Последние слова новой знакомой показались Семену Семеновичу довольно вызывающими, бросающими тень на его мужскую гордость и смелость, а тон, которым они были произнесены, – самоуверенным. Невольно эти слова заставили его вздрогнуть, а в голове пронеслась мысль: "А может, этого я и боюсь?"
– Никуда я не пойду, – вслух произнес Грач, – хочу у себя в номере посмотреть телевизор.
Повернувшись, он пошел к себе в номер. При этом чувство вины тяготило его. Зря он так поступил с Кадой, надо было остаться и предложить ей альтернативный вариант. Последние события перед отъездом вселили в его душу тревогу и страх. Теперь ему везде мерещился подвох, даже в словах Кады он улавливал угрозу. А ведь она так хочет сблизиться с ним… И все же что-то в ней не нравилось Грачу, что-то отпугивало и вместе с тем тянуло к ней. Словно зарождалось какое-то новое необъяснимое чувство. С одной стороны, оно несло тревогу, что-то недоброе витало в воздухе, с другой же стороны – притягивало его к Каде. Устав от своих размышлений, он потушил свет в своей комнате, но еще долго не мог заснуть.
Время перевалило за полночь. Внезапно Грач расслышал, как где-то поблизости открывается замок в двери, затем негромко скрипнула дверь и послышались осторожные шаги. Шум этот доносился из соседнего номера Кады. Тем временем выходивший опускался по лестнице, ведущей вниз на улицу. Вскоре хлопнула входная дверь.
Не в силах более лежать в кровати, он подошел к окну. По дорожке, ведущей за территорию базы, быстро шла Када. Пока уличные фонари освещали ее силуэт, Семен Семенович, притаившись у окна, наблюдал за ней. Но как только та вышла за пределы ворот, облик ее растворился во тьме. "Неужели это я виноват и бедной девушке стало так грустно и обидно, что она решилась одна выйти ночью? – с горечью подумал Грач. – Жаль ее, но все же она странная. Да и походкой пошла быстрой, решительной, словно куда торопилась – может, я тут совсем и ни при чем?"
Какое-то время Грач еще простоял у окна, но на улице было темно и тихо, Када не появлялась. Поколебавшись в сомнениях, пойти за ней следом или нет, он все же решил остаться в номере и вскоре лег в постель и задремал.
Утром Семен Семенович решил первым делом заглянуть к соседке.
– Када, ты не спишь? – постучав в дверь, спросил он. – На завтрак пора собираться!
– Это ты, Сема? – послышался из-за двери голос. – Иди один, мне есть не хочется, да и утром я подольше поспать люблю.
Некоторое время спустя Када сама зашла в номер Грача.
– Очень хорошо, что ты здесь. Знаешь, Семен, я вчера много думала после того, как мы расстались, почти всю ночь проворочалась, – соврала Када. – И решила, что я глупо поступила, предложив тебе прогулку ночью.
– Но ведь ты же любишь гулять по ночам…
– Да нет, что ты, это я так сказала. Я бы не решилась пойти куда-то ночью даже с тобой – я жуткая трусиха.
– А мне кажется, ты вчера… – пытаясь уличить во лжи Каду, начал говорить Грач.
– Забудем про вчера, – перебила она его. – Сегодня я пришла за тобой, и мы пойдем сейчас днем гулять в горы.
– А может, лучше на пляж;? Мне что-то не очень хочется в горы… – попытался отказаться Семен Семенович.
– Сейчас не вечер, на улице светло и никаких отказов я не приму! – настойчиво произнесла Када.
Грачу ничего не оставалось, как согласиться. Када вела горными тропками к тому месту, о котором говорила накануне вечером. Она шла целеустремленно, не останавливаясь и не разговаривая.
– Зачем мы идем на этот выступ? – не выдержав, спросил Грач.
– Не разговаривай, береги силы, – кратко ответила она.
Добравшись до выступа, Када остановилась.
– Вот мы и на месте, – произнесла она.
– Почему мы шли так быстро, разве у нас не прогулка?
– Мы не гуляли, а шли к цели, и вот мы здесь!
