Как ни старалась команда, шансы на успех все уменьшались. Всех волновала судьба двух экипажей, выбросившихся на берег, а главное - Серверы. Вскоре узнали, что американские корабли и подоспевший к ним "Орегон" загнали и "Вискайю". У всех в головах звенела одна и та же мысль: "Лишь бы уйти", но преследователи не позволили этого. В течение получаса американская эскадра бомбардировала еще два испанских корабля, один из которых не дошел даже до берега и затонул в водах Атлантики. Остался один корабль - "Кристобаль Колон". Бен с яростью бросал уголь в котел, думая о том, что им нельзя погибнуть, нельзя ни в коем случае. Сервера таранил своим кораблем судно неприятеля, лишь бы отвлечь его и дать другим судам прорваться. Нельзя допустить, чтобы эта жертва оказалась напрасной. Артиллерийский огонь не доставал до них, и это не могло не радовать, но все же было боязно, особенно если учесть, что палуба деревянная, а значит, запылает, как щепка, если снаряд попадет в цель. Они еще так недалеко отошли от порта, а от эскадры осталась лишь одна единица. Это казалось невероятным. Бен представил, скольких человек они потеряли, и не мог поверить. Ведь еще только что все они были живы… Это сумасшествие не укладывалось в голове. Услышав, что расстояние между кораблями сократилось, матросы заработали еще усерднее, изо всех сил, но Бен понял, что это агония… И вдруг в "Кристобаль Колон" попал снаряд. Бен прыжком взобрался на палубу. Мачта загорелась, и казалось, она вот-вот рухнет.
- Надо дотянуть до берега! - закричал Бен, взявшись за штурвал вместо раненого капитана. - Рафаэль, держи курс на берег!
Юнга, молодой испуганный юноша, перехватил штурвал, а Бен тем временем разорвал рубашку и перетянул руку капитана повыше места, откуда хлестала кровь.
- Убирайтесь с кормы! - крикнул Бен, увидев тлеющую балку, но его крик слился с общим криком безумия.
Словно в замедленном действии начала падать балка, и Бен, чудом подоспев, оттолкнул моряка от верной смерти. Берег был уже близко, и Бен спрыгнул на мелководье. В пятидесяти милях к западу их корабль выбросился на берег. Все уцелевшие кинулись врассыпную, хотя и понимали, что бежать некуда и впереди ждет только плен. "Тут же кругом мины", - пронеслось в голове у Бена. Только он набрал в рот воздуха, чтобы криком предупредить об этом товарищей, как раздался взрыв.
- Стой! - прокричал Альберто, и вдруг его взметнуло в воздух.
Мина разорвалась недалеко от него. Окровавленное тело упало на землю и уже не шелохнулось.
- Не-е-е-т! - казалось, раздалось над всей Атлантикой.
Бен подбежал к другу, но тот был мертв. Ужас сковал его чувства и разум. Что-то беззвучно ударило в сердце. Бен схватился за голову, как вдруг оглушительным хлопком раздался второй взрыв и мощной волной Бена отбросило на несколько футов. На какую-то долю секунды ему показалось, что он сломал позвоночник, а может, от него вообще не осталось ни рук, ни ног. Кровь ударила в голову, в глазах потемнело. Казалось, тысячи сосудов лопнули в один миг. Бен попытался подняться, но тут же упал на колени. В ушах оглушительно звенело, в то же время он слышал в висках стук сердца. Бен закрыл руками уши и почувствовал на них что-то липкое. Кругом бежали люди и что-то кричали, но он не слышал ни звука, только ощущал какую-то пульсацию. Увидев на руках кровь, Бен поглядел на ноги: они были целы. Он покачнулся, и земля, вдруг завертевшись, оказалась у самых глаз. Резкая боль. Вдруг все почернело и окончательно стихло.
* * *
В один радостный день Кассандра ворвалась в комнату спящей сестры, резким движением открыла гардины, впустив в комнату дерзкие солнечные лучи, и затрясла Мариэль.
- Эй, проснись! Мариэль! Ты только посмотри, что я принесла!
Не понимая ничего, Мариэль уставилась на старшую сестру.
