его здоровье. Но противник он достойный, честный, поражение всегда признаёт легко.
– Армрестлинг, – поморщился Шурик. – Помню, Лёва меня один раз втянул в этот кошмарный ужас – больше я в такие игры не играю. Когда я в детстве упал с велика и сломал руку – и то было не так больно. А тебя он, конечно, не тронет, раз ты можешь дать ему достойный отпор.