"- Мистер Калпеппер с давних пор изучает мои памфлеты, - сказал мне хозяин, когда стало известно о его прибытии. - Мне сообщили, что он особенно восхищается трактатом "Резоны церковных властей, настраиваемых против прелатства, и некоторые соображения относительно наиболее подходящих способов избавить церковь от продажных священнослужителей". Вне сомнения, он жаждет меня приветствовать".
Я же приветствовать его вовсе не жаждал, особенно после того, как твой драгоценный набожный братец Морерод обстоятельно поведал мне о его служении. Так это именуется? Гостя звали Натаниэль Калпеппер: он прослыл "Кудесником Калпеппером" благодаря своей деятельности среди "Богомольных Индейцев" - бедных душ, обращенных в христианство его наставлениями. Морерод сказал, что некогда дикари слышали голос своего бога в раскатах грома, но теперь внимают голосу Бога через посредство Кудесника Калпеппера. Последний и в самом деле отличался чрезвычайной громогласностью: когда он оглушительно гаркнул: "Возрадуемся!", хозяин вздрогнул и слегка попятился. Лицо гостя - широкое, багровое, упитанное - напомнило мне лица мясников на Смитфилдской бойне; а лошадь свою он пришпоривал яростней, чем тать в ночи. Ты наверняка его видела, Кейт.
- Он мне смутно вспоминается, Гус, но все было таким новым и странным, что я едва…
- Мне это тоже показалось странным, потому что я увидел вслед за ним молодого индейца в седле. До того я индейцев не встречал.
- Ты испугался, Гус? Я так точно перепугалась, как только их увидела.
- Нет, ни чуточки. Мне стало ужасно интересно. Видно, я на него таращился изо всей мочи, и он из вежливости отвернулся. А знаешь, как он был одет?
- В мантию из перьев?
- Нет, по-английски: рубашка из голландского полотна, белый шейный платок и отличные чулки. Я вполголоса описал его мистеру Мильтону-и наш хозяин, по своему обыкновению, пробормотал: "Ну-ну, так-так". Преподобный Калпеппер шумно представил нам своего спутника как "благочестивого юношу со стороны", получившего имя Джозеф. Мне было любопытно, ту же ли самую одежду юноша носит в лесу, а мой хозяин и не скрывал своего желания разузнать побольше о "языческой пастве". "Богу было угодно, - ответствовал кудесник, - наслать на племена заразный недуг. Он попустил, чтобы десять лет назад, подстрекаемые сатаной, индейцы выступили против англичан, но чума поразила их с такой силой, что вигвамы были завалены горами трупов. Мерли, как овцы от ящура. Такова была Божья воля".
Мистер Мильтон крепко стиснул мое плечо. "Что же это? На мой взгляд, бойня какая-то". - "О нет, сэр. Ничуть. Здесь, если мне будет позволено так выразиться, вы выказываете предрассудки вашей прежней отчизны. Выжившие приползали к нам в город на четвереньках за водой и провизией. Они были готовы к спасению - и, когда я сообщил им, что Господь наделил англичан властью загонять чуму под землю, они воззвали к милости и помощи свыше. Все это действовало очень вдохновляюще". - "Безусловно". - "Они все равно что дети, милостивый сэр: чтобы их приручить и утихомирить, нужна сила". Я тем временем поглядывал на юношу-индейца, не будучи уверен, что ему понятны суровые слова этого чудодея, но он смирно стоял за своим господином, скрестив руки на груди и устремив взгляд вперед. "Грешники блуждают во тьме, мистер Мильтон…" - "Я это знаю". - ".. И эта раса невежественных язычников привыкла спотыкаться сами не зная на чем. Теперь они целуют и прижимают к сердцу Библию, как любой благочестивый англичанин. Вот этот малый, Джозеф, предан мне целиком. Коваутам.
- Ты хорошо произнес это слово, Гус.
- Ты всегда твердишь, будто я язычник, вот я и стал изучать языческое наречие. Никто из нас тогда его не знал, и мистер Мильтон наклонил голову набок, словно желая получше расслышать. "Что это значит?" - "Я спросил Джозефа, понимает ли он меня".
