- Вы первые гости, переступившие порог моего дома за много лет, - сказал он, усаживаясь в свободное кресло. - Простите меня за плохие манеры. Впрочем, когда я был маленьким, то считал, что все эти правила хорошего тона - полная чепуха. И думаю так до сих пор.
- Мы уже не маленькие, дедушка, - напомнил Роланд.
- Во всяком случае, вы намного моложе меня, - отмахнулся Виктор Крей. - Ты, конечно, - Алисия. А ты - Макс. Не требуется большого ума, чтобы разобраться, верно?
Алисия искренне рассмеялась. Они познакомились всего две минуты назад, но чувство юмора старика ее очаровало. Макс, в свою очередь, пытливо смотрел на этого человека и силился представить, как он десятилетиями жил пленником на маяке, став хранителем тайны "Орфея".
- Я догадываюсь, о чем вы думаете, - продолжал Виктор Крей. - Неужели все, что вы видели в последние дни, или думали, что видели, - правда? На самом деле я вообразить не мог, что настанет момент, когда мне придется с кем-то обсуждать эту тему, даже с Роландом. Но реальность редко соответствует нашим ожиданиям, не так ли?
Ему никто не ответил.
- Хорошо. Приступим к делу. Во-первых, вы должны рассказать мне все, что знаете. Когда я говорю все, я имею в виду действительно все. Включая подробности, которые вам могут показаться незначительными. Все. Вы поняли?
Макс покосился на ребят.
- Я начну? - вызвался он.
Алисия и Роланд не возражали. Виктор Крей жестом предоставил ему первое слово.
Следующие полчаса Макс рассказывал без передышки обо всем, что запомнил. Старик не сводил с него внимательного взгляда, слушая без тени удивления или (чего больше всего опасался Макс) недоверия.
Когда Макс закончил, Виктор Крей взял трубку и принялся методично набивать ее.
- Неплохо, - пробормотал он, - неплохо…
Смотритель маяка раскурил трубку, и по комнате поплыло облако сладковатого ароматного дыма. Виктор Крей смаковал табак особого сорта, расслабившись в кресле. Потом он по очереди заглянул в глаза каждому из ребят и заговорил…
- Нынешней осенью мне исполнится семьдесят два года. Утешает, конечно, что выгляжу я моложе, но каждый прожитый год давит на меня, точно каменная плита. С возрастом человек начинает многое понимать. Например, теперь я знаю, что жизнь делится в основном на три этапа. На первом никто даже не задумывается, что когда-нибудь постареет, что время идет и с самого дня рождения перед нами открывается путь, конец которого предопределен. Юность проходит, и наступает второй этап, когда человек осознает, сколь хрупка его жизнь. То, что поначалу он принимает за обычное смятение, нарастает в душе как лавина сомнений, и в этом состоянии неуверенности люди пребывают до конца дней. Наконец на закате жизни начинается третий этап, когда человек способен принять реальность как есть. Его уделом становится смирение и ожидание. Я знавал немало людей, кто задержался на одном из этих этапов, будучи не в силах преодолеть себя и двигаться дальше. Это ужасно.
Виктор Крей отметил, что дети внимательно слушают его, не перебивая, но в глазах каждого сквозило недоумение - они не понимали, о чем он говорит. Он сделал паузу, потягивая трубку, потом улыбнулся маленькой аудитории:
- Эти этапы - путь, который каждому из нас полагается пройти самостоятельно, от начала и до конца, моля Господа, чтобы Он помог не заблудиться по дороге. Если бы все мы были способны понять такую простую истину на заре жизни, бед и страданий в мире стало бы намного меньше. Но вот один из величайших парадоксов вселенной - озарение снисходит на нас, когда уже слишком поздно. Конец лекции.
Вы спросите, зачем я говорю вам все это. Объясню: очень редко - в одном случае на миллион - человек, будучи еще совсем юным, понимает, что жизнь есть дорога в один конец, и его подобный расклад не устраивает. Представьте, что вы решили смошенничать в игре, когда проигрываете. Обычно вас ловят за руку и - партия проиграна, вы покрыты позором. Но порой обманщик выходит сухим из воды. Если же вместо забав с картами и костями такой мошенник предпочитает играть с жизнью и смертью, он представляет большую опасность.
