Проблема заключается в следующем. Рядом со Степной Волчицей мужчина чувствует, что все человеческие и гуманистические идеалы, достижения духа и прогресса, принципы, заветы - всё может быть в миг предано забвенью - ради животного инстинкта самки. Степной Волчице важно одно - чтобы тот, кого случай послал ей в самцы, всегда находился при ней. Если он рядом, она в принципе готова позволить и простить ему все - вплоть до свального греха в грязной бочке. Мужчинам, если так можно выразиться, "выросшим и воспитанным" в норе Степной Волчицы (то есть тем, что долгие годы, сами того не ведая, состояли в браке с описываемым типом женщин) свойственны крайний нарциссизм и эгоизм, который выражается в безразличии к людям в целом, у них нет национальных или патриотических чувств, общее презрение к нормальным социальным ценностям, законам, религии. Благодаря степным волчицам, мужчины продолжают ощущать себя хозяевами мира и венцами творенья.
О да, Степная Волчица способна увлечь мужчину своей псевдоинтеллектуальностью, псевдопониманием его духовных устремлений, но по большому счету ей, волчице, конечно, ни к чему никакие его человеческие достоинства - ни интеллект, ни высокий дух. Ни, тем более, философия или искусство с литературой - будь супруг хоть Фурье, хоть Кампанелла. Ради того, чтобы удержать супруга в своей норе, она готова разрушать его, идя на любые его прихоти (если только они не простираются за пределы норы), потакая его эгоизму, лени, алкоголизму, оправдывая его инфантильность и телесную распущенность. Все самое мерзкое, все его слабости, мужские и человеческие, могут быть оправданы ею ради одного его запаха. Впрочем, при видимом попустительстве мужчине не видать и такого жалкого счастья, поскольку делить кров, пищу и ложе ему все равно приходится с не женщиной, а с волчицей, которая при всем желании не способна дать ему ничего, кроме примитивнейших, грубых, чисто животных радостей. Как жить мужчине, зная, что у близкой женщины нет за душой никаких идеалов, что он дорог ей лишь своим запахом самца. Мужчина пытается строить дом, но этот дом неизбежно превращается в нору Степной Волчицы. Особенно ужасно для него то, что открывается лишь со временем - волчица-супруга напрочь лишена юмора, этого главного залога здорового человеческого общения, - тем более, между мужчиной и женщиной. Конечно, найдутся натуралисты, которые заявят, что юмор свойственен и животным, - оставим это на их совести. Может и так, только это все равно юмор животных. Вдобавок, такое абсолютно серьезное восприятие жизни, каким отличаются степные волчицы, полное отсутствие юмора - выхолащивает мужчину, убивает его творческую потенцию, оставляя мужчине лишь жалкую иллюзию богоподобности - а в действительности узость и ничтожество карманного божка. Даже самый захудалый, ледащий мужичонка, которому ничего, кроме водки и селедки не нужно, не захочет жить в норе - бок о бок с волчицей. Даже последнего дегенерата устрашит ее животное отношение к жизни. Где женская утонченность, где мудрость? Все "искания" - часто такие возвышенные и поэтические с виду - на самом деле ведут в нору. В результате всё сводится к волчьей позе на четвереньках. Всё сводится запаху. Все добрые чувства - фикция, маскировка оборотня. В том числе и ее хваленая способность к всепрощению - оно отнюдь не христианской природы. Даже не человеческой. Вообще, Степная Волчица бессознательно ниспровергает всё человеческое, во что еще недавно сама искренне хотела верить. Ее животная сущность - непроходимая пропасть, которая может лечь на пути нравственных и религиозных исканий мужчины, на его пути к Богу. В конечном счете, Степная Волчица лишает мужчину Ответственности - этого краеугольного камня христианского благочестия.
Наблюдая гипертрофированную верность и извращенную преданность своих подруг, мужчины оказываются дезориентированы и фатально разочаровываются в подлинных идеалах. Обманный образ верной подруги и спутницы жизни опасен как зараза! Ужасная иллюзия проникает червоточиной в наивные сердца мужчин, еще не нашедших идеала, робко, страстно мечтающих о "жене-декабристке". Увы, они не понимают извращенной сути легендарной преданности Степной Волчицы. Пребывание в норе Степной Волчицы провоцирует в мужчинах безумные идеи и навязчивые состояния - вроде изобретения новых религий и философий, написания нобелевских романов, - и в то же время выхолащивает душу, формирует неизлечимый комплекс неполноценности, который они вынуждены скрывать за маской высокомерного мудреца или дурашливого шута. То есть такие очевидные для постороннего наблюдателя классические признаки дегенерации и безумия. Кстати, не исключено, что все разновидности хлыстовства на Руси есть прямое следствие общения мужчин с женщинами степными волчицами. Да и дети в таких семьях, чувствуя себя ненужными, развращаются - долго терзают окрепшими зубами давно иссохшие материнские сосуды, но, как правило, выбирают скользкие дорожки и при первой возможности бегут от матери. Мужчины же, вырвавшиеся из норы волчицы, производят впечатление безнадежно слабоумных. Экзальтированные и перевозбужденные, они убеждены, что отныне их божественное предназначение не много, не мало - в спасении и просвещении всего человечества. Но вот трагическая закономерность - такие мужчины, думая, что бегут к новой подруге, как правило, попадают из одной норы в другую. И какое горькое, унизительное открытие предстоит нашей Степной Волчице - ведь ее супруг сбежал к такой же Волчице, как она сама, ничуть не лучше. Может быть, только более молодой и голодной.