Юноша смотрел теперь прямо на святого Калпеппера. "Куккакиттоу", - ответил он. "Он сказал всего лишь, что слышит меня, мистер Мильтон".
Наш хозяин негромко повторил незнакомое слово. "Я попрошу его говорить с вами по-английски, сэр, если желаете. Джозеф, Аванагусантовош". - "Два сна мы идем. Один сон приходим сюда". - "Аскуттаакуомпсин, Джозеф. Для них по-английски". - "Как поживаете, друзья, как поживаете?"
Он выговаривал слова как настоящий лондонец - и я, не удержавшись, присвистнул. Мистер Мильтон, все еще сжимавший мне плечо, глубоко втянул в себя воздух: "Как это понимать, мистер Калпеппер? Языком англичан владеет неразумное существо и передает через его посредство человеческий смысл! Какого цвета у него лицо?" - "Рождаются они якобы белыми, сэр, но их матери изготовляют настой из листьев орехового дерева - при умывании им кожа становится светло-коричневой". - "Это действительно так?" - "Хм! - Он издал неприятнейший раздраженный смешок. - У меня есть причины сомневаться на этот счет. Вы позволите привести цитату из книги пророка Иеремии?" - "Разумеется". - ""Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс - пятна свои? Так и вы можете ли делать доброе, привыкнув делать злое?" По-моему, глава тринадцатая, стих двадцать третий". - "Хорошо, белого они цвета или бурого, каково их происхождение? Впервые закопошились они в иле под влиянием солнечных лучей или как?" - "Одни говорят, будто эти язычники - потомки не то татар, не то скифов. Другие утверждают, будто они отпрыски рассеянных по свету евреев".
Наш господин велел принести два стула и расположился с удобством. Ты же знаешь, как он обожает вести спор и подробно расследовать вопрос. "Но вы же не имеете в виду десять колен, которые Салманассар вывел пленными из их собственной страны?" - "Именно. Мы читаем об этом во Второй книге Царств, сэр". - "Глава семнадцатая? Поразительно, если это правда. И все же, заверяю вас, говорят, что они придерживались языческих обычаев…" - "Еще более поразительно, мистер Мильтон, верование в то, что здешние туземцы происходят от разбитых троянцев. Брут якобы вывел их из Лациума". - "Но этот народ наверняка не смог сохранить с тех древних времен письменности". - "Исчезла, сэр. Вывелась из употребления. Остались одни дикие слова. - Кудесник прочистил горло. - И сами они дикари дикарями. Причем лишенные нравственности".
Хозяин подался вперед с жадностью блохи, вспрыгнувшей на вола: "Объяснитесь подробнее, мистер Калпеппер". - "Среди них царит сплошной разврат. Их поселения - места похоти и распутства. Азартные игры. Продажность женщин. О завтрашнем дне они и не задумываются, сэр. Склонны к лживости и безделью". - "Несомненно, это соответствует их смутному восприятию мира. Если они - всего лишь жалкая кучка бродячих потомков исчезнувшего народа, чего от них ожидать, кроме сломленности и разлада? Поистине, я испытываю жалость к их плачевной страдальческой участи". - "Меня также переполняет сочувствие, сэр, однако ни в коем случае нельзя забывать, что при всем том они сущие дикари - тщеславные и коварные". - "Не пересохла ли в них кровь от избытка солнца и огня?"
"Возможно. - Почтенный богослов придвинул свой стул поближе. - Более того, правление у них в основном монархическое".
Наш господин с шумом перевел дыхание.
"Я мог бы об этом знать. - Он махнул рукой в сторону простиравшихся за нами лесов. - Вижу теперь, что мы в самом деле находимся на краю пустыни, на последней грани неприкрытой духовной порчи". - "О да, совершенно верно". - "Меня повергает в дрожь мысль о низменном семени, порожденном их похотливостью. Как вам удается держать их в подчинении?" - "Лучше всего, сэр, поощрять их каким-нибудь небольшим подарком вроде яблока или печенья. Конечно же, они и понятия не имеют о деньгах. Прошлой зимой Бог повелел им давать нам рыбу почти что даром".
