"Где и когда происходили эти события, не так важно.
Это могло случиться в любом месте России.
Мэр провинциального городка застрелен на глазах депутата областного совета. Будет ли когда-нибудь раскрыто это убийство?..
Что чувствует человек, выигравший главную игру в жизни? Что дальше его жизнь?..
В любом деле есть свои гении. И во все времена гений и злодейство тесно переплетались между собой. Великий композитор 18-го столетия и известный писатель 20-го - какую роль а их судьбах сыграл злой гений, виртуоз кладбищенского дела?..
Телевидение - это наркотик. Оно затягивает. Человек, однажды оказавшийся по ту сторону экрана, уже не представляет своей жизни без телевидения. Можно ли избавиться от этой зависимости?.."
А. Бялко
От лица Парамона Черноты, журналиста и работника телевидения, Александр Бялко рассказывает об изнанке жизни - в разных ее проявлениях.
Содержание:
Предисловие 1
Парамон Чернота - Покровские хроники 1
Парамон Чернота - Обратная сторона телевизора 15
Примечания 37
Александр Бялко
Изнанка
Предисловие
Так получилось, что как только я стал взрослеть, меня сразу обидели журналисты. На страницы "Московского комсомольца" я попал в 1968 году, когда это была еще настоящая комсомольская газета. Я получил со страниц прессы незаслуженную, как мне казалось, выволочку за попытку создания самоуправления в старших классах московской школы № 612. Впрочем, сейчас газеты такого же мнения о демократии, как и при Брежневе. Но теперь, когда меня обзывают демократом, мне это не так обидно, как в далекой юности.
Когда я повзрослел и стал физиком, мне почему-то захотелось играть в "Что? Где? Когда?". Передача была безумно популярна у народа, но вызывала подсознательную ненависть тогдашнего партийного начальства. Ее закрывали, ведущего Владимира Ворошилова выгоняли с телевидения, а нас, простых участников программы, просто поливали грязью в газетах.
Тогда у меня и появилась желание понять, кто же такие журналисты – властители умов, и как они управляют своим волшебным даром. Последней каплей стало то, что моя дочь втайне от меня записалась в Школу молодого журналиста и, как я случайно узнал, слушая радио, делала репортажи в "Пионерской Зорьке".
Я решился на поступок – сам пошел учиться на журналиста. На вечерний, конечно, без отрыва от ядерной физики. Среди поступивших было человек пять таких, как я. Физик, математик, биолог и следователь. Остальные уже работали в газетах и журналах, и им нужны были только корочки. Мы же хотели овладеть секретами журналистской профессии. Там я познакомился с Парамоном Чернота, друзья звали его просто Паша. У него всегда лежала душа к журналистике, и обрушившаяся на нас волна свободы дала ему шанс поменять профессию.
После диплома мы разошлись по своим делам, но с Чернотой судьба сталкивала меня постоянно. Сначала в одном подмосковном городе науки, где Парамон снимал квартиру. Мы встретились, нашли кучу общих знакомых в городе и закончили долгими философскими разговорами за бутылкой. Затем совершенно случайно мы столкнулись в длинных коридорах "Останкино". И на телевидении у нас нашлись общие знакомые.
В то время Паша отпустил усы и носил очки, чтобы быть похожим на Владислава Листьева. Парамон очень гордился знакомством с ним.
Общие знакомые рассказали мне, что Паша долго болел и даже лежал в больнице. Последний раз мы столкнулись с ним нос к носу на улице Правды, где был мой офис, а Паша работал в издательском комплексе "Правда". Это случилось на следующий день после пожара, который погубил здание издательского комплекса. Там все было уничтожено водой и пожарной пеной. Из ящиков своего стола Паша достал промокшие бумаги и передал их мне со словами: "Ты знаешь, что с этим делать".
Чувствительная психика Парамона Черноты не пережила пожара. Он уехал в Гималаи постигать истину. Надеюсь, не навсегда. А я, прочитав покоробившиеся от воды бумаги, нашел их очень занятными и предлагаю вам тоже ознакомиться с ними. Это рассказы и дневниковые записи Парамона Черноты, где он говорит о себе в третьем лице. Некоторые изменения я внес в тех местах, которые нельзя было разобрать, и добавил от себя некоторые пояснения, которые считаю необходимыми.
