Достав из кармана платок и высморкавшись, он вернул платок на место и прикрыл глаза, словно обдумывая какую-то мысль. Некоторое время стояла тишина, как если бы он куда-то вышел и через некоторое время вернулся. Я представил, как его настроение движется вверх, потом вниз.
- Нам вас будет не хватать, - произнес он.
- К сожалению, пора на работу, - ответил я.
- Хорошо, когда есть, куда уезжать.
- Зависит от того, куда уезжаешь, - усмехнулся я. - А вы здесь давно?
- Две недели примерно. Точно не скажу, но где-то так.
Я спросил, как долго они еще собираются тут быть.
- Ну… - протянул он, едва заметно покачав головой, - может, месяц, может, два месяца, как получится. Я не знаю, в том смысле, что это не я решаю. Муж моей сестры - крупный акционер в этом отеле, и номер нам обходится совсем дешево. У отца компания по производству плитки, а муж сестры фактически унаследовал ее. Честно говоря, я его не очень люблю, но ведь родственников не выбирают. К тому же в силу своей антипатии я не могу оценить, действительно ли он настолько неприятен. Зачастую нездоровые люди бывают весьма ограниченными.
Он снова прикрыл глаза.
- Во всяком случае, плитки он производит много. Это дорогая плитка, ее кладут в холлах жилых домов. Еще у него куча акций разных компаний. Одним словом, делец. Мой отец тоже такой. Так что, мы - я имею в виду нашу семью - четко подразделяемся на здоровых людей и нездоровых, эффективных и неэффективных. Остальные стандарты постепенно отмирают. Здоровые люди производят плитку, умело управляют капиталом, уклоняются от налогов, кормят нездоровых людей. Довольно грамотная система с точки зрения функциональности. - Он со смехом вернул на стол пепельницу. - Они все решают. Живи месяц там, живи два месяца тут. А я, словно дождик, иду туда, иду сюда. Вернее, я и мама.
Он снова зевнул и взглянул на берег. Волны по-прежнему механически накатывали на скалы. Высоко над морем плавала белая луна. Желая узнать, который час, я кинул взгляд на запястье, но наручных часов там не оказалось. Я забыл их на ночном столике в номере.
- Семья - удивительная штука. Неважно, хорошо в ней идут дела или нет, - промолвил он, сузив глаза и глядя на море. - У вас ведь есть семья?
Я ответил, что вроде да, а вроде и нет. Не знаю, можно ли назвать семьей бездетных супругов. В том смысле, что это всего лишь договор на определенных условиях. Я так ему и сказал.
- Да, - согласился он, - семья в принципе невозможна без определенных условий. Иначе система не будет нормально функционировать. В этом смысле я представляю собой что-то вроде сигнального флажка. Можно сказать, вокруг моих неподвижных ног закручивается целая драма… Вы понимаете, что я имею в виду?
Я ответил, что, наверное, понимаю.
- Потеря к потере, прибыль к прибыли - такова моя теория этой системы. Дебюсси, описывая, как медленно у него идет сочинение оперы, говорил: "Я искал создаваемую ею пустоту". Можно сказать, что и моя работа заключается в "создании пустоты".
Он снова надолго погрузился в свое бессонное молчание. Чего-чего, а времени у него в избытке. Поскитавшись по дальним далям, его сознание снова вернулось назад, только на этот раз оно, похоже, приземлилось в другой точке, не совсем там, откуда отправилось.
Я достал из кармана виски и выставил на стол.
- Не хотите немного выпить? Стаканов, правда, нет, - предложил я.
- Нет, - он едва заметно улыбнулся, - я не пью. Почти не употребляю жидкость. Но вы не стесняйтесь, пейте. Я спокойно смотрю, как другие пьют.
Я отхлебнул из бутылочки. В желудке разлилось тепло, некоторое время я вслушивался в него, прикрыв глаза. Из-за соседнего столика он внимательно наблюдал за мной.
- Кстати, простите за странный вопрос, вы хорошо разбираетесь в ножах? - внезапно спросил он.
- В ножах?! - переспросил я удивленно.
- Да, в ножах. Ножи, которыми режут. Охотничьи ножи.
Я ответил, что в охотничьих ножах не очень-то разбираюсь, но мне приходилось пользоваться довольно крупными туристическими и швейцарскими армейскими ножами. Но это, конечно, не означает, что я имею особые познания в этой области.
Услышав это, он, вращая руками колеса инвалидной коляски, подъехал к моему столику и устроился напротив.
- Я хотел бы показать вам нож. Он у меня уже два месяца, но я совершенно в этом не разбираюсь. Хотелось бы кому-то его показать. Узнать, какого хотя бы примерно уровня эта вещь. Если, конечно, вас не затруднит.
Я ответил, что меня не затруднит.
Он вытащил из кармана деревянный брусок и положил на стол. Великолепно изогнутый, светло-серый, он глухо стукнул о стол. Это был небольшой складной охотничий нож. Небольшой, но широкий и массивный, весьма примечательный экземпляр. В принципе, охотничьим ножом снимают даже шкуру с медведя.
- Не подумайте ничего такого, - произнес он, - я вовсе не собираюсь ранить им себя или кого-то другого. Просто однажды мне вдруг, ни с того ни с сего, захотелось иметь нож. Даже не знаю почему. Может, увидел по телевизору или прочел в книге, толком не помню. Важно, что я во что бы то ни стало захотел личный нож. Я попросил знакомого, и он купил мне вот этот в магазине спорттоваров. Конечно же, от мамы это секрет, никто, кроме того знакомого, не знает, что я хожу с ножом в кармане. Это только моя тайна.