- Читай тут! - она ткнула пальцем в заголовок газеты. - США и Испания подписали мирный договор! Война закончилась!
Мариэль, такая милая спросонья, улыбнулась, и в ее улыбке слилось все: надежда, облегчение, радость.
- Это та самая война? - переспросила она, будто это не могло быть правдой.
- Конечно, Мариэль! Все закончилось!
- Боже! Касси, правда?!
- Да! Да!
Мариэль взяла газету и чуть не задушила сестру от радости.
- Наконец-то, наконец! Ах! Бен скоро вернется. Неужели я снова увижу его?! Снова буду счастлива?
Целый день Мариэль только и делала, что восторгалась этой невероятной новостью, которой пестрели заголовки многих газет. Возвращение солдат на родину уже осуществлялось, и все последующие дни Мариэль нетерпеливо ждала, что вот-вот увидит на горизонте знакомую фигуру. Но Бен не появлялся.
- Почему их роту задерживают? - возмущенно спрашивала Мариэль у родителей, но они лишь советовали набраться терпения.
Спустя неделю, в течение которой Бен так и не прибыл, Мариэль вместе с папой отправилась к мистеру Райнеру. Он тоже давно не получал от сына писем и боялся, как бы чего не случилось. Он уговаривал Мариэль не плакать, ведь прошло еще совсем немного времени, их могли не успеть перевезти. Порой возвращение домой затягивалось на несколько недель. Однако дни и недели проходили, многие солдаты вернулись, но Бена все не было… Что это означало, Мариэль прекрасно понимала, но не хотела даже подумать о возможности такого развития событий.
Когда в Бэнчизу пришла газету со списками погибших, Мариэль долго стояла как вкопанная, не в силах раскрыть ее. Все внутри похолодело, ноги задрожали. Набравшись мужества, она присела на ступень крыльца и медленно, боясь увидеть знакомые слова, читала каждую новую строчку с фамилиями несчастных. Она настолько страшилась увидеть в этом кровавом списке фамилию Бенджамина, что даже не подумала, что все эти имена - убитые люди, такие же солдаты, как и Бен, у которых тоже есть родные и любимые. Каждую прочтенную фамилию, что оставалась незнакомой, она провожала улыбкой, вздыхая с облегчением, что это не Бен. Осталась последняя фамилия и… Мариэль радостно вскочила, страстно перекрестившись.
- Значит, он в пути, - сказала вслух она и заметила, что за ее спиной уже стоят все обитатели Бэнчизы. - Бен скоро вернется! Мама, папа, Бен вернется!
Мариэль порывисто обняла отца и вдруг встретила встревоженный взгляд миссис О’Бэйл.
- Дорогая, - начала она, нервно проведя рукой по волосам, - Бен пропал без вести. Прочти на соседней странице.
Радость слетела с лица Мариэль, она торопливо раскрыла газету. "Пропавшие без вести", - печально гласил заголовок. Глаза сразу выхватили нужную строчку: "Бенджамин Райнер".
- О нет, нет, нет! Нет! - повторяла, как безумная, Мариэль. - Нет! Нет! Нет! Не может быть! Это ошибка! Верно, папочка?
- Родная, тише, тише! - сразу все кинулись к ней.
Мариэль задрала голову вверх, чтобы не дать слезам скатиться, но они предательски полились.
Звучали слова утешения, кто-то гладил Мариэль по голове, но она ничего не слышала, кроме себя самой:
- Но ведь ничего страшного, что они не посчитали Бена, он скорее отправился домой, его просто не внесли в список. Вот глупые, неужели они думают, что Бен будет ждать, пока его запишут, будто у него нет других дел! - и на смену слезам пришел отчаянный смех.
Все испуганно переглянулись. Только миссис О’Бэйл хотела послать за доктором, как Мариэль опередила ее:
- Думаете, мне нужен врач, да? Мне он не нужен! Я не сумасшедшая! И я держу себя в руках. Просто дайте мне побыть одной, умоляю вас! Мне не нужно сейчас сочувствие! Бен не погиб, все хорошо, он скоро вернется. И здесь не о чем говорить. Пожалуйста, ни слова об этом, - и Мариэль побежала, оставив родных в недоумении.
