Нонна заколебалась. Судя по всему, Абоев кому-то исправно платил, потому и чувствовал себя в полной безопасности, и вдруг эта красотка с пистолетом вздумала содрать с него побольше.
Целая сотня, подумать только! Даже вообразить невозможно, что можно накупить, имея в кармане такую кучу денег! Но как остановиться, раз уж взял в первый раз? Сможет ли она потом уважать себя?
- Прошу прощения, - наконец пробормотала она. - Но у меня приказ...
Абоев в ярости выпустил густую табачную струю прямехонько на еще горячую плиту.
- Тогда делай свое дело и будь проклята! Только время зря потратишь, дуреха!
Вздохнув, Нонна принялась за дело. Продырявив бочонки один за другим, она принялась за печку. Потом с размаху вонзила топор в бочку с готовым виски, и еще горячая струя вырвалась наружу, сразу промочив ей брюки. Закончив, она отшвырнула в сторону бутыли, и те, стукнувшись друг о друга, с жалобным звоном разбились.
- А теперь ступай вперед, - приказал она Абоеву. - И без фокусов!
- Можно подумать, я не знаю! - огрызнулся Абоев. - Тоже мне большое дело! Сварить немножко водочки, чтобы каждый, кто хочет, мог промочить себе глотку!
Они уселись в машину, и Нонна, развернувшись, поехала той же дорогой назад в город. Она вдруг с удивлением сообразила, что уже вечер. Неудержимо надвигалась ночь. Судя по всему, пока она возилась с подпольной винокурней, прошло немало времени.., во всяком случае, куда больше, чем она думала. Кваквы и вороны уже устраивались на ночь в своих гнездах.
Рафа Цыбин все еще возился на лужайке, копаясь в моторе своего трейлера. Но сколько Нонна ни оглядывалась, рыжеволосой девчушки нигде не было видно.
Выстрелы, на этот раз их было три, прогремели один за другим. Стреляли из зарослей кустов, в ста метрах от того места, где на лужайке копошился Цыбин. Одна из пуль пробила ветровое стекло. Две другие, оцарапав Нонне подбородок, - с визгом унеслись сквозь открытое в машине заднее окошко.
Боря Абоев скорчился в три погибели, стараясь вжаться в сиденье как можно глубже.
- Поехали, ради Бога!
Остановив машину, Нонна выскочила наружу и разрядила свой "Макаров" в заросли, откуда, как ему показалось, донеслись выстрелы. Впрочем, она и сама понимала, что все это - пустая затея. Все равно что палить в небо, тем более что она и сама не успела заметить, откуда прогремели выстрелы.
Все было тихо. Не шевельнулась ни одна ветка.
Нонна поспешно перезарядила "Макаров", бросила взгляд в сторону зарослей. Их темно-зеленая громада безмолвно высилась перед ней.., ни звука, ни шороха, а дальше почти на 25 метров между дорогой и лесом чернело озеро из мазута, и снова тянулись заросли. Только круглому идиоту могло бы взбрести в голову сунуться туда почти в полной темноте. Это могло означать почти неминуемую смерть, и Нонна отчетливо это понимала.
Она нагнулась и подобрала пулю, проделавшую дырку в ветровом стекле. Покатав ее на ладони и прикинув на глазок вес, она решил, что, скорее всего, стреляли из винтовки калибра 7,62 мм. Сам по себе этот факт ни о чем не говорил. В их краях таких винтовок пруд пруди.
На лице Абоева появилась кривая усмешка.
- А кто-то, видно, крепко тебя не любит, девочка, - мрачно пошутил он.
Нонна вытерла мокрое от пота лицо рукавом рубашки. Да, угрюмо подумала она, скорее всего, старик прав. Кто-то явно хочет ее прикончить. Очень хочет, судя по всему. Причем как можно скорее.
Сумерки уже сгустились, когда она остановила машину за зданием, где размещалась полицейская контора. Выбравшись из нее, она сухо велела Абоеву следовать за ним.