Оглянитесь вокруг - как много жен обнаруживают схожие признаки! И только брошенные жены проявляют, открывают для себя свою двойственную сущность в полной мере. Разочаровавшиеся во всем человеческом, раздираемые изнутри волчьим инстинктом, они мечутся по жизни, словно звери, попавшие в засаду. Неужели для них нет никакого спасения? Неужели их судьба изначально запрограммирована на трагический исход?
Увы, только самые удачливые волчицы вырываются из замкнутого круга. Если действительно встречают своих волков-самцов. Тогда-то и возникают эти удивительные секты - целые села и колонии из волков. В таких парах и сообществах все человеческое - мужское и женское окончательно подавляется - и жизнь происходит в норе (в прямом и переносном смысле) по животным законам.
Возможно ли для Степной Волчицы, раз уж она была рождена в женском теле, преодолеть самое себя? Что для этого нужно?.. Разрушить кумира? Засыпать нору? Зажить человеческой жизнью - пусть даже она будет состоять из ошибок и пороков? Добровольно отправиться в цирк, отдав себя в руки самому жестокому дрессировщику? Научиться новому зрению? То есть смотреть на мир не мутными глазами волчицы, полагаясь скорее на нюх, нежели на чувство, а стать в полной мере женщиной, пусть преувеличенно гротескной и даже пародийной - лгать и кривить душой.
Не исключено, что когда-нибудь это произойдет - в нашей волшебной сказке. При помощи магических инструментов. Но Александра Степанова еще бесконечно далека от этого. И в то же время необычайно близка. Ей необходима не правда, а действие. Умственностью и логикой Волчицу не одолеть - только действием.
И без данного физиологического очерка - наша Степная Волчица отлично все понимает. Она сильна животной силой, но маленькая и усталая, опустившаяся женщина непредсказуема в своей женской слабости. Она уже сделала первый шаг - в надежде на чудо выбралась из норы… Что дальше? Отправиться на поиски своей волшебной сказки? Отдаться в руки жестокого дрессировщика?
Завершая наше небольшое исследование, никак нелишне сделать одно замечание принципиальной важности. Уж очень легкомысленно современный человек привык относиться к действительности, как к чему-то многовариантному, спекулятивному. Более того, условному и даже субъективному. Поэтому хочется особо подчеркнуть, что женщина-степная волчица - не вымысел и не поэтическая метафора. Мы далеки от сомнительных методов психологии и психоанализа, которые сначала изобретают фантастические инструменты, уверяя, что с их помощью до тонкостей препарируют душу, а затем мастерят фантастические конструкции, уверяя, что это и есть человек. Особенно в ходу у таких манипуляторов всевозможные классификации личности - тут и экстраверты с интровертами, анимы и анимусы, андрогины и полиманы - термины, которыми они, подобно шаманам, как зловещими масками и плясками, стараются нагнать на профана страх и трепет. А чтобы запуганный обыватель чего доброго от всей этой дикарской тарабарщины вообще не сбежал, подслащивают пилюлю, изобретая красивые и поэтичные названия типов, вроде женщина-кошка, человек-устрица, мужчина-лев и так далее. В результате набивают в мешок эти "типы" и заявляют, что собрали из осколков, синтезировали из первородных элементов прототип вашего реального "Я". При этом никогда не возьмут на себя ответственности, если, вняв их заклинаниям, вы наломаете дров, - тут же пойдут на попятную, заявив, что нельзя же понимать всё так буквально.
Короче говоря, "степная волчица" - это абсолютно реальная женщина. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что лишь некоторые нюансы в работе Создателя определяют внешнюю форму всякой твари, вылепленной из идентичного материала. И только мистический произвол Творца определил, какому из его творений как называться. Грань абсолютно неуловимая для науки.
