"А это Шайана!! - крикнула Кили. - Она та еще штучка. Да! Ты готова задать всем жару, детка?
- Да, Кили, я готова задать всем жару, - ответила Шайана четко и ясно, словно принося присягу. - Это моя единственная возможность. Это мой единственный шанс.
- Да! - крикнула Кили. - Хватай его, детка! Ты сделаешь это.
- Я схвачу его, Кили. Я сделаю это. Я съем его".
Эмма наклонилась вперед и нажала на паузу, остановив запись.
- "Съем"? - сказала она. - "Съем его"? Никогда такого раньше не слышала. Все собираются сделать это, никто обычно не хочет съесть свой шанс. Это ужасно.
- Почему? - ответил Кельвин. - Ну, хочет она его съесть, мне кажется, это довольно справедливо.
Кельвин нажал на воспроизведение. Кили снова заговорила.
"Детка, ты пришла сюда одна, - сказала она. - Почему? Чтобы сосредоточиться? Чтобы тебя никто не отвлекал? Или твоя семья и друзья не согласны с тем, что ты делаешь, и не понимают тебя?"
Эмма улыбнулась. Кили просто умница. Ее серьезно недооценивают. Люди думают, что она просто болтливая милашка, которая всем сочувствует и знает, как визжать от восторга, но на самом деле она способна на большее.
- Меня тоже заитересовал вопрос о семье, - сказала Эмма, снова нажав на паузу. - Шайана казалась очень одинокой. Но я помню, как Челси сказала, что не станет давить на это. Поразительно, что Кили все же использовала это.
- Да. Кили молодец, - согласился Кельвин, - хотя я думаю, ты смогла бы делать ее работу лучше. К тому же ты намного симпатичнее.
Эмма покраснела и снова нажала на воспроизведение.
"Да, Кили, - сказала Шайана, - ты права. Мои родные совершенно не согласны со мной. Они не понимают, чего я хочу. Что мне нужно. На что я способна. Это одна из причин, по которым я здесь. Чтобы показать им. Заставить их понять. Их и всех, кто когда-либо смеялся надо мной".
После небольшого продолжения светской беседы Шайану проводили в зал. Запись остановилась, затем лицо девушки появилось снова, на этот раз перед судьями в зале для прослушиваний. Сцены еще не были смонтированы в нужной последовательности, и поэтому был виден только крупный план Шайаны. Однако голоса судей звучали отчетливо.
"Привет, привет. Как тебя зовут?" - послышался вопрос Берилл.
"Меня зовут Шайана, Берилл, и я здесь для того, чтобы потрясти ваш мир".
"Правильно! Вперед, девочка. Ты выглядишь роскошно".
"Спасибо, Берилл", - ответила Шайана.
- Это неправда, - вмешался Кельвин. - Я никогда не видел столько косметики, выглядит как маска. Некоторые девушки - сами себе враги.
- Тише, - сказала Эмма.
"Я очень нервничаю", - говорила Шайана.
"Не стоит, детка, - проворковала Берилл. - Здесь все твои друзья, и ты выглядишь классно".
"Прежде чем мы начнем, Шайана, - вмешался Кельвин, - расскажи нам немного о том, насколько сильно ты хочешь победить".
"Кельвин, я очень сильно хочу этого".
"Все очень сильно хотят этого, Шайана. А очень сильно - это как?"
"Ну, - ответила Шайана, помолчав немного и подумав, - я думаю, Кельвин, что готова умереть за это. Я думаю, что, если бы я могла заключить сделку с Богом, чтобы все мои мечты сбылись и все бы поверили в меня так, как верю я, и не смеялись бы надо мной больше, если бы все сказали: "Да, Шайана, у тебя действительно есть талант, твой собственный талант, и ты хорошо поешь", - я была бы готова умереть после этого".
"Ух ты, - сказал Кельвин, и, хотя он был за кадром, все зрители, которые хоть один раз видели шоу "Номер один", поняли, что он только что кивнул с изумленно-насмешливым видом, словно поражаясь напряженности людей, которые якобы так случайно появлялись перед ним. - Ты действительно хочешь этого, верно?"
