Эсквайер
Когда-то "вселенная" по моей просьбе и по совету великого, но доброго обманщика Паоло Коэльо привела меня в офис к Хосе Хуану Санчесу, эсквайеру! В городок Хако на побережье Тихого океана в Коста-Рике. Городок противненький, шумный, грязный, насквозь проамериканизированный, со всеми сопутствующими и вытекающими из этого последствиями в виде наркотиков, проституток, воров и мошенников. Не нравится мне этот "гадюшник". Такой же, как Коко. Даже звучат два "гадюшника" очень похоже: Хако – Коко! Я вообще не понимаю, зачем приезжать или переезжать в такую прекрасную страну – Коста-Рику, чтобы опять окунуться в дермо и грязь. То ли дело Самара, Никойя, Санта-Круз, Корийо и Носара, Оханча и Мансион! Настоящий рай и Пура Вида! Помещённые в "Голубую зону долголетия".
Эсквайер Хосе Хуан, проще и привычнее – J. J. (Джэй-Джэй), родился в семье великого Костариканского писателя Хосе Леона Санчеса. История самого Леона Санчеса расположилась на грани "очевидное-невероятное", частично за гранью. В пятнадцать лет, осуждённый пожизненно по ложному обвинению, он провёл в заключении двадцать пять лет прежде, чем раскрылась правда и он вышел на свободу. Там, на острове, аналоге печально известного Алькатраса, острова-тюрьмы в бухте Сан-Франциско, Хосе Леон написал роман, сделавший его имя бессмертным. Роман называется "Остров Одиноких Мужчин". Мало есть домов в этой стране, где бы на стене не висел портрет костариканского классика. Следуя своим убеждениям и, во многом, влиянию времени, великий писатель отправил своего сына Хосе учиться в Советский Союз, в Киевский университет, где тот изучал право в течение пяти лет, научился думать по-русски, любить по-русски, дружить по-русски и проводить время в застолье по-русски. Он стал более русским, чем многие русские. Но одну ошибку он всё-таки совершил. Он не привёз из Киева жену, хотя от претенденток отбою не было. Он был послушным сыном и не хотел расстраивать отца, решившего, что его сын должен делать карьеру юриста, чтобы впоследствии стать главным прокурором или первым судьёй, или, на пике карьеры, президентом Коста-Рики. Поэтому, жена должна быть костариканкой! Жизнь с первой женой-костариканкой не сложилась, как не сложилась и со второй женой, тоже костариканкой. Не получилось и с красавицей Натали, молоденькой американкой, почти полной копией неподражаемой Деми Мур. Менталитет парня, пять лет прожившего среди наших в Советском Союзе, подвергся жёсткой деформации и никак не хотел возвращаться обратно в изначально округлые формы податливого костариканца. Отсюда и неудачные попытки совместить несовместимое. Отсюда и неверие в собственные силы, и отказ от карьеры уже в сорок лет. Этим он разочаровал и отдалил от себя великого предка. Отдавшись течению времени и обстоятельствам, он перестал быть душой компании, перестал быть вождём ацтеков, чья кровь течёт в его жилах, перемешавшись с кровью сифардов и конкистадоров. Союз с другой американкой сделал его жизнь сытой, но лишённой "искры".