Он взял со стола нож, подержал на ладони, словно прикидывая его внезапную тяжесть, и наконец через стол передал его мне. Нож оказался тяжелым. Пластина, которую я принял за деревянный брусок, крепилась на латунном основании, чтобы ладонь не скользила. Сам нож был почти полностью изготовлен из латуни и стали и в руке оказался гораздо тяжелее, чем на вид.
- Попробуйте вытащить лезвие, - сказал он.
Положив руку на верхнюю часть рукоятки, я нажал на углубление и поддел пальцем тяжелое лезвие. Лезвие глухо щелкнуло и прочно зафиксировалось. Общая его длина составляла, наверное, сантиметров восемь или девять. Взвесив на ладони нож теперь уже с открытым лезвием, я еще раз подивился его весу. Он был не просто тяжелым - странная тяжесть словно вдавливала его в ладонь. Я энергично покачал рукой вверх-вниз, вправо-влево - благодаря своему весу рукоятка почти не двигалась и точно следовала за движением руки. Изгиб рукоятки тоже был безукоризненным и прекрасно ложился в ладонь. Даже плотно сжав пальцы, я не почувствовал никакого дискомфорта, а когда ослабил хватку, рукоятка продолжала плотно сидеть в руке.
Форма лезвия была великолепна. Прекрасно заточенная толстая сталь впереди вздымалась красивой линией, а сзади была резко вырезана для упора. Был здесь и желобок для крови, как положено.
Я тщательно обследовал нож в лунном свете, несколько раз легко взмахнул им для пробы. Это был элитный нож, идеально сочетавший в себе красоту формы и удобство использования. Уверен, что резал он соответственно.
- Хороший нож, - произнес я. - Я не специалист, но он отлично лежит в руке, лезвие добротное - прекрасная вещь. Если будете аккуратно смазывать, прослужит всю жизнь.
- А он не слишком маленький для охотничьего ножа?
- Нет, такого вполне достаточно. Большие ножи не удобны в деле.
Вжик - я сложил лезвие ножа, вернул ему. Он снова вытащил лезвие, ловко перевернул его в руке. Тяжелая рукоятка позволяла выполнить такой трюк. Затем прицелился, прикрыв один глаз и направив нож прямо в луну. Четко очерченные лунным светом, нож и инвалидная коляска напоминали белые кости, пронзившие нежное мясо.
- Не хотите порезать что-нибудь? - спросил он.
Я не стал отказываться, взял нож и несколько раз ткнул в ствол стоящей рядом пальмы, сняв по диагонали кору. Затем аккуратно разрубил надвое валявшуюся у бассейна дешевую пенопластовую доску. Нож резал прекрасно.
Я рубил все, что попадало под руку, и неожиданно вспомнил толстую белую женщину, виденную днем на буе. На мгновение мне показалось, будто ее белая пухлая плоть, словно разлетевшееся на клочки облако, парит в небе. Буй, море, небо и вертолет разом нахлынули на меня, я утратил ощущение расстояния. Стараясь не потерять равновесия, я тихо и медленно заставил лезвие скользнуть в рукоятку. Ночной воздух был мягким как масло. Моих движений ничто не стесняло. Ночь глубока, а время подобно мягкой сочной плоти.
- Иногда мне снится сон, - промолвил он. Казалось, его голос доносится со дна глубокой ямы. - Будто прямо из моей головы в мягкие мышцы памяти под углом входит нож. Мне не больно. Нож просто вонзается. Затем все постепенно исчезает, и в конце, словно останки, остается только нож. Вот такой сон.
Примечания
1
Речь идет о романе "Сердце - одинокий охотник" американской писательницы Карсон Смит Маккаллерс (1917-1967).
2
Внебродвейские подмостки - внешнее по отношению к Бродвею, не столь блестящее кольцо нью-йоркских театров, малобюджетная экспериментальная постановка, иногда любительская.
3
Последовательный образ - в психологии зрительное ощущение, остающееся сразу после прекращения действия раздражителя.
4
Антон Брукнер (1824-1896) - австрийский композитор, органист, педагог, автор 11 симфоний, включая две, не обозначенные номерами.
5
MG - автомобиль независимой британской компании "MG Rover Holdings Limited".
6
Эдо - исторический период (1603-1868) в Японии, время правления клана Токугава.
7
Нэдзу - часть района Бункёку в центральной части Токио.
8
Коулмен Хокинс (1904-1969) - выдающийся американский тенор-саксофонист.
9
Лайонел Хэмптон (1908-2002) - великий американский вибрафонист.
10
Пит Джолли Трио - основано в 1964 г. американским пианистом и аккордеонистом Питом Джолли (1932-2004).
11
Вик Дикенсон (1906-1984) - американский тромбонист.
12
Эррол Гарнер (1921-1977) - американский джазовый пианист, его знаменитый альбом "Концерт у моря" ("Concert by the Sea", 1955) был продан более чем миллионным тиражом.
13
Имеются в виду профессиональные бейсбольные матчи, проводимые ночью.
14
Мобиль - подвижная абстрактная скульптура из листового железа и проволоки, как правило, подвесная.
15
Роппонги - один из самых оживленных развлекательных районов.
16
Финансовый год в Японии заканчивается 31 марта.
17
Площадь одного татами составляет 1,62 кв. м.