Казалось, что учтено все, но упустил Ленинский ум главное - менталитет того народа, на который была сделана самая большая ставка. Разве мог тогда Ильич предусмотреть страшные политические репрессии, унесшие жизни тридцати миллионов советских граждан. Разве мог он предположить, что великая Россия останется без интеллигенции - мозга нации, генетически несущей в себе фундаментальные основы морали. Успевая делать собственные ошибки, Ленин был в состоянии самостоятельно распознать их и попытаться исправить, но разве мог он представить, что после него властной рукой недообразованного соратника будут уничтожены самые преданные революционеры, доведены до самоубийства писатели и поэты, воспевающие победы нового строя. Разве мог он предположить процветание стукачества - как патриотизма, позорные предвоенные договоренности с фашистской Германией, страх перед властью, вводящий в транс, интеллектуальное обнищание, процветающий антисемитизм, уничтожение моральное и физическое любых философских ростков, отличных от единственно "верных". Разве мог представить он себе духовный и интеллектуальный анабиоз, в который на семьдесят лет погрузилась великая прежде культурная держава. Уничтожая ум, препарируя мозг, в конце концов, нация скатывается к уровню безусловных рефлексов, и в этих беспорядочных движениях становится различимым лишь физиологическое стремление к самосохранению.
Ушла в небытие искусственная формация, разворованы и уничтожены все ее основы, как идеологические, так и экономические. Разломана могучая некогда держава на республики. Растаскана до последнего камушка по проверенному принципу: "Мы старый мир разрушим до основанья, а затем…" Пора бы начинать возрождаться, а как, если утеряны рецепты? Если интеллект уничтожен коммунистами на клеточном, хромосомном уровне. Построить церкви и позолотить купола может любая обученная бригада, а вот как наполнить храм духовностью, если не осталось ее ни у прихожан, ни у служителей. Если батюшка - бывший афганец может после службы избить до синяков свою помощницу. Если дом священника всего на полкрыши ниже церкви. Если тянется в пасхальную ночь к воротам храма молодежь, заранее взяв с собой водки, дабы разговеться в священном месте. И что можно возродить, если жаждущие прощения Господня путают раскаяние с индульгенцией!
Вадим не винил Корнеева, потому что знал, что тысячи таких же начальников не отличаются от него душеобилием и справедливостью. Но он не мог найти выхода для себя. Понимая, что все его попытки на гребне революционной борьбы прорваться в большую политику потерпели фиаско и дальнейшие усилия будут бесполезны для него и смешны тем, кто вскрывает где-то в администрации президента его корреспонденцию, Вадим решил отказаться от этой несбыточной надежды. Он также понимал, что для дальнейшего существования необходимо срочно найти работу. Однако слово "существование" говорило само за себя. Где искать, к кому обращаться?
Наряду с дефицитом нормальной работы ему не давало покоя бессмысленно уходящее время, безжалостное и безвозвратное. Он был полон сил для самоотдачи, для попытки усовершенствования мира, но как он может это сделать, если остается невостребованным в четырех стенах чужого дома? Вадим продолжал перелистывать газеты с вакансиями, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное удовлетворить его потребность в добродетели. Одним из заинтересовавших его объявлений было приглашение сотрудников в государственную экологическую компанию. Когда Вадим дозвонился по указанному телефону, на другом конце провода ему ответили, что их компания занимается защитой окружающей среды и работает при поддержке нового правительства. Эти слова настолько обнадежили Вадима, что он готов был договориться о встрече немедленно, даже не спрашивая об условиях работы и оплаты. В его голове закружились мысли об акциях "Гринписа", он представил себе объемные программы по защите экологии и, не откладывая, поехал на собеседование, но встреча с работодателем - прыщавым юношей в ободранной гостиничной комнате разрушила надежды и вернула его в серое русло заурядности.
- Мы продаем присадки к автомобильному топливу, которые делают выбросы менее вредными. Нам нужны агенты с опытом оптовой и розничной торговли.
- Сколько я должен заплатить? - спросил Вадим, сразу же распознав дешевый трюк сетевика.
- Триста пятьдесят гривен!
- Ищи других дураков! - в сердцах усмехнулся Вадим, выходя из комнаты, и в душе обратился к небу: "Господи, ну почему же все вокруг замешано на вранье?".