"Я же сказала, Кельвин. Я хочу этого так сильно, что могла бы умереть".
Эмма нажала на паузу.
- Или убить. Это оборотная сторона медали. Эта девушка меня пугает.
- Ой, Эмма, да хватит тебе. Единственный человек, кому она сможет причинить вред, - это она сама. Она первоклассная, двадцатичетырехкаратная жертва. Это любому понятно.
- Ну да, всякое бывает. Кто знает, может, когда-нибудь, размышляя о том, что она хотела умереть, потому что так никому ничего и не доказала, она может внезапно подумать: "Постойте, зачем это мне умирать? Как насчет того мерзавца, который вышвырнул меня из шоу?"
Кельвин засмеялся:
- Эмма, ты что, на ее стороне? Ты что, хочешь, чтобы я сделал ее победительницей? Я думал, ты желала победы принцу Уэльскому?
Эмма пожала плечами:
- Не знаю. Не знаю, что для нее будет лучше. Ты можешь ее отсеять или оставить, так и так жребий брошен. С ней нужно быть осторожнее.
Апартаменты были освещены только стоящей в дальнем углу напольной лампой с красным абажуром, которая отбрасывала приглушенный свет, казавшийся раньше романтическим, но теперь вдруг ставший довольно мрачным.
Эмма снова нажала на воспроизведение.
"Отлично, Шайана, - услышали они голос Кельвина, - что ты хочешь спеть для нас?"
"Я бы хотела спеть "The Wind Beneath My Wings" Бэтт Мидлер", - ответила Шайана.
После этого впервые послышался голос Родни:
"Хороший выбор. Это отличная песня, а Бэтт - хорошая певица. Молодец, это очень хороший выбор".
Шайана сделала глубокий вдох и начала петь. Если бы судьи оценивали только боль и эмоции, она, несомненно, уже победила бы. По сравнению с выступлением Шайаны слезливая, болезненная, агрессивная интерпретация "Stand By Me" группы "Парень" выглядела поверхностной и неубедительной. Эта женщина верила, что каждое слово текста - новая возможность снова пережить боль и отверженность. Ее маленькие груди вздымались, костяшки пальцев побелели, подбородок поднимался все выше, словно (следуя совету Челси) она хотела быть абсолютно уверенной, что Господь слушает ее. Шайана, очевидно, была из тех, кто рассматривает свой голос как кувалду, роль которой заключается в том, чтобы вбивать ноты удар за ударом, пока аудитория не будет задавлена эмоциями. Как и очень многие конкурсанты до нее, она наблюдала за великими певцами, слушала их и пришла к выводу, что успех кроется в том, чтобы попытаться подражать своим героям во всем сразу и на протяжении всей песни.
Однако в тон она попадала.
Когда выступление закончилось, Эмма снова нажала на паузу.
- Не так уж и плохо, верно? Если ей немного помочь успокоиться, она сможет неплохо петь.
- Да, но это многие могут, - сказал Кельвин. - И к тому же, как тебе известно, дело…
- Не в пении, - закончила Эмма его мысль. - Это мне известно, и самое замечательное в том, чтобы не работать на тебя, - отсутствие необходимости слушать, как ты повторяешь эти слова каждые пять минут.
- Но я ведь прав, верно? - сказал Кельвин. - Ладно, ты довольна или хочешь послушать, что мы сказали?
- Давай послушаем. Надеюсь, вы не слишком жестоко с ней обошлись.
- Ну, вообще-то не очень, - ответил Кельвин. - Она ведь в группе "озадачить и отсеять", не забывай.
"Озадачить и отсеять" был любимый прием на шоу "Номер один", который заключался в том, чтобы предложить конкурсанту идти работать и попытаться вырасти, а когда тот возвращался (заявив, что он очень много работал и вырос), сообщить, что у него это не получилось, и отсеять его.
- А что ты сделаешь, - спросила Эмма, - если кто-нибудь все же спросит тебя, что ты имеешь в виду, говоря: "Иди работай, учись и расти"?
- Вырежу при монтаже, - ответил Кельвин, снова нажимая на воспроизведение.