Александр Бялко
Парамон Чернота
Покровские хроники
15 мая 2003 года произойдет теневое полное лунное затмение.
"Астрономический календарь".
Кажется, что все российские городки одинаковы. Куда бы вы ни приехали, все просто и понятно российскому жителю, будь он из столицы, из деревни или из крупного города. Дела и заботы у нас везде одни и те же. Только приглядевшись внимательнее, только познакомившись поближе с людьми, начинаешь понимать очевидную истину: что ни город, то свой норов. Вроде бы все типично, обыденно, а на самом деле – загадочно и непонятно.
Где и когда происходили эти события, не так важно. Это могло случиться в любом месте России. Поэтому некоторые имена, названия и даты преднамеренно изменены, да и то только потому, что автор не любит бегать по судам и доказывать, что литературные произведения не протоколы, в них должно быть место вымыслу и фантазиям. Пророчество, как писал Жоржи Амаду, – привилегия поэтов и гениев, а наш городской летописец – человек простой и непоэтичный.
История города
История Покровска похожа на истории тысяч русских городов. Он назван в честь православного праздника, до сих пор любимого нашим народом. История праздника очень простая. Когда поздней осенью орды турок отправились брать штурмом Константинополь, тогдашний оплот православия, явилась Богородица и накрыла плотной пеленой тумана весь город. Войска мусульман проскакали мимо, не заметив его под покровом Богородицы. День этот был объявлен праздником в честь великого чуда, сотворенного девой Марией, и празднуется до сих пор. В России этот день связан с первым снежным покровом, который примерно в это же время и ложится на русские равнины. Никто уже и не вспоминает, что янычары, не найдя Константинополя, развернулись и на обратном пути взяли город. Византия пала, и Константинополь стал Стамбулом. Этого уже никто не помнит, а праздник живет, и в честь его называют многочисленные Покровки, села Покровские и города Покровы и Покровски. Пусть даже церковь Покрова, в честь которой и назван город, разрушили в темные сталинские годы.
Село Покровское располагалось рядом с большим трактом, но чуть в стороне от него. Русские села часто жмутся к дороге, хотя пыль и грязь от экипажей и раньше не давала нормально жить круглый год. В последнее время к этому прибавился шум машин и опасность быть сбитым на дороге. Но традиция так сильна, что, проезжая по любой трассе, встретишь не одну деревеньку, забрызганную дорожной грязью по самую макушку, но не отодвинувшуюся ни на шаг от дороги, несмотря на безграничные российские просторы позади домов.
Так вот, Покровское стояло чуть-чуть в стороне, что уже необычно. Изначально там жили особенные люди. Хозяин барской усадьбы попал, как тогда говорили, в случай к матушке Екатерине, и та повелела в селе Покровском построить ниточную мануфактуру. С тех пор Покровское стало расти и богатеть. Эпохи и войны сменяли друг друга. В мирные годы люди покупали новую одежду, поэтому и нитки не очень были нужны, зато во времена войн и революций фабрика процветала. На самой фабрике мало что изменилось за последние двести лет. Правда, станки крутила уже не речная вода, а пар, но плотина с давних времен сохранилась и стала любимым местом отдыха. Даже какие-то уникальные кувшинки выросли там за эти годы. Ботаники до сих пор не знают, росли ли эти кувшинки всегда или их тоже посадили по указу императрицы.