Еще в одном объявлении Вадим прочитал, что в крупную оптовую фирму, занимающуюся моющими средствами и парфюмерией, требуется начальник коммерческого отдела. Он договорился о встрече и в назначенное время зашел в кабинет инспектора по кадрам. Это было его первое в жизни собеседование на таком профессиональном и требовательном уровне. В компании из ста работников появилась вакансия в коммерческом отделе. Предлагаемая зарплата - полторы тысячи гривен - вполне Вадима устраивала, учитывая его крайне тяжелое финансовое положение. Он прошел собеседование у психолога, где больше часа отвечал на вопросы анкеты, совершенно не связанные с профессиональной деятельностью, но ответы на которые для специалиста вырисовывали картину эмоционального состояния и психологической выносливости возможного будущего работника. Он рисовал картинки, складывал на время слова, выходил из нарисованных лабиринтов. Затем около часа он беседовал на темы, касающиеся его прошлого трудового опыта, коммерческих способностей. После этого он прошел анкетирование в службе безопасности, словно на милицейском допросе, и только потом имел беседу с директором фирмы - приятной и образованной женщиной. Главным опытом его предыдущей деятельности была работа на литейно-механическом заводе в должности заместителя директора по производству. Именно за этот опыт и зацепились в отделе кадров, потому что на предлагаемой должности важно было умение руководить большим коллективом. После всех проведенных бесед с Вадимом пообещали связаться и объявить результат. А буквально через два дня на мобильный телефон позвонила инспектор по кадрам и пригласила его приехать на разговор с директором. Вадиму стало очень приятно от того, что, несмотря на такой серьезный и придирчивый отбор, его все же вызвали на встречу.
Приехав на фирму, он сначала зашел в отдел кадров, и девушка, проводившая собеседование, с нескрываемой радостью объявила, что его результаты оказались наилучшими среди всех тестируемых в течение трех недель. Директор была немного сдержаннее, но ее предложение явилось для Вадима неожиданно лестным, хотя одновременно и затруднительным. Дело в том, что она доверяла ему возглавить филиал в том городе, откуда Вадим как с каторги вернулся в прошлом году. В том городе, где он работал замом по производству, где он потерял своего лучшего друга, а вместе с этим и веру в мужскую дружбу, где он познакомился с Анной и где остались жить ее родители. Предложение директора было очень заманчиво: полторы тысячи гривен на начальном этапе, коллектив - тридцать пять человек, служебный автомобиль, отдельный кабинет и полная самостоятельность в рамках интересов головной фирмы с того момента, когда он будет к ней готов. Требовались лишь его согласие и положительный ответ из службы безопасности. Вадим взял день на обдумывание для того, чтобы усвоить новую информацию, поговорить с Анной, взвесить все за и против.
Это было очень непростое решение. С этим городом Вадима связывали тяжелые воспоминания, навсегда неприятным осадком осевшие в его душе. Два нелегких года, насыщенных разными событиями, он провел в этом небольшом городке и совсем недавно переехал в родной областной центр, пообещав себе больше никогда туда не возвращаться. Он даже в гости к родителям жены ездил через раз, чтобы не тревожить душу неприятными воспоминаниями. Но как же бывает беспощадна судьба, предлагая такие хорошие условия в такой тяжелый период жизни именно в том городе, который Вадим считал для себя закрытым навсегда. Нелегко было принимать решение в сложившейся ситуации, но голод и нищета - страшнее. Тем более что предлагаемая должность, помимо достойных условий, еще и тешила самолюбие Вадима.
На следующий день он, как и договаривались, позвонил директору фирмы и сообщил о своем согласии приступить к работе. Директор обрадовалась его решению и ответила, что ему перезвонят сразу, как только старый руководитель филиала сможет ввести его в курс дела. Но после этого разговора телефон Вадима замолчал. Он ждал три дня, после чего набрал номер отдела кадров и спросил, почему же ему не звонят? Инспектор, которая обрадовала его несколько дней тому назад, сегодня упавшим голосом объявила, что ему отказано в работе. На вопрос, что же случилось, она ответила, что директор не объяснила ей причины отказа, но, вероятно, он связан с ответом из службы безопасности, которая общалась с прежним руководителем Вадима, его бывшим другом и директором завода, где Вадим управлял производством. Планы, рожденные решением, принятым в такой внутренней борьбе, выстроенные изголодавшейся семьей, согласившейся на возвращение в покинутый недавно город, планы, дающие надежду на более-менее нормальное существование, оказались разрушенными невидимой рукой тайного врага, след которого тянется к прошлой жизни, перечеркнутой и постепенно забываемой.
Глава 8
В маленький городок Вадим попал через пять месяцев после маминой смерти. Уже полтора года его лучший друг имел там полуоформленный завод, который считал почти своим. Во всяком случае, он полностью распоряжался всем комплексом, производил продукцию, принимал и увольнял рабочих.