"Шайана, - послышался голос Кельвина с экрана, - ты меня смутила".
Последовала пауза, и камера подползла к дрожащему лицу Шайаны, покрытому густым слоем косметики.
"У тебя есть голос, - сказал наконец Кельвин. - И не совсем ужасный голос. Я сомневаюсь, что он хороший, но не ужасный. Вопрос в том, сможешь ли ты его улучшить?"
Шайана клюнула на наживку, как голодная рыба.
"Да, Кельвин, смогу. Смогу. Понимаешь, я так сильно хочу этого, я сделаю все, что угодно, я буду работать, очень много работать. Я буду учиться и расти…"
"Ты действительно хочешь этого, верно, дорогая?" - пропищала Берилл голосом маленькой девочки.
"Да! Да, Берилл, я очень, очень хочу этого".
"Я думаю, это твоя мечта, верно, дорогая?"
"Да! Да, это так!"
"Это хорошо, когда у человека есть мечта. Но для того, чтобы мечта сбылась, нужно этого очень, очень хотеть. Нужно очень в нее верить".
"Я верю, Берилл! Я верю! Честное слово, верю! Моя мечта - это единственное, что у меня есть".
"Я знаю, дорогая, я знаю", - сказала Берилл голосом медсестры, успокаивающей смертельно больного пациента.
"Хорошо, - послышался деловитый голос Кельвина. - Вот что я думаю. Иди, Шайана, и работай, ладно? Хорошо работай, учись и расти…"
"И верь в свою мечту", - перебила его Берилл.
"А потом возвращайся к нам, и мы посмотрим, насколько у тебя получилось, ладно? Потому что сейчас у тебя нет того, что нам нужно. Это очевидно, но у тебя может получиться, а вот сможешь ли ты это сделать, решать тебе. На этих условиях я голосую за тебя. Берилл?"
"Если Шайана способна верить в себя и свою мечту…"
"Могу. Могу. Могу", - умоляюще сказала Шайана.
"Тогда я за. Я говорю да, дорогая. Да твоей мечте. Я голосую за тебя".
"В таком случае, - послышался голос Кельвина, - ты прошла в следующий…"
Вдруг послышался голос Родни:
"Да, и я тоже, Шайана. Я тоже голосую за тебя".
"А, да. Прости, Родни, - сказал Кельвин. - Твое решение?"
"Я говорю да", - сказал Родни.
"Ты в следующем туре", - сказал Кельвин.
Шайана заплакала. Начала прыгать. Поблагодарила Господа. Упала на колени.
"Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо! - крикнула она. - Я вас не подведу, обещаю! Да! Да! Да! ДА! СПАСИБО! Я люблю тебя, Кельвин! Я люблю тебя, Берилл! Я люблю тебя, Родни! Да! Спасибо! Я потрясу ваш мир!"
"Пойдем, дорогая, - снова раздался голос Берилл, и она вошла в кадр. - Тебе предстоит много работать".
Затем трясущуюся и почти до истерики счастливую Шайану вывели из зала и передали в руки Кили, которая ожидала возможности присоединиться к слезливому катарсису.
Эмма нажала на паузу.
- Если она такое устроила, когда вы ее озадачили, то что же она устроит, когда ее отсеют?
- Это будет нечто. Они все одинаковые. Почему ты считаешь, что она особенная?
- Я говорю тебе, Кельвин, - сказала Эмма с очень серьезным видом, - эта девушка действительно особенная, у нее другой уровень напряженности. Я видела это раньше у настоящих жертв. У людей, которые страшно страдали. Они не в себе, и их слабость придает им силы, злобные, истеричные силы. Знаешь, как некоторые избитые жены, которые режут в клочья костюмы мужей, а потом поджигают дом.
- Хорошо, хорошо, очень хорошо. Именно это нам и нужно. "Убийца кроликов".
- Только бы она не убила твоего.
- Эмма, я же сказал тебе. У меня есть очень, очень твердое правило, и оно гласит: не бояться конкурсантов. Никогда. Эта дорога ведет к безумию. Моя работа заключается в том, чтобы подогревать в людях страсть. Будить их мечты и раскрывать их нужды. Если я позволю запугать себя этими страстями или нуждами, то не смогу больше подогревать их. Шайана меня не пугает.