Соответственно этому закону, Степная Волчица (так же, как и любое другое Божье создание) и по самоощущению и в действительности является лишь тем, что она есть. В этом смысле нет никаких оснований говорить об эволюции или развитии. Хоть тысячу лет проживи она с мужчиной, она не станет женщиной. Причем и в прямом и переносном смысле она сознает себя Волчицей, но никогда женщиной. Ее подлинные желания и стремления всегда желания и стремления волчицы. Будучи волчицей, она вынуждена принимать на веру все аспекты человеческого бытия, от нее нельзя требовать, чтобы она, например, различала литературу и жизнь, - однако она никогда не спутает и не поступиться волчьим в пользу человеческого. И никогда не будет тосковать по гармонической человеческой жизни, - только по волчьей. Не только женщина, но и волчица чувствительна к лунным фазам и музыкальным гармониям. Скажем, если наша Степная Волчица боготворит Джона Леннона, то, боготворит его, конечно, не как женщина мужчину, но как классического Степного Волка, смотрит на него желтыми глазами одинокой волчицы - благоговейно, - видя в его союзе с Йоко Оно супружеский идеал. Здесь речь идет не об очеловечивании Степной Волчицы, превращении Александры Степановой в более или менее женственную женщину. Как не идет речь о наущении женщины здоровой волчьей жизни, без человеческих комплексов неполноценности. Как Христос пришел к мужчинам и женщинам, праведникам и грешникам, евреям и эллинам, не с тем, чтобы лишить каждого личности и своеобразия, но с тем, чтобы каждая своеобразная личность, оставаясь самой собой, но, осознав себя Божьим твореньем, выбрала лучший и достойный путь. Он позвал за Собой. Стало быть, лучший путь для Степной Волчицы - это, оставаясь собой, развернуться в сторону Творца. В конце концов, волчья сущность не есть что-то вроде злого духа, вселившегося в тело женщины, но сама женщина-волчица, и все ее достоинства и недостатки пребудут с ней. А если все-таки в один прекрасный день место Степной Волчицы займет некая абсолютная женщина, то произойдет это не в силу неких перетасовок составляющих элементов (когда один "тип" затушевывается, а другой выдвигается на первый план), а в силу Божественного Промысла - как чудо Преображения, власть которого простирается за пределы любых законов природы и естества.
Прощай, Александра Степанова! Никто не властен лишить тебя свободы воли, данной тебе Богом. Как не горьки будут дни твои, ты не променяешь космические печали Степной Волчицы на сомнительные женские радости. Когда-нибудь ты спокойным и мудрым взглядом оглянешься на свою исчезающую тень, не заботясь более о том, отбрасывает ли ее женщина или волчица!
…
Закрыв удивительную книжонку, я почувствовала, что вся покрылась гусиной кожей. Онтология-онкология. Мгновенно на ум пришли странные стишки, которые я когда-то набрасывала в предрассветные часы - именно о Волчице. Мой ноутбук похож на огромную барахолку, где все перевернуто, перемешано так, что сам черт ногу сломает. Но мне все-таки удалось отыскать эти жалкие файлики, и я прочла:
* * *
Сквозь пелену дождя
Я вижу
По полю бежит
ВолчицаИ оставляет за собой
Кровавые автографы
На память синим мухам
ВолчицаТо бешеная гонка со смертью
До упаду
А волчья жизнь
Как приз
Поэтому несется во весь дух
ВолчицаНад нею небо
Изъеденное мышами
Там кутерьма
С дождем и градом
Поэтому и не торопится попасть туда
И всё бежит
Волчица* * *
Ночь волчица костлявая
Сирым воем пронзает сны
Топит разум в слюне стекающей
По клыкам кривымНочь рычит
Дыбом шерсть от ярости
Пух летит из подушек вспоротых
Клочья простынь рвань одеял
Ах, совсем взбесилась проклятая!Ты очнись проснись поскорей
Сбрось с себя кошмар одуряющий
Наяву мир не зверь безумный
Наяву мир - маятникПросто мерно
Справа налево
Спокойно и верно
Слева направоУлицы улицы
Сонной извилиной
Город просверлен насквозьМедленно медленно
До отупения
Мысли пасутся
В ленивом движенииЧто за забава
Слева направо?Справа налево
Кто растерялся
Бежит спостыкается
Ноги ломает о бронзовый маятник
Падает корчится
В звездной агонии
После беднягу из экономии
Быстро сжигают в печи крематория
Чтобы на кладбищах
Было свободнееА за оградой крестового поля
Те веселятся кого еще горе
Тленом не тронуло не подкосило
Сослепу со свету прямо в могилуВижу я, ты всё быстрее бежишь
Думаешь маятник - выдумка лишь?