Стоит ли говорить, что испытывала Мариэль, сколько сил она приложила, чтобы убедить саму себя в том, что все уладится, чтобы поверить в то, что Бен жив? Она и правда верила, иначе давно бы уже отправилась за ним следом. Без него жизнь ей была не нужна.
Все с пониманием отнеслись к просьбе и не напоминали ни о чем. Имя Бена не звучало уже несколько дней, чего стены Бэнчизы давно не знали. С каждым днем веселость Мариэль все нарастала, и окружающие болезненно воспринимали это. Они догадывались, что Мариэль не сошла с ума, что это лишь ее своеобразный ответ страшным событиям. Она не могла смириться с утратой любимого и делала вид, что ничего не изменилось. Такая защитная реакция была по-детски нелепой и могла привести к страшным последствиям.
- Ты должна взглянуть правде в глаза, только тогда ты сможешь излечиться, - хотела сказать ей миссис О’Бэйл и не могла, зная, что это причинит ей боль. Надеяться на то, что Мариэль привыкнет и забудет Бена, тоже было нечего.
Миссис О’Бэйл полагала, что Мариэль будет каждый день лить слезы и зачахнет от горя, но все было совсем по-другому. Каждый день на протяжении почти двух недель Мариэль сидела у окна, что выходило на парадный вход, и под прикрытием рисования ожидала прихода Бена. Когда сумерки сгущались так, что уже ничего нельзя было разглядеть, она выносила на улицу фонари и сидела так еще часа два. Бен не приходил, и тогда она с выражением лица, вовсе не похожим на расстроенное, а каким-то глупо-умиротворенным, гасила свет и уходила к себе спать.
В один из таких вечеров миссис О’Бэйл сидела на диване, занявшись вязанием, и посматривала на дочь. Все это ее ужасно раздражало. Спицы дрожали в ее руках, внутри все закипало, и в этот раз она не справилась с собой и отмела прочь наказ мужа не травмировать Мариэль, растолковывая, что Бен не придет, сколько его ни жди.
- Мариэль!
- Да, мама?
- Господь с тобою, когда ты уже перестанешь?! Он уже не вернется! Зачем ты себя мучаешь?
- Конечно, вернется! Он обещал мне!
- Хо-хо! Обещал! Да мало ли чего он обещал! Что за бредни, дочка? Ты сильная, ты справишься с этим, только не живи иллюзиями, это во сто крат хуже и тяжелее.
- Он вернется, - так убедительно сказала Мариэль, будто вернуть Бена было в ее власти.
Миссис О’Бэйл думала, что истерика будет у ее дочери, но получилось так, что ей самой понадобились успокаивающие капли.
- Я ничего не могу с ней поделать, - делилась она с мужем своими переживаниями, - все без толку. Она верит, что он придет.
- Может, он и вправду придет… - вздохнул мистер О’Бэйл, погасив на ночь свет. - Завтра покажет.
* * *
Бен очнулся и открыл глаза. Размытая картинка вскоре стала более четкой, хотя все вертелось в легком хороводе. Бен обнаружил себя в небольшом помещении, где было две кровати, на одной из которых лежал он. Здесь было много непонятной аппаратуры, колбочек и ампул. Дернувшись, Бен осознал, что связан. В мозгу стоял страшный гул, к горлу подступала тошнота, и все тело ужасно ныло. Бен попытался вспомнить, что произошло и где он находится, но не смог. Последнее, что он помнил, это разговор в каюте капитана о предстоящем прорыве.
Внезапно у двери послышались шаги, и дверь распахнулась. На пороге появилась полная женщина, облаченная в белый халат.
- О! - воскликнула она. - Вы очнулись.
- Кто вы? Что я здесь делаю?
- Успокойтесь, вам нельзя нервничать, а тем более разговаривать. Я сейчас позову доктора Ховарда.
Спустя минуту она вернулась в сопровождении какого-то старика-медика.
- Не волнуйтесь, - начал он, приблизившись к койке, - вы в безопасности. Это подпольный госпиталь.