Первый раз покровская мануфактура разбогатела в 1812 году. В то время все латали дырки и перешивали трофейные французские мундиры на русские кафтаны. Ниток надо было много. На всю Россию. Процветание чуть не закончилось катастрофой. В Покровское вошли войска Наполеона. Историки находят в этом факте подтверждение гипотезы, что целью Наполеона было не покорение России. Покровск находится на востоке от Москвы. Взяв Москву, Наполеон поспешил дальше. Действительно, если бы он хотел покорить Россию, он пошел бы на Петербург, тогдашнюю столицу. Не мог же император не знать географии! Но везенье Бонапарта закончилось где-то под Бородином. Когда в Покровском появились французы с награбленным в Москве добром, по словам местного краеведа, обнаружившего в архиве соответствующий документ, произошло следующее: французов поубивали, а обоз разобрали по избам. Убитых французов закопали в братской могиле в старом барском парке, после чего это место в современном городе стало трогательно называться – Французская горка. Наполеон был гений. Он сразу сообразил, что если пойдет покорять Индию через Россию, то на его пути встретятся еще тысячи таких же Покровок. В лучшем случае он дошел бы до Индии один. Поэтому мудрый полководец развернулся и поспешил от этого ужаса обратно в Париж. Поворот в войне, как известно, историки приписывают Кутузову, хотя на самом деле это заслуга покровцев. Но поворачивать Наполеону было поздно. Вся Россия, на примере покровских жителей, сообразила, что можно спокойно грабить и жить разбоем, а потом все списать на французов.
В остальном девятнадцатый век прошел спокойно. Отмену крепостного права местные жители даже не заметили. Когда же строили железную дорогу, то владелец ниточной фабрики, потомок екатерининского вельможи, заломил такую цену за свою землю, что дорога сделала крюк, но обошла город стороной. Покровский помещик справедливо считал, что нитки – товар легкий и возить их по железке накладно.
Революцию 17-го года народ Покровского встретил восторженно. Все уже тогда знали, что революция – это прежде всего нитки. Великолепно продавались нитки и в гражданскую войну. И тогда единственный раз в своей истории город пожалел, что рядом нет железной дороги. Возы с нитками уходили по старому тракту.
Отсутствие железной дороги – незначительный факт, но он сыграл решающую роль в жизни города, когда кончилась нитяная лихорадка после революции и гражданской войны, а жить-то чем-то надо было. Великий русский ученый Божков искал неподалеку от новой советской столицы место для Института солнечных и лунных затмений. Покровское сразу понравилось выдающемуся исследователю. В городе не было ни железной дороги, которая трясет телескопы, ни заводов, коптящих небо черным дымом, закрывающим и солнце, и луну посильнее всех затмений. Так город стал прирастать научными институтами. И даже война с ее бешеным спросом на нитки не смогла свернуть город с новой дороги. Институт вырастал за институтом, как грибы в окрестных богатых лесах в конце лета. Наконец дошло до того, что сельский совет Покровского при поддержке Академии наук вышел с прошением присвоить селу статус города. Название придумали в честь основателя института – город Божков. И был бы сейчас на картах всего мира город Божков, но не так все просто было в застойные времена. Потому-то они и назывались застойными, что ничего не делалось быстро. Названия утверждал тогда Верховный Совет, и на это уходило лет двадцать. Деньги на город давали сразу, и ученые мужи вместе с сельскими бюрократами не хотели ждать. Они нашли лазейку в законе. Статус города давался быстро только при сохранении прежнего названия. Покровское стало городом Покровском. Это имя тандему ученых и бюрократов удалось протащить как прежнее географическое наименование.
Сейчас, подъезжая к Покровску, видишь километры колючей проволоки в три ряда со следовой полосой, за которой зимой видны мощные трубы, градирни, корпуса, какие-то гигантские стальные шары. Летом этот призрак Чернобыля скрывает листва деревьев. Лес по-прежнему растет богатый. Что там, за деревьями, делает этот институт, толком не знают даже те, кто в нем работал. Но теперь это типичный среднерусский пейзаж. Нет такого места в России, где ни находился бы секретный завод или институт.
Последний раз ниточный бум был в перестройку. Потом спрос на них стал падать, а потом пропал спрос и на ученых. Быстро прошло время начала демократии, когда все жили выборами и слушали каждое слово депутатов, не отрываясь от телевизора. Жить становилось все хуже, денег ученым платили все меньше. Выборы уже никого так сильно не радовали. И вот в очередные выборы мэра под лозунгом "Немощному городу нужен лекарь" к власти пришел главврач местной больницы Максим Потерянов.