Девять лет назад мы вместе с Хосе в качестве юриста проекта "Русская деревня" в Коста-Рике, эту деревню придумывали. Придумывали как создать жилой комплекс, где купить землю под этот комплекс, как назвать, откуда протянуть воду и линию электроподачи. Какую форму собственности использовать. Напридумывав, отмечали подвиги "по взрослому", по-настоящему. Иногда на Хосе "наваливался" комплекс вины перед отцом и мы начинали готовиться к президентским выборам. Естественно, перед этим мы принимали различные элексиры, типа: элексир справедливости, элексир политкорректности, элексир толерантности и внешней политики и другие креплёные элексиры, без которых было бы невозможно создать предвыборную программу. Я в такие вечера возглавлял его штаб, а утром мы пытались вспомнить, от какой партии мы готовились избираться: от левого крыла троцкистов или партии маоистов правого толка. В другой раз и многократно в будущем мы строили музей Леона Санчеса, отца Хосе, по ночам звонили Славику, моему помощнику и просили прямо сейчас в два часа ночи спроектировать нам этот музей, чтобы уже утром отвезти готовый проект в Сан-Хосе и завтра же его во всех инстанциях утвердить и подписать. Я приглашал его в Нью-Йорк, знакомил с русскими девушками в надежде, что он выберет среди них подругу жизни; он пел красивым баритоном, правда использовал при этом только одну ноту ми, танцевал под бубен, сняв рубашку и обернув ею голову, как это делали пираты Карибского моря. Он был душой компании, исполнителем главной роли и первым праздничным солистом одновременно. Мы любили его и никак не ожидали, что вскоре потеряем. Он сделал очередную ошибку и женился в третий раз, но не на Кнопочке, с которой я его познакомил накануне и от которой он на какое-то время потерял голову. Он женился на молоденькой американке с порочным прошлым и не менее порочным настоящим и будущим. Подробностей не будет, но вскоре они расстались. И слава создателю! После года тоски и сожалений о потерянной возлюбленной он спрятался под крыло немолодой американки и перестал быть прежним Джей Джеем! Ну, что ж, пусть будет так. Счастья тебе и удачи! Жаль только, что данный тебе талант радоваться жизни и быть её хозяином ты поменял на достаток и уют. В сорок с небольшим надо продолжать жить и бороться! И готовиться к избирательной президентской кампании. Захочешь вернуться – возвращайся, я всё еще готов возглавить твой предвыборный штаб!
Коста-Рика. 18.12.14
Интерпол
Неутомимый Странник уже девять лет живёт в Коста-Рике. Когда-то, поддавшись её бананово-убаюкивающему очарованию, он продал всё, что имел: дом в Пенсильвании, США; квартиру в Санкт-Петербурге, Россия; потрёпанный лимузин, зарегистрированный в Нью-Йорке, опять США и уехал в неизвестность. Начитавшись Паоло Коэльо, он попросил Вселенную помочь и она незамедлительно "включилась". Таким образом в Коста-Рике, в провинции Гуанакасте возникли сразу два новых жилых проекта: первый – с видом на никойский залив в рыбацком посёлке Пуэрто Морено, второй – на окраине деревни индейцев Черотегов – Намби, между мегаполисами Никойя и Санта Круз. Там и образовалась деревня Антоновка, увековечившая своим названием имя неутомимого Странника.
Финансовый кризис внёс коррективы, темпы развития жилого комплекса снизились, продажи "упали", народ по обе стороны океана мгновенно притих и погрузился в прогнозы и ожидание. Но в целом всё было по-прежнему "бананово – убаюкивающим": иногда приезжали новенькие и строили новенькие домики. Странник с Марусей-Солнышком развели баранов и коров, посадили фруктовые сады и тиковые плантации.
Неожиданно заехал с познавательной целью "директор" из Москвы Серёжа. Ему жизнь Странника, да и сам проект понравились и он решил купить участок рядом с их домом. Странник позвонил своему юристу Хосе Хуану Санчесу, эсквайру, который уже завтра пообещал подготовить все бумаги для сделки. Эсквайр, как всегда, на завтра сказал "маньяна", что означает завтра, но в более широком смысле, предусматривающем выполнение задуманного в диапазоне от реального завтра до туманного никогда! Он вернул звонок ночью на третий день и сказал, что оба проекта Странника уже две недели как арестованы по постановлению высшего суда Коста-Рики и находятся под "Эмбарго!". Банковские счета тоже "накрылись" по тому же постановлению. Почему, за что? Ему не известно, но: "Сходи в местный суд – они, наверное, знают" – говорит эсквайр. Местные не знали по этому поводу абсолютно ничего, значит надо ехать в столицу и выяснять, а пока: "На всякий случай, собери вещи!" – говорит Солнышку Странник. Солнышко в полуобмороке, но держится и собирает, что нужно. Рано утром встречаемся с нашим юристом Хосе Хуаном на ступеньках суда в Сан Хосе – в столице. Переходя из кабинета в кабинет, добираемся до костариканского отделения Интерпола и… вот, как говорил пятнистый вождь, где собака порылась!.. Это именно они – эти интерполовские бараны, мало мне своих, так напакостили! Оказывается, что однофамилец и полутёзка Странника, Володя Антонов, спёр в Литовском банке АВ Ванк Снорас шестьсот миллионов евриков, купил на них футбольную команду города Портсмут в Англии (ну не дают, честное слово, лавры Абрамовича жить спокойно, всем хочется своё "Челси" заиметь), а остальные спрятал и говорит, что не помнит куда. Вот они и арестовывают по всему миру всё, что под руку подвернётся у всех Антоновых. А фамилия у нас, Антоновых, уж не такая и редкая, как Навуходоноссер, например, и живём мы везде, иначе говоря, где нас только нет? Представляете, что эти бараны натворили!?