- Что случилось?
- Мы думали, вы уже не очнетесь. Две недели назад вас подобрали мои санитары. Ваш корабль выбросился на берег, и весь ваш отряд постигла злая судьба: кто подорвался на минах, а кого-то взяли в плен. Вероятно, вам удалось ползком добраться до какого-то кустарника, листья которого спрятали вас от неприятеля. А ночью вас нашли.
- Какое сегодня число?
- 6 августа.
- А год?
- Девяноста восьмой.
- Вы испанцы?
- Нет, мой друг. Но мы и не американцы.
- Значит, вы на стороне кубинских повстанцев?
- Нет, нет, - засмеялся этот человек, - скажем так: мы нейтральны.
Бен, насторожившись, покосился на него.
- Мы помогаем раненым, только и всего.
- Почему я связан?
- Думаю, в ремнях больше нет необходимости. Берта, развяжите его.
- Да, профессор.
Женщина ослабила ремни.
- Мы же не знали, как вы себя поведете. Вчера вы на пару минут пришли в сознание и страшно кричали и чуть не вырвали на себе волосы; пришлось вас связать. Видите ли, дружище, - продолжал профессор, - у вас контузия средней тяжести, но благодаря инъекциям вы себя чувствуете значительно лучше.
- Каким инъекциям?
- Неважно. Мне нужно проверить вашу память. Вы помните, что с вами было до попадания сюда? Как ваше имя?
- Бен Райнер. Я испанский солдат. Мой взвод находился в Сантьяго.
- Но как вы здесь оказались?
- Я не знаю. Не помню.
- Вы плыли на корабле. Помните, как погружались на него?
- Нет.
- А бой? Вражеские корабли подбили вас, помните?
- Нет. Я… я не знаю, что случилось. Мы только обговорили план побега, а затем я проснулся в этой комнате. Какое сегодня число?
- 6 августа.
- А год?
- Тысяча восемьсот девяносто восьмой. Вы уже спрашивали. У вас легкая ретроградная амнезия, но зрение и слух особо не пострадали. Речь тоже в норме. Вам чертовски повезло. Однако последствия все равно могут быть ужасными. Я проверю ваш пульс и дыхание.
- Сколько здесь раненых?
- Девять человек.
- Я должен вернуться на фронт.
- Господь с вами! - воскликнул доктор.
Бен сделал усилие, чтоб приподняться, но профессор удержал его рукой. Бенджамин был еще слишком слаб, чтобы сопротивляться.
- Не делайте глупостей. Повсюду снуют американские солдаты. Вас уничтожат.
- Мне надо воевать! Пустите!
- Вы становитесь раздражительным, это последствия контузии.
- Плевать я хотел на вашу ученость. Не трогайте меня.
- Берта, застегни ремни.
- Что? Да как вы смеете?
Бен отчаянно сопротивлялся, но вдвоем эти люди связали его и опять включили странный аппарат.
- Подай мой чемодан, Берта.
Профессор приблизился, и внезапно Бен почувствовал боль в плече и заметил блеснувшую иглу. Последнее, что увидел Бенджамин, это как эти двое быстро удалились из комнаты, закрыв ее на ключ, а потом все расплылось в причудливых красках и во всем теле стало невероятно горячо…
Проснулся Бен уже на рассвете, со страшным гулом в голове и тошнотворной слабостью. В комнату вошла женщина в халате, и события ее последнего визита живо всплыли в памяти Бена.
- Что вы со мной сделали? - вяло проговорил он.
- Вы меня помните? - удивилась она.
- Да.
- Профессор Ховард вколол вам… снотворное. У вас был бред ночью. Вы не помните, мы уже здоровались с вами? Вы все твердили какое-то имя.
- Имя?
- Да, кажется, Мари-Энн.
- Мариэль!
- Может быть.
Бен вспомнил Мариэль, и вся жизнь по кусочкам всплыла в его памяти. Однако он так и не смог вспомнить, как оказался в этом месте.
- Где мои письма?
- Какие?
- Моя форма, где она?
- Она была в крови, и я выстирала ее.