Собеседники развлекали друг друга на манер чипсайдских сплетниц, и я, утомленный лицемерием чудодея, решил завязать разговор с молодым индейцем. "Гусперо", - сказал я, ударив себя в грудь. Потом наставил палец на него и воздел руки вверх, изобразив тем самым живой вопросительный знак. "Маммичис", - ответил он. "Вовсе не Джозеф? - Он покачал головой. - А что же тогда молол здесь этот тупоумный старый святоша?"
Индеец поймал мой взгляд, брошенный на Кудесника Калпеппера: я смотрел на него не с большей дружелюбностью, чем приговоренный к повешению смотрит на петлю. Калсется, он что-то угадал в моих мыслях и свирепо пробормотал: "Мановессас". - "Что ж, приятель, все это очень интересно. Почему бы нам не погулять вместе и не обсудить то да се? Ты не против, если мы что-нибудь разопьем? - Я поднес сложенные руки ко рту, изображая глоток из бокала, чем вызвал у него улыбку. - Мы собираемся поизучать Писание, - сообщил я мистеру Мильтону. - Вы нам позволите?"
Хозяин махнул в мою сторону, не снизойдя даже до кивка, и мы с Джозефом - прошу прощения, Маммичисом - зашагали в сторону леса. По счастью, вышло так, что при себе у меня оказалась фляжка с крепкой настойкой.
- Охотно верю, Гус.
- Спасибо за веру в меня, Кейт. Можно попозже выпить за твое здоровье? Итак, очень скоро мы с Маммичисом беседовали самым дружеским образом. "Дерево", - сказал я, указывая на ствол, к которому мы прислонились. - "Михтук". - "Ветер", - я показал рукой на ветви, качавшиеся на ветру, и надул щеки. "Ваупи". - "Земля", - я ткнул пальцем в травяной покров. "Ауке". - "Слушай, ты замечательный парень".
Джозеф положил руку мне на грудь. "Ваутако - науог. Человек в плаще. Английский человек". - "Да, я ношу плащ. Лондонской зимой нужная вещь". - "Чаукуакок. Люди с ножами. Английские люди. - Он показал в сторону поселения братьев. - Сердца из камня". - "Я знаю. Нрав у этих набожных людей мог бы быть и помягче". - "Они пришли с изнанки мира отобрать наш мир". - "А вот это очень похоже на правду, не так ли? Почему бы нам не выпить еще за их погибель?"
Скоро мы расправились с фляжкой до последней капли и бросились бегом через лес с выкриками "Ура!" и "Эгей!", которым я его обучил. Он мчался стрелой, а меня переполняло счастье - и знаешь, Кейт, в этом диком уголке я чувствовал себя свободным. Помнишь Элеэйзера Лашера? Первого англичанина, которого мы с мистером Мильтоном встретили, когда блуждали? Я ему тогда позавидовал. Я позавидовал его свободе.
- Ты меня спрашивал о нем и раньше, Гус. Он единственный носил медвежью шкуру, как индеец. Я привыкла видеть его каждое утро по понедельникам, когда он приходил меняться товаром. Он приносил меха и мясо, а мы давали ему сыр, молоко и всякое такое. Держался он всегда спокойно. Думаю, он жил один.
- Ты права как всегда, Кейт. Он жил в глубине леса. И я намекнул мистеру Мильтону: вот, дескать, это именно тот человек, который может нам побольше рассказать об индейцах. Наш хозяин проникся к ним глубоким интересом после содержательной беседы с преподобным Калпеппером, поэтому я подошел к Элеэйзеру на рынке.
- В понедельник утром?
- Точно. Он согласился с нами поговорить и, по выражению мистера Мильтона, ознакомить нас с их языческими повадками. И вот на следующее утро он снова привел нас к своей бревенчатой хижине у реки. Конечно, нам пришлось войти в лес, и мистер Мильтон схватил меня за руку, как только почувствовал сомкнувшуюся вокруг него темноту. "Змеи здесь водятся?" - спросил он. "Да". Помнишь голос Элеэйзера - медленный, запинающийся? Я думаю, причиной тому была его борода.
- Он никогда не заговаривал со мной, Гус. Был такой несмелый.