Милый малыш
На следующей неделе судьи посетили Лондон, Манчестер и Глазго, проделав в каждом городе ту же работу, что и в Бирмингеме. В общей сложности они "прослушали" в той или иной степени около трехсот человек - выматывающее количество массовки, перемежающейся с сюжетами и, разумеется, с намеченными финалистами.
Был среди них и ставший обязательным для шоу забавный четырехлетний малыш, которому разрешили пройти "прослушивание", хотя по правилам участникам должно было быть не меньше шестнадцати. На собрании по обсуждению сюжета было решено, что в этом году Кельвин сначала откажется принимать малыша на том основании, что это бессмысленно, но под упорным "мамочкиным" давлением Берилл неохотно согласится.
- Рок-н-рольная супермамочка Берилл не собирается позволить большому и плохому Кельвину разбить сердце малыша Ланса, - скажет Кили.
И поэтому, несмотря на то что его кандидатуру нельзя было даже рассматривать, симпатичный маленький карапуз в английской рубашке и с милым ливерпульским акцентом занял почти три минуты эфирного времени после монтажа.
- Ланс, ты такой милый, что я хочу съесть тебя, - сказала Берилл своим самым сладким голосом.
- Съесть ты его можешь, но допустить на прослушивание - нет, - тихо напомнил ей Кельвин своим твердым, но жизнерадостным голосом.
- Почему? Тако-о-о-ой милый. Я мама, и я люблю его, все мамы полюбят его. Почему бы не дать ему шанс?
- Потому что это незаконно, Берилл.
- Я не играю по правилам, не забывай, я ведь старая рокерша. Не говори со мной о правилах. Я мама, а мамы должны нарушать правила, просто чтобы выжить. Мне пришлось нелегко, эти годы были тяжелыми, и мне известно все о нарушении правил.
- Берилл, он не может участвовать в конкурсе.
Эта дружеская перебранка продолжалась до тех пор, пока из изначальной концепции не было выжато все до последней капли, после чего малыш наконец пошел своей дорогой.
После этого снимали сцену "подслушивания"…
- Я поверить не могу, что ты хотела провести этого мальчика в следующий тур, Берилл.
- Но он был такой милый.
Родни испытал редкий момент сомнений.
- Вы действительно полагаете, что люди не догадаются, что все подстроено?
- Ну, конечно, Родни, или я не стал бы этого снимать, - сварливо ответил Кельвин.
- Но мы потратили на него больше пятнадцати минут! В первый же день в Манчестере. Кто-нибудь ведь обязательно решит подсчитать!
- Родни, никто никогда и ничего не считает.
"Поп-школа"
Наконец серии региональных отборов подошли к концу, и команда шоу "Номер один" начала перебирать и монтировать весь материал, который был собран и подготовлен для "поп-школы".
"Поп-школа" была частью конкурса, на которой выбранные на первоначальном прослушивании кандидаты посещали интенсивный тренинг с проживанием, во время которого трое исключительно опытных судей давали им уроки искусства быть поп-звездой. Именно на этом этапе судьи должны были начать играть более активную образовательную роль в развитии отобранных оперяющихся талантов. Идея была такова: откопав сырой материал, судьи воспользуются огромным опытом работы в музыкальной индустрии, чтобы вылепить из него поп-звезд.
На пути к достижению этой цели стояло множество препятствий, которые не позволяли "поп-школе" стать образовательным процессом во всех смыслах этого слова. Первое заключалось в том, что ни у кого из судей, кроме Кельвина, не имелось квалификации, чтобы обучить кандидата хоть какому-то аспекту сценического искусства, если не считать голой саморекламы.
Второе препятствие, которое мешало судьям лепить таланты, даже имей они необходимые навыки, заключалось в том, что они на самом деле не присутствовали на процессе лепки. Несмотря на то что "поп-школа" длилась три дня, судьи посещали только последний, когда происходил процесс самого "судейства".