Давным-давно, когда мне было столько же лет, сколько вам, судьба свела меня с одним из величайших обманщиков, когда-либо ступавших по земле. Его настоящего имени я никогда не знал. В квартале бедноты, где я жил, его называли Каином. Некоторые величали его Владыкой Тумана, поскольку, по слухам, он всегда являлся из густого тумана, застилавшего ночные переулки, а на рассвете вновь исчезал во мгле.
Каин был молод и хорош собой. Никто понятия не имел, откуда он родом. По ночам в одном из темных переулков квартала Каин подходил к оборванным, покрытым грязью и фабричной копотью мальчишкам и предлагал сделку. Каждый мог загадать одно желание, и Каин обещал его выполнить. Взамен он просил лишь послушания и абсолютной верности. Однажды ночью мой лучший друг Ангус привел меня на такую встречу Каина с местными ребятами. Этот Каин был одет как господин, только что вышедший с оперной премьеры. Он все время улыбался. Казалось, его глаза меняли цвет в полумраке, а голос был низким и тягучим. Мальчишки считали его магом. Я не верил ни одному слову из тех историй, что рассказывали о нем, и в ту ночь собирался посмеяться над самозванцем. Но я хорошо помню, что в его присутствии у меня начисто пропало желание шутить. Едва увидев его, я почувствовал только страх. Стушевавшись, я вообще остерегся открывать рот. Однако некоторые парни стали высказывать свои пожелания Каину. Когда все закончили, Каин устремил ледяной взгляд в темный уголок, где затаились мы с Ангусом. Он поинтересовался, неужели нам не о чем попросить. Я не издал ни звука, но Ангус, к моему изумлению, заговорил. Его отец в тот день потерял работу. Литейный завод, где работало большинство мужчин нашего квартала, увольнял персонал, заменяя людей машинами, работавшими дольше и не доставлявшими лишних хлопот. Первыми на улице оказались смутьяны, самые несговорчивые из рабочих. У отца Ангуса были все выигрышные номера в этой лотерее.
Без работы он не мог прокормить семью (в том числе Ангуса и пятерых его братьев), ютившуюся в убогом доме из заплесневелого от сырости кирпича. Ангус несмело изложил просьбу Каину: он хотел, чтобы отца снова взяли на завод. Каин согласился ее выполнить и - в точности, как о том говорили, - шагнул в туман и пропал. На другой день отцу Ангуса по необъяснимым причинам вновь предложили работу. Каин сдержал слово.
Спустя две недели мы с Ангусом возвращались вечером домой, побывав на передвижной ярмарке аттракционов, раскинувшей палатки в предместьях города. Не желая слишком задерживаться, мы выбрали кратчайший путь и свернули к старой заброшенной железной дороге. Мы шли по бесконечному полотну при свете луны, как вдруг в тумане возникла фигура, закутанная в плащ, на котором сверкала золотая шестиконечная звезда, помещенная в круг. Человек двинулся нам навстречу по шпалам бездействующей дороги. Это был Владыка Тумана. Мы окаменели. Каин приблизился к нам и с обычной своей улыбкой обратился к Ангусу. Он сказал, что настало время отблагодарить за услугу. Ангус, насмерть перепуганный, кивнул. Каин сообщил, что поручение его нетрудное, речь идет о небольшом сведении счетов. В ту эпоху самым богатым человеком квартала - фактически единственным богатым человеком - был Сколимовский, польский торговец, владевший магазином, где продавались продукты и одежда. Там закупалась вся округа. Ангус должен был поджечь магазин Сколимовского. И выполнить задание ему следовало ближайшей ночью. Ангус хотел запротестовать, но слова застряли у него в горле. Выражение глаз Каина ясно давало понять: он не примет ничего, кроме слепого послушания. В следующее мгновение маг ушел туда же, откуда явился.