- Как?
- Но там ничего не было, уверяю вас.
- Письма лежали во внутреннем кармане, я отлично это помню.
- Возможно, санитары сняли все содержимое. Я пойду спрошу, а вы лежите. Вам нельзя двигаться.
- Спасибо.
Через десять минут хозяйка вернулась и протянула небольшую пачку конвертов. Бен плохо видел, что на них написано, но все же ему удалось разобрать: два письма от Альберто Агьерро. Бен вспомнил тот вечер, когда друг просил его передать эти конверты. Вдруг в памяти всплыло его лицо, искаженное криком, а затем - взрыв. "О нет, - прошептал Бен, - он погиб… Альберто погиб!" Эта мысль никак не укладывалась в голове.
Бен спрятал эти два конверта под матрац и взял в руки письма Мариэль. Ужас сковал его чувства: "Ведь Мариэль не знает, что со мной. Она может подумать, что я погиб, так же как Альберто. О милая, что с тобой станет!" Бен ругал себя, что ушел на войну. Мариэль была права. И хотя разлука не убила их, и каким-то чудом он остался в живых, но что будет дальше? Как ему вернуться на родину? Когда окончится война? Эти вопросы причиняли ему жуткую боль.
- О нет, я должен вернуться.
- Опять вы за свое! Поправьтесь сначала, а потом поговорим о вашем возвращении в ряды солдат.
- Мне нужно узнать об обстановке. Идет война! Что происходит там, за этими стенами?
- Боюсь, испанцы, оставшись без флота, скоро проиграют войну. Вы говорили, что прибыли из Сантьяго? Так вот, город сдался.
- Не может быть!
- Может! Американский десант сделал высадку. На Филиппинах у испанцев тоже не все гладко. А что до Кубы, то теперь даже с местными повстанцами испанская армия не в силах справиться.
- Потому что ее бойцы лежат на койках, вместо того чтобы воевать! Прошу вас, Берта, расстегните ремни.
- Ни за что, - рассмеялась она, - мне еще дорога своя голова. Доктор Ховард не велел мне.
- Но ведь вы не все делаете по его указанию.
- Ошибаетесь, все! И если вы не выбросите из головы свои глупые идеи, я позову его!
- Мне нужно вернуться! Я почти оправился. Я должен идти воевать!
- Это ни к чему. И без вас обойдутся.
- Выпустите меня!
- Ни за что!
Бен начал вырываться, раскачиваясь на кровати и пытаясь вырвать ремни. Началась суматоха. Бен кричал и угрожал, отпихивал ногами подоспевших санитаров. На него налетело сразу пять человек, и перед его взором опять предстал шприц.
- Нет! - закричал он. - Не смейте колоть мне эту гадость! Отпустите меня!
Два санитара держали его голову, а профессор Ховард туго завязал ему глаза. Стало невыносимо страшно. В голове Бена пронеслась пугающая мысль, что эти люди - не те, за кого себя выдают. Бен не понимал, что они делают с ним. Внезапно его губ коснулась чья-то рука. Он плотно зажал рот, но после мучительной борьбы его зубы насильно раздвинули и влили какую-то жидкость. Бен кричал изо всех сил и звал на помощь, но вдруг ему стало трудно дышать, и он потерял сознание.
Проснувшись, он убедился в своих подозрениях: люди, выдававшие себя за военно-полевых врачей, обернулись его врагами. Они не отвечали на его вопросы, лишь заходили, чтобы принести еду и вколоть порцию какого-то лекарства. Однажды ему вкололи довольно мало, и сквозь дрему он отдаленно слышал их голоса и видел пятнами их силуэты. Они маячили над ним и о чем-то переговаривались. Так продолжалось каждый день, хотя Бен уже не мог отличать дни друг от друга: все спуталось в его сознании. Однако хуже всего было то, что с каждым новым визитом "врачей" Бен все меньше понимал, что происходит. Он видел какие-то абстрактные картины, цвета, которые сменяли друг друга и струились фонтаном, слышал протяжный писк в своем мозгу, а потом все затихало в приятной безмятежности и наступало время холодной апатии.