Секретарша, миленькая костариканочка, на просьбу позвать начальника или хотя бы следователя, полушёпотом спрашивает: "А Вы уверены, что вы этого хотите? Вы собрались?". Хорошо, что Маруся-Солнышко не понимает по испански, а то опять "полу" или полный обморок! "Уверен и давайте побыстрей" – отвечает бесстрашный Странник. А потом выходит следователь этой интернациональной полиции Консуэла Варгас и, вместо здрасьте, спрашивает:
– Как зовут вашего сына?
– Федя… и внука тоже Федя! – опережая возможный следующий вопрос отвечает Странник.
– Тогда это не вы! – Нормально!?
– Хорошо, это не я, но имущество вы Моё! под эмбарго засунули! – пауза… недоумение и растерянность меняют друг друга в качестве выражения лица на лице следовательницы, но говорить "извините" их в Интерполе не учили, так же, как не учат обычных ментов во всём мире. А вы когда-нибудь видели извиняющегося мента от сержанта до полковника включительно? А я видел, но только в кино. Там они вообще элита общества, образец вежливости и продолжатели традиций российского дворянства.
Если бы это было всё, если бы завтра они сняли ограничения с моей земли, банковских счетов, то и писать-то было, собственно говоря, не о чем. Нет! Они в этом международном ведомстве баранов под названием Интерпол ничего, кроме мелких пакостей делать не умеют, их просто не учили и промурыжили меня ещё почти целый год, то путая цифры в регистрационных номерах, то просто забывая что-либо сделать по принципу вечной "маньяны". А тут к ним ещё и местный большой судья "подключился", высказав сомнения в том, что я это я, то есть странник, а не наоборот, то есть не я! Напоследок он передал через нашего юриста чтобы Странник шибко не расслаблялся и не радовался – он до него всё равно доберётся и честь мундира интерполовцев с триумфом восстановит! Московский Серёжа устал ждать и купил у меня готовый дом, выровняв ситуацию и сняв сверхнапряжение в отношениях с легендарным и героическим Интерполом. Так закончилась эта история, Странник добавил к своему прозвищу ещё один эпитет и теперь его зовут Бесстрашный и Неутомимый Странник – Победитель Интерпола! Он учёл пожелания большого костариканского судьи и не расслабляется, разве что иногда и ненадолго.
Коста-Рика. 21.12.14
Курдская баллада
Я познакомился с веселейшим парнем по имени Камил. Чего он только не напридумывал в своей жизни, где только его не носило от Никарагуа и Гондураса до Южного Китая и Вьетнама, пока он не оказался в Коста-Рике. Именно здесь и произошла наша встреча. Он собирался открыть сеть магазинов верхней женской одежды из Китая, которую поставлял оттуда его брат шестой степени родства, что по-ихнему, по-кавказски означает почти родной. На третьем году в этой чудесной банановой стране я уже чувствовал себя старожилом, ко мне даже обращались за помощью. Камил тоже обратился и я помог открыть первый магазин. После чего мы это долго и по-настоящему отмечали у меня дома. Камил рассказывал много интересного о Китае, Вьетнаме, Южной Америке, о курдских обычаях и традициях, потому что сам был курдом. Вот один из его рассказов.
Он жил в Нью-Йорке, а точнее, в Бруклине на пятой авеню в Бэйридже – типичном и богатом итальянском районе. Там кроме него жило ещё много курдов, они ходили друг к другу в гости без приглашения, праздновали все праздники вместе, старались держаться сообща и не давали ни себя, ни никого из своих в обиду. Семья Камила ужинала, когда в дверь позвонили и зашли в гости "просто так" трое приятелей; они сели за стол, их тут же накормили. Жене Камила в этот раз очень удалась баранина, настолько удалась, что гости не со зла обидели хозяйку, предположив, что она заказала это блюдо в ресторане.
– "Послушай, ты в каком ресторане это заказала, дай телефон, пожалуйста, я тоже завтра закажу" – попросил один из друзей.