- В лесу он держался храбрей.
"Туземцы считают змей прекрасным лечебным средством от боли и лихорадки, мистер Мильтон. И потому едят их живьем".
Наш хозяин еще крепче ухватился за мою руку. "Лесов дремучих тьма по нраву им, - прошептал он. - Трава зловредная и тина им по нраву". - "Аскук, - вдруг сказал Элеэйзер, удивив нас обоих. - Так они их называют". - "Все это следует выкорчевать с корнем и сжечь. - Мистер Мильтон все еще говорил шепотом. - Надо научиться отсекать лишнее".
- Спустя час мы добрались до хижины - и Элеэйзер ввел нас внутрь. Хотя стояла такая жара, что можно было жарить каштаны прямо на ладони, он развел огонь чуть ли не у самого порога: дым, по его словам, должен отгонять от входа больших зеленых мух и других насекомых.
Мы уселись на две деревянные скамьи, и наш хозяин заговорил: "Мы дети Лондона, мистер Лашер, и лишь немногое знаем о языческих обычаях. - Я едва не прыснул, но решил не преступать вежливости и разразился кашлем. - Научите нас, если вам угодно, здешним манерам".
Мистер Лашер пристально вгляделся в свою обувь, словно ее можно было убедить поддерживать беседу вместо него. "Трудно сказать, с чего начать…" - "Говорят, будто туземцы ничем не лучше диких животных. Говорят, что им доставляет наслаждение резня". - "Нет-нет, это совсем не так. Они могут быть тщеславными и заносчивыми, но на самом деле они далеко не дикари. Они любят общество, даже самые дикие из их числа. Они обожают своих детей - и всячески портят их баловством". - "Еще бы". - "Честностью они не уступают многим англичанам. Они называют себя ниннуок, что означает "человечество". - С минуту он помолчал. - Можно рассказать вам одну историю? Об англичанине, который жил с индейцами".
- Да что ты, Гус, неужели это правда?
- Именно такой вопрос задал и мистер Мильтон: "Неужели это возможно?" - "Да, сэр, от начала и до конца". - "Ужасно. Чудовищно. Рассказывайте".
"Однажды некий англичанин поселился в лесу, где добывал себе пропитание одной только охотой. По примеру индейцев, он завел себе вместо собаки волчонка и хорошо его приручил, хотя тот и сохранял все повадки хищника по отношению к любой живности.
Одет этот англичанин был всегда плохо, не носил пояса, а голову покрывал засаленной льняной шапочкой, надвинутой на самые глаза. Не был, можно сказать, ни англичанином, ни туземцем". - "Полная жуть!" - "И вот, в начале лета, когда индейцы перебрались из густых лесов на открытые поля, волчонок англичанина вдруг исчез. Присоединился к сородичам, которые последовали за туземцами на новое место. Но англичанин, привязавшийся к своему животному - единственному своему компаньону в безлюдной глуши, - вознамерился вернуть его любыми доступными ему средствами. Он нашел след, оставленный индейцами, и обнаружил, что они расположились в миле к востоку, на равнине вблизи от берега. Разумеется, они видели его задолго до его появления, и он внезапно оказался в кольце воинов, которые размахивали луками и длинными палками. Он закричал им на их родном языке "Мир! Мир!" - и попытался пояснить, что его волчонок убежал. "Анум! - сказал он (это слово обозначало собаку). - Анум!" И добавил: "Ннишишем" - то есть "Я один". Настроение напавших мгновенно переменилось: на свете нет народа, более гостеприимно встречающего незнакомцев, если только они не враги. Известно ведь, что, принимая англичан у себя в доме, они подают им самую лучшую еду". - "Верю, - вмешался я. - Они добрые парни".
Мистер Мильтон жестом велел мне умолкнуть.