С Сергеем они были знакомы пятнадцать лет. Знакомы - это не совсем подходящее слово. Они были лучшими друзьями. Вадим доверял Сергею больше, чем себе. Он говорил, что если ему что-то будет нужно, то Сергей сделает это быстрее и надежнее, чем он сам. В свое время Вадим пригласил Сергея в Польшу, где оба проявили себя с самой лучшей стороны по отношению друг к другу, как деловые партнеры, и где получилось неплохо заработать всего за полтора месяца. Все пятнадцать лет они жили в разных городах, но это расстояние как будто и не существовало между ними - оба знали, что если одному будет плохо, то другой в любой момент окажется рядом.
Сергей всю жизнь старался отдавать свободное время занятиям восточными единоборствами. Его привлекала не только хорошая спортивная подготовка, а больше даже - внутреннее, духовное содержание опытного бойца. В сложных ситуациях он предпочитал любым способом уйти от драки, объяснить сопернику, что разум - прежде всего, что он сильнее и поэтому предлагает мирно разрешить конфликт. Почти всегда это срабатывало, потому что, говоря о примирении, он никогда не испытывал страха.
Сергей был тем человеком, который научил Вадима играть на гитаре, но ученик, к гордости учителя, обошел его благодаря хорошим вокальным данным, и многие последующие годы, собираясь в компаниях, Сергей отдавал Вадиму гитару и с удовольствием слушал старые песни, которые они вместе когда-то разучивали. Пели Розенбаума, Высоцкого, песни, написанные самим Вадимом. Никогда в жизни они не поссорились. Если возникали спорные ситуации, то предпочитали, не откладывая, поговорить об этом и решить все так, чтобы не оставалось обиды или осадка в душе. Хотя таких ситуаций у них почти и не было.
Сергей уже несколько лет жил со второй женой, где у него родился сын, продолжая общаться с первой и старшим сыном. Их жизнь, что с первой, что со второй супругой нельзя было назвать благополучной. Странная черта присутствовала в характере Сергея: он строил свои семейные отношения так, что обе его женщины могли позволить крайне неуважительные высказывания в его адрес при абсолютно посторонних людях. Трудно было определить, имели ли обе его жены такой скверный характер сами по себе или это было у них приобретено в процессе совместной с Сергеем жизни, но ни с одной, ни с другой семьей нельзя было нормально отдохнуть, потому что любые посиделки заканчивались скандалами. В конце концов, и Татьяна - вторая жена Сергея, и сам Сергей привыкли к этим отношениям, и почти не обращали внимания на удивленные взгляды посторонних, становившихся невольными свидетелями их очередной стычки.
Несколько лет Сергей, занимаясь металлом, был поставщиком небольшого литейно-механического завода в своем городе. Завод являлся закрытым акционерным обществом, и вся основная деятельность заводчан, которых насчитывалось около ста двадцати человек, заключалась в стремлении как можно больше вынести с территории предприятия всего, что только можно было украсть. Литейщики дошли до того, что перебрасывали через забор мешки с алюминием и тут же несли их через проходную обратно, взвешивали и получали в кассе деньги как сдатчики металлолома.
Именно в таком полуразваленном состоянии собрание акционеров и выбрало своим новым директором самого крупного кредитора, которому неофициально завод должен был половину собственной стоимости. Этим кредитором был Сергей Валентинович Сахно. Вадим в то время, не зная в подробностях, как обстоят дела, от души радовался за своего друга, ставшего директором, пусть и небольшого, но завода.
Свою деятельность в новой должности Сергей начал с чистки кадров. Отлавливались воры, несущие через дыры в заборах, вычислялись приписчики и нечистоплотные кассиры, и, в конце концов, через год из ста двадцати человек на заводе осталось только сорок пять рабочих, которых оказалось вполне достаточно для нормального производственного процесса. В этот момент Сергей приехал к Вадиму с просьбой о помощи.
Он знал, что давний друг Вадима имеет хорошие связи в областной администрации, а на заводе к этому моменту возникла ситуация, когда стало необходимым переоформление документов собственности на производственный комплекс, потому что уволенные работники, не переставая вести борьбу за отнятый у них лакомый кусок, добились того, что арбитражным судом приватизация, проведенная несколько лет тому назад, была признана недействительной, и завод должен вернуться государству. Сергей, столько денег и сил вложивший в сохранение предприятия, оказался на грани потери огромных средств, а самое главное - дела, которым собирался заниматься всю оставшуюся жизнь.