Мы поспешили в город, и, когда я расставался с Ангусом у дверей его дома, в его глазах стоял такой ужас, что у меня сжалось сердце. На следующий день я везде искал друга, но он как в воду канул. Забеспокоившись, что Ангус намерен исполнить преступный приказ Каина, я решил с вечера встать в карауле у магазина Сколимовского. Ангус не появился, и в ту ночь лавка поляка не сгорела. Я испытывал чувство вины из-за того, что усомнился в друге, и подумал, мне следовало бы пойти успокоить его. Зная его характер, я догадывался, что он прячется дома и трясется от страха при мысли о возможной мести мага. Утром я пришел к нему. Ангуса дома не оказалось - со слезами на глазах мать сказала, что ее сын отсутствовал всю ночь. Она попросила меня разыскать его и привести домой.
С тяжелым сердцем я обежал весь квартал вдоль и поперек, не пропустив ни одного из его зловонных закоулков. Ангуса никто не видел, он пропал бесследно. К вечеру я чувствовал себя совершенно измотанным и пребывал в полной растерянности, не зная, где искать друга. И тут меня как ударило. Повинуясь нехорошему предчувствию, я направился к старым железнодорожным путям и пошел вдоль рельсов, тускло поблескивавших под луной в ночной темноте. Мне не пришлось далеко идти. Мой друг лежал на полотне на том самом месте, где позапрошлой ночью Каин вынырнул из тумана. Я бросился искать пульс, но, прикоснувшись к телу, не ощутил кожи под пальцами. Только лед. Тело Ангуса стало жуткой статуей из голубого льда, от которой поднимался пар. Она медленно таяла на рельсах заброшенной железной дороги. На шее статуи висел маленький медальон с изображением знака, красовавшегося на плаще Каина: шестиконечной звезды, вписанной в окружность. Я оставался с Ангусом до тех пор, пока черты его лица не растаяли, превратившись в лужу ледяных слез, замерзающих в темноте.
Этой же ночью, в то время как я на рельсах оплакивал ужасную участь несчастного друга, магазин Сколимовского сгорел дотла в сильном пожаре. Я никому не рассказал, свидетелем каких происшествий тогда невольно сделался.
Через два месяца моя семья переехала на юг, далеко от тех мест. Шло время, и вскоре я поверил, будто Владыка Тумана превратился лишь в горестное воспоминание мрачных лет, прожитых под сенью нищего, грязного, исполненного насилия города моего детства… Потом я встретил его снова и понял: то было только начало.
Глава 10
Моя следующая встреча с Владыкой Тумана состоялась тем вечером, когда мой отец, который сделал успешную карьеру и получил должность главного технического специалиста текстильной фабрики, привез нашу семью на большую ярмарку аттракционов. Ее соорудили на деревянной пристани, далеко вдававшейся в море, и она напоминала хрустальный дворец, словно висевший в воздухе. С наступлением сумерек разноцветные огни аттракционов, загоравшиеся над морем, являли собой волшебное зрелище. Я никогда не видел ничего красивее. Отец был счастлив: он сильно изменил судьбу, сулившую, казалось, лишь унылое прозябание на севере, и стал солидным, уважаемым человеком, достаточно обеспеченным, чтобы его дети могли развлекаться, как и все дети в городе. Мы наскоро поужинали, а затем отец дал каждому из нас денег, чтобы мы потратили их по своему усмотрению, пока он с матерью будет прогуливаться под руку в толпе местных жителей, наряженных в воскресные костюмы, и туристов, разодетых в пух и прах.
Меня пленило огромное колесо обозрения, крутившееся без устали в конце пристани. Его сияющие очертания были видны за много миль по всему побережью. Я побежал к очереди, которая выстроилась к колесу. Томясь ожиданием, я обратил внимание на один из павильонов, расположенный в нескольких шагах от меня среди лотков с лотереей и навесов для стрельбы. Багряный свет заливал таинственную палатку некоего доктора Каина - прорицателя, мага и ясновидящего, как гласила афиша, на которой третьесортный художник намалевал физиономию фокусника. С плаката Владыка Тумана грозно взирал на любопытных, окружавших его новое обиталище. Уродливая афиша и пляшущие тени, отбрасываемые багряным фонарем, придавали палатке вид мрачный и зловещий. Путь в нее преграждала занавеска с шестиконечной звездой, вышитой черными нитками.