"Оживленные и доброжелательные, индейцы повели англичанина к своим вигвамам, где к нему подбежал его питомец. Туземцы могут сурово выражаться, сэр, - Лашер оторвал взгляд от своей обуви и посмотрел на нашего хозяина, - но от природы они склонны к веселью. Так сложилось, что англичанин, истомленный долгим одиночеством, решил остаться жить среди индейцев и тем самым избавиться от постоянного страха перед врагами и хищниками. Он расхаживал среди них полуголый и перенимал их привычки, пока со временем и сам не превратился в настоящего дикаря". - "Это настолько ужасно - слов нет. - Мистер Мильтон беспокойно заерзал на деревянной скамье. - Он вступал в нечистые отношения с какой-нибудь молодой индейской женщиной?" - "О нет, совсем не это. Но он ловил с ними рыбу, ел и спал вместе с ними. Плавал с ними в их каноэ". - "Я о них слышал, - вставил я. - Похожи на наши рыбачьи лодки, да?" - "Их изготовляют из полос березовой коры, сшитых вместе корнями белого кедра…"
Разумеется, нашего хозяина эти подробности занимали мало. "Вы явно хорошо разбираетесь во всех этих дикарских штучках, мистер Лашер". - "Ну как же. Ведь это я и есть тот, кто жил с индейцами".
Наш хозяин немедля поднялся с места и поманил меня к выходу. "Рассказ весьма интересен, сэр. Но сейчас мы вынуждены с вами распрощаться".
Элеэйзер, видимо, был удивлен, поскольку смотрел на меня какое-то время, не произнося ни слова. Я только закатил глаза.
- Погоди, Гус. Ты точь-в-точь как куколка из кукурузы.
Элеэйзер спросил, не нужно ли проводить нас до дома. "Нет, сэр. Мы знаем дорогу сами. Пойдем, юноша". Мистер Мильтон взял меня за руку, и мы, покинув бревенчатую хижину, ступили на лесную тропу. Элеэйзер замешкался у выхода, я помахал ему рукой, и тогда он вернулся в свое жилище. В лесу нас тотчас же осадили мухи. "Этот дикий край - источник мерзкой заразы, - произнес мистер Мильтон, - коль скоро он порождает подобных чудищ". - "Каких чудищ, сэр?" - "Тебе известно не хуже меня. - Мы продолжали идти молча, а я на ходу удостоверялся, верную ли мы дорогу избрали. - Вергилий говорит, что человеческий род, Гусперо, произошел от древесных стволов. Невообразимая метаморфоза. Потомки Ноя после потопа жили в лесах. - Я неуклонно направлял хозяина вперед по прямой, а он обожал блуждать среди своих словес. - Кто подолгу оставался в лесах, кроме прокаженных, бродяг и отшельников? Но Дионис увлек обезумевших жителей Фив в лес - не так ли? Velutsilvis, иЫ passim palantis error- ох!" Он поскользнулся на упавшей ветке и угодил в топкое место, сразу же погрузившись в тину по самые лодыжки, но я, проворней уличного факельщика, перепрыгнул по двум камням и вызволил хозяина из ловушки. Настроение его резко ухудшилось. "Ненавижу болота! - бормотал он, когда я вытаскивал его на сухое место. - Мы должны очиститься от этих трясин и топей. - Когда мы выбрались на нужную тропу, он добавил: - Мне нужно втолковать нашим братьям необходимость дисциплины и правильного порядка. Нельзя допустить, чтобы мы запутались в сорной поросли и окружили себя чумными испарениями". - "Так что вы предлагаете, сэр?" - "Нужно излечить почву. Нужно построить мосты. Нужно проложить дороги через эти гнилые болота. Нужно вернуть к жизни эти жуткие пустоши. Нужно начертить карты!"
Я вел его за руку, пока над нашими головами не показалось чистое небо. "Мистер Лашер рассказал нам и в самом деле странную историю". - "Омерзительную. Тошнотворную дальше некуда. Я не желаю о ней вспоминать. - В эту минуту большая муха укусила его в руку и он вскрикнул от боли. - Когда мы начнем делить территорию Нью-Мильтона, - продолжал он, пососав укушенную ладонь, - нужно будет возвести каменные стены и выкопать глубокие рвы для защиты от набегов врага. - Я не знал, что за врага хозяин имел в виду, Кейт, но зато хорошо понимал, что лучше ни о чем его не расспрашивать. Говорят, обжегшийся ребенок боится огня. - Мы должны оградиться и вооружиться!"