Када подошла к самому краю выступа и хладнокровно взглянула вниз.
– Иди сюда, – позвала она Грача, – взгляни на эту красоту! Под нами море и пустота.
– Я уж лучше здесь, подальше от края, – ответил Семен Семенович, с волнением глядя в глаза Кады, в которых горели ненормальным блеском зеленоватые огоньки.
– Иди же сюда, – протянула руки Грачу Када. – Я хочу, чтобы ты обнял меня на самой вершине! Хочу, чтобы сердце у нас замерло от высоты и страсти, давай соединим страх и любовь!
– Какая любовь, о чем ты говоришь?… – невнятно забормотал Семен Семенович. – Мы едва знакомы…
На эти слова Када разразилась каким-то диким хохотом и произнесла:
– Твоя любовь спит, но я разбужу ее! Ты только доверься мне и иди сюда, ко мне, на край пропасти и блаженства…
Глаза Кады сверкали, но в них была не любовь. Дьявольское возбуждение охватило ее тело и сейчас читалось в глазах. Глядя на нее и на край пропасти, который был в нескольких шагах, Грач почувствовал, как внутри у него что-то сжалось, сердце учащенно забилось.
– Я боюсь высоты, у меня кружится голова, – соврал он и начал спускаться.
– Стой! – внезапно завопила вслед Када. – Ты не можешь уйти! Только я одна знаю, где тебе будет хорошо!
Но Семен Семенович, ничего не отвечая и не оглядываясь, спускался. Вскоре Када его догнала. Она шла молча, лицо ее было сосредоточенно. Недавний огонек в глазах потух.
"Господи, что я делаю? Своей грубостью мне опять удалось испортить настроение этой милой девушке, – размышлял Грач. – Я ведь приехал сюда отдыхать, а не искать новых проблем себе и окружающим. Одному быть на отдыхе скучно, Нелли далеко, да и к тому же она стала не такой, как прежде, а вот новая знакомая – рядом. Нужно что-то сделать: извиниться, предложить сходить в бар, в общем, разрешить сложившуюся ситуацию".
– Када, может, поговорим?
– Не сейчас, – сухо ответила она.
– Я только хотел… – попытался извиниться Грач.
– Я же сказала – не сейчас! – резко оборвала Када и быстро пошла вперед.
Когда она скрылась из виду, Грач решил все-таки догнать ее и поговорить. Добежав до поворота, за которым скрылась Када, он остановился. Впереди была ровная дорога, ведущая к базе отдыха, но Кады на ней уже не было.
"Как быстро она ушла, – посетовал Семен Семенович, – а мне так хотелось поговорить. Жаль, что разговор придется отложить, хотя, если она уже в своем номере – попробую постучаться".
Торопливыми шагами он подошел к базе, поднялся на второй этаж и решительно постучал в дверь Кады. Ответа не последовало, и он дернул ручку. Дверь поддалась, но в номере никого не было. Тогда он вернулся к себе.
На ужин Када не пришла, и в этот вечер Семен Семенович ее не видел.
Глава 32
Чертова любовница
Два следующих дня Када редко выходила из своей комнаты. При встрече с Грачом старалась отвернуться или уйти в сторону. Семен Семенович уже начал думать, что их роман закончился.
В среду после обеда Грач решил еще раз попытаться все уладить. Купив в буфете шампанское, он подошел к номеру Кады и постучал.
На стук никто не ответил. Семен Семенович дернул дверную ручку и, обнаружив, что комната опять не заперта, вошел внутрь. Там было убрано, ни одной лишней вещи. Постель аккуратно застелена, одежда разложена по местам. На маленькой прикроватной тумбочке стояло несколько баночек с кремами. Тут же находилась краска для волос, на тюбике которой была надпись: "Эффективна для рыжих".
– Оказывается, моя Када рыженькая, – усмехнулся Грач. – А красивые каштановые волосы – всего лишь краска…
Машинально переведя взгляд под стол, Семен Семенович заметил чемодан. Обычный чемодан из крокодиловой кожи ярко-зеленого цвета привлек его внимание. Внезапно ему показалось, что он уже где-то видел такой до поездки на базу отдыха. Но где – припомнить не мог.