Именно с просьбой о помощи в сложившейся ситуации он и обратился к Вадиму, сказав, что готов заплатить любому, только бы появилась возможность легально оформить завод на него, пусть даже через аукцион, хотя лучше без вложения таких немалых средств. Когда Вадим через Сашу стал искать пути решения этого вопроса, выяснилось, что есть возможность повлиять на областной фонд госимущества, но только при условии, что Сергей будет иметь всего пятьдесят процентов собственности в реорганизованном предприятии. Другого пути нет, потому что любые взятки, которые он готов предложить, никого не могут заинтересовать из-за своей мизерности в сравнении с теми делами, которые происходят на уровне обладминистрации, да и само понятие взятки в последнее время стало неактуальным. Людей, имеющих миллионы, интересуют не взятки, а дела, проекты, вложения в производства. А взятки - это удел заместителей начальников отделов, которые тянут деньги, а на самом деле ничего не решают, не имея права подписи. Все это Вадим передал Сахно, и тот, категорически отказавшись разделить с кем-либо завод, решил попробовать самостоятельно его переоформить полулегальным способом. Для этого ему нужна была фирма, открытая не на него, и тут он не мог найти более надежного варианта, чем тот, который предложил ему Вадим. Он отдал Сергею документы и печать своего частного предприятия, оставаясь его учредителем, а Сергей должен был назначить туда нового директора, чтобы Вадим, не участвующий в производстве, не нес за него и ответственности. Таким директором стала теща Сахно, которая с энтузиазмом вникла в рабочий процесс, разобралась с технологией и постепенно взяла на себя всю нагрузку, которая до сих пор лежала на плечах Сергея. Он же, уставший от многолетней борьбы и работы, на правах хозяина позволил себе расслабиться и не заниматься производством, полностью доверившись матери своей жены.
Очередной тревожный приезд Сахно к Вадиму был через полтора года с начала работы нового предприятия. Он подъехал к дому, где Вадим пять месяцев после маминой смерти жил со своей племянницей Александрой и ее дочкой Полинкой, о которых в свои последние минуты мама просила его заботиться. С сестрой в то время не общались и даже не встречались ни Вадим, ни Александра с самых похорон, когда Лена успела отличиться кощунственным цинизмом по отношению к только что похороненной матери.
Сергей вошел в дом почерневший, с дрожащими руками и сигаретой во рту, хотя Вадим знал, что тот бросил курить несколько месяцев назад.
- Что случилось?
- Вадик, я не знаю, как мне дальше жить! Я вчера поймал Степановну (так Сахно называл свою тещу, даже обращаясь к ней самой), когда она вывозила через проходную левый, неучтенный замок. Когда пересчитали, там оказалось на двадцать тысяч! Ты же знаешь, сколько сил я положил на борьбу с ворами и теперь пришел к тому, что собственная теща тащит у меня из-под носа, а мне уже несколько месяцев говорит, что дела плохи, металл подорожал, денег хватает только на сырье. Я почти голодаю, а она на той неделе купила младшему сыну "Ауди", сказав мне, что заняла денег.
- Сергей, этого не может быть! Чтобы Степановна у тебя воровала?! Кто угодно, только не она! Вы ведь вместе на заводе постоянно.
- В тихом болоте черти водятся! В глаза мне улыбалась, а сама за спиной сколотила бригаду, и они все это время вели два производства. Мне отчитывалась по завышенным ценам, а на эту разницу закупала сырье и изготовляла замки. Я не знаю, что мне делать и кому верить!
- Сергей, во-первых, успокойся! Во-вторых, я могу предложить тебе свою помощь. Подумай, - если ты сможешь найти мне какое-нибудь жилье, я приеду к тебе, вникну в производство, выявлю все слабые места, откуда еще можно украсть и перекрою эти ходы. Поставлю вам компьютерную программу складского учета и научу твоего бухгалтера в ней работать, составлю калькуляцию. Сколько понадобится, столько я у тебя и пробуду.
- Вадик, это было бы просто замечательно! Я чувствую себя совершенно одиноким! Мне не с кем поговорить даже. Видишь, я только к тебе могу приехать и поделиться, когда мне так хреново.
- Ну, так ты подумай, где мне поселиться, а я могу хоть завтра приехать.
- Вадим, а что тут думать, у меня стоит пустая трехкомнатная родительская квартира. Там, правда, несколько лет никто не жил, поэтому надо навести порядок. Приезжай, первые дни поживешь у нас, а если хочешь, вообще можешь у нас жить, комната свободная есть.
- Нет, спасибо! Я лучше в той квартире остановлюсь. Представляешь Танину реакцию, если мы с тобой приедем, и ты заявишь, что теперь я буду жить у вас?