Некоторые ученые обнаружили в себе таланты коммерсантов и бизнесменов. Сами институты захирели, и народа там стало работать раз в десять меньше, чем в лучшие годы. А в лучшие годы город собирал и лучшие кадры. Многие ученые за честь считали работать и жить в Покровске. Тем не менее не только младшие научные сотрудники, но и некоторые академики сориентировались в новой обстановке. Первым понял, что в Покровском институте атомных реакций (сокращенно ПИАР) накопилось много чего ценного, его директор по фамилии Бессменный. Кстати, выражение "делать пиар" родилось тоже в Покровске и первоначально означало – заниматься не делом, а видимостью, так сказать, числиться на работе. Через американскую программу перехода к мирному атому директор получил доступ к твердой валюте и скупил в городе все, что приватизировалось и что показалось его ученому уму на тот момент ценным. Мирный атом не пострадал. Через много лет министр атомной промышленности окажется в тюрьме, правда, не нашей, а заграничной, а его друг Бессменный – перед странным выбором: либо сдать друга, либо... А впрочем, это уже другая история.
Бандиты, которые появились по всей России неизвестно откуда, в городе столкнулись не со страхом мелких лавочников за свою шкуру, как везде, а с организованным отпором какой-то мощной и невидимой силы. Потолкавшись немного и так и не найдя себе места, они как-то легко оставили город. Этим очень гордился начальник покровской милиции Иван Гурченко. Он носил "кожанку" покроя гражданской войны, кожаные штаны и наган на поясе. Всем своим видом он показывал, что ненавидит бандитов и борется с ними, причем успешно борется. Ивана быстро вызвали в районный центр, город Погорск, на повышение, где он тоже скоро стал начальником милиции. Только в районе все оказалось совсем не так, как в Покровске. Погорск был большим промышленным городом, где владельцы заводов и фабрик не сумели объединиться. А вот шпана объединилась быстро и легко. Погорская преступная группировка стала заметна в Подмосковье. Погорском стали править бандиты, впоследствии ставшими известными по всей России. Их смотрящие были и в городской администрации, и везде. Мелкой преступности в Погорске практически не было, а крупная находилась под контролем братков. Раскрывать ее – одно удовольствие.
Секретные отделы секретных институтов не могли существовать на мизерное жалование и сидеть без дела. Обученные профессиональные бойцы шпионского фронта стали в новые окопы. Волков попал в заместители мэра Покровска не сразу. Он оставался верен самому себе. Перестал верить в то, чему ему пришлось служить. Светлое будущее коммунизма сменилось свободой и демократией. Тоже в будущем. А в настоящем были Афганистан и Чечня. Работа, правда, такая, что не надо быть на передовой. Но и за тридевять земель от фронта не чувствуешь себя спокойно. Судьба – странная штука. Дочка влюбилась в сына директора школы. Сначала Волков, как любой нормальный отец, боялся каждого нового мальчишки. Потом дочь выросла, и искать досье у друзей с Лубянки на всех парней города стало утомительно.
Директор школы оказался бывшим полковником, который получил наконец то, что хотел, – безоговорочное подчинение несчастных детей. Вызов с родителями к директору – пострашнее, чем попасть на губу. В армии полковнику с фамилией Качер дальнейшего роста все равно не светило. Все его считали евреем, а фамилия-то у него была чешская, как записано в досье у Волкова. Качер по-чешски – утка. И видом он походил на утку, особенно толстыми длинными губами, – ну вылитый Мак-Кряк из мультфильма Диснея "Утиные истории".
Качер, по просьбе мэра, добивал покровскую демократию, которая мешала мэру работать. По указке мэра Качера выбрали в городской совет, а потом он стал и его председателем.
Как-то раз, когда было уже поздно, а дочка еще не пришла домой, Волков не выдержал и набрал известный ему телефон, что, вообще-то говоря, было нарушением принципов спецслужб. Старый Качер подошел сразу. Пришлось знакомиться сначала по телефону, а потом и лично. Дочь, конечно, нашлась, а отношения с председателем совета сложились хорошие. Очень они подходили друг другу. Хотя в армии, как и любой строевой офицер, Качер не любил гэбистов и стукачей. У Волкова на носу была пенсия за боевые действия. Очень ранняя для здорового и образованного мужика. Так Волков и занял кабинет в администрации напротив кабинета мэра.
Времена менялись. Ни нитки, ни наука не давали тех денег, которые давала земля поблизости от столицы. В новом тысячелетии всех охватила строительная лихорадка.