Акиф Алиев все еще сидел за столом дежурного. С газетой в руках. Бросив поверх нее взгляд на вошедших, он узнал Абоева, но предпочел промолчать. Тот тоже не произнес ни слова. Поставив на стол последнюю уцелевшую десятилитровую бутыль, Нонна прикрепила к ней бирку, отвела Бориса Абоева в камеру.
Честно говоря, он не был доволен собой. Какое-то странное, неприятное чувство томило его. Нонна могла бы поклясться, что стала пешкой в чужой игре. Теперь она жалела, что не согласилась взять ту сотню, которую ей предлагал старик. Нонна подозревала, что, когда дело в конце концов будет закрыто, Акиф, скорее всего, получит впятеро больше.
- Не обиделся? - спросила она Абоева, когда щелкнул замок.
Абоев уже по-хозяйски устраивался в камере.
- Ничуть, - добродушно буркнул тот. - Когда занимаешься таким делом, надо быть готовым ко всему. Раз повезло, в другой раз - нет. - Он с кряхтением вытянулся на топчане. - Но тебе, девочка, надо еще многому научиться.
Перед тем как уйти, Нонна решила заглянуть в ванную. Вымыв руки и лицо, она аккуратно навела помаду, осыпала пудру на лицо, поправила прическу, с огорчением посмотрела на все еще мокрые брюки. Тут уж ничего не поделаешь, с досадой подумала она, потянув носом. От мокрой ткани несло так, словно она искупался в спирте.
- С чего это тебе вздумалось притащить сюда Борю Абоева? - спросил ее Акиф Алиев.
- Мне выдали ордер на его арест. Что же мне было делать?
- Вполне хватило бы просто переколотить там все.
- В ордере все было сказано предельно ясно. По давней привычке Нонна сняла магазин с пистолета и уже потянулся было, чтобы повесить его вместе с кобурой на крючок, как вдруг, вспомнив о чем-то, снова вернула его на прежнее место. Аиф с интересом наблюдал за ней.
- Ты ж сменилась, верно? Зачем тебе дома пушка?
- Кто-то пытается меня прикончить, - сухо объяснила Нонна. - Сегодня, когда я утром вышла из дому, какой-то подонок пытался меня, пристрелить. А с четверть часа назад, когда мы проезжали мимо дома Цыбина, стреляли уже из кустов.
- Ты заметила, кто это был?
- Нет. Не было времени. Да и темно...
- А тебе известна причина, по которой кто-то хочет тебя убрать?
- Нет. Понятия не имею.
Акиф глотнул из опечатанной бутылки, Нонна невольно отметила, как легко он поднял ее к губам, - словно это была не десятилитровая бутыль, а обычная пивная кружка.
- Послушай-ка, Нонночка.., конечно, решать не мне.., твоя жизнь меня не касается. Но на твоем месте я бы...
- Что?
- Знаешь, я бы сто раз подумал, а стоит ли изображать из себя благородную девицу? Да, конечно, ты не мужик, не мужлан, у тебя тонкие понятия, ты честна. И все же....Ты носитель погона, ты с нами в одной лодке, уже не имеет значения, мужик ли ты, баба ли?... Может, попробовать жить как все люди, просто так, сравнения ради? В городе немало таких, у кого много причин не любить тебя, и ты это знаешь. Вспомни хотя бы парня, которого ты отправила в Баиловскую тюрьму. Так что будь я на твоем месте, то крепко подумал бы, не лучше ли вести себя потише?
- То есть ты хочешь сказать, если меня прикончат, то это может вызвать шум? И доставить кое-кому немало причин для волнений?
- Ну что ж, можно сказать и так.
- И тогда кому-то может прийти в голову поинтересоваться, что за дела творятся на острове Артем?
- Рано или поздно все равно этим кончится.
- Само собой. Только ты бы предпочел, чтобы это случилось попозже.
- Как можно позже, Нонна.
Нонна направилась к двери и, уже взявшись за ручку, она вдруг, будто вспомнив о чем-то, обернулась:
- Да, кстати, совсем забыла тебе сказать.., конечно, если тебя это интересует. Похоже, чтобы пойло было покрепче, Абоев повадился добавлять в него куриный помет.