В эту минуту за его спиной появилась Када.
– Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила она.
– Извини, что зашел без разрешения, просто дверь была не заперта, ну и я… – начал оправдываться Грач. – В общем, мне захотелось выпить с тобой и забыть историю в горах, так неприятную нам обоим…
– Я давно все забыла и ждала, когда ты сделаешь шаг первым. И если уж ты наконец зашел ко мне – так давай у меня и отужинаем. Отметим, так сказать, шампанским примирение!
Весь вечер Када старалась шутить и быть приятной Грачу. Они распили бутылку шампанского и заказали в баре вторую. В голове Семена Семеновича шумело, он запьянел и стал вести себя как ребенок. Када старалась уклоняться от спиртного, уверяя, что достаточно пьяна.
Когда вторая бутылка была наполовину выпита, а вся закуска съедена, Када увлекла за руку Грача на кровать. Она осыпала его поцелуями и ласками.
– О Када, ты прекрасна, – шептал он. – Имя твое похоже на цветок. Только жаль, я забыл твое полное имя…
– Гекада, я Гекада, Гекада, – повторяла она на ухо Грачу.
– Гекада… Редкое имя, но божественное, как и ты.
– Меня нарекли так в честь древнегреческой богини, – прошептала она чарующим голосом.
– Какой богини: богини любви или богини наслаждения? Ты моя прелестная юная обольстительница!
– Это не главное, ведь я еще пока не достигла всего того, чем обладала она – мой кумир, моя богиня…
Говоря эти слова, Када не переставала целовать Грача. Теперь она осыпала своими дерзкими поцелуями его шею. Семену Семеновичу казалось, что он в раю – настолько было велико наслаждение. Им овладевало приятное томное забытье…
Вдруг Грач ощутил боль, словно что-то вонзилось в шею. Он попробовал повернуться, но Када крепко сжала его голову, не отрывая губ от шеи. Боль становилась невыносимой, и Грач с силой схватил Каду и, оторвав от себя, столкнул на пол.
Дотронувшись до шеи рукой, он с ужасом обнаружил, что оттуда сочится кровь. Взбешенный Грач вскочил с кровати и кинулся к зеркалу. На шее был глубокий укус. Када тем временем, как ни в чем не бывало, поднялась с пола и подошла к нему.
– Извини, – равнодушно произнесла она, – я увлеклась и сильно возбудилась. Я причинила тебе боль? Думаю, ты поймешь меня и не рассердишься, ведь это все страсть и спиртное.
– Я, пожалуй, пойду к себе и перевяжу рану, – сказал Грач и немедля вышел из комнаты.
На следующее утро Семен Семенович, смазав еще раз след от укуса, вышел на свежий воздух. Мысли в голове путались от вчерашнего происшествия и выпитого спиртного. Он бесцельно шел по территории турбазы, пока не уткнулся в здание библиотеки. Грач вошел внутрь. Желание что-либо почитать возникло спонтанно. Почитать, чтобы отвлечься от идиотской ситуации. Страсть Кады сейчас ему представлялась неестественно дикой. "А ведь укусы были у самой артерии, – пронзила его ужасная мысль. – Я ведь сейчас вполне мог валяться в той комнате мертвым, промедли хоть минуту. Что это – случайность? Попытка убийства? Нет, Када не могла, она милая, юная… Ей, наверное, сейчас еще хуже, чем мне. Мои раны на шее, а ведь ее – в груди".
Размышляя таким образом, Грач подошел к библиотечным стеллажам.
– Что вам, молодой человек, предложить почитать? – раздался откуда-то сбоку женский голос, заставивший Семена Семеновича вздрогнуть.
– У вас есть легенды Древней Греции? – спросил он, не задумываясь, библиотекаршу.
– Да, конечно, – ответила та и принесла книгу.
Грач сейчас вспомнил, что настоящее имя Кады – Гекада и что названа она, по ее словам, в честь какой-то древнегреческой богини. Ему казалось, что, почитав об этой богине, он немного больше узнает и о самой Каде. Взяв томик в руки, Грач попросил записать книгу на его имя и вышел на улицу.