Завороженный этим зрелищем, я вышел из очереди к колесу и приблизился к палатке. Я пытался заглянуть внутрь сквозь узкую щелку, когда занавеска внезапно распахнулась и женщина в черной одежде, седая как лунь, с темными проницательными глазами жестом пригласила меня войти. В недрах палатки я сумел различить сидевшего за письменным столом при свете керосиновой лампы человека, которого в другом месте и в другое время знал под именем Каин. У его ног громадный черный кот с золотистыми глазами облизывал усы.
Без долгих размышлений я вошел и шагнул к столу, где меня с улыбкой дожидался Владыка Тумана. Я до сих пор помню его голос, низкий и тягучий. Он произнес мое имя, и оно странно прозвучало на фоне гипнотической мелодии органчика карусели, крутившейся где-то далеко, бесконечно далеко от палатки мага…
- Виктор, мой добрый друг, - прошелестел Каин. - Не будь я ясновидящим, сказал бы, что судьбе угодно вновь свести нас на одном пути.
- Кто вы такой? - с трудом выдавил юный Виктор, украдкой поглядывая на кошмарную женщину, отступившую в темный угол палатки.
- Доктор Каин. Как написано на афише, - отвечал Каин. - Веселишься с семьей?
Виктор сглотнул и молча кивнул.
- Это замечательно. Развлечения подобны лаудануму, - облегчают горе и боль, хотя и на краткое время.
- Я не знаю, что такое лауданум, - отозвался Виктор.
- Наркотик, сынок, - устало проронил Каин и повернулся к часам, стоявшим на этажерке справа.
Виктору показалось, что их стрелки идут в обратную сторону.
- Времени не существует, а потому его не стоит терять. Ты уже придумал желание?
- У меня нет никаких желаний, - ответил Виктор.
Каин рассмеялся:
- Ну-ну. Каждого обуревает не одно желание, но сотни. И как мало шансов преподносит нам жизнь их осуществить. - Каин посмотрел на загадочную женщину с гримасой сочувствия. - Разве не так, дорогая?
Женщина не ответила, словно он обращался к неодушевленному предмету.
- Но некоторым везет, Виктор, - сказал Каин, чуть наклонившись над столом. - Как тебе, например. Ибо у тебя есть возможность сделать свои желания явью. И ты знаешь как.
- Как Ангус? - выпалил Виктор, в тот момент подметивший одну странность, которая навязчиво занимала его мысли, мешая сосредоточиться: Каин ни разу не моргнул.
- Несчастный случай, друг мой. Трагическая случайность, - проникновенным голосом, исполненным печали, промолвил Каин. - Было бы заблуждением считать, что можно обрести воплощение мечты, ничего не предложив взамен. А ты как считаешь, Виктор? Скажем, это несправедливо по меньшей мере. Ангус позволил себе забыть об обязательствах, что совершенно недопустимо. Но пусть прошлое останется в прошлом. Поговорим о будущем. Твоем будущем.
- Именно это вы и сделали? - спросил Виктор. - Осуществили мечту? Стать таким, как сейчас? И что вам пришлось отдать взамен?
Змеиная улыбка исчезла с губ Каина, и он впился глазами в Виктора Крея. Мальчик на миг испугался, что этот человек набросится на него и разорвет на куски. Наконец Каин улыбнулся снова и вздохнул:
- Умный юноша. Мне такие нравятся. Однако тебе еще многое предстоит узнать. Приходи, когда будешь готов. Тебе теперь известно, как меня найти. Надеюсь, скоро увидимся.
- Сомневаюсь, - ответил Виктор, поворачиваясь и устремляясь к выходу.