Итак, передо мной два моих портрета - первый, начертанный чьей-то всевидящей, строгой рукой, нащупавшей самые потаенные биения моей бедной плоти, и второй - автопортрет - сотканный из нервных, хаотичных созвучий, - увы, способных отразить лишь отдельные черты моей мятущейся души. Но вместе они являли абсолютную картину моей двуличной, неприглядной сущности - женщины-оборотня. Я увидела, что всё сказано и прояснено до последней мелочи. Круг замкнулся, нет никакой надобности проходить по нему вновь. Да и желания нет. Это одномоментно - суд-приговор и казнь. Однажды моя счастливая глупая жизнь оказалась разбита мужчиной, который был для меня небом, солнцем и землей. Теперь, оставшись наедине с самой собой, я осознала, что обладаю чудесной властью прекратить мою несчастную мудрую жизнь по собственному произволу. С тех пор, как муж бросил меня и стал жить с другой женщиной, прошло много месяцев. За это время мне довелось пережить попеременно сочувствие, раздражение, презрение друзей и знакомых. Непонимание. Обветшание, разрушение дома, моей "норы". Отчуждение детей-детенышей, которым я готова была отдать себя без остатка, но которые предпочли совершенно другую жизнь, отвернулись от меня, не захотели использовать даже в качестве "дойной коровы". Я предоставила им полную свободу. Многие месяцы я цеплялась за обломки, пыталась начать новую жизнь. Но это были воздушные замки. А сколько часов я провела в молитвах, сколько раз я ждала, что вот раздастся звонок или лязгнет ключ в замке, я подниму глаза ему навстречу, чтобы он просто прочел в них: "Мой любимый, ты видишь, я ждала тебя!" Бессчетное число раз я мысленно набирала номер воображаемого космического телефона, пытаясь воспользоваться самой надежной божественной связью: "Услышь меня, милый мой! Услышь!" Всё впустую. Сказано: не искушай Господа своего. Он с ней. Он и прежде не отличался чуткостью, а теперь и подавно оглох; его уши, знать, зажаты меж ее опрысканными феромонами влажными ляжками. Я прошла весь этот адов круг и оказалась над спасительной бездной. Небо, солнце, земля пребудут вовеки. Но не для меня. К тому же, я не желаю дожить до того отвратительного отчаяния, чтобы оплевать и это небо, и солнце, и землю. И все равно уйти. Я устала от бессмысленного вечного ожидания, которое есть не что иное, как малая смерть. Я успела многократно передумать, перегрезить младенчеством, детством, юностью, восстановить в памяти всё до мельчайших деталей, до той скрупулезной степени, когда собственное прошлое, осточертевая, превращается в музейный экспонат. Я уже не хочу писать стихов только ради того, чтобы сознавать, что для меня еще не всё потеряно. Что за предмет поэзия, если нет предмета жизни? В ожидании возлюбленного супруга, я уже давно сижу не ступеньках освещенного солнышком крыльца, а на сыпучем краю могилы. Не знаю, можно ли утомиться счастьем, но несчастьем я пресытилась, о да! Еще немного, и я научусь разделять литературу и жизнь. Одинокая сорокавосьмилетняя баба - разве это не предел безысходности? Разве мои морщины когда-нибудь разгладятся, груди снова приобретут прежнюю упругость, а губы станут предметом вожделения? Продолжать эксперименты с жизнью в качестве старухи, ненавидящей всех и вся? Благодарю покорно. Хотя благодарить, собственно, некого. Возможно, у меня вообще не осталось желаний.
Я преклоняюсь перед умным, тонким анализом моего "я", приведенным в брошюре, полной искреннего смеха и слез, но, как бы то ни было, ее неизвестный талантливый, возможно, даже гениально проницательный автор, не в силах перенести меня через бездну моего личного отчаяния, не возьмет на себя моей неизбывной боли. Следуя его совету, я жду, я поднимаю глаза к небу, но снова возвращаюсь к себе - я все та же несчастная старая волчица; детенышам не нужны ее пустые сосцы, ее гнездо разорено и поросло бурьяном, ее божественный супруг забился в чужую нору. Я - та же женщина, я - угрюмая Пенелопа, которая напрасно ждет безумного Улисса, усевшись на краю могилы. Я слабая, безвольная женщина, Господи. Я не умею творить чудеса. Ты, Господи, всесильный, благой создатель неба, солнца и земли, которые отняты у меня. Самоубийство грех, негодное средство, но оно единственное, на что я способна, и оно будет моим маленьким преображением. Простите, детки, прости, мамочка. Боже, покарай меня слепую, невидящую Тебя грешницу, которая сама сотворила себе жестокого кумира и поклонялась ему одному - тому, который ее же и отверг, - а теперь со своей новой женщиной еще и посмеется надо мной - ничтожной истеричкой, во всем виноватой дурой!