Водка веером выплеснулось на рубашку Акифа. Его всегда красное лицо сейчас побагровело до того, что стало почти лиловым.
- Ты.., распроклятая дура! - взревел он. - Теперь я ничуть не удивляюсь, что тебя кто-то хочет прикончить!
Глава 3
Остановившись на крыльце конторы и захлопнув за собой дверь, Нонна вынула сигарету, закурила. Нельзя сказать, что она так уж гордилась собою, мол, эдакая Джеймс Бонд в юбке.
Самодовольной она никогда не была. Тем более сейчас. Она ничего не понимала и, что хуже всего, чего-то боялась.
Служба в полицейской академии.., потом Альберт.., да, надо признать, что жизнь повернулась совсем не так, как она себе представляла до недавнего времени.
Она бросила взгляд на часы. Было почти восемь вечера - слишком поздно, чтобы торопиться домой к ужину. Да и если честно, самому Альберту давно уже все равно, вернется она домой или нет.
Нонна неторопливо пересекла лужайку, тянувшуюся перед зданием конторы, побрела по улице Багирова.
Если кому-то еще не доводилось видеть острова Артем, место, где открыто разрешена неограниченная продажа спиртных напитков, открыты публичные и игорные дома, он многое потерял.
Вся улица, лежавшая перед ним и залитая неоновым светом, где за каждой второй дверью громыхала музыка, изобиловала ночными клубами и барами, битком набитыми людьми, карманы которых топорщились от денег. Улицы же просто запружены ими; но здесь встречались не одни мужчины. Было и немало девушек, прелестных юных созданий в ярких платьицах, - они сновали взад и вперед, стреляя глазками по сторонам и прикидывая цену, которую можно заломить.., достаточно только удовлетворить то, всем хорошо известное желание, которое, строго говоря, не являлось ни голодом, ни жаждой и утолить которое могли только эти женщины.
Двое крепко подвыпивших мужчин, в одном из которых Нонна узнала Джамо Джамалова, капитана пароходика, совершающего чартерные рейсы, неуклюже размахивали кулаками прямо напротив кафе "Хазар", а собравшаяся вокруг толпа с энтузиазмом вопила.
Вздохнув, Нонна растащила буянов и тут же пожалела об этом. Пьяный Джамо, возмущенный тем, что кто-то помешал ему получить удовольствие, тут же полез на нее с кулаками, и Нонне пришлось сбить его с ног, а потом еще хорошенько стукнуть пару раз, чтобы тот успокоился.
В округе давно привыкли к тому, что Нонна - "юбка с погонами" - была весьма боевой женщиной. Посему разинутых ртов не было. Вдруг по спине Нонны пробежал неприятный холодок, она вся подобралась.
Ей внезапно вспомнились пули, с визгом пролетевшие мимо и едва не задевшие ее. Здесь, в плотно обступившей ее со всех сторон толпе, человек с пистолетом мог без особого труда выпустить в нее пулю, а потом скрыться незамеченным. Кругом гремела музыка, вокруг нестройно вопили пьяные голоса, - в общем, стоял такой гвалт, что вряд ли кому-нибудь удалось бы расслышать выстрел.
Нонна почувствовала несказанное облегчение, когда немного протрезвевший Джамо решил, наконец, что с него хватит.
- Похоже, ты вообразила себя карающей десницей Господней, не иначе, - пробурчал он.
- Нет, - вздохнула Нонна, - всего-навсего служителем закона. - И, обернувшись к толпе, попыталась уговорить их разойтись:
- Все, ребята, концерт окончен. Давайте, давайте, мальчики, по домам!
Нонна зашла в кафе. Тетя Ася наблюдала за дракой через окно. Поахав, она принесла Нонне чистую салфетку - промокнуть кровь на разбитой губе и содранных костяшках пальцев.
- Нефть! - фыркнула она. В ее устах словечко это отдавало грязью.
В душе Нонна была согласна с нею, только вот сомневалась, что тетя Ася искренна с ней. Для нее не было тайной, что любой достаточно расторопный кабатчик в неделю зарабатывает побольше, чем сама она за целый год. Попросив принести ей утреннюю газету и стакан айрана, она уселась в уголок, откуда могла, потягивая маленькими глотками напиток, украдкой наблюдать за посетителями кафе.