Вернувшись к себе, он принялся листать страницы книги, изредка вчитываясь в главы целиком. Пробегая глазами строчки о царстве умерших, он увидел то, чего никак не ожидал. Черным по белому в одной из глав было написано следующее: богиня Гекада была связана с колдовством, она властвовала над всеми привидениями и чудовищами. "Безлунной ночью блуждает она в глубокой тьме по дорогам и у могил со своей свитой", – прочел он вслух. Тут ему вспомнилось, как ночью он видел уходящую за территорию базы Каду…
В голове Семена Семеновича закрутилось: он не знал, как это все понять. Противоречивые мысли будоражили голову. Он отгонял от себя самые страшные предчувствия, невольно возвращаясь к ним вновь. На одной чаше весов была Када – милая добрая девушка, а на другой – ее лишенные логики реплики, поведение. Странное происшествие в горах, где она была больше похожа на сумасшедшую. А ее любовь к ночным прогулкам? Теперь еще добавилась и эта необузданная страсть вампира. Размышляя о Каде, он невольно перешел к воспоминаниям об адском подземелье, так похожем на Аидово царство.
Внезапно, как гром средь белого дня, перед ним всплыли слова, слышанные там, под землей. Тогда из-за двери он расслышал разговор мужчины и женщины, которую тот называл… Гекадой! Мужчина отдавал приказание Гекаде покончить с ним, Грачом. "Неужели это она? – холодный пот прошиб Семена Семеновича. – Странная и таинственная, одновременно жестокая и карающая. Значит, в горах она решила столкнуть меня вниз, а сейчас пыталась перекусить вены? Када здесь, чтобы убить меня любой ценой. Что же делать? Бежать? Это не поможет, она будет преследовать меня по пятам, пока не добьется своего!"
Всю ночь Грач не сомкнул глаз, он то прислушивался к звукам из коридора, то планировал, что делать дальше. Только под утро, придя к конкретному решению, задремал. Ближе к обеду его разбудил стук в дверь.
– Ты еще все сердит на меня? – спросила Када, войдя в комнату. – А я пришла загладить свою вчерашнюю неосторожность и пригласить тебя на пляж;.
– Я уже не сержусь, но извини, мне сегодня необходимо побыть одному.
Отвязавшись таким образом от Кады, Грач достал все свои наличные деньги, паспорт, резиновые маски, захваченные из подземелья, а также вытащил из чемодана новый костюм. Упаковав все это и перевязав для крепости веревкой, он вышел со свертком из номера, тихо прокрался мимо комнаты Кады, а затем покинул территорию базы.
Пройдя вдоль пляжа, он направился дальше, туда, где берег моря представлял собой нагромождение каменных глыб. Здесь было тихо и пустынно. Приподняв один из камней, он положил под него вещи, а сверху засыпал песком. Первая часть его плана была выполнена.
Вторую же часть он намеревался осуществить завтра и тем самым покончить с дьявольскими чарами Кады. Вернувшись в свой номер, Семен Семенович еще раз все тщательно продумал и взвесил. Напоследок он решил пригласить Каду в бар.
Услышав приглашение, та сразу согласилась и они через несколько минут уже сидели за круглым столиком бара. Грач старался казаться вежливым и галантным, заказал несколько десертных блюд, попросил принести из напитков что-либо безалкогольное. После того происшествия о спиртном Грач и слышать не хотел. Больше бдительность ему терять нельзя.
– Скажи, Семен, кроме неприятных воспоминаний о вчерашнем вечере, оставила ли я что-нибудь хорошее в твоей душе?
– Да, хоть у нас ничего не получилось, думаю, ты все же хорошая любовница.
– Любовница? – рассмеялась Када. – Слово-то какое второстепенное, а я всегда соглашаюсь лишь на первые роли.
– На первые роли в чем, в любовных романах? – переспросил Грач.
– Для меня любовь не цель в жизни, а редкий случай, но и в ней я предпочитаю быть первой. Ты мне не веришь? Давай повторим неудачную ночь.