Вместо хозяйки ответил Камил и продиктовал свой номер домашнего телефона, просто так, в шутку. В самом деле, баранину готовили в этой квартире, неважно, что это не ресторан. Готовили здесь, на этой кухне. Поэтому и телефон именно этой квартиры, а не другой. Ещё немного поговорив о своем, о курдском, они на этом расстались до завтра. А завтра в квартире Камила прозвенел звонок и голос его друга Серго с явно выраженным кавказским акцентом попросил доставить ему по такому-то адресу: "Очень вкусно, пальчики оближешь, приготовленную баранину, которую вчера у них заказал его друг, Камил зовут". Ему обещали доставить блюдо через сорок минут. Обещали голосом, напоминающим голос его друга, но со вставками чисто по-итальянски типа: "Бон джорно, ва-бене, мама миа и ариведерче…", но особенностям голоса Серго значения не придал. Через час опять раздался звонок, и тот же Серго спросил: "А где моё мясо?". "Ждите, уже выехало" – ответил голос и интонация Камила, но и в этот раз Серго подвоха не углядел. Через ещё двадцать или тридцать минут телефон зазвонил в третий раз. Серго, с чисто кавказским красноречиями, начал рассказывать работникам ресторана как он сейчас приедет, дайте адрес, мамой клянусь, и объяснит, чем их итальянские макароны отличаются от хорошего курдского пинка под задницу или похожее. Адрес, кстати, дали сразу, но предупредили, что их вонючий курдский пинок ничто в сравнении с их итальянским плевком в противную курдскую баранью морду!.. И так ещё пять минут по-восходящей.
Камил стоял у окна и видел как к дому подъехала машина Серго, друг вышел и набрал номер его сотового телефона:
– Выходи, дело есть. Надо итальяшек проучить. Нас пятеро, надо ещё двоих, чтоб великолепная семёрка получилась. – Камил вышел, подошёл к машине:
– А что случилось? Каких итальяшек? За что проучить? – прикинулся валенком Камил. Серго коротко поведал ему свою историю, на что последний ему ответил:
– А ведь Итальяшка прав! – Ты точно баран. Ты по какому телефону звонил… ты по какому адресу приехал с итальяшками разбираться? Ещё и впятером! К ним приезжать надо с полувзводом и с оружием! Чего молчишь, недоношенный? – Серго сначала посмотрел на номер дома Камила, сравнил с записанным номером дома итальянского ресторана и вдруг всё понял: его, как пацана "развёл" лучший друг. Ему стало невыносимо стыдно, но он нашёл в себе силы ответить: "Сейчас сколько градусов на улице, по-твоему? Правильно – плюс тридцать два! А на мне что сейчас надето, по-твоему? Правильно – пиджак твидовый. А ты говоришь, Баран! Сам Баран!" Пиджак при этом подозрительно оттопыривался. Вот такая забавная история.
Коста-Рика. 23.12.14
Обиды моей жены
Моё Солнышко прошло со мной две эмиграции, а до этого невероятное количество приключений обрушилось на её голову, как только она впервые произнесла: "Я хочу быть рядом с тобой" – на горе всему остальному, материально-сущему в ней и духовному. Она за короткий срок успела перебывать секретарём-референтом преуспевающего бизнесмена, начальником сбыта у него же, бухгалтером, начальницей кадров, примадонной театральной труппы, опять у него, и исполнительным директором. Она замерзала вместе с ним под Минском, вместе с замёрзшим бензонасосом, сидела голодная и злая в занесённой снегом машине около города Лида в Белоруссии, по несколько суток ждала, где только не ждала, плавала по Балтике и колесила с ним по Германии, Голландии, Бельгии, Литве и Польше. Вместе они проводили время в Крыму и в Испании. Дошло до того, она чуть не отправилась с ним в Африку, конкретнее, в совершенно непредсказуемую и опасную Либерию. И только печальные обстоятельства неожиданно воспрепятствовали. В общем, ей досталось изрядно.
А всё потому, что, как это часто бывает с умными женщинами, достигшими тридцатилетнего возраста, они очень редко влюбляются во "вникуда и вничто". В заманчиво-загадочное неизвестное – да! А если ещё и с приключениями, то влюбляются часто. Их притягивает жизнь, которую ей предлагает её избранник; связать жизнь с глупым и бестолковым красавчиком или баловнем судьбы им не свойственно и не представляется правильным, вот они в них и не влюбляются, но делают наоборот.