Большинство старожилов городка и завтракали, и ужинали у тети Аси. Но причиной этому были отнюдь не сентиментальные чувства, а тот простой факт, что готовили здесь лучше, чем где-либо в городке.
В глубине кафе, упившиеся до того, что им было наплевать, что они скажут или сделают, сидели начальник Назиев и какая-то незнакомая девушка. Похоже, эта у него уже вторая за последний месяц, невольно отметила Нонна и тут же пожалела о том, что судит старого человека.
В конце концов, Назиев без малого тридцать лет был самым честным и неподкупным человеком из всех, кого она знала. Так какое она имеет право порицать его за то, что теперь, под старость, Назиев утонул в этой залитой неоновым светом клоаке, насквозь пропахшей жирным запахом нефти, и вынырнул с карманами, битком набитыми стодолларовыми бумажками?!
Разве для нее было тайной, что любой проныра, которому пришла бы в голову мысль подзаработать на "Артеме", должен был непременно умаслить шефа, без письменного согласия или хотя бы одобрения которого здесь не делалось ничего?
Неподалеку, сидя за столиком в полном одиночестве, обедал Семен Рохман.
Почувствовав на себе взгляд Нонны, он поднял голову и приветливо кивнул. Адвокат, к тому же преуспевающий землевладелец, он тоже был одним из старожилов, над которыми, похоже, время не властно. Иной раз Нонне казалось, что Семен вряд ли вообще заметил бы разразившуюся в городе нефтяную лихорадку, не сделай она его еще богаче.
Откровенно говоря, Нонна симпатизировала ему. С одной стороны, Рохман был преуспевающим адвокатом. Он добился немалых успехов как раз на том поприще, о котором тайно мечтала Нонна; с другой стороны, этот пожилой человек, можно сказать, был тем, о ком мечтал Альберт, он хотел быть на него похожим.
Покончив с едой, Семен Рохман подошел к ее столику:
- Привет Нонна.
- Рада вас видеть, Семен.
- Не возражаете, если я выпью с вами кофе?
- Разумеется, нет.
- Как Альберт?
- Чудесно.
- Слышал, что к вам приехал погостить его брат.., проездом из Москвы, не так ли?
- Да, вы не ошиблись. Он у нас уже почти месяц.
- Замечательно!
Почему-то Нонне было неприятно, что Семен так думает. Для нее самой Тарик был самой что ни на есть обычной обузой. Еще одним лишним ртом, который нужно было кормить, и это на жалкое
жалованье капитана полиции.
Адвокат осторожно отхлебнул горячий кофе.
- Знаете, почему бы вам втроем не заглянуть ко мне как-нибудь вечерком? - неожиданно предложил он. - Я был бы рад познакомиться с братом Альберта. Нет, нет, давайте лучше назначим определенный день, идет? Или вот что - спросите Альберта, какой вечер у него свободен, приходите ко мне пообедать.
- Спасибо, - кивнула Нонна. - Непременно. Она была польщена. А что Альберту тоже будет приятно, он же у нее домосед.
Семен Рохман вел как раз такую жизнь, о которой он мечтал и которую надеялся когда-нибудь вести сам.
Проницательный взгляд Рохмана остановился на лице Нонны.
- Что с вами, Нонна? Что-нибудь случилось? Похоже, вы с кем-то крепко не поладили?
- Да так.., пришлось образумить одного пьяницу.
- А-а.., видел. Вы прям Амазонка, ха-ха!!! Но я не об этом. Та царапина у вас на подбородке.., выглядит так, словно это ожог от пули.
- Так оно и есть, - призналась Нонна. - Сегодня в меня пальнули пару раз.
- Господи, нет!
- Вот именно. Первый раз - когда я утром выходила из дому, а второй - всего пару часов назад, из зарослей, что позади дома Рафы Цыбина.
- А вы не успели заметить, кто это был?
Нонна вытащила из кармана сплющенную пулю, которую подобрала возле машины, положила ее на стол.