Женщина, будто сломанная марионетка, которую неожиданно дернули за веревочку, тоже шагнула к двери, порываясь проводить посетителя. В двух шагах от выхода Виктор снова услышал голос Каина, раздавшийся за спиной:
- Еще одно, Виктор. Относительно желаний. Подумай. Предложение остается в силе. Может, если ты сам не хочешь им воспользоваться, кто-то из членов твоей счастливой дружной семьи лелеет втайне постыдное желание. Подобного рода желания - моя специальность…
Виктор не остановился, чтобы ответить, и выскочил на волю. Глубоко вдохнув свежий ночной воздух, он поспешил на поиски родных. Удаляясь, мальчик слышал, как затихает за спиной смех доктора Каина, похожий на песнь гиены. Его заглушал органчик карусели.
До сих пор Макс зачарованно слушал рассказ старика, не озвучив ни одного из тысячи вопросов, теснившихся у него в голове. Виктор Крей как будто прочел его мысли и погрозил пальцем:
- Терпение, молодой человек. Все части головоломки сложатся воедино в свое время. Перебивать запрещено. Понятно?
И хотя предупреждение было сделано Максу, вся троица дружно кивнула.
- Вот и ладно, - пробормотал смотритель маяка.
Тогда же я твердо решил держаться подальше от зловещего типа и навсегда выбросить из головы всякие мысли о нем. Это оказалось непросто. Каким бы ни был доктор Каин, он обладал редким даром проникать в сознание и застревать там. Это как заноза - чем энергичнее вы пытаетесь ее вынуть, тем глубже она впивается в кожу. Я не мог ни с кем поговорить о нем, если только не хотел, чтобы меня приняли за помешанного, не мог также обратиться в полицию, поскольку было непонятно, как все объяснить. В подобных случаях благоразумно выждать время, и я предоставил событиям идти своим чередом.
Наша семья благоденствовала на новом месте. Я имел счастье познакомиться с человеком, оказавшим мне очень большую помощь. Достопочтенный учитель преподавал в школе математику и физику. На первый взгляд он производил впечатление человека не от мира сего. Но его глубокий ум мог сравниться лишь с бесконечной добротой, которую он пытался скрыть под весьма убедительной маской сумасшедшего ученого, городского блаженного. Он внушил мне, что учиться надо основательно, и увлек математикой. Неудивительно, что после многолетних занятий под его руководством мои способности к точным наукам проявлялись все ярче. Вначале я предполагал пойти по его стопам и посвятить себя преподаванию, но достопочтенный учитель категорически против этого возражал, убеждая, что я должен поступить в университет, серьезно заниматься физикой и стать лучшим инженером в стране. В противном случае он пригрозил лишить меня всяческой поддержки.
Именно он добился для меня университетской стипендии и открыл путь к той жизни, какой по идее она должна была стать. Он умер за неделю до моего выпуска. И мне не стыдно признаться, что я горевал о его кончине так же, если не больше, как и о смерти собственного отца. В университете я познакомился с человеком, который впоследствии снова свел меня с доктором Каином. Юноша учился на медицинском факультете и происходил из баснословно богатой семьи (во всяком случае, мне так казалось). Звали его Ричард Флейшман. Иными словами, это был тот самый будущий доктор Флейшман, кто много лет спустя построил дом на пляже.
Ричард Флейшман отличался пылким и буйным нравом и частенько впадал в крайности. Он привык получать от жизни все, что хотел, по первому требованию, и если по какой-то причине реальность не отвечала его устремлениям, он начинал злиться на весь мир. Судьба, наверное, решила подшутить, когда сделала нас друзьями: мы оба влюбились в одну женщину, Еву Грей, дочь самого невыносимого и деспотичного профессора химии в университетском кампусе.
Сначала мы повсюду ходили втроем и совершали прогулки по воскресеньям, когда этому не препятствовал злобный огр Теодор Грей. Но долго так продолжаться не могло. Самое забавное, что мы с Флейшманом не только не стали соперниками, но сделались неразлучными друзьями. Каждый вечер, провожая Еву до пещеры огра, мы возвращались по домам вместе, прекрасно понимая, что рано или поздно кто-то из нас двоих выйдет из игры.