Шайана, как и другие конкурсанты, после первого прослушивания уехала домой, получив задание подготовить новую песню для "поп-школы". Ей сообщили, что по возвращении она пройдет подготовку и получит перед выступлением рекомендации, как лучше спеть свою песню "вживую", то есть на настоящей сцене, а не в конференц-зале гостиницы. Данная сцена должна была находиться в крутом клубе и дать конкурсантам представление о трудном, но важном деле "отработки положенного", "работы по клубам" и показать, что означает "собраться с духом и ринуться в бой".
- Вот, - едва дыша объявит Кили в начале съемок "поп-школы", - где начинается настоящая жизнь. Вот где начинается самое трудное, и с этим предстоит справиться, потому что сегодня наша группа претендентов в звезды впервые ступит на путь, по которому Кельвин, Берилл и Родни проведут их через тернии, чтобы посмотреть, смогут ли они выдержать крутую сторону рок-н-ролла, которую должна научиться покорять каждая звезда на пути к вершине.
Этот крутой, клевый "клуб" на деле являлся совершенно новым помещением на двести мест, отделанным светлой сосной, в большой частной школе, которую арендовали для проведения съемок. Изначально декорационно-художественная служба шоу "Номер один" надеялась переделать сцену и передние сиденья. Было принесено огромное количество черной краски, несколько изодранных блестящих полотен, многочисленные старые афиши, огромные ящики с пустыми бутылками, выуженными из мусорных баков. Также они надеялись убрать первые три ряда кресел, поскольку совершенно новые, роскошно мягкие кресла с удобными подлокотниками выглядели не слишком рок-н-ролльно. Однако, к несчастью для сотрудников службы, администрация школы строго-настрого запретила хоть как-либо менять сцену или помещение, поскольку приближался новый учебный год и начальные классы должны были приступить к репетициям "Джозефа и его потрясающего яркого пальто", и администрация не могла позволить сорвать подготовку к спектаклю.
Услышав это, Кельвин впал в истерику, начал шипеть и заявил, что просто купит эту вонючую школу, но ему сообщили, что она не продается.
Шайана приехала утром в первый день "поп-школы" с песней в сердце и "свободной одеждой для танца" в сумке, готовая полностью отдаться процессу подготовки. Помимо нее в нем участвовали еще около семидесяти конкурсантов, которых поселили в находившейся неподалеку гостинице "Трэвелодж". Шайане предстояло делить комнату с симпатичной, хрупкой девушкой по имени Синди, которая, как и Шайана, очень сильно "хотела этого".
Оставив вещи в номерах, толпа жаждущих славы спустилась к специальному автобусу, и через некоторое время их собрали в спортивном зале, где начался "тренинг". Процесс во многом походил на первый отборочный день в Бирмингеме, то есть их постоянно перегоняли с места на место и периодически снимали отрепетированные "неожиданные моменты" с их участием.
Шайана и Синди сидели по-турецки на полу в спортивных штанах и топах, пока у пианино пожилого мужчину, похожего на принца Уэльского, снимали за "подготовкой" вокального номера. В процессе подготовки участвовал эксцентричного вида парень в брюках гольф и с длинными крашеными волосами, который перелистывал ноты и заставлял принца петь по ним.
- Это ужасно! - кричал длинноволосый мужчина.
- Я знаю, знаю, - жаловался принц. - Мне словно медведь на ухо наступил, верно?
- Давай еще раз! - кричал эксцентричный поп-тренер.
- Будет сделано.
Принц только собрался спеть снова, но вмешалась Челси и объяснила, что это не обязательно, потому что сюжет они уже отсняли.
Его королевское высочество сел на стул и погрузился в государственные бумаги. Угол камеры изменился, и Челси велела девушке, которая была со слепым парнем, подвести того к пианино. Когда они подошли к нему, Челси крикнула:
- Спасибо, Миллисент! Спасибо, Грэм! Пока что это всё.
- Разве вы не хотите, чтобы мы спели? - спросила Миллисент.
- Дорогая, у вас будет масса возможностей для этого, - ответила Челси. - Пока что нам нужен был кадр, где вы идете к пианино.
Затем к пианино позвали Шайану, а его королевское высочество попросили занять ее место в группе людей, которые позировали на заднем плане.