– Только не сегодня, – покачал головой Грач, – я еще не совсем здоров.
– Значит, завтра, – предложила Када. – А сейчас, Семен, закажи кофе. Я слышала, здесь его делают особым способом.
После того как они выпили по чашечке, Грач пригласил ее танцевать. Он хорошо помнил тот обрядовый танец, который тогда исполняла Када вместе с другой девушкой. Он вспомнил, как она грациозно и красиво двигалась, и сейчас ему захотелось взглянуть на нее в танце, еще раз убедиться в своих подозрениях.
Када вскочила с места и принялась танцевать в такт музыке. Движения ее не были похожи ни на один из современных танцев, она просто "танцевала музыку", но на это было очень приятно смотреть. Танцующие рядом пары остановились, любуясь необычностью и новизной движений. Когда музыка затихла, все громко зааплодировали.
Последнее доказательство того, что Када послана за Грачом людьми из подземного ада, было налицо. Теперь Семен Семенович полностью был уверен в том, что собирался сделать.
– Ты красиво танцуешь, – сказал он Каде, когда они вернулись за свой стол. – А плаваешь ты так же красиво?
– Плаваю?… – не поняла Када.
– Я подумал: не сходить ли нам завтра с утра на пляж? Правда, я неудавшийся пловец – сколько раз пытался освоить это мастерство, но все безуспешно. Одна надежда на тебя, если ты, конечно, плаваешь не так, как я.
– С этим у меня нет проблем, я обязательно научу и тебя. Завтра мы пойдем рано утром туда, где поменьше туристов, чтобы никто не смог помешать. Вот увидишь, я сделаю из тебя отличного пловца!
На самом же деле Грач имел разряд по плаванию, также хорошо он плавал и под водой, потому-то и решился на этот рискованный поступок. До вечера они просидели в баре, а после ужина каждый отправился к себе в номер.
Поздним вечером, когда в здании смолкли последние голоса, Грач тихо вышел из своей комнаты. Покинув территорию базы, он затаился в тени деревьев, недалеко от входа. Напоследок ему не терпелось узнать, куда Када ходит по ночам.
Без четверти двенадцать на дороге, ведущей за территорию турбазы, показалась Када. В руках она держала совершенно черную курицу, схватив ту за горло, чтобы она не смогла кудахтать и тем самым выдать ее. Грач хотел было выйти к ней навстречу, но удержался, решив проследить дальнейшие события.
Тем временем Када прошла через калитку и остановилась на перекрестке дорог. Одной рукой она по-прежнему придерживала курицу, а другой, вытащив из кармана палочку, начала рисовать ею вокруг себя странные знаки. Затем встала в середину, и Грач заметил, как в руках у нее блеснул нож;.
"О, господи, пресвятая дева Мария, – подумал он. – Что она собирается делать? Неужели это их очередной обряд? А что за знаки она рисует, это чтобы убить меня? Для чего она прибегла к магии? А вдруг она сама решила расстаться с жизнью, так как не справилась с заданием?" Десятки вопросов и предположений сейчас пролетели в мыслях Грача в поисках разгадки происходящего.
Но в эту минуту Када, к его удивлению, хладнокровно подняла курицу и сильным ударом ножа рассекла ту пополам. Ни один мускул не дрогнул на ее теле – она была решительна и спокойна как всегда.
– Элохим, Элохим… – расслышал Грач первые слова из заклинания, которые начала произносить Када.
Прочтя его полностью, она опустилась на колени и принялась бормотать что-то похожее на молитву. Закончила она свою молитву-заклинание словами, которые произнесла достаточно громко:
– …явился и присутствовал, явился и присутствовал. – Наступила непродолжительная пауза. Када напряглась и с нетерпением взглянула вдаль, потом крикнула: – Приди же скорее, любовь моя!
Сидя в тени кустарников, Грач боялся шевельнуться, стараясь дышать как можно тише. Он не мог себе представить, что может произойти, если она его обнаружит. В ее руках нож, кругом ни души – только безлунная ночь, он и она.