- Нет, к сожалению. Все, что мне пока известно, - это то, что стреляли из винтовки калибра 7,62 мм.
Рохман с любопытством оглядел крошечный кусочек металла.
- Плохо дело, - выразительно прищурился он. - А вы догадываетесь, кто бы мог это сделать? Нонна ловко уклонилась от ответа:
- Знаете, что мне на это сказал Акиф Алиев? Что в городке не найдется и десятка людей, у кого нет причин желать, чтобы я умолкла навсегда.
- Верно, - задумчиво кивнул Рохман. - Знаете, Нонна, я вот что вам скажу. Конечно, я ничего не обещаю, но попробую что-нибудь разузнать. Дело в том, что когда практикуешь столько лет, сколько я, да еще в одном и том же крохотном городке, то поневоле обрастаешь.., скажем так, источниками информации, не всегда доступными служителям закона.
- Была бы очень благодарна вам, Семен. Рохман допил кофе и встал.
- А пока что будьте осторожны, Нонна. Вы ведь, в конце концов, одна из моих самых любимых клиенток!
- Угу, была, - промяукала Нонна. - Два года назад! Она проводила адвоката долгим взглядом, пока тот шел к выходу. На душе становилось теплее, когда она думал о том, что на свете есть такие люди, как Семен Рохман.
Поев, она поразмыслила немного и, решив, что домой ей не хочется, подумала, что лучше всего будет побродить еще немного по улице Багирова. Аляповатый красный с золотом трейлер Рафы Цыбина красовался у обочины дороги в двух шагах от бара "Огни Апшерона". Возле него возились сам Цыбин и давешняя рыженькая девушка.
Вытащив изо рта потухшую сигарету, Нонна приникла к окну бара. Прогалина в зарослях кустов, откуда в нее стреляли, была всего в ста метрах, не больше, от той лужайки, где был припаркован потрепанный трейлер этого вечного бродяги. Проезжая мимо лужайки вместе с Абоевым, Нонна успела заметить и самого Цыбина. Вполне возможно, задумчиво прикинула про себя Нонна, что старик видел человека, выпустившего в нее три пули подряд.
Встав, Нонна присоединилась к компании мужчин, толпившихся вокруг импровизированной сцены, а точнее, обычной платформы, которую водрузили возле задней откидной стенки трейлера, и увидела рыженькую.
Девушка была не только очень молода, но и хороша собой. Чтобы добавить перчинку в ее выступление, Цыбин, старый пройдоха, додумался обрядить ее в старое-престарое, давно вышедшее из моды платье, явно с чужого плеча, с оборванными рукавами и сползавшей талией, растянутое декольте которого достаточно щедро обнажало прелести девушки. А ей, надо признаться, было что показать.
Похоже, малышка была славная. Нонна только надеялась, что девочка понимает, что делает.
Язык у Цыбина всегда был как помело. К тому же поговаривали, что он обычно не слишком церемонится со своими женщинами. В одном, кажется, не сомневался никто: как только у него заводилась хотя бы пара монет, и не надо было позарез покупать еду или бензин, Цыбин тут же мчался за бутылкой водки. Вот и сейчас он уже едва стоял на ногах.
Но, пьяный или нет, старик знал свое дело. Пока девушка играла на гитаре и пела, Цыбин балагурил с собравшимися вокруг мужчинами. Потом, скользнув по толпе взглядом, он, похоже, решил, что народу достаточно, и, незаметно кивнув девушке, продолжал молоть языком.
На этот раз, судя по всему, он взялся продавать какие-то лекарства.
Прислушавшись к тому, что он говорил, Нонна слегка удивилась. Цыбин всегда обожал умные слова и знал, как употребить их, чтобы произвести самое выгодное впечатление на тех, кто его слушал. Но сейчас, судя по всему, дело сводилось к следующему: Цыбин пытался всучить собравшимся чудодейственную смесь из слабительного и возбуждающего средства, способного придать уверенности любому робкому юнцу и возбудить престарелых ромео, пыл которых давным-давно угас.
Да, подумала Нонна, как раз то, что нужно в нашем благословенном городе.
Эликсир вечной молодости всего по пятьдесят рублей за бутылку!